Полночь - время колдовства

Теперь она молча взяла меня за руку и пошла рядом, словно подтверждая мои мысли о том, что она преобразилась, может всего лишь на пару часов, но все же. Я чувствовал теплоту ее ладони и понимал, что не заслужил этого.

Они считают меня героем, а ведь я просто трус и обманщик, подсунул им голову второй жертвы ведьмы, чья жизнь поддерживала барьер. Особенно рвали душу слова имперцев. Они больно ранили мое метафизическое тело. Воины и воительница выражали свое восхищение. Всего пару часов назад я бы млел в лучах славы, но не теперь. Каждая толика восторга звучащая в голосах спутников раскаленной иглой впивалась в израненную душу. Сердце металось от безысходности. Но я понимал, что правда, должна быть погребена здесь, раз и навсегда, и никто не должен узнать ее.

Выйдя на поверхность, первое, на что я обратил внимание так это на луну. Она уже довольно высоко взгромоздилась на небосклон и освещала мир серебряными лучами. Ее неполный диск осуждающе смотрел на меня.

— Второй раз за день ты удивил меня, — произнес весело Харник, — вывел из шахты без сучка и задоринки. Как ты это сделал?

— Чутье, — безразлично проговорил я.

Георг, видя мое состояние, толкнул кривоносого имперца в бок и что-то прошептал ему на ухо. Тот пожал плечами и замолчал.

— Идемте в деревню, расскажем людям благую весть, — произнесла благородная. — Там же найдем знахаря и переночуем.

Безмолвное одобрение было ей ответом. Мы зашагали в деревню. Ночной лес был непривычно тих. Только хруст снега под ногами нарушал его покой. Ветер тоже решил сделать передышку и сонно затих. Немного подморозило и ноги скользили по корке льда. Велене, так и не отпустившей мою руку, теперь она служила опорой. Весьма хилой опорой, но все же лучше, чем ничего.

Пока мы шли к деревне. В голове всплыла мысль, что людей-то я спас. По поведению ведьмы я понял, что она вторично не собирается нападать на эту деревню. Может, на другую, но точно не на эту. Меня наполнило тепло гордости, отчасти смывающее черное пятно с души. Я спас людей. Как ни крути, но я их спас. Не догони я ведьму и не вступи в бой, то они, скорее всего, были бы мертвы. По какой-то причине ведьма отправилась восвояси. Она покинула шахту, менее экстравагантным путем, чем ее мать, пешком, но все же покинула.

Я приободрился и на мгновение облегченно закрыл глаза. Все же я не совсем пропащий человек, хорошие поступки за мной тоже водятся. А как я бесстрашно в одиночку бросился преследовать ведьму? Это уже потом праздновал труса. Но что мне оставалось делать? Умереть? Нет, уж лучше я буду служить ей. Может, Духи так и задумывали? Кто я чтобы знать их мысли? Я всего лишь пешка в их древней игре. Я прочитал десятки книг о приключениях героев стародавних времен и не все они начинались хорошо, но в итоге герои побеждали. Кто дракона, кто поработившего его черного колдуна. Так почему бы мне не встать с ними в один ряд?

Пока я мысленно убеждал себя в том, что обязательно справлюсь со всеми трудностями, впереди показался дым печных труб, клубящийся над лесом. Мы под звуки лая собак вошли в деревню. В некоторых окнах горел свет. В один из таких домов и постучала леди Женевьева. За дверью кто-то охнул. Прошла минута. Никто не спешил узнавать чего нам надобно. Благородная постучала еще раз, сильнее, сопроводив сотрясание двери словами:

— Откройте, это леди-рыцарь Женевьева Сонбаденская. Мне нужен деревенский голова.

За дверью кто-то зашуршал и старческий голос проскрипел:

— Подойдите к окну.

Благородная, пожав плечами, выполнила просьбу. За бычьем пузырем, натянутым на узкую, словно, крепостная бойница, оконную раму, мелькнула чья-то тень. Спустя миг дверь отворилась и стоящий на пороге дед, непрестанно кланяясь, начал причитать:

— Простите меня госпожа, яко не пущал сразу, боялся, яко это проклятущая ведьма верталась.

— Мы убили ее, — громко произнесла леди Женевьева и, отстраняя старика рукой, вошла в дом. Мы следом за ней. Георг захлопнул дверь. — Приведи деревенского голову и знахаря. Наш воин ранен.

Старик живо метнулся к вешалке, схватил тулуп и вылетел из дома.

— Теплынь, благодать, — довольно проговорил Харник, сев в плетеное кресло напротив потрескивающего очага. — Надо сказать, чтобы еды нам приволокли.

— Не располагайся, сейчас нас поведут в гостевой дом, — сказал Георг.

— Деревня маленькая, здесь нет гостевого дома, — произнес я, чувствуя, как в тепле начинают еще больше саднить раны.

Дверь отворилась, и на пороге показался уже известный нам старик с крепким мужиком средних лет, который представился деревенским головой. После короткой беседы, он пригласил нас в свой дом, сказав, что тот просторней и теплее. Я отказался, сославшись на усталость, и прозрачно намекнул благородной на то, что переночую здесь, у старика, и не буду участвовать в чествовании победителей ведьмы и в выборе молодежи для императорской армии. Леди Женевьева согласно кивнула головой и вышла из дома. Георг последовал за ней. Велена, поколебавшись тоже устремилась за благородной.

Харник встав в дверях, крикнул им в спину:

— Я тоже здесь останусь. Только попросите, чтобы еды нам принесли.

В доме осталось трое. Хозяин пожевал губы и проговорил:

— Отдыхайте бравые воины. Скоро придет знахарка, ей кое-чаво надо собрать для врачевания.

Харник занял облюбованное кресло, а я сел на колченогий стул и положил локти на стол. Тишина повисла в доме. Я думал о ведьме. Имперец не сводил взгляда с огня. А старик сидел на краешке кровати и старался быть незаметным.

Прошло несколько минут и в дверь постучали. Старик резво ее открыл и принял внушительных размеров корзину снеди от молодого безусого парня. Захлопнув дверь перед любопытной миной, поселившейся на лице парня, хозяин дома начал раскладывать еду на столе. Кроме еды, в корзине оказалась пузатая бутыль самогона. Харник радостно потер руками, перетащил кресло к столу и начал откупоривать стеклянную тару. Старик хотел снова усесться на кровать и не отсвечивать, но имперец сказал ему:

— Давай к нам дед.

Тот мгновенно переместился за стол, и с вожделением начал смотреть на бутыль. Харник справившись с пробкой, принялся разливать самогон по глиняным кружкам.

— Ну, за победу над ведьмой, — проговорил имперец браво.

Мы стукнулись кружками и пригубили алкоголь. Самогон продрал до самых печенок. Первые две секунды я думал, что сжег себе слизистую. На глазах выступили слезы. Дед протянул мне соленый огурец. Я тут же целиком отправил его в рот. Фух, полегчало. Даже боль отпустила.

— Тебя как зовут-то отец? — спросил я у хозяина дома по-бривенхеймски.

— Благонрав, — ответил он. — А ты откель бушь, сынок? Вроде говоришь по-нашему без акцента.

Видя недовольную рожу Харника я перешел на имперский:

— С Северного Мыса.

Так завязался разговор. Сначала робко, а потом все более оживленно, он бурным потоком захватил нас. Каждому было, что рассказать. Этому в немалой степени способствовал самогон, вкусная еда и потрескивающий в очаге огонь. Я даже забыл о настоящей истории, произошедшей со мной и ведьмой. Так хотелось поверить в собственную ложь, которую я вешал на уши заслушавшемуся Благонраву и имперцу. Хотя последний, уже слышал ее, но все равно восхищённо цокал языком и вновь и вновь предлагал выпить за победу над исчадием мрака.

Старик в свою очередь рассказал о том, что много лет скитался по Бривенхейму, исходил его вдоль и поперек, прежде чем осесть в этой деревне и обзавестись семьей. По его словам он был мастером на все руки, поэтому мог содержать большую семью. Но время шло, и дед остался один. Дети переехали в столицу Бривенхейма город Бривен, жена умерла год назад, а сам он не пожелал перебираться к отпрыскам и решил доживать свой век здесь.

Изрядно захмелевший Харник, поведал свою историю жизни. Родился маленький имперец, который оказался совсем не имперцем, в одном из оазисов пустыни Орум. С самого детства он прекрасно ладил с животными, поэтому был одним из погонщиков каравана, курсировавшего транзитом через пустыню между княжеством Валиус и королевством Тантил. Время шло, Харник рос, и все лучше и лучше управлялся с кинжалами, которые стали смертоносным продолжением его рук. Так кривоносый имперец стал не только погонщиком, но и охранником. Когда парню было лет двадцать, точно он уже не помнил, когда это произошло, на королевство Тантил напала империя Истред Клад. Она быстро поглотила королевство и завладела всеми его землями. Жители пустыни боялись, что империя покуситься и на их пески, но этого не произошло. По крайней мери до сих пор. Для Харника мало что изменилось, только теперь его караван следовал из княжества в империю. Каждый раз, когда приезжал в империю, он видел, как бывшее королевство преображается в лучшую сторону. Однажды, знакомый пригласил его сходить в имперскую церковь, Харник согласился. Спустя какое-то время он стал унуситом. Дальнейшее продолжение этой увлекательной истории я не услышал, так как, наконец, пришла знахарка. Будь я тяжело ранен, то уже раз десять сдох бы. Она без стука открыла дверь и ворвалась в дом. Мы все трое уставились на нее. Это была симпатичная, рыжеволосая женщина, не достигшая еще рубежа в тридцать лет, но уже приближавшаяся к нему.

— Ну, и кто здесь раненный? — произнесла она, с нотками вызова глядя на наши захмелевшие рожи. — Ты что ли Благонрав опять помирать собрался?

— Типун тебе на длинный язык Радмила, печная ты ездова! Вот этот герой, победивший ведьму, охоч до твоей помощи, — быстро произнес дед.

— И я что-то захворал, — сказал, изображая кашель Харник и жалобно посмотрел на женщину.

Радмила дерзко улыбнулась, обнажая белые зубы и проговорила:

— Покиньте дом, больному нужен осмотр и покой, а не самогон. Идите в дом головы, вас там ждут. И заночуете там же. А то споите молодца.

Благонрав встал со стула и пошел к выходу. Мы с Харником остались сидеть. Я-то и правда, не отказался бы от помощи знахарки, а вот судя по глазам имперца, он хотел совсем иного. Наконец он махнул рукой и вышел из дома, вслед за стариком, напоследок подмигнув мне.

Женщина приказала мне раздеться до нижних штанов и лечь на кровать. Сама она снимала верхнюю одежду, оставшись в свободной домашнее блузке, унтах и штанах. Я быстро выполнил ее просьбу и лег на живот, повернув голову и наблюдая за ней.

Знахарка достала из сумки деревянную кубышку и села рядом со мной на кровать. Я ощутил тепло женских ладоней втирающих какую-то мазь в мои кровоподтёки и ссадины. Мне стало так хорошо, что невольно в голову начали заползать мысли недавно посещавшие Харника. Этому в немалой степени способствовала и сама женщина. Она скинула унты и с ногами забралась на кровать.

Я перевернулся и уставился прямо в её глаза, они были бездонно зелёные и манящие. Несколько минут, а может быть часов, продолжалось моё падение в эту бездну зелёного омута. Мой рассудок отказался от борьбы или какого-то сопротивления. Мне было так тепло и уютно, что даже показалось, как будто чаровница наслаждается моментом, рассматривая моё лицо и массируя плечи. Она немного наклонилась ко мне и как бы принюхивалась, дёргая курносым носиком, изучая мой запах. Её блузка соскочила и с плечика, и мой взгляд заскользил ниже, упираясь в ложбинку между больших и красивых грудок, покачивающихся под тонкой материей. Я не мог оторвать глаза от этого вида, спелой женской груди, тем временем знахарка, проследив за моим взглядом, как-то странно улыбнулась, показав белые зубки, и отпустила мои плечи. Она быстро встала с кровати и начала раздевается, дразня меня своим движениями. Я лежал, как истукан, которого к тому же разбил паралич. Она лёгким движением сбросила свои штаны к ногам, блузка полетела мне в лицо, но я все же увернулся. Перед моим взором открылось великолепное женское тело с округлыми линиями стройных бёдер, с холмиком между ними, чуть поросшим волосиками, почти такого же цвета, как и на голове. Она смотрела на меня опытным взглядом хищницы. Я смущённо опустил глаза, но она взяла меня за руку и провела ей себе по щеке, спускаясь по нежной коже, вниз по шее и по упругой груди, прямо к бусинке соска. Я чувствовал тепло её тела и чуть сладкий аромат, какой-то травы, исходящий от её кожи, но не мог вспомнить какой.

Утро началось с головной боли, и веселых криков Харника:

— Вставай пьянчужка, Георг бьет копытом, пора в следующую деревню, а ты все дрыхнешь.

Я поднялся с измятой кровати. Знахарка ушла еще ночью. Сладкая боль от вчерашних плотских утех заглушила еле саднящие раны. Каждую ночь бы меня так лечили. Даже готов получать такие же травмы, лишь бы лечение повторялось вновь и вновь.

Счастливо улыбаясь, я быстро сполоснул опухшую рожу в бочке с водой и хотел позавтракать, но имперец складывал остатки вчерашнего пиршества в мешок. Правильно истолковав мой взгляд, он быстро проговорил:

— В дороге перекусишь. Если леди-рыцарь спросит, почему у тебя такой вид, вали все на деда — это он тебя споил. Ему все равно ничего не будет, он старый. А если и будет, то он свое уже пожил.

Благонрав смешно вытаращил глаза и начал отнекиваться:

— Правду расскажу благородной, как на духу выложу!

Харник махнул на него рукой и перед самым выходом из дома разочарованно проговорил:

— Не пойду я с тобой в разведку, Благонрав, заложишь ведь.

— Шутит он, — сказал я, когда имперец покинул дом, — пора нам. Может, свидимся еще когда-нибудь.

— Прощевай сынок.

Выйдя на улицу, увидел, что дожидаются только меня. Подойдя к четверке людей, сразу же получил подарок.

— На, — Георг протянул мне лук, — деревенский голова сказал, что самый лучший какой у них есть.

— Спасибо, — произнес я и принял оружие. Бегло осмотрев его, понял, что он действительно неплох.

— Карту-то не потерял? — спросила благородная.

— Ну как бы нет — неуверенно произнес я и показал продырявленный тубус с картой. — Я неплохо на нем прокатнулся в шахте.

— А с картой-то что?! — воскликнул Георг.

Я достал карту из тубуса и развернул ее. На месте где должны были быть Мерзлые Горы не хватало здоровенного куска, но все северные деревни были на месте.

— А ты силен, — произнес, смеясь Харник, — стер с лица земли горы. Герой. Стираешь горы, может и океаны осушаешь?

— Веди нас к ближайшей деревне, — произнесла благородная спокойно, хотя было видно, что она сдерживает облегченный выдох.

— Ну, с Единым, — громко сказал Георг и перекрестился. Все, кроме меня повторили его жест, даже Велена.

Отряд зашагал прочь из деревни.

Часть II

Глава 1

Армейн был крошечной точкой на карте империи. С население чуть больше десяти тысяч человек, он не представлял большого интереса для крупных торговцев, производителей, коммерсантов. Конечно, в городе было полно ремесленного люда и купцов, но так, местного пошиба. Единственное, почему этот город выбрали как центр сбора, а потом и обучения рекрутов, это потому что он находился рядом с границей Бривенхейма, откуда и должна поступить львиная доля новых солдат. Сам Армейн был, по словам Георга, типичным городом империи, той ее части, откуда и начались завоевания Истред Клад. Обнесенный высокой каменной стеной с башнями и массивными воротами, он служил домом для извозчиков, цирюльников, содержателей постоялых дворов и таверн, трактирщиков, монахов, уже упомянутых ремесленников и купцов, и еще множеству людей различных профессий. Харник шепнул мне, что воры и бандиты здесь тоже обитают и мне следует держать ухо востро.