Агафангел

-Ну, да. Ну, да, — отводя глаза и растягивая тонкие губы в угодливой улыбке, закивала старуха.

-Он вас беспокоить не будет, — добавил Василий, открывая дверь, — Ни шуметь, ни водить никого. Да и не каждый день он ко мне приходит.

-Любят вас мальчики, — последовало ехидное замечание.

-Своих детей нет, чужих опекаю.

Он вошел в квартиру и закрыл дверь.

'Мегера старая... Прости, Господи...'

Сергей сидел на кухне за столом. Он уже разыскал приготовленный Василием обед и успел снять пробу. Вся его поза и взгляд выражали подавленность и уныние. На столе стояла нераспечатанная бутылка водки.

-Откуда ты? — спросил Василий, входя на кухню, — Ты же собирался завтра приехать.

Сергей не ответил. Он только легонько чмокнул Василия, когда тот наклонился поцеловать его.

-С кем это ты там?

-Да соседка, будь она не ладна, — отмахнулся Василий.

-А, бабуля... Она меня сегодня чуть насквозь взглядом не прошила, когда на лестнице встретила.

-Это первая сплетница в парадном. Не вступай с ней в разговоры, но и не груби, если о чем спросит.

Сергей слегка кивнул и наклонил голову, глядя в стол перед собой.

-Что случилось, Сережа? — спросил Василий, садясь рядом.

-Ничего, — пожал плечами тот, — Просто х..во мне, Вась. Лучше бы я туда не ездил...

Василий заметил, как по щеке у него катится слеза.

-Дома плохо?

-Лучше некуда. Мать совсем спилась. С линии ушла, или выгнали, не знаю. В ресторан устроилась. То ли при кухне, то ли посудомойкой, я не понял. Очередного хахаля привела. Старше ее лет на пятнадцать. Теперь пьют на пару без продыха. И вообще, как там люди живут, если бы ты видел. Почему так?

-Что поделаешь, Сереж. Человек не животное, дух ему Богом дан. Если голова болит — анальгином боль глушат, а если дух у человека мертвеет, глушат этим. Горько все это, но насильно счастливее никого не сделаешь. Смирись. Тяжело с такими. Особенно, если это твои близкие, но им самим во сто крат тяжелее...

-Близкие? Видел бы ты этих близких! — горько усмехнулся Сергей.

-Что? Неужели, мать тебе даже не обрадовалась?

-Еще как обрадовалась в первый день, когда бутылку с приезда поставил. И за второй сходил. Третья у соседей нашлась. Только на утро похмелять мне их было нечем. И у них деньги кончились. Тогда и началось. Хахаль пошел занимать, вернулся без денег, но дернуть где-то успел. Мать на него с кулаками, а он кричит — с сынка своего требуй. Вон, как одет, посмотри. Он миллионер, а я пенсионер... А мать... Хоть бы...

Сергей всхлипнул и вдруг, как тогда, в парке, уткнулся в грудь Василию. Василий обнял и прижал его к себе. Он не хотел ничего говорить. Он горел желанием взять на себя хотя бы частичку его душевной боли.

Некоторое время они молча сидели так. Наконец, Сергей судорожно глубоко вздохнул и отодвинулся.

-Извини...— обронил он.

-Иди, умойся, — ответил Василий.

Сергей ушел в ванную, а Василий зашел в комнату, взял два самых больших бокала и сделал крепкий коктейль, не забыв украсить. Потом вернулся на кухню и выставил на стол не найденные Сергеем закуски.

-Столик, накройся? — губы вошедшего на кухню Сергея тронула улыбка.

-Давай, — Василий протянул ему бокал, и кивнув на бутылку водки, добавил — Это как-нибудь в другой раз. А откуда она, кстати?

-На вокзале в ларьке на последние деньги взял. Хотел вернуться, шарахнуть у них на глазах об умывальник и уйти. Да по дороге друга встретил, не дошел. Пошли к нему, а он не пьет. Подшитый. Уже хроник, хоть мы ровесники. От него сразу в Питер поехал. Так и уцелела.

-Ну и пусть постоит, пока все забудется. Потом как-нибудь раскатаем, ладно?

-Ладно.

-Ну, давай. Чтоб скорее все забылось и за все хорошее в жизни.

-За тебя, — сказал Сергей.

-Почему, я же сказал за все хорошее...

-А для меня оно — ты.

-Тогда за нас, — улыбнулся Василий.

-Почему?

-Потому что, для меня — ты.

Они улыбнулись, чокнулись, слегка отпили из бокалов и обнялись в крепком поцелуе...

Была поздняя ночь. На мониторе мелькали кадры фильма 'Место встречи изменить нельзя'. Шла уже четвертая серия.

Они сидели на постели, прислонившись боком друг к другу, и смотрели фильм. Заметив, что глаза Сергея закрываются, Василий приподнял его, откинул одеяло и начал раздевать. Сергей в полудреме приподнимал руки, ноги и когда оказался абсолютно голым, повалился на бок в свою излюбленную позу — свернувшись калачиком и зажав руки между колен. Василий выключил аппаратуру, разделся и лег рядом. Сергей сладко потянулся во сне и уткнулся лицом Василию в плечо, положив ему руку на грудь. Василий тоже обнял его. Они засыпали...

12.

Когда они вышли из поезда, день уже стал клониться к вечеру. Хоть выехали с утра, но то пришлось задержаться на вокзале из-за постоянных отмен электричек, то в Зеленогорске долго ждали дизеля, да и тащился он по этой ветке, ведущей кружным путем на Выборг, еле-еле. Василий запомнил это место в молодости, когда приезжал сюда с родителями и их друзьями на двух машинах. А сейчас они шагали пешком, нагруженные палаткой и снедью. Они часто останавливались, чтобы передохнуть, на одном привале выпили немного из той самой бутылки, оставшейся после приезда Сергея из Пикалево. 'На ход ноги', как выразился тот. Когда, наконец, добрались до места, солнце уже стало окрашивать окружающее в золотистый оттенок, предвещающий закат.

Это был берег Финского залива, окруженный могучими валунами с песчаной отмелью и обширной поляной на берегу. Место как специально было создано для уединенного отдыха и наслаждения природой. К тому же, было удалено от проторенных троп, и знал про него только тот, кто знал. Правда, по следам шин на дороге и свежему кострищу, Василий понял, что такие есть, но день был рабочий, и он надеялся, что вероятность их появления незначительна.

Пока ставили палатку, солнце стало постепенно переходить в багряные тона. Чтобы не упустить возможность искупаться после долгой дороги, они разделись догола, нырнули в ласковые волны залива и поплыли к валуну, возвышающемуся из воды метрах в ста от берега. Сергей доплыл первый, и взобравшись на верхушку, поджидал Василия. Они сели рядом, прислонившись спиной друг к другу — по-другому не позволял маленький уступ — и стали смотреть на заходящее солнце. А оно закатывалось за морской горизонт прямо на глазах, и наконец, превратилось в висящий над водной поверхностью малиновый шар.

-Красиво, — проговорил Сергей, — Смотри, прямо видно, как оно движется.

-Очень красиво, — отозвался Василий, — Только ради того, чтобы увидеть это, стоило сюда приехать...

-Ты знал про это место?

-Сомневался, что найду. Я был здесь, когда мне было чуть больше, чем тебе сейчас.

-И было так же классно?

-Да. Почти не изменилось. Говорят, здесь где-то поблизости снимали фильм Начальник Чукотки...

-Так мы на Чукотке!

Сергей вскочил и начал приплясывать, насколько позволяло пространство, ограниченное каменным уступом, изображая подобие ритуального танца, сам себе аккомпанируя на губах. Василий откинулся назад и с упоением смотрел на его стройную обнаженную фигуру в лучах заходящего за морской горизонт солнца.

Потом они поплыли назад, и выбравшись на берег, стали собирать хворост. День угасал. Небо обрело уже темно синий цвет, лишь только светящаяся полоска над горизонтом напоминала об ушедшем дне. Шумели волны, дул, ставший прохладным, ветерок с залива, да потрескивали сучья в костре.

-Оденься, простынешь ведь, — сказал Василий продолжавшему ходить голышом Сергею.

-Не буду, — сверкая искорками отражающегося в глазах костра, ответил тот, — Я туземец!

-Охальник ты, Сережа! — воскликнул восторженно Василий и сделал попытку схватить его, но тот увернулся и побежал к заливу.

Василий кинулся за ним, срывая с себя на бегу свитер и джинсы, которые успел натянуть на голое тело после купания. Они долго гонялись друг за другом по мелководью, пока, выдохшиеся, не упали в объятиях на прибрежный песок...

А потом еще лежали у самой кромки рядом, голова к голове, и держась за руки, смотрели в небо, начавшее осыпаться яркими звездами.

Наконец, вернулись к костру. Он уже начал затухать, но Сергей быстро накидал туда хвороста и подул, встав на четвереньки. Костер вспыхнул вновь, ярко озарив поляну.

-Жрать хочу! — воскликнул Сергей.

Они разложили на клеенке привезенные закуски, выставив все еще не допитую бутылку водки.

-Ну, давай, — разлив ее, сказал Василий, — за наше путешествие, за этот незабываемый вечер.

Они чокнулись бумажными стаканчиками, и наблюдая, как Сергей пьет, морщась и явно глотая через силу, Василий заметил:

-Гадость, да, все-таки?

-Фу... — выдохнул Сергей, одолев стакан, — Нет, правда, гадость. Уж выпить, так что-то приятное.

-Сам притащил. Теперь запомни, какая она есть, и не пей.

-Не буду.

Сергей прилег на него спиной, положив на грудь голову.

-Ешь... — Василий заботливо клал ему в рот кусочки жареного мяса и жевал сам.

Они помолчали, прислушиваясь к ночным голосами природы. Наступила белая летняя ночь. Небо над морским горизонтом становилось черным, а противоположная сторона уже озарялась лучами рассвета.

-И спать-то не хочется, — проговорил Василий.

-Ты любишь белые ночи? — спросил Сергей.

-Очень, а ты?

-Тоже люблю, только... Такое ощущение, что они торопят время.

-Да, время быстротечно. Хотя, впереди у нас целая вечность. С чем мы только в нее войдем?

Сергей лежа смотрел в звездное небо. Глаза его были сейчас серьезны и задумчивы.

-Вась, — тихо спросил он, — ты можешь мне ответить на один очень важный вопрос? Только правду. Если не сможешь, или не захочешь, не отвечай.

-Я тебе часто врал?

-Нет, но это для меня очень важно.

-Ну, спрашивай. Скажу правду.

-Ты веришь в бессмертие души потому, что веришь в Бога, или веришь, ну, как бы сам?

-Понял тебя, Сережа. И отвечаю правду. Сам. Я чувствую это. Иначе просто не может быть.

-Почему ты так уверен? Оттуда ведь никто не возвращался...

-Теперь уже возвращались. Умершие и реанимированные. Все они говорят одно: что видели себя со стороны и все происходящее. Но, даже дело не в этом. Скажи, ты бездушное существо? Тоже правду ответь. Или ты признаешь существование души, поскольку веришь в Бога?

-Ну, это понятно...

-Что понятно? А вот мне не понятно. Где она у тебя? Покажи. Где глаза вижу, где уши вижу, где сердце знаю. А душа? А дух?

-А это разве не одно и то же?

-Эх, Серега... Душа и у собачки есть. И у обезьяны. Только принимать решения они не могут. И творить. И муки совести испытывать. Одно и то же? Мало мы с тобой последнее время о вечных истинах говорить стали. Исправляться надо.

-Ну, ты начал о душе...

-Так не материальна она. Ты же не можешь показать, где она у тебя? И отрицать ее наличие не можешь. А раз она не материальна, то как же она умрет? То, что материально, переходит в другое состояние после прекращения процессов жизнедеятельности, это мы знаем. В школе проходили, что ни один атом вещества не пропадает. А нематериальное куда денется? Так что, безо всякого богословия, можно представить себе, что наши души ждет после смерти. Представь, что у тебя отняли тело и никаких радостей ты через него уже не получишь. Весело тебе будет?

-Да... Не очень, — чуть улыбнулся Сергей.

-Вот именно.

Сергей перевел взгляд с неба на его лицо.

-Вась, а правда, что души соединяются после смерти?

-Я думаю, если любят друг друга, тяготеют, то да. Что им мешает?

-А как же рай, ад?

-Эх, ты, знаток Закона Божьего...— Василий шутливо ущипнул его за нос, — Это когда будет-то? После Страшного суда? А он когда свершится? А пока — вот нам с тобой здесь рай, а привези сюда каких-нибудь двух ненавидящих друг друга наркомиков на недельку — они тут сбесятся от скуки, искалечат друг друга. Хуже всякого ада им тут будет. Особенно, если еще и ширануться будет нечем. Не так, что ли? А ведь в одних и тех же с нами условиях будут. Так и там. С чем придем, с тем и останемся. Кому-то будет рай, кому-то наоборот.

-А как же крещеные, некрещеные?

Василий помолчал немного.

-Вот на этот вопрос я тебе ответить не могу, — сказал он.

-Нет ответа?

-Почему? Есть, но... Я не уверен, что он правильный.

-Скажи. Мне интересно, что ты думаешь? Лично ты.

-Сереж, только не принимай мои ответы за бесспорные истины.

-Я разберусь, как их принимать. Скажи, для меня это важно.

-Без церковных таинств, без храма спасения нет, это факт. Но... Это не идолы. Это все средства, помощь, инструмент, что ли, для главного. А главное — покаяние. Искреннее, глубокое... Не будем забывать, первый, кому Христос сказал, что он будет с ним в раю, был вообще человек некрещеный.

-А мы с тобой встретимся там? — глядя снизу на Василия своим пронзительным взглядом, прошептал Сергей.

Василий провел ласково по его волосам и так же тихо ответил:

-Непременно, Сережа...

13.

Утро застало их спящими в углу палатки. Игривый луч солнца пробился сквозь сетку окошка и заставил проснуться, осветив лица. Они осмотрелись. Палатку наполнял свет от падающего на нее снаружи солнца, окрашивающий все в розоватый оттенок.

-Классный свет, да? — улыбнулся Сергей.

-С добрым утром во-первых.

-С добрым.

Они уснули, когда уже наступил рассвет. Всю ночь так и проболтали, лежа под звездным небом. Пролетела она совершенно незаметно. Да и короткая была. Одна заря спешила сменить другую, как заметил поэт.

-Поспим еще? — спросил Сергей.

Василий взглянул на часы.

-А не много будет? Уже второй час. Завтра в это время домой собираться придется.

-Вот и поход наш долгожданный, — разочарованно протянул Сергей, — Как будто только что приехали, а уже обратно.

-Счастливые часов не наблюдают, — ответил Василий, — Если уезжаешь и чувствуешь, что не хватило, это хорошо. Будет желание снова приехать.

-А мы приедем?

-Конечно. Тебе же захочется?

-Мне с тобой куда хочешь захочется, — улыбнулся Сергей.

Однако, погода, побаловавшая накануне, решила отыграться. Едва они успели умыться, приготовить на костре завтрак, да сплавать разок на утес, как небо над морским горизонтом затянулось темной тучей, на фоне которой ослепительно засверкали молнии.

-Спрячемся в палатку. Я думаю, это не надолго, — сказал Василий.

Они зашнуровали палатку и уселись у окошка, наблюдая через сетку за происходящим снаружи. А непогода разыгралась не на шутку. Море сильно штормило, поднявшийся ветер поднимал с берега тучи песчаной пыли, сверкали молнии, гремел гром, и наконец, хлынул самый настоящий ливень. Он стоял стеной, скрывая все находящееся далее, чем в пятидесяти метрах.

-Стремненько малость, — сказал Сергей, прижимаясь к Василию после очередного громового раската.

-Эх, ты, — усмехнулся тот, обнимая его, — Неужели, если Господь сохранит, что-то может случиться?

Но Господь не сохранил на этот раз от беды. Правда, случилось все значительно позже, когда ничто, казалось, ее не предвещало ...