— Сажай на магистраль! — настаивал захватчик.
— Исключено! Это только в фильмах всё просто!
Зря сопротивлялся капитан, захватчик прострелил ему ногу, а следом обещал зацепить в голову.
Пришлось уступить.
— Всем пристегнуться! Убедительная просьба: всех пассажиров занять свои места! — справляясь с болью, объявил во всеуслышание капитан лётного экипажа.
Самолёт качнуло и затрясло.
— Яма... — улыбнулась озорно Дарья тому захватчику, что расположился подле неё, заняв место отца согласно купленным билетам Сергачёвыми.
— На дороге?!
— Мы пока что летим — в небе...
Захватчик не поверил и вытянул шею в сторону иллюминатора. На это и рассчитывала проказница. Никто не видел, по какой именно причине джигит свернул себе шею, но она уверяла: при столкновении с землёй, а иной запутался с аналогичным успехом в трубках от кислородной маски.
На этом приключения не закончились. Её схватили уцелевшие террористы и тело Араба, выскочили из самолёта на дорогу. Один кинулся под колёса машины и был сбит.
Водитель не растерялся и бросился прочь из машины. Попытки иных боевиков расстрелять его в спину не увенчались успехами. Торопились, да и Дарья мешала им вести прицельную стрельбу — укусила за руку одного из тех, кто нёс её под мышкой.
А иной был занят её мамой, волоча за волосы. И женщина также упиралась.
— Отпустите нас... — вторила ей Дарья. — Иначе горько о том пожалеете...
Как и когда она разобралась с ними, последний из джигитов даже не заметил.
— Ты... — направил он на неё трясущуюся руку с оружием на взводе. — Это ты их...
— И чё? — стал серьёзным голос у Дарьи.
— Опомнись, додик! Что ты такое говоришь? Как можешь? И вы, ведь взрослый мужчина-А-А... — закричала мама так, как никогда до этого в жизни.
Дочь опередила с выстрелом джигита, прострелив ему руку, а затем ногу, приблизилась, направив инфракрасное излучение от целеуказателя на собственном оружии в лоб захватчика.
— Ты у-у-у... — застонал джигит и "зажмурился".
— Сами напросились, — обернулась дочь к маме, незаметно избавившись от оружия.
Её руки были в перчатках.
— Додик! Что ты натворила?
— Это не я, ма... — взглянула она на неё, гипнотизируя — глаза в глаза. — Это они — и взяли нас в заложники! Их сделали "силовики"! Так всем и говори! Запомнила?
Мать послушно кивнула дочери, и та узрела, как в иллюминаторы на неё с опаской косятся иные пассажиры и персонал экипажа. Вдруг поняла: тут работы непочатый край. Взяла "мобильный" и вызвала кого надо.
— Дело сделано!
— Отбой... — последовал короткий ответ и...
Дарья сама ничего не помнила, что происходило. Для неё самой всё было в диковинку.
Появились какие-то люди из группы "маски-шоу" и всех препроводили куда следует, а вот Сергачёвых не тронули. Их забрали в неотложку, поскольку и мать, и дочь были в крови.
— А куда это моих увезли? — обнаружился отец семейства.
— Сергачёв? — спросил боец спецподразделения без опознавательных инициалов на чёрной униформе.
— Да, а что?
— Пройдите, пожалуйста, вон туда, — указал он ему на машину у обочины с тонированными стёклами. — Там психолог. Вам помогут — окажут необходимую помощь.
— А как же мои родные? Что стало с ними?
— Вам там ответят на все вопросы без исключения — идите...
Он передал его иному бойцу, а сам подался в самолёт заниматься иными пассажирами и членами экипажа.
— Данила Сергачёв? — обратился к нему с вопросом мужчина в машине.
— Мы знакомы?
— Даже и не знаю, как вам сказать... — чуть замешкался оппонент. — Посмотрите сюда...
Вспышка и провал памяти. Как и когда Сергачёвы очутились в собственной квартире — не помнили. Утро очередного выходного дня застало их врасплох. Наступило воскресенье, а суббота оказалась стёрта из памяти как дурной сон.
— Ну и валяться же вы горазды, — озадачила Дарья родителей своим заявлением, влетев к ним по обыкновению в спальню без стука и соответствующего на то разрешения. — Когда меня гулять пойдём, а? У меня ж сегодня день варения, если запамятовали! Подарки гоните!
Папа с мамой переглянулись в недоумении. Суббота и впрямь была вычеркнута из жизни. А тут ещё звонок в дверь и...
На пороге стоял какой-то парень. Где-то они его видели, а где — не могли вспомнить. И держал коробку.
— Типа — денежный перевод, — пошутила Дарья.
— Не открывай, дорогуша! Это может быть подстава! — напряглась мама.
— Скажешь тоже, милая, — также подсказывало чутьё отцу семейства: что-то здесь не то.
Пришлось дочери проявить сноровку.
— Заходи, — отварила она дверь парнишке, — гостем будешь!
— Сергачёвы?
— Ну, допустим, — выдала мама. — А что?
— Вам...
— Денежный перевод? — подпрыгнула озорно Дарья.
— Нет, посылка...
— Бомба! — занервничал папа.
— Ну, па... — подмигнула Дарья посыльному. — Типа шутка! Ха-ха! Юмора! Он у нас такой умора...
— Будете забирать или...
— А что там? — поинтересовалась с опаской в голосе мама.
— Откуда мне знать, но что-то шевелиться там...
— З-з-змея-а-а... — приметила дырку в коробке мама.
— Здорово! — выхватила Дарья коробку у паренька. — Всю жизнь мечтала о животном! Тяжёлый, гад! Питон или удав?
Парень пожал плечами. Он уже и сам был не рад, что его заставили доставить посылку Сергачёвым. Странные они какие-то были, а подозрительные. Полная квартира психов. Им самое место в дурдоме, а не обычном доме. Явно упущение врачей из поликлиники.
Попятился спиной в сторону входной двери.
— Стоять... — рявкнул отец семейства.
— Бояться... — присовокупила Дарья, уронив коробку, вдруг приметила: та намокла. А звона битого стекла не услышала. Значит, что-то разлила. — Только не черепаха!
Зажмурилась, открывая коробку, почувствовала, как увлажнились пальцы руки. Кто-то лизнул её.
— Ой, собачка!
— И кто там у нас? — опомнился отец.
— Сука... — не сдержалась мама.
— А если ошиблась, милая, и это — кобель?
— Делать мне больше нечего, как под хвост заглядывать...
— Распишитесь в получении...
Паренёк оставил документы на живой товар Сергачёвым.
— Чё там написано, дорогуша? — заинтересовалась мама.
Её не прельщала перспектива поселения зверя в квартире, и она как могла, отказывала в дочери в домашнем животном. А тут на тебе — чья-то глупая шутка. И подозревала в заговоре против себя дочь и мужа. Но покупателем оказалась сама.
— Чё за ё-маё? — не нашлось у мамы подходящих слов, дабы выразить свои эмоции. — Это всё вы!
— Спасибо, ма! Век не забуду... — бросилась дочка обнимать её.
— Спокойно, додик! Только без рук! Ещё надо разобраться во всём...
Чувствовался подвох, смахивая на подставу. Дата покупки была проставлено субботой, а доставка сегодняшним днём. Но никто ничего не помнил из того, что было вчера.
— Может это всё происки наших родителей, милая?
— Точно — мать твою... надо спросить! Ей первой позвонить и всё выяснить!
— Скорее твою мать... необходимо побеспокоить...
Дочь не обращала внимания на склоки родителей, всё её внимание было приковано к щенку.
— Кекс... — выдала она в отношении питомца.
— Ой, а про праздничный торт и забыли, милая...
— Ты мне зубы не заговаривай, дорогуша! Я ещё разберусь, что к чему! И если виноват... кое-кто... обязательно выясню, а накажу — будь уверен!
— Кекс... — снова выдала Дарья. — Кекс...
Щенок откликнулся, завиляв хвостом, даже залаял.
— Так, теперь мне надо ошейник для него и...
— Намордник с поводком, а лучше цепью, — заявила мама. — И конура! В дом я его не пущу, а то...
Щенок опередил её по мысли, сделав лужу.
— Засранец!
— Не, Кекс...
— А почему не Рэкс? — заинтересовался папа.
— Мордой не вышел...
— Действительно, — подтвердила мама. — Одно слово — с-с-су...
— Милая, будь милой...
— ...бака!
— Уже лучше, милая, но не совсем то, что хотелось бы услышать...
И такое... отец семейства с дочерью и щенком от мамы, что впору было занимать очередь в уборную.
— 6 -
— Доктор, вы зашили мне не то место!
— Точно — надо было рот...
(случай в кабинете у хирурга)
Выполняя наказ Шилова, Мешков лично отправился в аэропорт. Только ему мог доверять как себе полковник — майору — и выпестовал его с лейтенантских погон. Да что там — со стен академии, когда разок заглянул туда к боевому другу. Тот и присоветовал ему обратить внимание на самого настырного ученика, добивающегося своего в любой ситуации, даже казалось бы безвыходной. Не барон Мюнхгаузен, зато наш человек. Им Мешков и стал для Шилова. Хотя тогда полковнику пришлось повозиться с ним. Он уже в те годы был при своих погонах, и до сих пор не повысили. Причина до банальности проста — точно такой же, как и его ученик — тёртый калач, а не шёл на сговор с совестью, и она была для него не пустым звуком, как, в случае с Животиным, когда их пути-дорожки разошлись. А начинали вместе при развале великой страны, которую рвали политики на части как лоскутное одеяло — и не залатать. Пришлось резать по живому. В чём Животин преуспел больше Шилова. Хотя поначалу Борис не мог нарадоваться на коллегу, но как потом выяснил: тот проворачивает у него за спиной тёмные делишки и с теми, кого они давили, как паразитов. Сам оказался им. Вот и подрались с применением табельного оружия — не дуэль устроили, а чуть круче, оказавшись оба в одном палате и как назло их больничные койки рядом. Благо не стали кидаться дерьмом, но "утками" погремели для приличия.
Знать об этом Мешков не знал, да, похоже, что и не догадывался, какие чувства испытывают оба друг к другу — оказался меж двух огней. И также не сказать: круто забрался, а взбирался по карьерной лестнице. У Мешкова боевых заданий, а ранений хватало, как и у начальника — мог часами рассказывать какой-нибудь смазливой дурёхе, а после...
Не клеилось у него почему-то с женщинами, особенно, когда его привозили домой с простреленной рукой или ногой, а иной раз и разбитой головой. Нынче все любили достаток, и неважно, каким путём и средствами он зарабатывался на жизнь, пускай неправедным, главное урвать побольше.
Не из того теста был слеплен Мешков, да и Шилов, как водится, приложил руку к его характеру — ковал как металл, а постоянно закалял. Всё-таки изначально видел в нём преемника.
Сколько Мешков уже времени тянул с ним лямку, оказавшуюся непосильной ношей — прикинул мысленно про себя дорогой:
— Ага, это что же получается: намотал почти на... юбилей! А тот ещё срок — десяток лет своей жизни разменял — и лучшие годы, — нисколько он не жалел о том, как и о подполковничьих погонах. Зачем они ему, когда лучше сразу отхватить полковничьи, а для Шилова расстараться на генеральские, с лампасами заодно.
И надо же такому случиться — очередная незадача. Им постоянно мешали, обрубая концы. Только бы казалось, они зацепили кого надо — и на тебе — было запрещено встревать, а влезать подавно чревато. Перед лбом маячила красноречивая надпись, как на трансформаторе: "Не влезай — убьёт!"
— Животин — животное! Скотина ... — выругался Мешков, нажав на тормоза, едва не проскочив на красный свет.
Спецсредства он не выставлял напоказ, и не включал. Но также понимал: и без них за ним могут следить. И кто — тоже ясно. Решил проверить грешным делом. А то мало ли что, а душе хотелось приколов. Спокойная жизнь не для него, если в крови не бурлил адреналин, а она не имела выхода из тела.
Резко рванул с места ещё до того, как загорелось зелёное око — двинул на жёлтый моргающий глаз.
— Понеслась... — понравилось Михаилу. — О я даю! Одно слово — Шумахер!
Едва не подрезал какую-то бабульку, что не торопилась переходить на иную сторону проезжей части, замешкавшись на "зебре".
Словно по команде за Мешковым устремился поток машин, а бабулька знай себе замерла, как вкопанная, в довесок ко всему выронила авоську с продуктами.
— Яйца... — слишком поздно опомнилась она, и давай ими швырять в авто, чуть было не подрезавшее её. А затем ахнула по капоту клюкой.
Из машины выскочил крепыш, стараясь убрать бабку с дороги, да та вступила с ним в перепалку и не на словах — короче перегнула палку — погнула свою клюку на нём, как следует отходив.
Тип лишь успел закрыться рукой, прежде чем схватил после бабку. Что было дальше — Мешков не видел, скрывшись за поворотом, а заодно из виду у преследователей. Это были они — люди Животина — нисколько в том не сомневался. Значит, скоро снова повстречаются, а вычислят, если не засекут по "маячку". Следовательно, стоит поискать "жучок" и в кабинете у шефа. Но это потом, сейчас главное выполнить то, на что намекнул Шилов. А ведь шило в мешке не утаить — имели дело с конкурирующей "фирмой", но что самое обидное из одной "конторы". Как так получалось, что они отличались друг друга, Михаил мог исключительно строить догадки с предположениями, да вряд ли они были верными, хотя б чуток.
А всё было просто и очевидно: Животин прибегал к любым методам воздействия на тех, на кого его спускали с цепи. А вот Шилов не желал уподобляться ему — животному — и тем более становиться цепной зверюгой в руках политиканов и прочих высших чинов из силового ведомства и министерства. Закон для него не пустой звук — и превыше всего. Раз сами его изобрели, так будьте любезны исполнять, как и простые люди — то бишь испытайте его во всей красе на собственной шкуре. Вот и портили ему её. И убирать не пытались — всегда нужен был такой неугодный, а неугомонный сотрудник, на которого можно при случае навешать всех собак. А без козла отпущения никуда. Нужная в "хозяйстве" скотина.
— Кажется, оторвались... от жизни ненадолго, — не очень-то и ликовал Мешков. Хотя на душе сразу отлегло — обставить конкурентов и заставить понервничать, пускай и на коротком отрезке пути ничего незначащем, тоже уметь надо, а уколоть — милое дело.
Говорить кроме себя, ему было не с кем, шеф остался в отделе, но не факт: прохаживается или прохлаждается в кабинете. Делом это доказал, когда в одно мгновение напал на след Циклопа и отыскал.
Теперь дело было за малым — Мешковым — добыть необходимую информацию о пассажирах странного и загадочного рейса, о котором уже трезвонили все СМИ какую-то чушь: мол, обычные люди оказали достойное сопротивление террористам и, дав им отпор, сумели посадить самолёт на автостраду. Нонсенс, и верилось с трудом, однако умели у нас в стране обрабатывать население в нужном контексте, вводя в уши людям то, что было выгодно кой-кому, а также нравилось простому обывателю. Прямо как в одной шутке про телевидение: "Вы будете смеяться, но у нас в стране опять катастрофа!"
Это всё как раз и не нравилось Шилову, а Мешкову только ещё предстояло разобраться — покопаться в электронных записях. Главное не опоздать и вовремя всё выяснить.
Перед глазами мелькнуло здание аэропорта, а чуть в стороне взлётно-посадочные полосы. В уши ударил гул реактивных двигателей. Наши лайнеры напоминали военные бомбардировщики. Наверное поэтому их строили по тому же образцу, чтобы летая по всему миру, а чаще над Европой и Америкой, заставляли думать о том, кто в итоге выиграл Вторую Мировую войну, и отнюдь не проиграл Холодную гонку вооружений.
