Каменный трон

Генри удивленно посмотрел сперва на мисс Вудхаус, затем перевел взгляд на друга. Северин определенно начинал выходить из себя.

— По-моему, я представил вас, — сказал принц сухо.

— Я не ЭТО имела в виду, — отрезала молодая женщина.

Мужчина не медлил с ответом.

— Мне кажется, мы не в тех отношениях, чтобы я должен был отчитываться перед тобой, Элоиз.

— Разве? — она изогнула тонкие брови, — Я думаю иначе.

— Тогда вынужден тебя огорчить, — сказал Северин, — У меня другое мнение.

Генри окинул взглядом обоих. На миг ему показалось, что в глазах женщины мелькнула ненависть, но едва она почувствовала на себе взгляд Барратт, как выражение ее лица стало прежним, обманчиво мягким.

— Келли, — рявкнул он. Дворецкий появился несколько секунд спустя, — Проводите мисс Вудхаус до ее автомобиля, она уже покидает нас, — приказал принц и, напоследок кивнув женщине, сказал, — Спасибо за приглашения. Мы с Генри непременно будем на твоем дебюте. А теперь, прощай.

Элоиза фыркнув, проскользнула в распахнутые перед ней услужливым дворецким двери и, цокая каблуками, направилась к выходу. Келли последовал за ней.

Глава 10.

Марта так и не нашлась. Прошло уже два дня, с того времени, как пропала кошка и целая вечность с того момента, как я не видела Северина Норфолка.

В тот день, ближе к вечеру, я прогуливалась по парку, оглядываясь вокруг, все еще надеясь, что увижу свою любимицу, сидящую где-нибудь под кустом, или прячущуюся в овражке за домом. Погода была ясная. Яркое синее небо было раскрашено полосами белых облаков, торопливо плывущих к югу, словно их, как и перелетных птиц манило к теплу и солнцу. Я остановилась у небольшой рощи, прислонилась спиной к опавшему клену, касаясь руками холодного дерева. Высоко в небе промелькнула черной точкой какая-то птица. Она некоторое время кружила над поляной, а затем скрылась из виду. Я вздохнула. Эдвард заезжал вчера, приглашал меня сходить с ним этим вечером в оперу. Я согласилась, хотя и не хотела этого. Но следовало немного развеяться от тех настойчивых мыслей, что мучали меня уже так долго. Я ругала себя. Что поступаю неправильно, что первым и самым важным делом для меня является найти кристалл и отдать его королю, но думать о каком-то камне я была просто не в состоянии. Мысли все время возвращались к Северину и той женщине, что я встретила в его доме. В том, что Элоиза Вудхаус любовница Норфолка я не сомневалась ни на минуту. Слишком уж по-собственнически и вызывающе она позволяла себя смотреть на него в присутствии меня, совершенно незнакомого ей человека. Вероятно, заподозрив во мне соперницу она потому так и вела себя, но все равно в ней проскальзывало что-то пошлое и грязное. Я до сих пор не могла понять, что в такой особе, как она мог найти Северин.

— Мне все равно придется вернуться в тот дом, — сказала я вслух, как вдруг мое внимание привлек едва слышный шорох, раздавшийся за спиной. Я резко обернулась и удивленно приподняла брови. Прямо передо мной стоял невысокий мужчина средних лет. Он был на голову ниже меня. Густая короткая борода и кустистые брови, круглое лицо с пронзительными умными серыми глазами...

— Леди Кейлин, — он вежливо склонился в поклоне.

— Кто вы? — спросила я. Гномы были редкостью в наших местах. Насколько я знала, этот народ предпочитал не покидать свои земли, предпочитая игнорировать людей. В больших городах они появлялись крайне редко и в основном только для того, чтобы продать свои товары и закупить продовольствие. В горной местности, где жил этот народ, земля была неприветливая и не плодородная, вследствие чего, им приходилось спускаться на равнину, чтобы обменять то, что они производили в своих многочисленных кузницах, на еду. В основном, они покупали зерно. Редко ткани и скот.

— Мое имя Коллум, миледи, — ответил гном.

— Откуда вы знаете мое имя? — спросила я.

Гном торопливо огляделся по сторонам, затем его взгляд остановился на моем лице, и он сказал:

— Я много чего знаю такого, что может заинтересовать леди, подобную вам, — я заметила, что говорил он негромко, словно опасался, что нас кто-то может услышать.

— Что вы имеете в виду? — изогнув вопросительно брови, спросила я.

— Если вы хотите узнать о кристалле, то я могу вам рассказать о том, что в самом деле представляет собой этот камень и, — он сделал паузу, — И почему король так стремится заполучить его.

Я схватилась рукой за дерево.

— Но откуда вы знаете о камне? — проговорила я.

Гном сделал шаг мне навстречу, и мы оказались настолько близко, что почти прикасались своей одеждой. Я слегка пригнула голову. Коллум шепнул мне в ухо:

— Завтра вечером, приезжайте в город, разыщите таверну "Кровавое сердце" и спросите там, у бармена, Мастера. Если хотите что-нибудь узнать, я расскажу вам, но только там. Здесь слишком опасно. И вот еще, — он отстранился и оглядел меня беглым взглядом с ног до головы, — Оденьтесь очень скромно, желательно в одежду прислуги или в крестьянскую и постарайтесь, чтобы ни одна душа не узнала об этой встрече. Я буду ждать вас там с шести до семи вечера. Если решите не приходить, я пойму, но больше встреч с вами искать не стану.

Гном проворно отпрыгнул в сторону и вскинул вверх руки. Вокруг него закружился прозрачный смерч.

— Я буду ждать вас, — произнес он и исчез, оставив после себя ворох опадающих листьев.

Я несколько секунд смотрела на то место, где мгновение назад стоял гном. Затем в голове словно вспышка, раздался голос Генри, раненого, лежащего на ковре в луже собственной крови.

— Это не Коллум, — сказал он тогда Северину. Значит, они знали этого гнома. Я медленно повернулась и торопливым шагом пошла в сторону своего дома. Что это могла означать? Кто такой этот гном. И что он может в действительности знать о кристалле?

Желание разобраться во всей этой странной истории овладевало мной все сильнее. Шагая по спутанной траве, я думала о том, стоит ли мне завтра ехать в город и искать таверну? Стоит ли вообще разговаривать с этим Мастером и не будет ли это ловушкой. Король что-то замышляет и, зная его я могу только догадываться, что добра его замысел не несет. Но при всем при этом, здравый смысл говорил мне, что не стоит ввязываться в то, что может быть опасно, но, черт побери, подумала я, мне очень хочется все узнать. Любопытство может погубить меня, но кто знает, возможно, оно же меня и спасет?

Я вернулась в дом и буквально взлетела вверх по лестнице, едва не столкнувшись на ступенях с горничной, спускающейся вниз с ворохом грязного постельного белья. Едва кивнул ей, я прошла по коридору второго этажа и оказалась перед дверью в свою спальню.

— Эдвард должен знать, кто такой этот Коллум, — подумала я. Надо сегодня расспросить его, во время поездки в оперу. А потом я решу, стоит ли мне идти на встречу с этим гномом. Или все же не стоит спрашивать у Эда?

Я прошла в гардеробную и окинула взглядом длинный ряд вечерних платьев.

До моего свидания с Эдвардом оставалось всего каких-то два с половиной часа, и я хотела выглядеть сногсшибательно.

Поправляя платье, я села в мягкое кресло ложи и взглянула на сцену. В оркестровой яме готовились музыканты. Я разглядела седовласого дирижёра в черном длинном фраке. Зал под нами гудел словно улей. Сидящий рядом Эдвард читал программку, знакомящую с исполнителями ролей.

— Я еще ни разу не слышал ее пение, но говорят, она просто бесподобна, — Эдвард протянул мне сложенный вдвое глянцевый лист. Я приняла программку, лениво скользнув взглядом по неизвестным мне именам и тут же замерла.

— Элоиза Вудхаус, — я прочитала вслух.

— Да. Я слышал, она необычайно талантлива. Редкий голос в сочетании с красотой, — Эдвард казалось, не заметил моей реакции на имя певицы, — Кстати, это ее дебют в качестве солирующей дивы.

Я замерла. Рука непроизвольно скомкала ни в чем не повинный лист. Эдвард удивленно посмотрел на мои руки, сжимающие смятую программку.

— Что-то не так? — спросил он.

Я обвела медленным взглядом ближайшие ложи. Северин должен быть здесь, подумала я, ведь это дебют его любовницы. Вряд ли он его пропустит. И я не ошиблась.

Норфолк в компании Барратта сидели в королевской ложе. Северин что-то говорил другу, а я тем временем рассматривала его лицо, надеясь, что он не заметит меня. Но он не смотрел по сторонам, по-видимому, поглощенный беседой с Генри.

— Принц? — проследив за моим взглядом, Эдвард увидел брата короля.

— Надеюсь, он не заметит меня, — проговорила я, отвернувшись к жениху.

— Ты боишься? — Грэшем взял мою руку в свою, — А я считаю, что это только на пользу твоей репутации. Ты свободная женщина и вполне можешь провести вечер в обществе поклонника, — он поднес мою руку к своим губам и запечатлел на тыльной стороне жаркий поцелуй.

— Ты прав, — согласилась я.

В зале медленно погас свет. Гомон собравшихся, постепенно стихал и тогда грянул оркестр. Я устремила свой взгляд на сцену, где среди декораций стало разыгрываться действие. В отличие от Грэшема, я никогда не была поклонницей оперы, но за все то время, что мы были вместе, мне приходилось не раз сопровождать его. Сегодняшняя "Волшебная флейта", по словам моего жениха, должна была покорить меня... Я терпеливо ждала, когда увижу мисс Элоизу Вудхаус. Судя по восторженным отзывам Грэшема и по тем обрывкам фраз, что я услышала, находясь еще в фойе театра, молодая певица обладала поистине прекрасным голосом и ей пророчили славное будущее. Не знаю, почему, но мне после этого сильно захотелось, чтобы она провалилась сегодня. Чтобы ее голос сорвался или она еще как-нибудь иначе опозорилась на глазах у всей этой знати, собравшейся в зале...а точнее, я хотела, чтобы это произошло на глазах у Норфолка.

— Да ты стерва, — сказала я себе, после сонма подобных мыслей.

Тем временем первая сцена сменилась второй, и я увидела новую приму.

Элоиза Вудхаус играла Памину, дочь царицы Ночи. Облаченная в легкие одежды, которые окружали ее стройное тело подобно легкому облачку, прозрачные и почти не скрывающие плавных форм, она появилась на сцене, подобная прекрасной фее и запела. Я с неудовольствием отметила, что голос у нее действительно дивно хорош. От первой, чистой, как кристальная вода горного родника ноты ее голоса, по моему телу пробежала дрожь. Невольно поразившись, как у такого испорченного создания может быть подобный дар, я, тем не менее, с наслаждением окунулась в звуки ее голоса, позволив себе на какое-то мгновение забыть о своей неприязни к этой женщине.

Я сидела, слушая ее, словно завороженная. Игра молодой актрисы была наполнена истинной жизнью. Я смотрела на нее и верила, что она и есть та самая прекрасная Памина, покорившая сердце принца Тамино. Когда в конце первого акта актеры бросились в объятия друг друга, я почти верила, что это правда. Когда в зале вспыхнул свет и опустился занавес, я как и прочие зрители, поймала себя на том, что яростно аплодирую молодой приме. Эдвард смотрел на меня так, словно говорил, вот видишь, как она играет. А ты была настроена так пессимистически.

— Пройдем в буфет, — сказал Эдвард и галантно подал мне руку. Я с улыбкой приняла ее и бросила быстрый взгляд на королевскую ложу. Она была пуста.

Мы вышли в просторный зал, уже заполненный толпой, обсуждавшей игру актеров. Почти все фразы крутились вокруг молодой певицы. Ее хвалили за талант и красоту. Я вздохнула, признавая правоту этих слов.

Эдвард подвёл меня к окну и только здесь выпустил пальцы из своего захвата.

— Я пойду за напитками, — произнес он, — Подожди меня здесь. Там у буфета такое столпотворение... Похоже, у всех пересохло в горле от волшебного голоса мисс Вудхаус!

Я кивнула, и мой жених направился в сторону буфета, возле которого толпились прочие мужчины. Устремив взгляд в окно, на погружающийся в ночь город, я следила за тем, как загораются витрины магазинчиков, и фонари вдоль дороги. Как вспыхивают рекламные стенды и автомобильные огни сливаются с блеском оживающей ночной жизни. Тихий голос, прозвучавший у самого моего лица, заставил меня невольно вздрогнуть.

— И как вам Памина в исполнении Элоизы? — Северин смотрел на меня так, словно мы не только что увиделись, а только и делали, что уже продолжительное время обсуждали вокальные данные его любовницы.

— Вы подкрались так незаметно, что напугали меня, — сердито сказала я и огляделась в поисках Эдварда.

— Ваш друг немного занят, — произнес принц. Я увидела, что Грэшем стоит в отдалении с двумя бокалами шампанского в руках и с явным недовольством что-то говорит Генри Барратту.

— А как вам ее исполнение? — я обратила свой взгляд на Северина, стараясь выглядеть равнодушной.

— Она как всегда прекрасна, — ответил он.

— Правда? — я сузила глаза, разглядывая его лицо, старательно пытаясь найти в нем хоть какую-то толику чувств к молодой приме, но он был слишком спокоен.

— Я в полном восторге от ее исполнения, — выпалила я, — Когда будете поздравлять мисс Вудхаус в ее гримерной, принесите ей от меня поздравления с чудесным дебютом! — Я присела в легком реверансе и поспешила в сторону Эдварда, который, избавившись от настырного Генри, определенно подосланного Норфолком, уже спешил ко мне навстречу.

— Прости, — начал было он, но стоило ему бросить взгляд мне за спину, как по красивому лицу пробежала тень негодования.

— Ты разговаривала с принцем? — спросил он.

— Да. Он сам подошел, — я почти выхватила из рук Грэшема свой бокал и залпом осушила его.

Эдварл тихо присвистнул.

— Он так тебя раздражает? — спросил мой жених шепотом, склонив ко мне свое лицо так близко, что прядь его волос коснулась кожи на моей щеке.

— Еще как, — ответила я.

Мимо нас прошел Барратт. Он приостановился рядом со мной и с поклоном поздоровавшись, направился к своему другу. Я стояла, молча глядя в глаза Эдварду и почти весомо ощущала тяжелый взгляд принца, но оглянутся не решалась. Когда прозвенел звонок, предвещавший начало второго акта, я почти бегом бросилась в нашу ложу и едва ли не упала в мягкое кресло. Эдвард сел рядом. Его рука накрыла мою.

Перед тем, как в зале погас свет, я подняла глаза и взглянула на королевскую ложу. Северин Норфолк сидел облокотившись на подлокотник дорогого кресла. Его взгляд был устремлен на меня. И от этого по моему телу словно пролился электрический ток.

Когда свет погас, я с благодарностью устремила свой взор на сцену. Стоит ли говорить о том, что опера меня больше не волновала. Я смотрела перед собой, внешне спокойная, но чувствовала себя так, словно иду по тонкому лезвию ножа. Пение прекрасной Элоизы больше не трогало моих чувств. Я мечтала только об одном, чтобы поскорее закончилась эта мука, и я смогла вернуться домой. Эдвард поглаживал пальцами мою руку, и это раздражало меня, но отстранится я не решилась.

Когда лица словно коснулась чья-то теплая рука, я едва сдержалась, чтобы не закричать. Я знала, что это был он. Не знаю, как Северин мог сделать это на таком расстоянии, но это определенно был он.