Lupus in fabulis, или Страсти из подворотни.

Я как раз допивал последний глоток, подумывая, как бы повежливей откланяться, когда в кармане джинсов завибрировал телефон. "I feel good" сказало мне, что я зачем-то понадобился Артему еще до того, как я достал сам мобильник.

— Да?

— Эмиль, у меня неожиданно освободились две последние пары, может, я заеду к тебе после учебы? Надо поговорить... Обсудить кое-что. — Голос друга звучал немного напряженно и наигранно деловито. Я пожал плечами, забыв, что он меня не видит, и ответил:

— Без проблем, я буду у себя.

— Тогда до встречи.

Спрятав телефон обратно в карман, я вдруг вспомнил, что у меня дома за загрузке стоит фильм. Наверняка он уже или накрылся окончательно, или загрузился — ну, а вдруг? Чудеса случаются. В любом случае, надо проверить. Только повежливее распрощаться с историком, не показывая, как мне неловко, и уйти.

Допив все, что оставалось в чашке, я поставил ее на стол и встал. Януарий поднял голову и случайно — бесспорно, случайно, как же еще? — встретился со мной взглядом. На секунду меня кольнуло безумное и бессмысленное желание послать фильм к черту и остаться, но я мгновенно взял себя в руки. Какое "остаться", я что, с ума сошел? Продолжать молчаливое чаепитие, не зная, куда себя деть и о чем говорить? Ну и ну, бывает же такое. Определенно, в последнее время я себя как-то странно чувствую. И даже не знаю, на что списать мое неадекватное состояние: учеба пока не напрягает, проблем в личной жизни пока нет — только намечаются, — да и, в общем и целом, я очень спокойный и уравновешенный. Может, стоит больше гулять на свежем воздухе?

— Спасибо за чай, Януарий Аполлинариевич. Думаю, мне пора домой — там у меня кое-что не доделано. Надо закончить. — Сделав решительный шаг к выходу из помещения, я вспомнил о сахарнице. Повернувшись к столу, несмело взялся за нее и зачем-то уточнил:

— Я заберу?

Преподаватель улыбнутся, обнажив ровные белые зубы с чуть крупноватыми клыками, и с незлой насмешкой в голосе подтвердил:

— Забирай-забирай. Твоя, как-никак. — Похоже, я его позабавил. Ну, да ладно. Вопрос и впрямь был глупее некуда.

Радислав меня не провожал, что меня ни капли не удивило — после ночи в компании Артема мужик, скорее всего, безумно хотел спать, и сейчас наверняка уже видит десятый сон. Что ж, это ему наука на будущее. Тихонько улыбнувшись последней мысли, я вежливо попрощался со старшим Радомировым и вышел в подъезд. До первого лестничного пролета меня не оставляло ощущение, что за мной наблюдают. Наверное, любопытные соседки от нечего делать пялятся в глазок. Или это у меня, вдобавок к галлюцинациям, образовалась еще и паранойя.

Вернувшись к себе и водрузив добытую сахарницу посередине кухонного стола, я пошел проверять, что там с фильмом. К моему удивлению и удовольствию, он дотянулся. Глянув на часы, я решил, что до прихода Артема у меня есть около часа. Поэтому я поставил кино, пытаясь выкинуть из головы лишние мысли. Такие как воспоминание о длинных пальцах моего преподавателя или нелепом желании продлить время нахождения рядом с ним. И в какой-то мере я своего добился. Но на фильме мне сосредоточиться так и не удалось. Кадры проходили просто картинками перед глазами, а я задумался о том, зачем понадобился сегодня Артему. Почему-то я связывал нашу сегодняшнюю встречу с Радиславом. В груди засело стойкое ощущение грядущих перемен. Возможно, не самых приятных, но однозначно неизбежных. Вереницу мыслей прервал дверной звонок. С удивлением моргнув, я заметил, что прошло уже сорок пять минут. Покачав головой, я пошел открывать дверь.

Как я и предполагал, это был Артем. Вместе с приветствием он вручил мне полкило пряников, как-то напряженно улыбаясь. Сейчас я уже был уверен, что нас ждет серьезный разговор. Не сговариваясь, мы оба зашли на кухню. Молча я поставил чайник, рассеянно доставая чашки и ставя их рядом с сахарницей.

— Чай, кофе? — В принципе, я был уверен, что Артем выберет кофе. За прошедшее время я успел достаточно хорошо его изучить, но тишина действовала на нервы.

— Кофе. — Он едва заметно улыбнулся, показывая, что понимает мое состояние.

Когда перед нами стояло по чашке горячего напитка, он глубоко вздохнул и поднял на меня глаза.

— Я начну с главного. Эмиль, я влюбился. Это глупо, потому что я видел этого человека всего два раза, но я ничего не могу с собой поделать.

Я опустил взгляд в чашку. Не знаю почему, но мне стало легко, словно сняли какой-то груз с сердца. Теперь, когда ожидание неизвестного лопнуло мыльным пузырем, мир вновь наполнился звуками, и время побежало дальше. Поняв, что задерживаю ответ, заставляя своего уже бывшего парня дергаться, я светло улыбнулся ему.

— Я рад за тебя. Правда. — Тут я добавил нарочито грозных ноток в голос. — Но, надеюсь, это не помешает нам остаться друзьями?

Теперь напряжение отпустило и Артема. Он засмеялся, откинув голову назад.

— Конечно, нет. Любовь любовью, а дружба — это навсегда. Так ведь? — Он перегнулся через стол, хлопнув меня по плечу.

Я только хмыкнул в ответ, раздумывая, что же будет дальше.

Мы допили чай и, налив себе еще по кружке и прихватив пряники, перешли в комнату с компьютером. Совместный просмотр вышеупомянутого фильма пошел веселее, и я все-таки умудрился вникнуть в сюжет. Но, даже несмотря на компанию Артема, разбавляющего просмотр ехидными и просто забавными комментариями, фильм был так себе. Не дотягивал и до планки "интересно". Друг был со мной солидарен, и я, дождавшись, пока блокбастер доползет до победного конца, недрогнувшей рукой удалил файл.

Переместившись на диван в гостиную, мы в каком-то неожиданно многозначительном молчании смотрели телевизор. Мелькавшие на экране видеорепортажи "Новостей" и реклама не интересовали ни меня, ни его. Меня охватило странное напряжение, какое-то не до конца сформировавшееся желание. Но я уже догадывался, чем оно было. И было, с моей точки зрения, теперь совершенно недоступно.

Артем взял из моей руки пульт и выключил телевизор. Я видел, как погас экран, и слышал, как шуршала гобеленовая обивка, когда он придвигался поближе ко мне. И, только почувствовав его руку на своем колене, я повернулся к нему. Чтобы тут же закрыть глаза, когда его губы накрыли мои. Я приоткрыл рот, впуская его язык, и обвил его своим, прижимаясь к уже бывшему — несмотря ни на что, — любовнику всем телом. Он вздохнул и, с нажимом проведя ладонями у меня по спине, потянул вверх футболку. Я отстранился и снял ее сам, в то время как он избавлялся от собственного свитера.

Можно было бы спросить: "Что же мы делаем?" — но вопрос не имел смысла. То, что происходило, было очевидно и без слов. Мы оба словно отключили сознание, оставив способность чувствовать, но лишившись возможности анализировать.

Артем словно с цепи сорвался. Поцелуи превращались в укусы, пальцы царапали и впивались в кожу. Я выгибался в его руках, тоже теряя связь с реальностью от этих звериных ласк. Возможно, все было именно так потому, что это был последний раз, и мы оба это понимали. Он повалил меня на диван, ни на секунду не отрываясь. Наши руки столкнулись у пряжки моего ремня. В стремлении помочь друг другу мы только мешали. В конце концов он просто отодвинул мои пальцы, самостоятельно расстегнув ремень, а потом и пуговицу с "молнией". Его ладонь тут же скользнула под мое белье, сжимаясь на члене властно, но нежно. Я застонал ему в губы, выгибаясь и стараясь усилить прикосновение. Несколько раз проведя по члену вверх-вниз, Артем отстранился, но только для того, чтобы стянуть с меня джинсы сразу вместе с бельем. Отбросив ненужную одежду в сторону, он навис надо мной, глядя абсолютно безумными глазами.

— Я хочу тебя. Ты как наркотик.

Мне же разговаривать совершенно не хотелось. Желание было одно. Чтобы он ни на секунду не останавливался. От каждого его прикосновения я сладко вздрагивал, ощущая, как натягиваются в теле все мышцы, будто пропуская по себе жидкий огонь. Поэтому я просто притянул его голову к себе, быстро целуя в губы и чуть нажимая, вынуждая спуститься с ласками ниже. Он скользил влажными прикосновениями по коже, иногда едва слышно постанывая. В эти моменты мягкие губы и язык сменяли зубы, заставляя вздрагивать и прикусывать пальцы, глуша вскрики.

Вот он согрел дыханием ямку пупка, скользнул в него языком, а потом сдвинулся еще чуть ниже и сразу взял мой член в рот до основания. Беспомощно скребя ногтями по обивке, я едва сдерживал свое тело, чтобы не начать грубо вколачиваться в этот податливый рот.

Видя мое нетерпение, Артем быстро и ритмично задвигал головой, лаская меня практически по всей длине, от основания до головки. Я был настолько выведен из строя нахлынувшими ощущениями, что даже не испытал особого дискомфорта, когда во мне оказались сразу два его влажных пальца. Со стоном выдохнув, я чуть шире раздвинул ноги и начал рефлекторно подаваться навстречу его движениям. Друг действовал напористо, почти грубо, но это лишь подхлестывало все более нарастающее возбуждение. Я вовсю насаживался на его пальцы, чувствуя, что пора уже переходить к основной части. А он, судя по всему, и сам не собирался долго терпеть: губы соскользнули с члена, напоследок пройдясь снизу вверх по всей поверхности, и ласкающие меня изнутри пальцы исчезли. Я только и успел приподнять голову, чтобы посмотреть на него, когда он, просунув руки под ягодицы, приподнял меня, и образовавшуюся пустоту заполнил его язык.

Я вздрогнул всем телом: "Тема, ты с ума сошел..." — на большее, чем этот сдавленный выдох, меня не хватило. Друг согласно что-то простонал, произвел серию колющих коротких проникновений, покружил по поверхности постепенно расслабляющегося кольца мышц, проделал еще несколько надавливающих теплых касаний и отстранился.

Он даже не стал снимать брюки: судорожно расстегнув их, слегка приспустил с бедер вместе с бельем и, ухватив меня под коленями, немного сдвинул так, чтобы мне было удобнее закинуть ноги ему на талию. После чего, наскоро размазав слюну по собственному члену, плавно, но торопливо вошел.

Тело само расслабилось и выгнулось, облегчая проникновение. Не сдержавшись, я глухо застонал, когда Артем вошел до конца. Дав нам обоим свыкнуться с острыми ощущениями пару мгновений, он чуть качнулся во мне, вырвав еще один хрип из моего горла. За первым проникновением последовало еще одно, более сильное. А потом толчки слились для меня в одно непрерывающееся движение вверх. Внутри все сладко замирало от предвкушения предстоящего падения, когда выше подниматься уже не будет возможности.

Где-то на периферии сознания еще ощущались мысли о том, что от пальцев Темы у меня наверняка останутся синяки, что молния джинсов неприятно царапает кожу на бедрах. Мозг случайным образом выхватывал огрызки фраз, брошенных в любовной горячке. Тех, что если и вспомнятся после, то только со снисходительной усмешкой. Сейчас же они лишь еще больше подстегивали желание, заставляя просить двигаться резче, глубже. Я извивался на его члене, то устремляясь навстречу, то пытаясь ускользнуть. Меня разрывало удовольствием, граничащим с болью.

Когда я был уже на грани, Артем замедлился, теперь двигаясь сильно и плавно, так, что я ощущал каждый миллиметр входящей в мое тело плоти. Одна за другой начали рваться те нити, что позволяли мне взлетать. Каждая с тихим всхлипом, срывающимся с губ, и дрожью вдоль позвоночника. В миг, когда лопнула последняя, мир для меня разлетелся на куски. По телу пронесся сумасшедший оргазм, сметая сознание, ощущение легкой ломоты в перенапряженных мышцах, чувство реальности. Меня закрутило в бордово-алом вихре, даря восхитительное ощущение свободы и силы. Я нежился в нем, впитывая кожей горячие потоки.

Чувствуя себя хмельным от удовольствия и разлившегося по телу жара, я вынырнул на поверхность. Обнаружив себя все на том же диване. Артем нависал надо мной на руках, рвано дыша. Почему-то сейчас мир был поразительно четок. В капле пота, медленно ползущей по виску любовника, я видел всю комнату в деталях и красках. Завороженный этим, я не сразу расслышал обращенную ко мне фразу:

— У тебя глаза отсвечивают красным, — когда смысл слов все же пробился сквозь запах его разгоряченной кожи и ощущение восхитительно вкусного воздуха в легких, я удивленно моргнул, фокусируя взгляд на лице любовника. И в тот же миг волшебство оборвалось. Мир вернул себе привычные очертания.

— Что? — Та капля, что недавно зачаровала меня, все же сорвалась и разбилась о мою скулу. Почему-то это принесло волну удовольствия, сродного тому, что рождается при глотке крепкого вина, когда оно прокатывается по горлу.

Артем тряхнул головой и упал на меня, придавливая своим весом.

— Ничего. Привиделось. — Он задушенно хохотнул. — После такого секса и не такое померещиться может.

Я хмыкнул.

— Сползай с меня, герой-любовник. Ты не пушинка.

Проворчав что-то насчет капризных парней, Артем все же встал и, пошатываясь, пошел в сторону душа, при каждом шаге путаясь в спущенных штанах. Проводив его добродушной усмешкой, я устроился на диване удобнее, сладко потягиваясь. Тело звенело, расслабленное и восхитительно отдохнувшее. Захотелось пойти на улицу и устроить какую-нибудь сумасбродность, типа игры в "Казаки-разбойники", как в детстве. Или хотя бы просто побегать по усыпанным желтыми листьями аллеям, выпуская восторг воплями и смехом.

Решив, что это неплохие планы, я дождался Артема и сам пошел искупаться. Освежившись и смыв испарину, я обнаружил любовника практически спящим. Насилу его растолкав, получил хмурый, жалобный взгляд.

— И откуда в тебе только столько энергии? Нормальный мужик должен хотеть спать после секса, а не мчаться куда-то гулять.

— Значит, я ненормальный. Вставай-вставай. — Продолжая его тормошить, я все же добился того, что он поднялся и натянул одежду.

Тоже одевшись, я схватил ключи от квартиры и телефон и выпихал Артема в прихожую. Сейчас меня не мучила совесть, что я заставляю его идти гулять, когда он засыпает на ходу. Мне просто нестерпимо хотелось на воздух. Не выдержав ожидания лифта, я подтолкнул вялого друга к лестнице.

— Пять этажей всего. Пойдем, так быстрее будет.

Не желая медленно считать шаги, я летел впереди, перепрыгивая через три ступеньки и цепляясь пальцами за перила на поворотах. Поэтому, когда выскочил на первый этаж, со всего размаха в кого-то врезался.

Столкновение вышибло из груди весь воздух, но породило волну совершенно детского восторга, которая иногда возникает при шалостях.

Наконец, заставив себя сделать вдох, я поднял глаза, собираясь извиниться. Но столкнулся с неимоверно притягательными светло-карими глазами. Еще пара мгновений ушла на то, чтобы осознать, что они принадлежат моему преподавателю. Только тогда я понял, что уже неприлично долго на него пялюсь, а он придерживает, почти обнимая, меня за плечи. Чувствуя, как щеки заливает предательский румянец, я все же опустил взгляд и пробормотал:

— Простите, Януарий Аполлинариевич. Я...

В этот момент одновременно, но с разных сторон, показались Артем и брат историка. При этом мой любовник как-то совершенно несвойственно ему покраснел, а Радислав странно нахмурился. Мне показалось, что он с силой втягивает в себя воздух, принюхиваясь, как дикий зверь. Стремительно накаляющуюся атмосферу разрядил Януарий, наконец отпустив меня и отступив на шаг.