Ученица Палача

Возникает другой вопрос: помнишь, нам стражник показал булавку для волос и рыжие волосы с цветками ландыша?

Тигран, слушавший брата не перебивая, кивнул.

— Получается, рыжий парень, рыжая девушка... не слишком ли много рыжих в этом деле? И куда делась девушка?.. Одна, ночью, без платья... Свидетели видели только выбегающего парня...

— Хочешь сказать... — начал задумчиво Тигран.

— А была ли девушка?.. сдаётся мне, что парень изобразил сначала девчонку, чтобы этот подонок клюнул, а потом разделался с ним и его людьми, — Лиан уставился выжидающе на брата.

— А был ли парень?.. — задал свой вопрос Тигран. — Граф не идиот, он любил молоденьких девственниц, и хочешь сказать, что он не отличил парня от девчонки?.. Тогда этот Палач должен быть смазлив, как девчонка... А баронесса говорила, что Пьер обладал заурядной внешностью... Стоп! Баронесса!

Тигран вскочил. Прошелся из угла в угол. Остановился перед братом.

— Её в храме упустили? Куда же делась блудная баронесса? Думаю... она знает про нашего Палача значительно больше, чем рассказала, — Тигран довольно кивнул и снова сел в кресло.

— Завтра же возобновить слежку за её домом в полном объёме. И за поместьем тоже.

— Полагаешь, она и была той рыжей девушкой в алом плаще?

— Уверен. Была же она брюнеткой у Жюли... Кстати, эту пройдоху тоже необходимо как следует тряхнуть, думаю, она в курсе, кого подсунула мне той ночью и может рассказать о баронессе много интересного...

— Но из дома она выходила как обычно, в чёрном плаще и вуали. В руках ничего не было.

— Лиан, какая подкладка у этого алого плаща?

— Кажется, чёрная... хочешь сказать, она его вывернула... вот паршивка! — восхитился Илиан.

Тигран предвкушающе плотоядно улыбнулся. Да-а, барон Перрэ — любитель поэкспериментировать, воспитал двух учеников: Палача и помощницу ему. Эта парочка...

"ПАРОЧКА"! Демоны их побери! Она может быть сейчас с ним!

Хорошее настроение слетело в момент.

Манон Авье, баронесса Перрэ

Всю ночь и день она провела в доме лекаря, Антуана Моро. Рана оказалась не опасной, промыл, обеззаразил, наложил швы. Как всегда, сетовал на её безголовость, опрометчивость и вообще, не женское это дело... пора бы остепениться, выйти замуж и обзавестись потомством. Всё это он говорил, накладывая плотную повязку.

Несмотря на желание пациентки уехать, Антуан пригрозил, что тогда она может больше не приходить со своими "ранками" к нему. Зная старика, Манон обречённо вздохнула и осталась до следующего вечера под его наблюдением...

Час назад она в сопровождении Моро вернулась в особняк. Хотела в "хитрый" дом, но подумала: если за особняком по-прежнему следят, слишком долгое отсутствие покажется странным. А так... у любовника была...

Новость, что днём приходили Аландеры, не обрадовала.

Завтра же поедет в поместье. Дел в городе больше не было. Двадцать второй из списка — Симон Бувэ, богатый купец, отбыл по торговым делам и вернётся не ранее чем через месяц-полтора. За это время она придёт в норму. Он будет последним...

Тогда она переедет в поместье насовсем...

Там её ждут... Не нужно играть ролей... Там нет места Палачу... Там — дети... Её семья.

Манон прекрасно помнила, какие они были настороженные, словно волчата, запертые в клетку и выставленные на потеху толпе. Щетинят шерсть, скалят зубы, и затравленный страх в глазах...

Три мальчика, тринадцати и пятнадцати лет, очень красивые. Девочек было пятеро, десяти, тринадцати и пятнадцатилетние. Очень миленькие, обещающие вырасти в настоящих красавиц. Манон едва сдержалась, чтоб не заплакать. Они жались друг к другу, а позади стояли дети из приюта, воспитатели. Хихикали, шушукались, показывали на них пальцем.

Манон смерила их таким холодным, надменным и одновременно злобным взглядом, что они замолчали и попятились.

— Здравствуйте, я — баронесса Перрэ, — Манон посмотрела на "своих волчат" с теплотой, обещанием: теперь у них будет всё хорошо, они под защитой. — С сегодняшнего дня являюсь вашим опекуном до совершеннолетия, мы уезжаем в моё поместье, — обернулась к Марте: — Раздай теплые плащи, перчатки, обувку.

Марта принялась раздавать удивлённым детям обновки. Теперь они поняли, зачем вчера их обмеряли.

— Одевайтесь, не хочу, чтоб вы простудились. Мы будем в пути два дня. Можно, конечно, быстрее, но мы не торопимся, вечером остановимся переночевать и поужинать в трактире, а к обеду следующего дня будем уже в поместье.

Манон подошла к двум специально нанятым экипажам. Её карета стояла за воротами приюта. Открыла дверцу одного из экипажей, приглашающе кивнула.

— Обедать будем через три часа, корзины с едой в моей карете. А теперь занимайте места, по четыре человека в экипаж. Там ещё пледы для каждого и бутерброды.

Дети быстренько расселись по экипажам. Она слышала их удивленные реплики, когда они нашли, кроме пледов, бутербродов и морса, сладости. Манон улыбнулась. Сейчас у неё так потеплело внутри, словно в ней родилось маленькое солнце, заполняющее пустоту в душе.

Не оборачиваясь на остальных присутствующих, Манон вышла со двора, дав знак возницам выезжать. В сопровождении Марты села в свою карету, и они тронулись в путь.

Манон выпила настойку, оставленную Моро... Бр-р-р, пакость редкая, передёрнула плечами от неприятного вкуса. Взяла письма с серебряного подноса, оставленные дворецким на чайном столике. Перебирая конверты, она подошла к постели, откинула одеяло, осторожно, морщась от боли, забралась под него, поёжилась от холода. Забыли нагреть простыни грелкой... Почему-то на ум пришёл герцог.

— Тьфу, демонское отродье, — выругалась разозлившаяся на себя Манон.

Свеча горела на прикроватном столике. Манон перебирала конверты и отсмотренные бросала на столик: приглашения на завтраки, ужины и прочая светская ерунда... Знакомый коричневый конверт... Руки замерли... Перевела дыхание... распечатала.

Внутри лежал сложенный вдвое лист бумаги. Вынула из конверта и несколько минут просто сидела и смотрела на него... Она догадывалась о содержании... так стоило ли смотреть?.. Безусловно... Загляни в глаза своему страху и отпусти... На этот раз окровавленный белокурый локон был завёрнут в чёрный, заскорузлый от запёкшейся крови лоскуток ткани... "ЛУЧШЕ ТЕБЯ НЕТ... ЖДИ" — выведено каллиграфическим почерком.

Странное ощущение... страха не было. Спокойствие. Аккуратно сложила всё обратно в конверт и бросила на столик к остальным. Мысли были о насущном.

Завещание составила. Жюли уже должна вчера приехать в поместье и привезти учителей... Скорее всего, с двадцать вторым посчитаться не успею... свяжусь с Колином и найму его с условием исполнения под Палача... С утра — в поместье, необходимо там закончить все дела... Ленточки и ткань для девочек купила...

Крики и грохот раздался в коридоре, словно кто-то с боем пробивался к её комнате. Рука рефлекторно метнулась под подушку, нащупав рукоять кинжала.

— Именем герцога! — раздался вопль.

— Гадство! — процедила сквозь зубы Манон.

В дверь ударилось тело, распахнуло её и влетело в спальню. На полу распластался дворецкий — Георг.

— Простите госпожа, я не смог задержать Их Сиятельство, — проговорил мужчина, утирая разбитые в кровь губы.

— Я не виню Вас, Георг, Их Сиятельство бывает чрезмерно настойчив, нахрапист и не понимает слова НЕТ, — всё это Манон проговорила, смотря прямо в глаза стоящего в дверном проёме Тиграна. Лиан выглянул из-за спины, помахал ей рукой в знак приветствия.

— Милорды, чем обязана столь позднему... крайне неуместному визиту?

Тигран молчал, смотрел на неё, радовался, что жива и хотел придушить... собственноручно прямо здесь и сейчас... в этой постели... несколько раз... в особо изощрённых позах...

Видя, что брат впал в некий мечтательный ступор, Илиан взял на себя роль переговорщика.

— Баронесса, чудесно выглядите — для трупа, — проговорил Лиан, отодвинул брата в сторону, подошел к кровати и поцеловал Манон руку. Она смотрела на него удивлённо.

— Мы только что из управления Стражи, — соврал Лиан, — в покойницкой лежит почти точная копия Вас. Мы обеспокоились чрезвычайно. Лица Вашего мы при нормальном освещении не видели, и приняли её за Вас. Приехали сообщить эту печальную новость... а тут, оказывается, что блудливая... ОЙ... простите. Блудная... — Илиан до сих пор не выпустил руки Манон, слегка поглаживал запястье и откровенно издевался. — Блудная баронесса Перрэ, которую мы записали в покойницы, изволит быть дома.

— И вы решили убедиться воочию, в том, что... блудная баронесса жива и здорова? — ехидно поинтересовалась Манон, вырвав ладонь из загребущих лап младшего Аландер. — Слова моего дворецкого было недостаточно?

— Конечно, нет! — вскричал возмущённо Илиан, бесцеремонно присаживаясь на край постели и положив руку поверх одеяла на колено баронессе. — После того ужаса, что мы пережили? НЕТ! Только увидеть своими глазами.

— И потрогать своими руками? — усмехнулась Манон, попробовав скинуть руку.

— Разумеется, какие между нами могут быть стеснения после той незабываемой ночи в охотничьем домике... — подмигнул доверительно Лиан.

— Ай-й-й... с-с-с-с... больно! Ухо! Ухо, отпусти! — запричитал Илиан.

Герцог, схвативший младшего братца за ухо, стянул того с кровати, сопроводил до двери. Только выведя того за дверь, отпустил многострадальный покрасневший лопух.

— Вы друг друга стоите, садисты-членовредители, — пробурчал Илиан, потирая ухо. Устремил хищный взгляд на застывшего в некотором недоумении дворецкого.

— Друг мой, Георг, — заговорил темноволосый елейным голосом, — а накормите-ка, меня, голодного, незаслуженно пострадавшего графа. Помнится, в прошлый раз подавали к чаю чудные булочки с корицей... Хотя нет, булочками такую душевную и физическую травму не заесть... Мяса хочу.

Дворецкий в полном изумлении переводил взгляд с графа на хозяйку.

— Георг, накормите это чудовище, — вздохнула Манон, — иначе он нам мозг чайной ложечкой выскоблит.

— Да-да, — закивал Илиан,— люблю деликатесы.

Дворецкий нацепил на лицо маску невозмутимости.

— Прошу следовать за мной, милорд, — отстранённо произнёс дворецкий и гордо вышел из спальни, у двери он обернулся:

— Госпожа, мне прислать Марту?

— Спасибо, Георг. Не нужно, герцог Аландер не задержится, я думаю, он тоже проголодался и вскоре присоединится к своему прожорливому и бесцеремонному брату за столом.

— Госпожа, может, накрыть ужин на три персоны?

— Нет. Сыта... — произнесла Манон, одарив братьев взглядом "сыта по горло вами".

Дворецкий поклонился, тихо притворил за собой дверь.

Манон и Тигран молча сверлили друг друга взглядами. Ни один не желал начать разговор. Первой не выдержала Манон.

— Милорд, Вы бы спустились в столовую, а то взгляд у Вас... такой...

— Какой? — чуть хрипловато спросил блондин, приближаясь к постели.

— Проголодавшийся...

— А Вы очень наблюдательны, действительно проголодался... накормите?

— Милорд, вы комнатами ошиблись, кормят в столовой, а тут спальня.

— Мой голод как раз в спальне и утоляют, — проговорил Тигран, нависая над Манон. — М-м-м-м, баронесса, первый раз вижу на вашем лице румянец... смущение Вам к лицу.

— Идите к Демонам! — возмутилась Манон, попыталась оттолкнуть от себя мужчину, но сил после ранения практически не осталось. Он без труда перехватил её руки, погладил запястья большими пальцами, не отрывая взгляда от её лица считывая реакцию, по очереди поцеловал в ладони.

Румянец на её скулах заалел, язык облизал пересохшие губы. Он наклонился к её уху, ткнулся носом в волосы, вдохнул запах с нотой бергамота. Она... Живая... Тигран почувствовал, как пружина страха в нём, наконец, разжалась. Его губы коснулись мочки уха, почувствовал, как она вздрогнула.

— Изголодался... — шепнул он тихо, — ...по тебе... твоему запаху...

Продолжая тереться о её шею кончиком носа, иногда прикасаясь губами, чуть прикусывая кожу.

— Мило-орд... мы с Вами едва знакомы-ы... — попыталась отстраниться Манон, — ...один мимолётный поцелуй... не в счёт...

— А мне хватило, — Тигран решил пока не рассказывать, что брюнеткой ей тоже очень идёт, и на рыжую бы не отказался посмотреть.

— А мне нет, — ляпнула Манон и тут же прикусила губу, осознав как это может расценить герцог... и он расценил... плотоядно ухмыльнулся. Покрепче стиснул запястья Манон и медленно... очень медленно, едва касаясь кожи лёгкими поцелуями, двинулся от шеи к губам.

— Мммило-оорд, а давайте не будем усугублять ситуацию, — внесла предложение Манон, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и сама кинется на него.

— А давайте будем, — внёс контрпредложение Тигран, — и вообще, не отвлекайся, получай удовольствие.

— А-а-а мы уже на "ты"?

— Я— да, а ты как хочешь, я не настаиваю.

— Ну да, Вы на другом настаиваете... — выдохнула она, непроизвольно выгибая шею под его поцелуями.

Тигран отстранился, хозяйским взглядом окинул Манон, кровать, взгляд задержался на коричневом конверте на прикроватном столике. Вернулся к Манон.

— У меня спина затекла так стоять, пусти к себе, — Тигран выпустил руки Манон, подпихнул в левый бок, прося подвинуться. Она не ожидала такой подлянки и буквально взвыла от боли, слёзы прыснули из глаз, а рука рефлекторно взметнулась правым хуком в челюсть герцогу. Клацнули зубы... Тигран осел на пол, держась за челюсть, глазами размером с золотую монету он уставился на баронессу. Подвигал челюстью, проверяя степень нанесённого ущерба.

— А не надо распускать руки, — оправдалась Манон. — Сплю, никого не трогаю, врываются, избивают дворецкого, коленки лапают, трупом обзывают, объедают, домогаются поцелуями, а потом ещё и в постель пусти, — накручивала ситуацию Манон, надо было отвлечь герцога, переключить внимание.

Аккуратно приподнялась повыше на подушках, улыбаясь, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли.

— Георг уже накрыл ужин, вы же голодны, шли бы поужинали, — примирительно пробормотала, скромно потупившись.

— Вот смотрю на Вас, баронесса, и удивляюсь, — Тигран всё ещё держась за челюсть, поднялся, вид при этом имел самый несчастный. Весь эротический настрой с него слетел.

— Чему?

— Переменчивости, баронесса, — Тигран подошел. — Можно? — кивнул на свободный край.

— Если осторожно, — улыбнулась Манон. Тигран присел на постель, горестно вздохнул, снова вздохнул, и ещё раз вздохнул. С каждым разом всё жалостливее.

— Герцог, не давите на жалость, Вы же знаете, со мной бесполезно.

— Знаю... — Тигран убрал руку от лица, м-д-а, синяк будет знатный. Манон потянулась к нему, прикоснулась пальчиками к покрасневшей коже, мужчина страдальчески поморщился. Она отдёрнула руку, но он поймал и прижал её ладонь к пострадавшей челюсти. Зажмурился блаженно... Сидели, молчали.

Манон смотрела на мужчину. Абсолютно чужой человек, даже неприятный иногда, но отчего так замирает сердце, и сосущее напряжение под коленями от прикосновения к чуть колючей щеке; по пальцам бегут покалывающие искорки, скручивающиеся в горячие спирали на запястьях, поднимающиеся выше к шее, к губам, вызывая непреодолимый зуд желания прикоснуться к губам напротив. Руки сами тянулись к замершему в ожидании мужчине.