У аивлян, чьи нравы были весьма свободны, — секс для них — одна из множества доступных форм общения, — такой шаг, как изменение собственного имени, означал добровольное ограничение, соблюдать которое обязывал себя принимавший второе имя в одностороннем порядке, ничего не требуя взамен.
Семьи или брака, в смысле, какой обычно вкладывается в эти слова в традиционных обществах, к моменту появления на свет Эвааля у аивлян уже давно не было, как не было и таких понятий как «тейп», «клан», «народность» или «нация». Всё это осталось в далёком прошлом.
Для докоммунистических обществ, ограниченных в ресурсах и потому имеющих внутри себя товарно-денежные отношения, брак и семья — явления обычные и вполне нормальные. В таких обществах традиционная семья необходима уже потому, что представляет собой экономическую ячейку, в которой наследуемое богатство накапливается и возрастает, обеспечивая благосостояние семьи и бизнеса. Но какая польза в браке и семье в обществе, где нет недостатка, а потому и нет денег, нет передаваемых по наследству богатств? Для чего накопления тому, кто фактически бессмертен, и ни в чём не нуждается?
Эвааль с Эин не были той традиционной докоммунистической семьёй. Их союз был квинтэссенцией любви — единственного, что только могло теперь связывать мужчину и женщину в обществе без частной собственности и её производных, в обществе, которое само было по сути одной большой семьёй. Но, тем не менее, слово «семья» у аивлян осталось, только смысл его стал иным.
Именно такой семьёй они стали, когда изменили свои имена в самом начале, когда их пути сошлись и стали одним общим путём. Общим до того момента, когда Эвааль вычеркнул имя Эин из своего имени...
— Теперь моё имя Эвааль-Эвапахелия-Афарегаль... — с горечью произнёс старец. — Я отказался от неё, стал предателем в её глазах... и в глазах окружающих...
Аиб-Ваал поморщился так, словно ощутил горечь во рту, затем он невесело усмехнулся каким-то своим мыслям и снова посмотрел на море.
— Но каким образом, отец, то, что ты сделал, помешало твоей женщине отправиться с тобой на Агар? — спросил Шедареган.
— Дело в том, — ответил ему старец, — что только так я и смог не допустить её на Агар... У аивлян не принято ограничивать свободу выбора, если этот выбор никому не вредит и... — он сделал паузу, чтобы подчеркнуть следующие слова, — ...не касается интересов цивилизации. Все контакты аивлян с другими цивилизациями считаются актами, прямо затрагивающими интересы Аиви. Поэтому для внешних контактов необходимо иметь звание контактёра и действовать с санкции Совета экспедиции...
— Но ведь Эин имела необходимое звание...
— И даже была старшей группы, — сказал старец. — Когда Совет принял моё признание ответственности и одобрил мой план, согласно которому я должен был действовать один, никто — ни Совет, ни корабль — не мог препятствовать Эин отправиться со мной. Её и моё имена позволяли ей следовать за мной не как контактёру... в моём плане второго контактёра не было, а как моей... супруге.
— И поэтому ты вычеркнул её из своего имени, разорвал связь...
— Да, Шедареган. Я сделал это — я её предал.
Старец склонил голову, спрятав глаза.
Хариб, сдерживавший до того момента эмоции, воскликнул с негодованием:
— Предали?! Но почему, Аиб-Ваал?! Жизнь здесь стала бы для неё пыткой! Ваш поступок — скорее жертва, чем предательство!
— Нет, Хариб... — старец покачал головой. — Нет. Это было именно предательство... Эгоизм и трусость породили подлый поступок. Я виновен.
Некоторое время они сидели молча, невольно прислушиваясь к щебету птиц в кронах деревьев и плеску фонтанов в бассейне.
— Близится День Великого Очищения... — заговорил, наконец, старец. Он поднял взгляд на Шедарегана. — Пришло время привести в действие наш план...
— Всё готово, отец, — сказал Шедареган.
— Действовать будем согласно плану, но с одной поправкой... — Старец строго посмотрел на Шедарегана и тот понял, что сейчас будет сказано. — Сразу после того, как всё совершится, ты займёшь моё место. Время пришло.
Шедареган ничего на это не ответил, не изменился в лице, только покорно склонил голову.
— Теперь, что касается тебя... — Старец перевёл взгляд на Хариба. — Мне известна твоя история — то, как ты лишился близких... — (Хариб помрачнел и заметно напрягся) — Понимаю твою чувства, Хариб... И сочувствую. — Взгляд Аиб-Ваала был по-отечески ласковым, как если бы перед ним был не муж, но мальчишка. — К сожалению, никакие технологии моей цивилизации неспособны вернуть их тебе. Но я хочу предложить тебе то, что, возможно, наполнит твою жизнь новым смыслом...
С усилием сглотнув вдруг вставший в горле ком, Хариб спросил:
— И что же? Что вы можете мне предложить, Аиб-Ваал?
— Звёзды, о которых ты мечтаешь, — ответил старец. — Я предлагаю тебе звёзды.
Ретроспектива. Воспоминания старца II
Посёлок расположился на вершине многокилометровой плиты-айсберга, дрейфовавшей в Холодном океане. Силовые поля укрывали посёлок от ледяных северных ветров, сохраняя живописный тропический оазис, и защищали сам айсберг от тепла, исходившего от сотен тысяч тонн прогретого плодородного грунта.
Мобиль беспрепятственно прошёл сквозь силовой купол и захваченный внутренним полем, не спеша пролетел над посёлком до места, где мягко опустился на поросшую цветами и сочной зелёной травой поляну перед небольшим домиком.
Поляну окружали невысокие садовые деревья с оранжевыми плодами, за которыми виднелись другие дома.
Заметив вышедшего из мобиля Эвааля, игравшие возле муравейника под одним из деревьев дети приветствовали его:
— Дядя, здравствуй! — крикнула ему девочка с голубой, как и у её матери, кожей. Она помахала Эваалю ручкой.
— Привет! — добавил с серьёзным видом краснокожий мальчик.
— Привет и вам! — Эвааль тоже помахал детям рукой.
Он хотел подойти к ним, чтобы познакомиться, поговорить с ними, и не заметил, как из дома появилась Эин.
— Дядю зовут Эвааль, — услышал он её голос.
Эвааль повернулся.
Она была такая же, какой он запомнил её там, на Аллаиллити, на орбите Агара. Только волосы стали чуть короче, а над прямыми тонкими бровями появилась прямая челка. На ней было короткое платье-балахон, белое с синими и фиолетовыми узорами. Эин, как и дети, ходила босиком. В руках она держала вытянутой формы прозрачный сосуд с каким-то напитком, который, по-видимому, собиралась отнести детям.
Эвааль онемел. По дороге он представлял их встречу; представлял, как скажет ей: «Прости меня, Эин! Прости! Все эти годы, каждый день, каждую минуту я помнил о тебе! Помнил о своём поступке, которому нет оправдания. Я здесь, чтобы сказать тебе: прости меня, любимая!» Но теперь он не находил слов.
Со времени их расставания прошла целая жизнь — время, за которое он прошёл путь от младенца до глубокого старца. Он изменился за эти годы, стал отчасти агарянином, и восстановленный прежний облик не делал его прежним. Но он любил её, как и прежде, даже сильнее прежнего. И вот она стояла перед ним — его возлюбленная, его Эин.
— Это Ава и Альрес — мои дочь и сын, — сказала она. — Здравствуй, Эвааль!
— Здравствуй, Эин! Всё закончилось. Я вернулся... чтобы...
— Не нужно ничего говорить, Эвааль. Я знаю, зачем ты здесь.
Он пробыл у них весь тот день, а вечером сел в мобиль и улетел.
После того как он остался на Агаре, Эин прошла полное копирование личности, и теперь её точная копия, не пожелавшая сменить имя, Эин-корабль готовилась отправиться в экспедицию.
Корабль была на орбите Аиви и Эвааль, избегая лишнего внимания, — слухи о его возвращении уже начали распространяться по Аиви, — отправился в ближайший космопорт...
Глава 10. Истинный враг Святой Церкви
— Значит, Хариб...
Абримелех принимал отчёт начальника одного из подразделений ССКБ майора-архидрака Кхаромаха в своём кабинете в святая святых Братства — Красной Крепости. Место это на протяжении тысячелетия было «гнездом» ССКБ — спецслужбы, одно упоминание о которой вселяло страх и трепет в умы и сердца благородных, богатых, чиновников и священников других Братств.
— Да, ваше высокопреосвященство, — подтвердил Кхаромах. — Это его почерк.
— Тот самый убийца священников?
— Да, ваше высокопреосвященство. Тот самый... Бывший наш офицер. Есть основания предполагать, что он и есть так называемый Связник.
— Что-нибудь известно об импланте этого... как его там?..
— Сержанта-священнораба Керуба.
— Да, Керуба.
— Нет, ваше высокопреосвященство. Пока ничего.
— Полагаю, и не будет...
— Мы делаем всё, что в наших силах, ваше высокопреосвященство...
— Знаю-знаю, Кхаромах.
Абримелех встал с кресла и расправил складки на алых праздничных ризах, давая понять стоявшему перед ним офицеру, что приём закончен.
— Ваше высокопреосвященство...
— Да, Кхаромах? Что-то ещё?
— Вчера первоархипатрита Шедарегана видели вместе с одним священником, заклинателем... подозрительно похожим на Хариба...
— Вот как...
— Это ещё не всё, ваше высокопреосвященство... — продолжал офицер. — Их видели в Патриаршем дворце...
Докладчик замолчал и заозирался по сторонам.
— Их принимал Владыка?
— Да... ваше высокопреосвященство...
— Хм... — Абримелех задумался. — Ты ведь понимаешь, что об этом лучше помалкивать?
— Да, ваше высокопреосвященство, понимаю.
— Вот и хорошо. И проследи, чтобы все свидетели также держали языки за клыками. Похоже, пришло время нам внимательнее присмотреться к Его Святости...
Офицер испугано взглянул на генерал-архипатрита.
— Успокойся. Это так... на всякий случай... — Оскалившись, Абримелех потёр ладони. — Полагаю, — добавил он, направляясь к выходу из кабинета, — в главном мы уже убедились: Шагар-Кхарад — это змеиное гнездо, как и само Серое Братство...
— Абсолютно с вами согласен, ваше высокопреосвященство! — сказал майор.
— Ещё бы, ты не был со мной согласен... — добродушно показал клыки Абримелех, чем заставил майора тут же пожалеть о сказанном.
В приёмной Абримелех отпустил офицера, а сам вошёл в кабину лифта, предварительно шлёпнув по заднице женоподобного юношу-секретаря, подошедшего слишком близко за подписью на каком-то документе.
Внизу генерал-архипатрита уже ждал аэролёт.
Глава 11. Проект КДВ
Патриарх явился в зал Собора Святых первым. Он в молчании сидел на своём обычном месте и смотрел на исписанные священными письменами золотые врата, через которые в зал по одному входили остальные первоиерархи.
Две с половиной тысячи лет назад Император и Патриарх Азргон построил этот дворец, и приказал установить эти золотые врата. Специально в назидание всем тем, кто в будущем должен был взирать на врата со стоявшего против них престола, на вратах были начертаны «Святые Догматы» — цитаты из «Книги всего сущего». Полвека Аиб-Ваал смотрел на эти врата, заставлял себя снова и снова перечитывать вызывающие отвращение письмена, чтобы они врезались в память, чтобы всегда были перед глазами. Так он приучал себя испытывать ненависть — то чувство, которое должен испытывать к религии Агара каждый претендующий называться человеком.
