| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Торговцы и торговки дружно закивали, поняв что надо делать. Со столичным жульем и с подонками из Приречного квартала они часто имели дело, и были искренне рады поддержке от родного графства. Многие вопросительно смотрели на меня, но я в распоряжения старосты решил не вмешиваться — представителю виднее, да и не мое это сейчас дело.
— А девочки-то все еще на нас смотрят,— заметил, быстро придя в себя, Гирон. — Может, успеем?...
— По уставу, при начале военных действий корнеты, как и все учащиеся военных училищ, обязаны как можно быстрее явиться в училище и ждать приказов, — кисло возразил я.
Действительно, сейчас нам, корнетам, полагалось быстро вернуться из увольнения. Гирон пошевелил в сомнении своими кавалерийскими усами (в два раза больше моих, скромных) и молча кивнул.
— К тому же, наши "драконы" (ротные и взводные начальники) и "левиафаны" (офицеры-преподаватели, на корнетском жаргоне) могут рассказать больше, чем тут говорят простому народу, — добавил я.
Мы медленно допили свое пиво, сердечно попрощались с озабоченными торговцами и с погрустневшими юными торговками, и медленно, неохотно пошли к Училищу.
— Слушай, а вот в прошлый раз ты увел в сарай ту, тридцатилетнюю, — вдруг вне зависимости от военных новостей сказал Гирон, — она ничего, конечно, но ведь уже не так молода. С чего это ты?
— Все просто, — сказал я. — Ей тридцать пять, куча детей, она — вдова, и я с ней уже имел дело несколько раз в графстве, еще до Училища. Я тогда всех красивых вдов в нашем городке посещал по многу раз. Так сказать, посмотрю, как живет, морально поддержу — если хочет, конечно, а потом от матушки помощь подошлю... да и от меня лично, если очень старалась ночью... Так вот, она очень хороша в любовном деле, опытная, и очень горячая... Ну вот я и освежил знакомство. Кстати, и проверил теорию нашего мага-врача. Он считал, что от постоянных палок от покойного мужа женщина была угнетена, здоровье упало, а сейчас безо всяких лекарств она живо придет в себя. Да и матушка интересовалась. Надо теперь им написать, что безутешная вдова безо всяких лекарств окрепла, пришла в себя, чуть пополнела, фигура стала гибче, даже волосы на голове, подмышками и в низу живота стали намного гуще, в постели начала шевелиться очень энергично... В общем, ожила.
— Значит, проверил в постели, — усмехнулся Гирон. — Любопытно. То-то девушки ревновали. А сегодня же ее вроде не было?
— А я знал, что она расторговалась и должна отбыть обратно, вот тогда и попрощался приятным образом, а то бы пришлось все время только с ней развлекаться, — пояснил я. — Молодые девушки начали бы ревновать. Ну и был бы скандал меж наших торговок, до драки могло бы дойти. Зачем мне подавать такой пример своим вассалам?
— Всегда знал, что ты ловкач, — вздохнул Гирон. Я улыбнулся:
— Да нет, это меня папа так учил.
Некоторое время мы шагали молча, думая каждый о своем.
— Интересно, а вот что если бы имперцы напали без официального начала войны, а неожиданно, как пираты? — вдруг задумчиво спросил меня Гирон, у которого мысли частенько принимали неизведанные направления.
— Скорее всего, в первый же день сожгли бы столичный порт, как в прошлую войну, — рассеянно сказал я. — Но это противу военной чести. Так не поступают в наше время. Я надеюсь, что никогда не увижу, как противник вроде Империи неожиданно и неблагородно, без объявления войны, ударит нам в спину — по флоту, по пограничным городам, и так далее. Позор им был бы, особенно самому императору — аж на весь мир...
— Само собой, — согласился Гирон. — Кстати, ты можешь обьяснить, почему в Империи не хватает хлеба, и зачем они лезут на наши земли? Я ведь граф прибрежный, можно сказать — морской, мы мало сеем зерна, только для себя, а у вас в горах ого-го какие поля на террасах, как я слышал. Ты в этом должен понимать.
— А что тут понимать, — все так же расслабленно ответил я, прикидывая в уме близкое будущее: ускоренный выпуск, зачисление в полк, выход на фронт, и так далее. — В Империи на самом деле земли неплохие, могли бы давать урожая и побольше. Просто они не следят за почвами, истощают их, не делают севооборот, не завозят достаточно навоза на поля... Система владения землей у них устаревшая: мало арендаторов, сами дворяне хозяйством не занимаются, не принято, а их управляющие гоняют крестьян на поля насильно, ну и те не особенно стараются работать забесплатно. Кроме того, есть и секрет. Имперцы не в ладах с эльфами последние двести лет, после нашего отделения. А вот у нас в графстве, скажем, соседи-эльфы по четыре раза в год накладывают заклинания плодородия и урожайности — и удваивают наш урожай. А поля на склонах гор наши люди уже двести лет — как мы отделились от империи — делают. Каждый год вручную ставят и обновляют. Это огромный труд. Хорошо еще, эльфы у нас в друзьях и союзниках ходят — они и в сортах, и в урожаях сильно понимают. Сам понимаешь — с растительным миром у них особые отношения...
Гирон, естественно, спросил у меня о смысле эльфийского понятия "севооборот". Я начал подробно объяснять такую простую для эльфов идею естественного обогащения почвы, и за разговором незаметно мы дошли до училища. Там мы расписались в возвращении из увольнения и присоединились к одноклассникам.
Перед нами из города уже вернулись многие, и все кадеты и корнеты бурно обсуждали новости. Лично я понял из обсуждения только, что выпуск состоится через пятнадцать дней, и что никто еще не знает, кто и в какой полк из двенадцати полков легкой кавалерии королевства выпускается. Зато было известно, что три полка из шести столичных уже двинулись в сторону будущего фронта, на восток, сопровождая колонны пехоты.
— Прямо под первый удар, — мимоходом заметил майор Рокен, преподаватель тактики и боя. — Им придется остановить имперскую армию, а разбивать ее придется вам.
— А они куда денутся? — недоуменно спросил корнет Ивран, человек славный, но уж очень простодушный. На него посмотрели и ответили:
— Они будут истощены боями и уйдут на переформирование.
О том, что многие попросту не вернутся после первых боев, говорить не стали, чтобы не сглазить. Бог войны не любит таких слов... На войне становишься суеверным — а огромная и жестокая война была уже на пороге, и мы спешили, по молодости, попасть туда как можно быстрее.
В обед мы узнали из официальных сообщений 'для штатского населения', что имперцы двинули на нашу границу двадцатитысячную, по слухам, пехотную армию с конницей и артиллерией, и атакуют по линии границе наши крепости и приграничные укрепленные города. Одновременно имперский военный флот двинулся к нашим берегам для рейдерства и атак на гавани. В наших молодых головах зашумело от неожиданных новостей и от восторга. Итак, война началась.
Тогда, глядя на моих одноклассников и однокашников, молодых кандидатов в офицеры, я не думал о том, сколько из них вернется с войны. И не думал также, какими они, и я в том числе — какими мы вернемся домой после войны.
К вечеру, когда все кадеты и корнеты вернулись из увольнения, нас собрали в Зале Училищных Праздников и Королевских Актов (там мы обычно проводили все торжественные собрания и устраивали училищные балы). Командующий училищем, бывший боевой генерал, уволенный в запас по ранениям после прошлой войны — сухощавый, с лицом покрытым сабельными шрамами и несгибающейся после имперской шрапнели ногой — держал речь, остальные офицеры выстроились по бокам. Штатских учителей не было — они еще не вернулись из выходного дня.
Генерал, человек крутой, но весьма толковый и вдобавок к своей заслуженной боевой славе еще и хороший администратор, не любил тратить слов попусту и был краток и определен: война началась, это не случайный конфликт, а большая война, и имперцы наступают большой армией. Он пока более ничего не может сказать по этому поводу до поступления достоверных сведений (кто бы сомневался!). Наш долг — кадетам, то есть первому году обучения — учиться побыстрее, корнетам, то есть второму году — выпуститься как можно скорее и выехать в полки. Офицеры и штатские преподаватели Училища сделают все что возможно, чтобы выполнить могущие скоро поступить указания Военного Министерства. Тем не менее, спешить некуда. В прошлую войну — двадцать лет назад — мы были не готовы, так сказать — получили внезапный удар в спину и потратили пять лет, чтобы разбить империю и успешно выкинуть ее войска из наших границ. Сейчас мы вполне готовы к войне, но драться придется не меньше двух-трех лет, чтобы перемолоть войска вторжения с наименьшими потерями для страны. Так что он, по только что поступившему повелению Его Величества, приказывает перенести экзамены на две луны раньше и произвести выпуск офицеров через половину луны. Наш учебный департамент разработает все сроки нового расписания за два дня (он указал рукой на офицеров по сторонам, стоящих навытяжку, и они дружно закивали, не меняя поз).
Засим, продолжил наш бравый командир, довольно болтать, это не кавалерийское дело. Наше дело — рубить, воюя храбро, бешено, но с умом и с умением, а также соблюдая рыцарские правила воинской чести, кои всегда были родными для армии Родонии, и, не скрою, особенно — для нашей любимой легкой кавалерии. Да здравствует Его Величество — ура! Да здравствует Родония — ура! Мы победим, мы защитим родную землю от захватчика, от нашего старого врага, которого мы били и будем бить — ура! Ура! Ура! Боги да поддержат нас и наше справедливое дело! Вольно, всем разойтись.
ПЕРВОЕ ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
Прослушав речь, мы разошлись, в основном по комнатам. Затем Гирон, несколько выведенный из равновесия историческими событиями, как и всякий истинный поэт, ушел успокоиться ездою на коне в наш училищный манеж. Я же, тоже взволнованный, но стараясь сохранять хладнокровие, уселся за стол, взял бумагу, очинил перо, налил чернила, достал магические черный и красный свинцовые карандаши для особых пометок и начал упорядочивать мысли в голове, как учили меня папа и мой учитель — наш графский маг.
Вначале я проревизовал старые планы. Для начала мне пришлось выбросить из головы предстоящий через несколько дней Летний бал в Училище, весьма популярное в столице мероприятие, на котором обычно выпускники танцевали и флиртовали с девушками из общества, возможными невестами. Сейчас будет не до флирта и не до невест. Состоится бал — хорошо, нет — ну и боги с ним. С кем мне придется танцевать на балу, а кого обольщать после него, уже не так важно.
С днем рождения было другое дело. Через десять дней мне исполнялось двадцать лет — это было событие поважнее чем бал. Я становился не просто взрослым, но полностью правомочным членом семьи, мог подписывать имущественные документы, и так далее. Мой банковский счет, на котором отец держал на всякий случай около десяти тысяч золотых монет на мои столичные расходы, переходил ко мне полностью — хоть пропивай все деньги! Правда, за два года я еле истратил монет шестьсот, в основном на ухаживания за женщинами и на покупку художественных гравюр в семейную коллекцию, а потратил на рестораны и игру на скачках дай боги монет пятьдесят, не более. Правда, и выиграл я на лошадях монет сто пятьдесят, не более, в основном не за счет знаний, а по непонятной удаче.
Вообще-то, у меня имелись сильные подозрения, что драконий амулет, подаренный Альтой перед выездом в Училище, не только защищал от пуль, сабель и кинжалов, но и приносил удачу, поскольку в карты я почти не играл, и даже имел серьезные ссоры с теми, кто шулерски пытался заставить меня сесть за игру, но уж когда садился перекинуться с друзьями по маленькой ставке в пару серебрушек — мне везло просто необыкновенно.
Батюшка, матушка, брат, сестры, и, кто знает, может быть даже друзья семьи (возможно, кое-кто из тех, кто водил меня по ночам на поляны Великого Леса, или некто, кто показывал мне рассветы с вершин недоступных гор) ранее собирались навестить меня в Училище, а затем устроить праздничный вечер в лучшем ресторане. Конечно, сегодня положение в стране резко изменилось, но перед моим уходом на войну родственники и друзья семьи несомненно приедут повидаться. Так что и эти мысли я временно отставил.
Итак — что я приобрел и что потерял за два года в Училище? Начнем со светской жизни и со всего того, что примыкает к развлечениям.
Я участвовал в одиннадцати дуэлях, из них в двух официально разрешенных и смертельных, и ни разу не был ранен и даже никого не убил (вероятно, потому что не особенно и старался убить — не на кого было злиться по-настоящему).
Я соблазнил несколько юных и милых столичных дворянок, но ни одна ни намекала мне, что хотела бы стать моей невестой. Это даже как-то задевало мое самолюбие: в постель они со мной охотно ложились, до вечера или до утра развлекались очень горячо, ласковыми словами меня осыпали, подарки принимали, с подружками из ревности не знакомили, но серьезно меня как кавалера все же не рассматривали. А на прощупывающие вопросы я не поддавался. Скромность, понимаете ли.
Кроме того, я имел несколько интриг со зрелыми дворянками и женами богатых купцов — всё женщинами действительно красивыми, или по крайней мере привлекательными, и страстными. Увы, это не было какими-то знаменитыми победами, и любой молодой, небедный, неглупый и приятный видом дворянин легко заводил такого рода связи, особенно с купчихами. Даже увлечениями это было не назвать — скорее связи, то есть жаркие встречи в каждое увольнение, подарки, рестораны, и так далее, но никаких романтических намерений. В сущности, это ничем не отличалось от моих шалостей со вдовушками в графстве, только что те были более низкого сословия. Как говаривал в таких случаях весельчак Гирон — самый обычный трах без серьезных намерений.
Отдельно стояли несколько одноразовых удачных свиданий — скажем, со статс-дамой, обычно распекавшей меня как бабника, постоянно волочившегося за фрейлинами, или с одной из герцогинь, случившиеся под влиянием момента и более не повторявшиеся. Или ухаживание длиной в луну за красивой ресторанной певицей (к сожалению, она, как ни странно, оказалась дурой, или умело притворялась ею, и долго я не выдержал).
Несколько связей считались бы странными в свете — скажем, длинное, на две луны, увлечение гимнасткой из цирка, знакомство с прелестной рыбачкой из порта (несомненная неудача) или небольшая интрижка со вдовой хозяйкой трактира в предместье столицы (прямо-таки красавица была, и горячая, и фигура замечательная). Кстати, в процессе интрижки с трактирщицей я появлялся только в штатском, отчего мне и моему слуге Адабану пришлось разбить несколько морд — кое-кому из ухажеров, метивших в мужья и в законные хозяева трактира. С корнетом они бы, конечно, так не посмели бы...
В целом мои шансы на столичном рынке женихов не особенно котировались, хотя я и имел не вполне заслуженную славу дуэлянта, задиры, бабника, и так далее. В общем, несмотря на умение фехтовать, приличную внешность, мундир корнета кавалерии и кое-какие денежки в кармане, для столичных дворянских семей я был пока что неизвестно кто, что, к слову, радовало и отца, и мать, считавших, что смолоду лучше не влезать в неприятные истории, приобретать сомнительную славу или вешать на шею брак с неподходящей невестой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
