Внешность юного Магнуса выбивала его из колеи, заставляла вспоминать все свои прошлые промахи с Томом, делала директора нервозным, неуверенным в себе, словно он вновь только что окончивший Хогвартс мальчишка.
Хотя нет, тот Альбус просто продавил бы свои интересы, не считаясь с мнением других.
Сработали оповещающие чары на горгулье, которая уже сотни лет охраняла проход в кабинет директоров Хогвартса, и Альбус, закрыв глаза, одним ментальным усилием успокоил свои мысли, заставив их течь медленным, ровным потоком.
Тихий стук в дверь.
— Заходите, мистер Редстоун, — пригласил зайти ученика директор, после чего дверь распахнулась, явив Дамблдору его головную боль.
"Выглядит значительно лучше", — отметил для себя директор.
Редстоун заметно отъелся в больничном крыле — диета и питательные зелья прекрасно сделали своё дело.
Круги под глазами пропали, сейчас Редстоун вновь был свеж и излучал энергию всем своим видом...
"И не только одним внешним видом", — подумал Альбус, взглянув на ученика со Слизерина сквозь свои очки-половинки.
В Редстоуне бурлил огромный поток магической энергии, яростно полыхал.
— Присаживайся, не стесняй себя, — улыбаясь, сказал Альбус, указывая на поставленное напротив его стола кресло. — Тебе предстоит нудная лекция старого мужчины, — продолжил Дамблдор, излучая веселье.
Сев напротив директора, Редстоун поднял глаза на безмятежно улыбающегося Дамблдора.
— Извините, директор Дамблдор, но я что, нарушил школьный устав? Или зачем вы решили меня вызвать? — решил спросить Магнус, после того как понял, что Дамблдор не собирается начинать разговор первым.
В больничном крыле было невероятно скучно и, что ещё страшнее, нельзя было использовать магию, что вводило Редстоуна в странное уныние. Так что юному волшебнику не терпелось приступить вновь к занятиям.
Да и общество других людей, пусть и слегка юное и наивное, тоже было приятно Магнусу после отлёжки во владениях медсестры Хогвартса.
— Ну, доказательств, что ты его нарушил, нет, но мы оба знаем, что ты практиковался в использовании заклинаний за пределами классных комнат, — спокойно ответил ему Дамблдор. — Но наказывать кого-то за то, что он имеет тягу к познанию магического ремесла, как директор школы волшебства и чародейства, я считаю неправильным, — подмигнув Редстоуну, промолвил Альбус. — Мне не нравится в этом только одно — твой нездоровый энтузиазм, — став моментально серьёзным, пояснил Магнусу Дамблдор, всем своим видом излучая беспокойство этим моментом. — Это очень опасно как для тела, так и для духа твоего, — закончил Альбус и, сложив руки в замок, посмотрел на юного слизеринца, размышляя, что ему нужно делать. Ведь любое его действие имело не только позитивные, но и сильно негативные последствия.
Оставь он всё как есть, и в скором времени мистер Редстоун либо угробит себя и свой потенциал, либо погрязнет в тёмных искусствах и начнёт терять свою человечность.
Запретив юному волшебнику практику и самостоятельное изучение чародейства, он ничего не добьётся, кроме обиды мальчика. Ну и того, что мистер Редстоун начнёт прятаться намного более основательно, что только всё усложнит, как для Дамблдора, так и для Редстоуна.
Оставалось только помочь ему освоить таинства чародейства и волшебства, что, однако, привело бы к тому, что на мистера Редстоуна обратят внимание многочисленные политические и личные противники величайшего светлого мага двух столетий.
Альбус понимал, что стоит только оказать повышенное внимание мальчику, как его тут же возьмут на заметку, просто так, для профилактики, вот только... Противники Альбуса отнюдь не были глупцами и, разузнав о биографии мистера Редстоуна, сложив все факты воедино, они так же, как и Дамблдор, могут догадаться о том, что юный волшебник — потомок Слизерина и что он связан с Тёмным Лордом. Да, узнают они это не сразу, пройдут года, может, даже десятилетия, пока перед ними вся мозаика не соберётся воедино, но это произойдёт. Альбус это понимал и отнюдь не тешил себя ложными надеждами. Страшно представить, что тогда обрушится на мистера Редстоуна. Ненависть потерявших своих близких из-за действий Волдеморта, давление со стороны чистокровных, которые рады будут переманить на свою сторону того, кто сможет вновь, из-за одного только своего происхождения поднять стяг чистой крови и собрать под свои знамена на момент разрозненных чистокровных.
Спокойной жизни мальчика придёт конец, да и к прочему появится ещё и опасность того, что некоторые особо пострадавшие могут попытаться отомстить. Ведь мальчик не его предок, не самый могущественный тёмный маг всего столетия, не мастер многих отраслей магического искусства, прошедший сквозь сотни боёв не на жизнь, а на смерть, убивший десятки волшебников, а всего лишь одарённый молодой человек, который наверняка не сможет среагировать в опасной ситуации адекватно.
Прикрыв глаза, Альбус судорожно вздохнул. Несмотря на весь его опыт, сейчас он чувствовал себя очень неуверенно.
Перед глазами проскакивало лицо Тома Риддла, славного мальчугана, который именно из-за неправильно выбранной Дамблдором линии поведения стал самым могущественным и ужасным тёмным магом своего столетия.
Вот лица четвёрки друзей, Мародёров. Слишком поздно Альбус обратил на них внимание, слишком многое, в отличие от Риддла, он им позволял, слишком много раз он их покрывал, закрывал глаза на недопустимое, боявшись настроить их против себя. Если в Томасе он преимущественно видел лишь негативные черты характера и действий, то в Джеймсе, Сириусе, Ремусе и Питере он пытался видеть лишь позитивные черты, что разбаловало их, превратило их в так называемую золотую молодёжь.
С сильно бьющимся сердцем в груди, словно Альбус вновь маленький мальчик, прыгающий с высокой скалы в воду, Дамблдор медленно, внимательно следя за реакцией Редстоуна, начал говорить:
— Магнус, ты ведь понимаешь, что я не могу допустить того, чтобы ты занимался магией без учителей, без того, кто мог бы помочь тебе и поддержать тебя, где нужно остановить твои порывы, чтобы ты не навредил сам себе? — мягко начал Альбус. Слегка остекленевшие глаза Редстоуна подсказали ему, что если он продолжит ещё немного в том же духе, то юный волшебник замкнётся в себе и будет пропускать все доводы и слова старого чародея, не обращая на них внимания. — Поэтому я указываю тебе на то, что многие учителя выделяют для особо интересующихся их предметом учеников время после уроков, показывая и объясняя юнцам, жаждущим знаний, все мелочи их предмета, в которых и кроется мастерство, — увидев отклик в мимике Редстоуна, Дамблдор продолжил уже более уверенно: — К тому же, моя дверь для тебя всегда открыта, ты можешь прийти ко мне с любым вопросом, неважно, чего он касается. Я с радостью поделюсь с тобой своими знаниями и опытом, — закончил Дамблдор.
— Я... Спасибо, что указали мне на дополнительные занятия у профессоров. И я очень почтён вашим предложением, — улыбаясь, мягко ответил Редстоун. Но намётанный взгляд Альбуса уловил огромное облегчение и благодарность, проступившую на лице Магнуса, хоть он это и тщательно скрывал.
— Ой, да ладно тебе. Просто пошли мне сову, если у тебя появится вопрос, там я либо отвечу тебе письменно, либо приглашу тебя ко мне на чай. Кстати, не хотел бы ты лимонную дольку? — указал на лакомство, стоящее на его столе, Альбус.
— Нет, я только что с завтрака, где я очень плотно поел. Но спасибо, — поблагодарил Дамблдора Редстоун.
— Ты уверен? — расстроился Альбус. Он уже давно мечтает приобщить к лимонному лакомству побольше людей, однако пока что его любимые лимонные дольки не обзавелись новыми поклонниками. — Ну да ладно, в следующий раз, — решил для себя не сдаваться Дамблдор. — И да, всё же я попрошу быть тебя осторожней. У тебя было сильное магическое истощение, помноженное ещё и на физическое с явным недосыпанием. Всё это может привести к плачевному исходу, — посуровев, сказал Альбус, строго смотря на Редстоуна. — От потери магического дара до смерти, — слегка зловеще закончил свою речь Альбус.
— Я понял и принял к сведению, — кивнув на слова Дамблдора, Магнус успокоил Альбуса, который увидел, что Редстоун и вправду проникся словами, сказанными им.
— Ну вот и прекрасно, — хлопнув в ладоши, сказал Альбус, которому показалось, будто огромный, тяжёлый груз упал с его плеч, после чего он взял лежащее на столе перо и, достав из стола пергамент, быстро написал на нём пару строк. — Это тебе, — протянул Дамблдор пергамент, до этого сложив его. — Там написано, что ты разговаривал со мной, из-за этого пропустил часть урока. А теперь поторопись, таинства магии так и ждут, когда они будут изучены жадными до познания учениками, — отпустил директор Редстоуна.
Утро того же дня, 8:58, класс истории магии.
Постучавшись в дверь кабинета, Редстоун дождался, когда получит разрешение войти, после чего, отворив дверь, зашёл в классную комнату, тем самым всполошив царившее в нём сонное царство.
— Профессор Биннс, извините за опоздание, я был у директора Дамблдора, — оповестил профессора-призрака Редстоун. — Вот вам записка от него.
— А, Риддл, да. Положите записку, после чего идите на своё место, — флегматично вставил это предложение в свою речь о скандинавских рунных ведьмах Биннс.
Редстоун же почувствовал, как волна жара прокатилась по всему его телу, заставив его судорожно окинуть взглядом класс. Успокоился Магнус лишь тогда, когда понял, что никто в классе не среагировал на фамилию Риддла.
Сев на своё место, рядом с Хорстом, Редстоун достал книгу и письменные принадлежности. В отличие от большинства он не делал на уроках по истории домашнюю работу и не спал, а записывал важные факты. Хотя это давалось ему нелегко, даже несмотря на его жгучий интерес к истории, как к магловской, так и к магической. Особенно нравилось Редстоуну проводить параллели между этими двумя мирами и смотреть, как магловский мир влиял на магический и как магический влиял на магловский.
Так, например, было чрезвычайно познавательно то, что король Вильгельм Завоеватель, подавляя "Мятеж трёх графов", воевал и против гоблинов, которые поддерживали противников короля, и именно в этой войне прославились Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин, хотя после статуса секретности их имена были вычеркнуты из истории маглов, как и большинство имен великих волшебников.
Многие события и моменты в истории имели магические корни, что было довольно странно, учитывая презрение одарённых магией к маглам.
Та же Лига Наций, организация-предшественница ООН, была создана как магловский образец МКМ — Международной Конфедерации Магов, хотя и с подачи тогда ещё юного, но уже очень влиятельного в Англии Альбуса Дамблдора, который к маглам, судя по тому, что о нём известно, относится терпимо.
Редстоуну не терпелось узнать более об истории магического мира и протянуть параллель с магловской историей, и то, что он пропустил значительный промежуток времени в больничном крыле, удручало его.
Да, Магнус мог прочитать книгу, взять дополнительный материал, но это было не то же самое, что слушать профессора Биннса. Несмотря на свою монотонность, он и вправду знал очень многое. Чтобы найти жалкие крупицы того, что он рассказывал на своих уроках, нужно было перелистать десятки книг, а на уроке всё это давалась сразу же, нужно было лишь внимательно слушать и запоминать.
— Что от тебя хотел директор Дамблдор? — шёпотом спросил Редстоуна Джереми, который заканчивал своё эссе по астрономии.
— Лишь попросил меня не перенапрягаться так более, — ответил Хорсту Магнус, внимательно слушая Биннса. У Редстоуна уже выработалась привычка слушать профессора и общаться со своим однокурсником, так как тот часто, делая домашнюю работу на уроке истории, спрашивал Магнуса, если чего-то не знал. Так что Редстоуну пришлось приспосабливаться.
— Ааа... — разочарованно протянул Хорст. — Разве он тебя не наказал за твои странные отлучки, где тебя нигде не найти? — спросил он Редстоуна.
— Хм, такое ощущение, что ты расстроился, что меня не наказали, — хмыкнул Магнус, записывая за профессором.
— Да нет, ты чего?! — возмутился Хорст. — Я просто думал, если он тебя накажет, то ты наконец-то поделишься со мной тем, куда ты пропадаешь. Кто знает, вдруг, если это было бы важно для тебя, ты бы захотел и далее отлучаться, тогда тебе вполне могла бы понадобиться помощь.
— Если тебе это так интересно, то почему ранее меня не спросил? — поинтересовался у Джереми Редстоун.
— А ты бы взял и сказал? — вопросом на вопрос ответил Хорст, скептически посмотрев на Магнуса.
— Да, — только и сказал Редстоун, сбивая с лица Джереми скептическое выражение.
— Правда? — спросил бледнолицего сироту, который с горящим взором записывал лекцию профессора-призрака, Хорст. Он давно уже хотел знать, куда пропадает его приятель, и очень сильно обижался на то, что Магнус не хочет посвящать его в свою тайну. Так что, не дожидаясь ответа на свой вопрос, тут же спросил: — И куда же?
— Отрабатывал некоторые заклинания, — решил посвятить Редстоун в свою тайну Хорста. Ранее это было невозможно, так как в то время, которое он отводил для практики, он отрабатывал чары и заклинания, которым будут обучены первокурсники, сейчас же Магнус перешёл к заклинаниям, интересующим лично Редстоуна. Так что, узнав или даже увидев, чем именно занимается его друг, Хорст лишь укрепится во мнении, что Редстоун чрезвычайно одарён, и наверняка проговорится об этом на факультете, отчего Редстоун вновь поднимет свой "рейтинг" среди змей. Ранее же этого нельзя было сделать. Одно дело, когда Магнус практикует заклинания, которые изучаются на третьих-четвёртых курсах, совершенно другое же, когда нужно было научиться заклинаниям, которые должны были быть на предстоящих уроках, ну и довести до идеала уже изученные.
— Какие именно? — поинтересовался Джереми.
— Которые мне интересны, — усмехнувшись, ответил Редстоун Хорсту. — Ну и которые пригодятся любому уважающему себя магу. Редукто там, ну или же Акцио, — мимолётно взглянув на Джереми, Магнус с трудом подавил довольную улыбку, которая так и норовила вылезти на его лицо. Джереми клюнул и наверняка захочет похвастаться достижениями своего друга перед другими...
Прозвеневший звонок оборвал бубнёж призрачного профессора и заставил захлопнуть рот Хорста, который хотел задать очередной вопрос.
"Иногда он очень надоедает своими бесконечными репликами", — подумал Редстоун, пакуя свои вещи.
Подождав, пока большинство покинет класс, Магнус вместе с Джереми тоже пошёл на выход.
— Я тебе разрешала дотрагиваться до меня, дебил? — возмущённый голос Роуз звонким эхом прокатился по коридору. — Руку! Отпусти! — прошипела она гриффиндорцу, державшему её за локоть.
— Смотри, какие мы наглые. И на Слизерине учимся, а ведь недавно магловскими выходцами были, — сказал, снисходительно улыбаясь, гриффиндорец с каштановыми волосами.
Роуз же тем временем смогла всё же вырвать локоть из хватки пацана и, оттолкнув его, сказала:
