Ленивый засранец

Я не повторю судьбу того парня под шкурами. Если так и так подыхать, то лучше сгинуть пытаясь, чем не попробовать вовсе. Пан или пропал.

— Эй, ты куда?! — крикнули в спину.

— Жди здесь, — процедил я сквозь стиснутые до скрежета зубы.

Умные люди полагают, что больше всего нас пугает неизвестность, а не клыкастые монстры, зомби, призраки или скримеры. Взять, к примеру, Чужого. Это же просто хищный пришелец, типа инопланетного волка или медведя — фигли его бояться? Но если не знать, кто он на самом деле, откуда явился и чем живет — инфаркт обеспечен. И пока я не выясню, как выглядят наши жевачные ублюдки, вся дальнейшая задумка бессмысленна...

Давайте, мистер Смит, ваш выход.

Страха — нет.

Спасибо.

Чуть приоткрыл дверь и просунул в щель клинок. Повернул. На сверкающей глади отразилось нечто белое и округлое. Сразу и не поймешь: то ли сугроб, то ли огромная куча талого зефира. Но вот открылись черные глаза с красной радужкой — размером с кулак и выпуклые как у осьминога. Тварь раззявила воронкообразную пасть, полную острых зубов, и протянула щупальце.

Тугой жгут качнулся в полуметре от лица. Сердце заколотилось, и в этот миг из кончика щупальца выскочили когтистые отростки. Так вот как ты охотишься, козел. Я глубоко вдохнул и унял дрожь в теле, с любопытством естествоиспытателя разглядывая жгут. В мыслях сразу возник добрый дедушка из передачи про животных, знакомым с детства хриплым голосом рассказывающий о неведомой зверушке. Внешность бледного хренпоймиктозавра отвратительна, кхе, и ужасна, но так ли опасен представитель этого вида на самом деле?

Представил это и чуть не заржал. Страх утек как вода из бочки с пробитым днищем. Щупальце тут же втянуло когти, коснулось холодного лезвия и уползло прочь.

— Леня! — взвизгнули из комнаты. — Стой!

Поздно. Смело шагнул на крыльцо. Подбоченился и задрал голову, щурясь от утреннего солнца. Твари выпучили зенки и все разом уставились на обнаглевшего в край человечка, но ни одна не посмела напасть. Оказалось, их было вовсе не две. Всю крышу усеивали жирные пульсирующие слизни с несчетными отростками. Наверное, при желании они могли принимать любую форму, даже человеческую. И слава всем богам хаоса, они оставаясь при этом достаточно толстыми, чтобы не протиснуться в дымоход.

— Леня! — Девушка схватила подол плаща и попыталась утащить внутрь.

Спокойно ответил:

— Идем.

И протянул ладонь.

— Но...

— Все будет хорошо, — улыбнулся, объятый золотым ореолом солнечных лучей. — Главное не бойся.

— Легко сказать, — буркнула она, воровато озираясь.

— Я же цел. На крышу только не смотри.

— Уверен?

— Как никогда прежде. За мной.

Мы взялись за руки и спустились с крыльца. Первые секунды бегства прошли без происшествий, и вдруг как назло одна из гадин протяжно квакнула. Скорее всего, просто зевнула, нежась в тепле после ночного дебоша, но Лира вздрогнула и оглянулась. Малейшего испуга хватило, чтобы взбудоражить всех без исключения чудищ. Слизни надулись, как жабьи мешки, выпятили хоботами пасти и метнули к спутнице скрученные щупальца. Обвив запястья и лодыжки, марзальцы буквально распяли ее в воздухе и поволокли наверх, возбужденно стрекоча.

Я прыгнул и повис на талии подруги. Мои шестьдесят кило нисколечко не замедлили смертельный подъем. Не помогли и полетевшие в клыкастые глотки огненные шарики и молнии. Порождения тьмы даже не шевелились, несмотря на все мои старания.

— Успокойся! — воззвал я к гласу разума, но одно дело увещевать в тишине и спокойствии, и совсем другое, когда тебя вовсю тентаклят, и надежда на спасение испаряется быстрее разогретого спирта.

— Не могу! — рявкнула Лира, дергаясь изо всех сил, подобно угодившей в паутину мошке.

— Через немогу! — я тоже не отставал, пытаясь хоть на секунду замедлить подъем. — Иначе нам конец!

— Брось меня и беги!

Мысль логична и во многом справедлива, но после всего пережитого я вряд ли сумел бы обречь подругу на медленную и наверняка мучительную гибель. Поэтому честно выкрикнул:

— Не брошу!

— Дурак!

— Сама дура! Не можешь не трусить пару минут!

Я подтянулся и встал на жгуты, чтобы тряской и качкой случайно не сломать девушке хребет. До ближайшего чудища рукой подать, а что делать — без понятия. Прицелился и швырнул файербол прямо в глаз, но марзалец лишь моргнул и как ни в чем не бывало продолжил стягивать лапу.

— Вот и все. — Лира печально улыбнулась. — Хоть ты и полный придурок, но с тобой было весело.

— Заткнись.

— Надеюсь, у тебя все получится. Найдешь себе новую Спутницу. А я растекусь по этой крыше марзальским дерьмом.

— Заткнись...

— Ну и небольшой прощальный подарок. Заслужил.

Лира зажмурилась и чмокнула меня в щеку.

Тварь тем временем распахнула пасть еще шире, готовясь впиться жертве в спину. И тут я понял: огонь и ток на них не действуют, потому что гады сами порождения зла и смерти. К тому же, судя по словам Линн, с порождениями Марзала борются паладины и священники, а в чем главная фишка этих ребят в любых фэнтезийных играх и книжках? Правильно.

— Не болей, сучонок.

Я замахнулся и со всей силы вонзил обломок деревяшки в щупальце. Целебный золотой "червячок" шустро нырнул в белую плоть и, ветвясь, растекся по тканям. Нечисть отпустила руку Лиры и поднесла жгут к морде, будто не веря своим глазам. А дальше началось невообразимое. Слизни в спешке отращивали паучьи лапки и с диким треском и хлюпаньем бежали от сородича, как от прокаженного — уползали, кубарем скатывались по крыше, сигали прямо в снег.

Сияющая змейка тем временем заполнила всю тушу, словно монстру пустили по венам расплавленное железо. Гад наконец бросил добычу и затрясся в агонии, стремительно выцветая, теряя плотность и превращаясь в полупрозрачный студень. С крыши полилась вода — охваченный лечебным светом марзалец таял, как медуза на сковородке.

Боги, как же он вонял... У вас в городе хорошие мусоровозы? У меня вот протекают. Идешь жарким летним деньком домой, а на асфальте лужицы киснут. Представили аромат? А теперь усильте его раз в десять и добавьте нотки полуразложившийся дохлятины. Вот так от жижи и несло. Не оборачиваясь и зажимая носы, мы поспешили убраться прочь от проклятой сторожки, и покуда не добрались до выхода из долины, ни разу не обернулись.

— Спасибо, — сказала спутница.

— Ерунда, — я улыбнулся и подмигнул. — Сегодня я, завтра ты.

Лира ответила улыбкой и крепче сжала мою ладонь.

Но, несмотря на удачный исход, неприятности только начинались.

* * *

Впереди простиралась каменистая равнина — плоская как стол и рассеченная надвое извилистой рекой. Река впадала в море или океан: на необъятной темно-синей глади покачивались белые хлопья льдин, а вдоль берегов как грибы после дождя белели яранги — купола из шкур, увенчанные столбами дыма.

— Это Дикие земли, крайний север Герадии. — Линн дохнула на замерзшие пальцы. — Здесь живут племена эйнов. Они платят налоги, но в целом сами по себе. Река, — Спутница указала пальцем на серебристую змейку, — называется Саммерен, она впадает в Брилльское море. Раньше по ней можно было доплыть до самой столицы.

— А сейчас?

— Выше по течению Ангвар, большой и хорошо укрепленный город. Кто знает, под чьим он флагом? Но путь все равно срежем.

— Гляди, — я приставил ладонь ко лбу, жмурясь от блестящего снега, — нас уже встречают.

От ближайшего скопления яранг выдвинулся небольшой отряд всадников. Скакуны напоминали лошадей, покрытых густой длинной шерстью. Черные, белые, пятнистые, с заплетенными в косички гривами, лошадки выглядели донельзя забавно, чего не скажешь о наездниках.

Издали казалось, будто эйны носили облегающие водолазки нежно-голубых оттенков. Одежды выглядели довольно футуристично, а на деле оказались снятыми целиком шкурами каких-то морских животных вроде тюленей, с прорезанными отверстиями для головы и рук. Оттого и сидели так плотно, подчеркивая мускулатуру крепких торсов. Но этого явно не хватало для холодного края, и воины утеплялись короткими куртками и штанами мехом наружу. Мечей или кинжалов я не разглядел, но за спинами покачивались дуги луков, а к седлам были приторочены сумки с метательными дротиками.

Помня заветы самого дружелюбного иномирца, я поднял руки и улыбнулся, намекая на добрые намерения. Однако скачущий во главе отряда кряжистый детина выхватил дротик и швырнул мне под ноги.

— Стой где стоишь, марзалово отродье! — прорычал великан, сверкая глубоко посаженными глазами из-под выпирающих карнизов надбровных дуг.

Всадники выстроились перед нами дугой на расстоянии броска. Кожа незнакомцев просолилась и задубела от ледяных морских ветров и сделалась похожей на пергамент, карие глаза сурово блестели из-под косматых бровей, приплюснутые ноздри часто трепетали. Темные пряди собраны в тугие узлы на затылках, на тяжелых челюстях ни щетинки. И бритвы тут ни при чем: как вскоре выяснилось, волосы у эйнов растут только на головах.

— Никакие мы не отродья, — возразил я, стараясь не повышать голос и говорить внятно и учтиво.

— Вы явились из Долины Мертвецов! — громыхнул бугай. — Оттуда еще никто не возвращался!

— Все бывает в первый раз...

Воины зарычали и вскинули дротики.

— Спокойствие, только спокойствие, — я вел переговоры с той же мягкой настойчивостью, понимая, что если бы нас хотели убить, то еще на подходе нашпиговали бы копьями. — Эти ваши марзальцы боятся целебной магии, вот я их и отогнал.

Вожак чуть изменился в лице: морщины на посеченном шрамами лбу разгладились, дыхание выровнялось, а звериная ярость ушла из взгляда. Если прежде амбал напоминал гопника перед дракой, то теперь — рассерженного отца, чье ненаглядное чадо где-то шастало всю ночь.

— Так ты, стало быть, лекарь? — с недоверием прогудел он.

Я свел большой и указательный пальцы и посмотрел на собеседника через щелочку.

— Докажи! Или убирайтесь восвояси, бесы!

— Да легко. Кого подлечить?

Эйны опасливо переглянулись. И трусить перед своими зазорно, но и испытывать на себе непонятную магию не очень-то хочется. Дикари постарше остались в седлах, спешился самый молодой и на ходу снял куртку.

— Вот. — Указал на гноящийся нарыв. — Каракатица цапнула. Уже месяц не заживает.

Я поднес обломок к синюшно-бурой шишке размером с грецкий орех, увенчанной косматой гнойной шапкой, и проворчал:

— Не болей.

Золотое свечение окутало кожу и исчезло вместе с раной.

— Хм... — Старший потер подбородок. — Похоже, не брешешь. Но я тебе все равно не верю. Пусть шаман решает, как с вами быть. Дайте им лошадей!

В седле я держаться умел — пару раз ездил на конные экскурсии. К тому же, нам выдали самых смирных кобылок, которые послушно плелись в окружении конвоиров.

— Шаманы у эйнов главные, — тихо сказала Лира. — Они все решают. Поэтому не оплошай, иначе топать придется на своих двоих. И то если повезет... А сделаешь все правильно — получим не только лодку, но и ватагу ушкуйников.

Слово показалось смутно знакомым, но решил уточнить:

— Кого-кого?

— Речных пиратов. Раньше они держали в страхе всю Саммерен. Лишь век назад их разбили королевские гвардейцы и колдуны Совета и отогнали на побережье. Эйны — отличное подкрепление для Борбо, но они живут разобщенными племенами. Всех под один стяг не загонишь.

— И как же мне впечатлить шамана?

— Не дерзи, не шути, не бахвалься, много не болтай и самое главное — не тупи.

Я закатил глаза и выдохнул:

— Миссия невыполнима.

— А ты постарайся! Берись за любую работу, напирай на лекарскую силу, про иное колдовство молчи. Иначе погонят воевать с соседями.

— Ладно. На месте разберемся.

* * *

В стойбище пахло солью и вяленой рыбой. У яранг стояли огромные чаны, женщины выпаривали в них морскую воду. Детвора тоже не сновала без дела: чинила сети, кормила скотину, убирала навоз. Мужчины на длинных плоскодонках рыбачили или били заплывающих в реку морских зверей. Видел, как гарпунщики втащили на борт нечто, напоминающее моржа со скрученным как у нарвала рогом.

Жилище шамана заметил сразу — его ни с чем не спутаешь. Огромное, шкуры украшены затейливыми рисунками, похожими на наскальную живопись. Всяческая животина, домашняя и дикая, сцены жертвоприношений, битв и... э-э-э... зачатий? Последних нарисовали довольно много. Не Камасутра, конечно, но все равно забавно.

У входа дежурили два воина с длинными копьями и овальными кожаными щитами с замысловатыми орнаментами. Провожатый велел доложить о нас шаману, и один тут же скрылся за пологом. Ждать пришлось недолго.

— Танбад приглашает гостей! — рявкнул мужчина и ударил копьем оземь.

Мы вошли. Внутри яранга делилась на две "комнаты" ширмой из нанизанных на золотые цепочки костяными фигурками. Звери, птицы, воины в доспехах и обнаженные женщины слегка покачивались, не давая разглядеть, что скрыто за ними.

Рядом со входом в золотой жаровне горели дрова. Пахло мятой, корицей и чем-то пряным, незнакомым. А неплохо так шаман устроился.

— Сюда, — из-за ширмы раздался певучий женский голос. Наверное, наложницы или рабыни.

Кости тревожно застучали. Я увидел вторую жаровню из благородного металла, а вокруг россыпь богато расшитых подушек. На одной в позе лотоса сидела женщина лет тридцати — стройная, с сильными руками и длинными крепкими ногами. Очевидно, она не с рождения купалась в роскоши, а прежде много ходила, сидела на веслах и метала дротики не хуже мужчин.

Упругую грудь стягивала алая лента, на поясе висела золотая цепь с парой треугольных шкурок, прикрывающих самое интересное. На запястьях и лодыжках — меховые ремешки, на голове — шапка с волчьими ушами и хвостом — вот и весь наряд. Узкое бронзовое лицо показалось мне довольно красивым, отчасти из-за густо подведенных красной тушью век. Темные, чуть курчавые волосы свободно падали на бронзовые плечи.

Женщина белозубо улыбнулась и поставила на огонь золотой чайник, похожий на лампу с джинном.

— А где шаман? — спросил я.

— Ты на него смотришь, — спокойно ответила полуобнаженная красавица. — И смотришь без уважения, как волк на течную суку.

Первый диалог — и уже неловкость. Чтобы разрядить обстановку, добавил:

— А-а... Просто думал, что Танбад — мужское имя. Кто ж назовет девочку Танбадой?

Лира наступила мне на ногу, не отводя взгляда от жаровни.

— Присаживайтесь. — Кажется, хозяйка ничуть не рассердилась, либо умело скрывала гнев. — Говорят, вы вернулись из Долины Мертвецов. Как вы там оказались?

— Нас пленил враг. — Спутница решила говорить сама, пока я снова чего-нибудь не ляпнул. — Нам удалось сбежать.

Шаманка взяла три пиалы и стала сыпать в них порошки. Белый — наверное, соль. Черный — возможно, перец. Зеленый — судя по запаху, мята. Чай, короче, готовила. Особый, северный. Мы молча наблюдали за пиалами, не смея нарушать тишину кулинарного таинства. Точнее, Лира наблюдала, а я нагло пялился на едва прикрытую грудь и поджарые бедра.