Десант высадили в девять утра по корабельному времени. Теперь у нас есть два часа на отдых, и надо будет выдвижение в сторону данов. Вся наша дружина провела уже больше суток на ногах. Да, периодически удавалось поспать, особенно когда под паром машина шла, но всё равно было тяжко. Сон урывками, нервы, бои и непрерывные манёвры по озеру — это очень выматывало. Но единственный наш шанс поспать нормально — это окончательно добить врага.
К полудню мы под парусомопять нагло заявились в лагерь данов. Да ещё и не просто мимо теперь прошли, а направились прямо на их пляж. Костров сильно поубавилось, лодки, что мы обстреляли ночью, также стояли на рейде. Максимально осторожно прошли мимо посудин — жизни на этих судах не было. Мы ушли чуть поодаль на север от лагеря противника, где при нашем появлении засуетились люди, и сделали разворот. По дороге успели рассмотреть стоянку
Лагерь данов был окружен кольями, точнее, слегка оструганными стволами деревьев, со стороны леса. Атаки с озера они не опасались, справедливо полагая, что на банду викингов в десять судов желающих тут лезть не найдётся. Ошиблись ребята, мы же нашлись. Сам лагерь условно можно было разбить на десять отдельных стоянок, по числу судов. Даны бегали у центральной части лагеря, вооружались и формировали строй на берегу. Попыток оседлать лодки в этот раз не было. Да и тел на земле лежащих оставалось много, их этим строем и прикрывали, раненые, наверно. Мы развернули лодку, растопили котёл последними дровами, и под паром двинулись вдоль берега, с севера на юг. Обогнув безвольно качающиеся на волнах лодки данов, повернули нос к центру озера, и сдали назад. За это время даны попытались рывком броситься к нам, но огонь с кормы и левого борта их заставил отступить. На правом же борту откинулся трап, и мурманы начали бодро сбегать в воду. По колено в воде они формировали строй, я и Кнут с Обеславом остались на лодке, с кормы прикрывали наш десант. Торир построил своих людей "черепахой", и мурманы медленно начали выползать на берег..
Даны заорали, начали трясти оружием. Мурманы выходили из воды в полном облачении, с винтовками, торчащими надверхней кромкой прикрывающих их щитов, молча. Часть врагов, увидев насколько нас мало, попыталась ещё раз атаковать десант. Мужики с мечами и щитами наперевес бросились к нашим бредущим по мелководью воякам. Мы втроём с кормы открыли огонь, когда даны приблизились на расстояние эффективного выстрела. Несколько нападающих упало, остальные отскочили в сторону строя. Трое пострадавшихпосле наших выстрелов данов поднялись из воды, получили по пуле в спину каждый, и навечно упокоились в холодных водах озера. Мурманы, наконец-то, вышли на берег.
Пока длилась высадка, я считал данов и наши силы. По прикидкам получалось, что данов в строю человек пятьдесят-семьдесят. Наших — двенадцать, пятеро ещё по лесу где-то шаболдаются. Да трое стрелков на корме. Сколько у данов раненых и в каком они состоянии мы не знали, может, симулируют, да тоже в строй чуть позже встанут. В принципе, отобьёмся, я в этом не сомневался, не хотелось бы только нести лишние потери. А они появились. Из-за строя данов нас обстреляли лучники. Несколько стрел полетели в стоящих мурманов, им пришлось поднять щиты для защиты. Не уберёгся один наш крайний вояка, дановский боеприпас попалв плечо. Доспех спас от серьёзной раны, но все равно было неприятно. Строй мурманов принял положение, которое позволяло не попасть стрелам по людям — они практически сжались в позу младенца под наклонёнными щитами. Увидев это, группа данов с правого фланга, человек двадцать, под прикрытием стрел пошли в атаку. Хм, да них тут грамотный командир, я бы так же сделал. Или не сделал, если бы понимал, что в щели между щитами попасть стрелой почти нереально, а вот из винтовок стрелять — самое оно. Нестройный залп строя мурманов — бежали уже четырнадцать данов, понеслись выстрелы вразнобой...Оставшиеся четыре человека, прикрываясь щитами, отползают к строю противника. Наши мурманы сделали шаг вперёд, но в них опять полетели стрелы.
— Обеслав, а ну сдай чуть машиной вперёд, — я прикидывал, чем я могу помочь своим воякам, выдерживающим поток стрел.
— Не пролезем, вон ту лодку заденем левым корпусом, — Кнут оценивающе взглянул на строй кораблей данов.
— Да ну и хрен с ним! Потом подшаманим, до Ладоги добраться хватит. А нашим помочь надо. Они двинуться с места не могут, видишь, стоят.
И впрямь, наши мурманы стояли неподвижно. Виной тому было попадание стрелой в ещё одного вояку.Воины Торираочередной раз переносили строй на шаг в сторону данов, вот воину и прилетело, открылся он неудачно. Теперь десант пережидает. Лодка наша запарила машиной, потом пошла вибрация по корпусу — начал вращаться вал. Строй данов увидел новую опасность, и чуть повернулся. Стрелы полетели уже в нас,правда, до лодки они не доставали. Тримаран ещё чуть сдвинулся, и Обеслав подал гудок. А это уже был сигнал для нашего "засадного полка", который уже должен зайти в тыл к данам. Тридцатисекундный гудок внёс смятение в ряды противника, да и не только он. Поток стрел стал сильно меньше. Молодцы, лесовики! Правильно рассчитали, лучники для нас самые опасные сейчас.
— Обеслав, гуди ещё! Раз в минуту!
Мелкий кинулся в машину, подбросить дрова. Периодически мы давали гудок — строй мурманов делал шаг, засадный наш отряд обстреливал данов, те смешали строй, не понимая, откуда идёт опасность. Последняя стрела, пущенная вражескими лучниками, обессиленно стукнула на излёте в щит Торира. Всё, можно чуть расслабиться, стрелков у данов нет. Получилось, что звук выстрелов из леса мы своим гудком перекрывали, вот даны и не поняли сразу, откуда идёт основная опасность. А Обеслав и Кнут по моей команде начали поворачивать машину, и сдавать ей назад — мы хотели иметь возможность прикрывать наш десант до последнего.
Я и Кнут заняли места для стрелков на корме, и начали целиться в противника. Те не поняли до конца, почему упокоились их лучники, судя по всему, списали на непонятный гудок. Тут народ религиозный, проявлений мистики и чудес боится. Даны сплотили строй, выставили вперёд копья. Мурманы уже почти приблизились на расстояние эффективной стрельбы. Следующий гудок лодки вверг врагов в подобие паники — начали падать вояки в их из строю! Мы нашими невеликими силами зажимали с полсотни данов с трёх сторон!
Неизвестно, сколько бы это продолжалось ещё, враги продолжали терять людей. Мы с Кнутом отстреляли по магазину, правда, безрезультатно, расстояние было велико. Нервы у данов стали. Методичное гудение, сопровождающееся падающими товарищами оказывало серьёзное психическое воздействие. Зычный крик из строя, и они ринулись в атаку! Да ещё и достаточно быстро. Зазвучали звуки винтовок из строя мурманов, лесной отряд выбивал отстающих, мы с Кнутом тоже пытались вести огонь, но стрелять по бегущим целям, да ещё и перпендикулярно направлению их движения — занятие бесперспективное. Двух только задели, да начали перезаряжаться.
Торир в строю добился большего успеха. Бегать со щитом, держа его руками перед собой не лучшее занятие. И ноги открыты, и медленно получается — вот часть дановских вояк и показали незащищённые части тел мурманами. Хлопки выстрелов, падают тела, удары пуль в щиты и шлемы сбивают с ног атакующих противников, враги машут руками, чтобы удержаться, и вновь падают под градом пуль... Несколько секунд — и ополовиненные даны врезались в строй мурманов. Послышался лязг железа, стоны, крики. Вот теперь мы с Кнутом могли эффективно стрелять, что и начали делать, поражая супостатов в незакрытые бока и спины. Даны завязли в строю.
Долгой битвы не получилось. Сдержав первый натиск, мурманы выпустили по пуле в упор, и с дружным "Аа-а-а-ргх!" выбросили винтовки со штыками прямо в лица врагов, сделали шаг. Трое данов упало от наших с Кнутом выстрелов. Ещё залп, боевой клич, шаг вперёд... И ещё... На седьмом шаге даны кончились. Тишина на поле боя нарушалась только стонами и ругательствами раненых. В том числе наших — у нас были первые человеческие потери, правда, без смертельного исхода. Началось то, что я не любил больше всего — зачистка. Строй мурманов распался, они добивали штыками шевелящихся раненых. Потом, после того как наш вояка чуть не лишился руки, будучи атакованным лежащим даном, перешли на мечи и копья — так привычнее и безопаснее. Стоны и ругань стихала, все меньше раненых противников оставалось на грешной земле, и все больше их уходило в холодное безжизненное царство Хель. Когда последний дан был "проконтролирован", Торир подал мне знак — теперь можно спускаться на берег. Всё. Мы победили...
— Славная победа, славная битва, — Торир с отстёгнутой личиной вытирал меч тряпкой, — Песни скальды долго петь будут. Если узнают.
— Н-да, если узнают...
Я стоял посреди поля битвы в окружении трупов, зрелище было не из приятных. Из леса показались "лесовики", между ними, и теми, кто бился в строю, завязался оживленный диалог. Мурманы обсуждали бой, хвастались "своими" трупами, ловкими ударами, перевязывали раны. Раненых оказалось пятеро, почти все легко. Только одному разрезали лицо, неглубокий шрам останется. Остальные отделались скорее побоями, доспехи, которыми мы снабдили союзников, уберегли их от более печальной участи. Конфликт с данам исчерпан за отсутствием одной стороны конфликта. Вон она, сторона та, лежит вся на песочке, да плавает на лодках по озеру. Кстати, о лодках:
— Торир! Надо порядок навести. Добычу собрать ипонять, что у них тут в лагере лежит. Да потом лодки сюда тянуть, прятать. На Ладогу их оттянем потом. Эти лодки, — я показал на стоящие на рейде суда, до которых мы не дошли буквально метра три, — тоже проверить. Вдруг там ещё кто есть.
После приказов Торира мурманы деловито засуетились. Трупы складывали в пока в кучу, как и разбросанное оружие. Мешки с запасами, лежащие у костров, пока не трогали. Мы с Ториром отправились к краю лагеря данов, там всю битву было непонятное шевеление.
На краю защищённой стоянки был сложен костёр, это даны приготовились сжигать убитых. Трупы их товарищей лежали на кучах веток. Странно, не так много, я думал, ночью больше перебили. Разгадка была проста — тут была малая толика тел, остальные так и остались на лодках. Они просто их сгрузить не успели. А шевелились тут связанные люди, лежащие рядом с погребальным костром. Позвали пару мужиков на подмогу, начали разбираться с пленными. Те смотрели на нас выпученными глазами и что-то мычали, всего шестнадцать человек связанных насчитали. Часть была одета по-военному, они были избиты и ранены. Шесть человек были скорее крестьянами . Четыре девчонки лет по тринадцать-пятнадцать, и два парнячуть старше. Всех их не стали развязывать, и так долго лежали, пусть ещёотдохнут, охрану им только выставили.
К вечеру основные мероприятия в лагере данов мы закончили. Погибших врагов освободили от всего ценного, и сложилитрофеи в кучу. Запасы в мешках просмотрели, еда в основном да питье. Оружие определилик костру, шмотки — в другую сторону, отдельно — обнаруженные украшения, монеты, серебро, мех и прочие ценности. За этой деловой суетой, включающей разбор завалов трупов на лодках, наблюдали пленные. Глаза их были полны страха и отчаяния. Мы с Ториром решили их допросить. Ибо что это за люди, как сюда попали — было решительно не понятно. Уж больно разношёрстная толпа. Вспомнив всё, что видел и читал в будущем о дознании, я приказал их водить к себе по одному.Сам разложил записную книжку, оформил шапку протокола допроса, и приготовился к работе контрразведчиком.
Первым привели самого активного, чернявого и с фингалом под глазом, пленника. Только развязали ему рот, как тот быстро затараторил на малознакомом мне языке, пришлось звать Ярослава. Чернявый прислушался к нашей речи, и выдал уже на словенском, с едва заметным акцентом:
— Данов вы побили, куда теперь купцу податься! Люди добрые, отпустите меня, товар берите! Дети по лавкам...
— Молчать! Вопросы здесь задаю я! — я повысил голос, — А то я смотрю тебе одного "фонаря" под газом мало, мы тебя вторым для симметрии украсим.
— О! Вы знакомы с трудами греческих авторов! Приятно видеть грамотного человека... — рассыпался в комплиментах чернявый.
Мы с Ториром переглянулись.
— Вождь, оформи ему, — попросил я.
Быстрый и резкий удар мурмана прервал речь не в меру говорливого пленника.Разговор пошёл в более деловом ручье. Кто такие, как зовут, сколько лет, родовое имя, где живёт. Хазарин, зовут Самуил, обитает на Днепре. Род занятий — купец. Конкретнее — скупал пушнину у корелов по дешёвке в обмен на железо, возил на Ладогу, там продавал дороже. Так и запишем, спекулянт. Обстоятельства пленения? Попался на пути обратно, шёл вдоль западного берега озера на лодке с восемью гребцами, вон она на берег вытащена. Часть народу даны убили, других забрали в полон. Кто ещё в плену — последовал список имён и прозвищ спутников чернявого. Из команды этого спекулянта выжило четверо, включая его. Опять пошло нытье на тему "Отпустите, вам же легче будет". Бить не стали, просто завязали ему рот. Я сунул ему на подпись протокол, с надписью"С моих слов записано верно", датой и местом для подписи. Пленный помычал — не силён, мол, в русском языке. Получил подзатыльник — таким уважаемым людям как мы верить нужно на слово. На этом чернявый угомонился, покрутил карандаш в руке, хрюкнул удивлённо, и что-то написал на бумаге. Отнесли его обратно.
Начали таскать по одному теперь его спутников. Вопросы те же, ответы — тоже. Дата, подпись, протоколы в папку.
— Зачем так сложно? — Торир наблюдал за моими телодвижениями.
— Потом слова их сравню, вдруг обмануть хотят? Так и поймаю вруна. Ну и выведаю почему лгут.
— Хитро придумано, — Торир почесал голову, — Следующий!
По одному таскали остальных вояк, крестьян на потом оставили. Второй группой оказались люди с балтийского побережья. Они добывали и возили янтарь на продажу на Ладогу. Командовали ими два брата, старший погиб, младший перед нами. В двух их небольших лодках было двенадцать человек, в живых осталось только шесть, все легко ранены. Нормальные мужики, вроде, не то что этот спекулянт. Сидят вон хмурые, отпустить даже не просят. Закончили со взрослыми, перешли на подростков-крестьян.
Те оказались из рыбацкой деревни на севере. Сами корелы, имена непривычные, как у финнов в моё время. Их даны ограбили,напали рано утром на деревню, жителей, кто убежать не успел, перебили, а этих пленили, чтобы продать как рабов. Девчонку одну жалко, самую старшую, её ещё и изнасиловать успели, и не раз. Остальных пленниц не трогали, девственницы дороже стоят при продаже. Рыбаков тоже пока связали да положили на прежнее место.
— По обычаю, что теперь с ними делать-то со всеми, Торир?
— Что в бою взято — то наше. Рабы тоже. И товар. И лодки.
— Н-да, сурово у вас тут. Тебе они нужны?
— Нет. Дома хватает. Моим может надо.
— Да блин жалко этих, мелкие которые. Что с ними будет теперь? — я всё-таки не лишился ещё остатков гуманизма.
