Харря Поттный и Чвакальное Чмошище

Когда сдавленно бранящийся взмыленный Харря пропихнулся в Обиталище, глубокий голос откуда-то сверху предупредил: «Осторожно, двери закрываются!», и ворота сами собой захлопнулись. Тут же на стенах вспыхнули вечные бездымные лампады, освещая длинный коридор. Между лампадами висели картины.

— Вот это сервис, — пробормотал Барахлоу, гася палочку.

Харря и Молли последовали его примеру.

Они оглянулись. С внутренней стороны ворота были идеально гладкими, створки казались микроскопически подогнанными друг к другу так, что щели практически не оставалось. О ручках авторы здания, видимо, и не думали позаботиться.

— Открывамус! — скомандовала воротам Фригидель и взмахнула палочкой.

Заклинание отлетело от заговорённых ворот и срикошетило в голову Поттного. Тот мгновенно открыл рот. Широко.

Молли не привыкла сдаваться, она сплела более древнее, более мощное заклятье:

— Козлятунум-ребятунум, отворитунум-отопритунум!.. Вашу мать!..

Фригидель сдалась, ибо ворота остались безучастными к её чарам.

— Похоже, у нас типичный one way ticket*, — резюмировал Джеймс, кивая на коридор.

Троица двинулась в глубь Обиталища, постепенно понимая: внутри оно намного больше, чем кажется снаружи.

С портретов на детей смотрели разные злые дядьки и тётьки, корчили рожи, неприлично жестикулировали и грязно матюгались.

— Так вот ты какой, Афедрон Кафедральный! — воскликнул Барахлоу, остановившись возле картины, изображавшей почтенного старца в мантии и парике.

Афедрон Кафедральный создал этикет, а также этику и психологию магической жизни.

— Канай отседа, ублюдок! — заорал на Джеймса Афедрон, размахивая кулаком.

— Эй, этого не было в учебнике! — возмутился Джеймс, уходя.

Примерно через час пути коридор окончился маленькой комнаткой с тремя дверями.

— Привал, — скомандовала Молли.

Сняли рюкзаки, сели посредине комнатки...

— Налево пойдёшь... — зевнул Джеймс.

И тут свет погас.

На уши давила гнетущая тишина, изредка прерываемая урчанием Шаурмы.

Пока джентльмены справлялись с паникой, Молли разожгла магический костёр.

— Интересно, надолго свет вырубили? — спросил Харря.

Джеймс сыграл бодряка:

— Какая разница? У нас есть палочки.

Тотчас погас Моллин костёр.

Она попробовала наколдовать новый, но магия, похоже, перестала действовать.

— Ого, — прошептала Фригидель. — Веерные отключения, по любому.

— Это, которые проводит РАО «ВС»? — Джеймс что-то слыхал о них, но не помнил, что.

— Да, Разнаглевшийся Абсолютно Орден «Высшие Силы». Наверняка Чмошище за коммуналку не платит...

II.

...и я даже очень хорошо знаю,

какой будет следующая героиня.

Но пока что-то не получается

с ней, не выходит любовь...

Д.Донцова

Согласно социологическому допросу, проведённому Министерством Правды с применением пыток, число сторонников Большого Брата, как стойкого продолжателя дела вольтамордизма, неуклонно росло, а поголовье противников стремительно падало.

Падало оно обычно либо с обрыва, либо связанное и утяжелённое с моста.

Большой Брат любил абсолютную власть. А, казалось бы, чего её любить-то? Сидишь себе и в Недреманное Око за подданными подсекаешь. Ни отпуска, ни личной жизни. Маньяк, наверное.

Именно маниакальное чутьё нашёптывало Большому Брату: вскоре произойдёт страшное. Око разладилось: оно прогнозировало то «Возвращение Будулая» по первому, то полный крах Империи по всем фронтам. Изредка оно пылко фальцетило о смерти некоего Сталина, чаще предрекало баритоном: «Буря, скоро грянет буря!»

Рождённый ползать не разобьётся. Так считал прагматичный Большой Брат. Бабаянус очень высоко метит... Парадоксально: вместе с этим беспредельщиком могли потерпеть поражение все!

Большой Брат истово желал победы Зла в этом мире, но продолговатый мозг зудил: «Эй, парень! Твоё пребывание у власти явно подходит к концу. Победят наши — будет тебе Чистое Воплощение в хозяева. Одержит верх соперник — устроят тебе показательный процесс в Нюрнберге с заслушиванием, повешением и засушиванием. Куда ни кинь, всюду бедному Ванюшке камушки. Куй железо, Корчагин!»

— Лимби-и-ическая система! — матюгнулся Большой Брат, начиная ворожбу.

Сначала предстояло реанимировать Недреманное Око...

Амадеус фон Лохкарт проснулся на хладном трупе своей волчицы. Маг вскочил, брезгливо отряхиваясь и бормоча. Успокоившись, он осмотрел внимательнее тело усопшей. Получалось, он, Лохкарт, ночью выпил её кровь.

Невзирая на утреннюю прохладу, зверо-маг облился потом.

— Я — чудовище! — воскликнул он, намереваясь наложить на себя руки.

Но остановился. Во-первых, очень хотелось жить. А во-вторых, предстояло довести до конца дело, порученное Мастдаем. Компас тыкал стрелкой в сторону Обиталища. Лохкарт обернулся волком и потрусил за объектом слежки.

В пустыне он покинул дорогу, дабы не смущать караваны. Зной мучил оборотня, уж очень тёплой была его шкура.

За одним из барханов Лохкарт услышал причитания:

— Бедный Горбби, плохой Горбби, неадекватный Горбби! Что ты наделал?!!! Недоглядел, недобдил... Какие организационные воздействия способны углубить и расширить масштабы раскаяния?.. Ы-ы-ы-ы...

Лохкарт, вышел к плачущему эльфу-домовому, предварительно очеловечившись.

— А где твои спутники? — спросил он.

Горбби вздрогнул от неожиданности, поглядел на мага и разревелся громче прежнего:

— Уполз подлечиться, возвращаюсь, а их нету-у-у-у...

Потом эльф напросился в спутники к Лохкарту, и они направились к оазису с Обиталищем.

Мастдай Глюкообильный удовлетворённо покивал, поглаживая брюхо глобуса: его агент шёл верным путём.

— Замутилась неплохая история, — обратился ректор Хоботаста к призраку Штирлица. — В Обиталище произойдут важные события, и моя задача состоит в том, чтобы...

В дверь постучал острый кулачок мисс Маннис Пеннис, затем секретарша впорхнула с докладом:

— Шеф, вас хочет видеть Бабаянус Двуликий.

— Впускай! — улыбнулся Мастдай, потирая руки.

Тощий мастер-маг, облачённый в парадный плащ, прямо с порога начал пылкую речь, помахивая кулаком в такт словам:

— Господин ректор, мне срочно, архисрочно нужен отпуск! Промедление смерти подобно! Я просто обязан отлучиться!

— Что же такое стряслось?! — удивился Мастдай.

— Я... я женюсь!

— Опаньки!.. — выдохнул Мастдай, падая в кресло.

Ректор был поражён, он даже не заметил, как смахнул со стола книжку Викториуса Пелениума «Деникин и Полнота», которую любил изредка перечитать.

— А что? — нахмурился Двуликий. — Любви все возрасты покорны! Мастдай, я вам так скажу. Любовь зла — полюбишь и козла. Любовь добра — полюбишь и бобра. Любовь — она разная. Главное, чтоб не заразная.

— Э... Кто бы спорил, дружище? Я — за! Поздравляю! — Мастдай встал и, схватив мастера-алхимика за руку, принялся трясти её с частотой около тысячи семисот мегагерц.

Через полминуты ректор остановился, смахивая слезу умиления.

— И кто же счастливица, коей достаётся такой... такой... клад?

Бабаянус потупил взор и застенчиво произнёс:

— Алисия Сильверзнёва.

— Алисия Селезстоун? — переспросил ректор.

— Нет, Сильверзнёва, — поправил Бабаянус. — Наша прошлогодняя гостья из Будущего.

— Да-да-да, припоминаю, — сощурился Мастдай. — И даму, и её деревню. Да, Будущее. Отличное местечко. Что ж, совет вам да свекровь! Ой, то есть морк...

— Мастдай, избавьте меня от своих каламбуров хоть ради праздника! — взмолился Бабаянус.

— Конечно, не смею вас задерживать! Но, надеюсь, вы помните о моём заказе, о мозговом эликсире.

— Вернусь с женой, и будет вам эликсир! — заверил Мастдая Бабаянус и незамедлительно телепортировался восвояси.

— Вот тебе и Бабаянус... — промолвил ректор, потирая подбородок.

Как выразилась бы ещё одна Алиса, всё чудесатее и чудесатее...

III.

Есть что-то милое такое

в работах Агнии Барто.

То ли геройство удалое,

то ли ещё не знаю что.

«Красная бурда»

Когда все возможные варианты ругани в адрес РАО «ВС» закончились, ребятам стало скучно и немного страшно.

— Могу поведать античный миф о Терминарии и Робокопулюсе, — нарушил тишину Харря.

— Нет, лучше давай про Тайсона и Холифилда, — попросила Молли Фригидель. — Она короче и веселее.

— Ну, слушайте...

Сошлись как-то в честном боксёрском бою витязи Тайсон и Холифилд. Уговорились сразиться не на жизнь, а на бабки.

Бьются боксёры раунд, бьются другой.

Ударил Холифилд Тайсона, и ушёл Тайсон в нокдаун по щиколотку.

Ударил Тайсон Холифилда, и ушёл Холифилд в нокдаун по колено.

Ударил арбитр в гонг, и ушли Холифилд с Тайсоном в разные углы ринга.

Так вот раунд за раундом и пролетели. Наступил решающий двенадцатый.

Изловчился Холифилд и нанёс Тайсону удар силы немереной. Ударился Тайсон оземь и обернулся на тренера своего.

Понял тренер, что богатырь слегка нехорошо себя чувствует, выкинул на ринг белый рушник, расшитый фанатками.

Тут и бою конец весел, а кто на ногах устоял — чемпион Мира в супертяжёлом весе.

— Стоп, а где про ухо откушенное? — встрепенулась Фригидель.

— Ха, это же в матче-реванше приключилось, — пояснил Харря. — В другой раз расскажу.

— Тогда объясни, в чём мораль, — напал на Поттного с другой стороны Джеймс.

Поттный почесал нос, поправил совершенно ненужные сейчас очки и ответил:

— А в том, что никакие бабки не стоят потерянного здоровья. Хотя...

— Чего «хотя»? Пустая история, а мораль ты сейчас пристегнул, — отмахнулась Молли, задевая Джеймса.

— «Амораль», хе-хе... Ладно, вот вам другой сказ, короче и с моралью, — «смилостивился» Харря. — Было у царя три сына. Настала пора им жениться. Уговорились, как обычно, из лука стрелять. Попал старший сын на боярский двор, и женился на юной боярыне. Попал средний сын на княжий двор, и женился на прекрасной княжне. Попал младший сын в Василису Премудрую. В глаз. Насмерть... Но делать нечего: уговор дороже денег...

Все помолчали.

— Да, этот, пожалуй, лучше, — кивнул Барахлоу. — Но скучно всё равно.

— Давайте тогда анекдоты травить по-новому! — предложила Молли.

— Гы, дустом? — хмыкнул Джеймс.

— Нет, вот зацени: круглое хлебобулочное изделие, изготовленное бездетной парой пенсионеров, совершило акт суицида с помощью верёвки и крюка в потолке.

— «Колобок повесился» что ли?

— Точно!

— А чего хорошего-то? — загрустил Барахлоу.

Неожиданно дали свет. Молли сотворила заклинание «Кондиционериум» и убедилась, что подул прохладный ветерок. Магия вернулась. Молли обернулась к пацанам:

— Фу-у-ух... Когда нельзя было ворожить, я чувствовала себя, словно безденежный шмугл у Диснейленда. Словно стриптизёрша в скафандре. Словно...

— Фригидель! — крикнул Джеймс. — Всё позади. Теперь вопрос в том, какую из трёх дверей выбрать.

Решили начать с левой. Дёрнули, оказалась незапертой.

За дверью была белая-белая комната с полом в чёрную клетку. Посредине стояла скамейка.

На скамейке сидел глубокий старец, облачённый в синие одежды. Даже туфли и волшебная палочка его были синими. Создавалось впечатление, что сохраняющий неподвижность маг дремал, но затянутые медитативной поволокой очи старца оставались полуоткрытыми. На плече седовласого мага восседал синий попугай.

— Как тебя звать? — спросил Харря почтенного волшебника.

— Мерлин, — ответил старец.

— А по-русски?

— Даша.

— Не обращайте на него внимания, он так шутит с тех пор, как полюбил новый российский кинематограф, — махнул лапкой попугай.

— Понятно... — на всякий случай сказал «понятно...» Харря Поттный.

На помощь Харре поспешила умница-Молли:

— А! Вы тот самый Мерлин, который большой спец по картам!

— Нет, девочка, — покачал головой старик. — По картам у нас дока бойкий маг из еврейского квартала... Дворкин. Правда, я читал, он с катушек съехал... Пасьянс янтарный не сошёлся... Или ещё есть слушок, что нарисовал он таро с порносюжетцами и втянулся, в общем... Да... А я-то сам по шахматам спец.

— То есть?! — вступил в беседу Барахлоу.

— То есть, хотите пройти дальше — сразитесь со мной в шахматном поединке.

— Ха! Чего уж проще? — хохотнул Джеймс.

— Ах так, молодой человек? — взорвался старец (от негодования у него затряслась бородка). — Вы думаете, шахматы — это легко?!?! Знай себе, фишки двигай, да?!!! А вы вот эти кровавые мозоли на пальцах видели?!!!!

Ребята поглядели на руки Мерлина и удостоверились: да, шахматы — тяжёлый труд.

— Но не станем отвлекаться! — просиял маг. — Давайте-ка партишечку... в натуральную величину...

Он махнул волшебной палочкой, и вокруг появились шахматные фигуры: чудесные магические големы их роста.

— Чур, мы играем белыми! — застолбила Фригидель.

— Извольте, — пригласил Мерлин. — Выбирайте свои роли.

Харря и Молли ждали решения от Джеймса — серебряного призёра Виммбилльдора по «Чапаеву». Они вообще ничем не могли похвастаться.

— Ну, Молли, — задумчиво протянул Барахлоу. — Встанешь за коня...

Один из белых коней тут же растворился в воздухе. Харря под шумок хотел спрятаться, но Джеймс окликнул его:

— Тпру, Поттный! Оставайся с нами, будешь нашим королём. Оборонять тебя надо. Да и толку-то от тебя, как от Шандыбиуса перхоти.

Себя Джеймс назначил ферзём. Две армии построились, и Мерлин, тоже ферзь, но чёрный, воздел руки к потолку и громогласно возвестил о начале боя:

— Сарынь на кичку!!!!!!!!!!..

IV.

Счастье достигается различными

путями; поэтому нельзя определить

и выбрать какой-нибудь одной этики.

Ф.Ницше.

Сеча выдалась похлеще ледового побоища. К пятнадцатому ходу никто не завоевал весомого преимущества. Мерлин был суперстратегом, игроком экстра-класса, он даже превосходил знаменитых друзей Карпиуса с Каспариусом. Но блестящие и безукоризненные комбинации старого мага разбивались о кристально-невинную глупость Барахлоу.