Остров в наследство

Ирис впервые увидела Рика без оружия и осмелела.

— У вас есть одна вещь, которая меня интересует.

— Только одна? — Рик невольно улыбнулся. — И что это такое? Во всяком случае, графской диадемы у меня для вас точно нет.

Ирис оставила платок в покое, опустила руки и сжала их в кулаки.

— Карта острова, — ответила она.

Капитан шагнул к столу, подвинул внушительный сундучок и открыл крышку.

— У меня много карт. Есть и карты островов.

Ирис откинула со лба светлые волосы.

— Мне не нужно много, — со вздохом произнесла она, — меня интересует одна. Мелкая, на старом пергаменте. Все обозначения сделаны по-испански.

Рик с оглушительным грохотом захлопнул крышку сундучка. Выпрямился. Повернулся к Ирис. Зеленые глаза впились в ее лицо.

— Вам сказал о ней Волк?

Одно мгновение она колебалась, потом признала его право на вопрос.

— Это неважно, но... Да, он.

— А вы знаете, зачем ему нужна эта карта?

— Нет, Волк на удивление немногословен, — призналась Ирис, — но наверняка это знаете вы... раз именно вы храните эту карту? Я подумала, может быть, мы с вами сможем договориться?

— Что Волк обещал за карту? — быстро спросил Рик.

— Сведения. О жизни моего жениха и друзей.

Она смотрела, как капитан крутит головой и трет затылок, и тихо погибала от нетерпения. Наконец он взглянул на нее.

— Никак не могу понять: наивны вы, безумны или очень хитры, — произнес он. — Эта карта указывает расположение клада, который оценивают в три миллиона реалов. В легендах его называют "Большим призом Карибского моря".

Эта цифра, названная ровным тоном, сразила девушку. Оборот Торговой Компании Нортона в лучшие времена не превышал трети этой суммы. Возможно, Ирис грешила некоторой наивностью, но просить об услуге в три миллиона реалов, ничего не обещая взамен, — для этого действительно нужно было быть безумной.

— А сам о себе ваш жених позаботиться не может? — неожиданно спросил Рик. — Вам не приходило в голову, что это он должен бежать из испанского плена, искать и спасти свою невесту? Он вообще-то мужчина или надушенный костюм с длинным титулом?

— Да как вы смеете?! — воскликнула Ирис, задетая явной насмешкой Рика. — Да вы недостойны чистить ему сапоги!

Одно мгновение казалось, что в каюте сейчас разверзнется ад. Лицо Рика все еще было в тени, но по тому, как сжались его кулаки, Ирис поняла, что малость перегнула палку. Он шагнул к девушке, и она в страхе попятилась. Его резкие черты окаменели. В зеленых глазах тлело холодное бешенство. И когда он заговорил, голос показался ей тяжелым, как могильная плита:

— Меня зовут Джеймс Рик. Я — капитан брига "Фортуна". Под моим командованием ходит эскадра из пяти кораблей, и я никому! никогда! не чистил! сапоги! Вы поняли, "госпожа графиня"? А теперь убирайтесь отсюда, и чтобы до самой Тортуги я вас больше не видел.

Сказав это, капитан отвернулся, слишком взбешенный, чтобы смотреть, как выполняется его распоряжение. Но Ирис не двинулась с места. Медленно, через силу, она произнесла:

— Простите меня, капитан.

Рик метнул в девушку яростный взгляд:

— Вы еще здесь?!

— Я же извинилась! Я погорячилась, но вы сами меня на это толкнули. Вы же джентльмен. Так будьте им до конца. Простите мне эту бестактность, и продолжим разговор. Может быть, есть какое-нибудь компромиссное решение?

Рик неожиданно хмыкнул:

— Ну и ну. Право же, с вами не соскучишься. Вы хоть соображаете, что вы говорите? Я в этом не уверен. Судите сами: сначала вы, с упрямством, достойным лучшего применения, пытаетесь засунуть свою хорошенькую, но, извините, пустую голову в петлю, и просто игнорируете все мои попытки удержать вас от этого шага. А потом, когда вам это удается, и вы обнаруживаете, что по горло увязли в здешних интригах, вы приходите ко мне, чтобы я вас из этой петли вытащил. Согласитесь, мисс Нортон, не очень-то вы последовательны.

Ирис не возразила. Что тут можно было возразить? Но и не ушла. Про себя Рик подивился такому упрямству.

— Значит, Волк ищет клад? — задумчиво переспросил капитан.

Джеймс Рик прошелся по каюте. Пламя свечей дрогнуло и высветило тонкий профиль девушки. Она делала вид, что внимательно слушает, но думала явно о своем. Вероятно о том, как убедить его подарить им с Волком эти самые три миллиона.

— Скажу вам откровенно, мисс Нортон, я в эту сказку о кладе не верю. Здешний народ не умеет копить деньги. По большей части это отверженные. Они живут одним днем и не думают о будущем. Его у них просто нет. Все заработанное за рейс спускается тут же, в порту. Легенды о пиратских кладах существуют со времен Цезаря. Все эти сокровища... Клады... Не искал их только ленивый, но что-то я не слышал, чтобы кто-то разбогател таким способом.

— Значит, вы решили стать первым? — вскинулась Ирис. — Если клада нет, что вам мешает отдать карту мне и спасти четыре жизни? Ведь вы же ничего не теряете.

Капитан невесело усмехнулся:

— Да, кроме жизни, пожалуй, ничего. Мисс Нортон, карту видела вся команда, и, если она вдруг исчезнет, меня повесят на рее. Я, конечно, капитан. Но в этих водах капитанский патент стоит гораздо дешевле трех миллионов.

Ирис задумчиво кивнула. Она так и не решила: лжет капитан или говорит правду. Руки девушки жили самостоятельной жизнью. Связали концы платка в узел. Развязали. Снова связали.

— Мне ведь все равно нужна эта карта, — проговорила она, глядя в сторону, — эта, или похожая. Я намерена встретиться с Волком. Он — моя единственная надежда. И если вы откажетесь мне помочь, я эту карту, пожалуй, украду. Мне, в общем-то, все равно, есть этот клад в природе или нет. Мои друзья стоят дороже. Так что вы уж лучше подумайте, что тут можно сделать.

И вот тут Джеймс Рик расхохотался. Он смеялся долго, от души, так, что на глазах выступили слезы. Отсмеявшись, Рик смахнул их рукой. Подошел к девушке. Осторожно повернул ее к свету. Он рассматривал ее тонкое, овальное лицо так, словно видел впервые.

— Что с вами? — спросила девушка.

— Ничего, — ответил он, — просто за последние десять лет меня первый раз так развеселили. Пожалуй, я вам за это благодарен. Так что, — он сощурился, пряча смех, — хотите вы ее увидеть?

— Шутите? — мрачно спросила Ирис.

— Ничуть. Подойдите сюда, — Рик шагнул к столу, подвинул свечу, порылся в сундучке и развернул перед ее глазами старый, порядком потрепанный кусок пергамента с очень мелкой картой, испещренной испанскими словами и множеством непонятных значков.

— И это стоит три миллиона? — недоверчиво спросила девушка.

— Так говорят пиратские легенды, — ответил Рик, — Как видите, это шифр. Ключа к нему у меня пока нет. Может быть, его вообще нет.

Неожиданно Ирис почувствовала легкое головокружение. Клад. Настоящий пиратский клад. Как в романе! "Пятнадцать человек на Сундук Мертвеца..." А если вдруг... Она! Сама! Его найдет! И утрет нос всем этим "настоящим мужчинам", которые уверены, что женщина годится только чтобы приседать в реверансе да родить наследника своему повелителю. Повелители! Ха!

Прошло довольно много времени, прежде чем она оторвалась от карты. Очарование таинственных значков было едва преодолимым. Капитан, похоже, решил быть джентльменом до конца и проводить ее по темному коридору до каюты. У порога он остановился и с улыбкой пожелал спокойной ночи. Дверь закрылась... и вдруг Ирис услышала странный лязг. Она подбежала, прислушалась. Толкнулась наружу. Дверь не отпиралась. Истинный джентльмен, великодушный пират Джеймс Рик запер ее снаружи.

Негодяй! Но это, пожалуй, развязывало ей руки. Теперь ее не будет мучить совесть за то, что она собирается сделать. Ирис не из праздного любопытства так долго разглядывала пергамент, и на память никогда не жаловалась. Да и было бы что запоминать! Небольшой остров. С востока — скалы. Две бухты, одна — довольно коварна, похоже, непроходима для кораблей с крупным водоизмещением. Одна река. Запомнить испанские названия было еще проще: бухта святой Марии, бухта святой Гуаделупе, мыс святой Иоанны — проще простого! Пергаменты в каюте имелись, в том числе и старые, много раз смытые. Тушь тоже найдется. Правда, карта пестрела различными значками. Их было так много, что Ирис не успела их даже рассмотреть, не то, что запомнить точное расположение. Но это как раз было совершенно неважно. Ведь что сказал Рик: ключа к шифру ни у кого нет. А значит, уличить ее в обмане будет некому.

Посмотрим, господа, кто кого?

Глава 7.

Единственным, что чувствовал молодой человек, была боль. Она была сильной, острой, постоянной. Сначала он вместе с болью избитого тела ощущал боль униженной души, но потом эта боль ушла, и осталась только та, настоящая. Его ломали жестко. Хрупкое тело юноши еще никогда не испытывало ничего даже отдаленно похожего на эти побои. И каждый раз, очнувшись после очередного разговора с доном Родриго де Вальдоро и его "управляющим" Хосе Мартинесом граф Эльсвик видел склонившееся над ним встревоженное лицо Мэри. Он отворачивался. С какой бы радостью увидел он другое лицо — тонкое, с прекрасными серыми глазами. Лицо Ирис Нортон, своей нареченной невесты. С горечью он признавал, что, рассказывая о Карибах, девушка ничуть не преувеличивала. Сейчас он уже не мог вспомнить всех подробностей своего пленения, но то, как спокойно и гордо она приняла свою участь, он помнил. И клялся себе, что не забудет до смертного часа. Граф Эльсвик не строил иллюзий. Он понимал, что смертный час уже близок, и спасти его может только чудо. К сожалению, думал граф, чудес не бывает. А меж тем чудо было уже рядом.

* * *

На улице стояла знойная, безветренная погода. От жары попрятались даже собаки, а уж люди и подавно сидели по домам. На узких улочках стояла тишина, которую не нарушал ни стук копыт по нагретому камню, ни скрип колес, ни легкие шаги стройных ног, обутых в кожаные туфельки, ни громыхание деревянных башмаков. Изредка показывалась толстая, румяная от жары служанка в чепце с плетеной корзиной в крепких руках. Или хорошенькая смуглая девчонка в драной кофте и широченных юбках с волосами черными как вороново крыло, меж неровных прядей поблескивают тяжелые серьги, а черные глаза внимательны и хитры. Опустела рыночная площадь, и торговцы, брошенные покупателями, из своих лавок перекочевали в близлежащие кабачки. До самого вечера они наливались крепким местным вином по самые брови, и это почти примиряло их с денежными потерями. В одном из таких заведений, в тихой комнате на втором этаже, сидел довольно приятный молодой человек. В батистовой рубашке с подвернутыми рукавами, темно-фиолетовых панталонах, завязанных под коленями пышными бантами. Он сидел, но все же можно было догадаться, что молодой человек высок ростом, широк в плечах, силен, но при этом строен и изящен. Гордая посадка головы, тонкий, с легкой горбинкой нос, презрительно вздернутая верхняя губа и холодное выражение черных глаз обличали в нем аристократа, к тому же, в довольно скверном расположении духа. А хорошо развитые мускулы, широкие твердые ладони и особый загар, тот, что пристает только с ветром, говорили о деятельном характере. Видимо, молодой дворянин не все свое время проводил в праздности и ожидании отцовского наследства. Теперь, описав героя сцены, скажем несколько слов о декорациях. Кабачок с пристроенной гостиницей содержала молодая вдова. Эта достойная особа умела держать в руках прислугу, имела прекрасные отношения с торговцами и прачками и вела свое дело твердой рукой. Поэтому заведение "У Мигуэлы" пользовалось безупречной репутацией и считалось вполне приличным даже среди аристократов.

Комната, где располагался молодой человек, была светлой и чистой. Напротив дверей, у широкого окна стоял резной стол, сервированный на одну персону, и два кресла. Одно занимал молодой человек, другое — небрежно брошенный камзол с золотым шитьем. Поверх камзола так же небрежно была кинута богатая перевязь со шпагой. Кресло стояло на некотором расстоянии, но все же не так далеко, чтобы в случае чего нельзя было быстро схватить оружие. А если бы кому-нибудь пришло в голову заглянуть за тяжелую занавеску, то там бы обнаружилась пара заряженных пистолетов. Можно было удивиться, к чему дворянину в респектабельной гостинице вооружаться до зубов... Но это так, к слову. Молодой человек держал гитару и задумчиво перебирал ее струны. Под его сильными, но гибкими пальцами рождалась мелодия, которая того, кто взял бы на себя труд прислушаться, поразила бы не меньше, чем арсенал. В ней не было ничего похожего на модные игривые мелодии. Это был живой и глубокий мотив, похожий на старинную народную песню. Впрочем, звучала гитара очень тихо.

В дверь негромко постучали. Молодой человек осторожно отложил гитару, встал, глянул в окно, не трогая занавеску. Вытянул пистолет, в три шага пересек комнату и очень спокойно, даже лениво спросил: "Кто?".

— Дон Карлос, это я, Рико, — ответил из-за двери мальчишеский голос.

Постоялец слегка расслабился и открыл дверь, не отбрасывая, впрочем, пистолета. За дверью приплясывал от нетерпения худощавый десятилетний мальчишка.

— Дон Карлос, там какая-то цыганка. Говорит, принесла вам важные вести, а по виду так сущая нищенка. Прогнать ее? — он уже шагнул назад, готовый лететь по приказу сеньора, но постоялец озадачил его.

— Не нужно. Пусть войдет.

— Но, дон Карлос, все цыганки воровки. Глядите, как бы она... — мальчишка не успел закончить.

Твердая рука приподняла его голову за подбородок. Взгляд встретился с глазами постояльца.

— Ты плохо слышишь, малыш? — мягко, без тени угрозы, спросил он, но мальчик отчаянно перетрусил.

Было в "доне Карлосе" что-то такое, что заставляло трепетать сердце. А постоялец так же негромко произнес:

— Если я сказал: позови цыганку, ты должен пойти и позвать, а не объяснять мне, что, по-твоему, я делаю не так. Если она мошенница и воровка, то это опять-таки не твое дело. Я разберусь с ней. Ты понял меня, Рикардо?

Мальчишка поспешно кивнул. Дон Карлос щелкнул пальцами и вдруг между ними, прямо из воздуха, появилась золотая монета.

— Держи, дружок, — и так как мальчик смутился, постоялец улыбнулся и сам вложил монету в его ладонь. — Ну, беги же. Зови цыганку.

Мальчишка, словно оттаяв, сорвался с места и мигом слетел с лестницы. Внизу он приостановился, перебирая в уме странные вещи: нищенка, невесть откуда возникшая монета, непонятное поведение дворянина... Перед тем как толкнуть парадную дверь, он прикусил монету и, убедившись, что хотя бы с этой стороны все обстоит как надо, успокоился и спрятал свою добычу. Этот день принес ему удачу.

Через минуту босая и оборванная цыганка с растрепанными косами и звенящими на руках браслетами без стука вошла в комнату дворянина. Тот встретил гостью у порога и первым делом указал на свое кресло.

— Добрый день, Хатита. Садись и поешь.

Не заставив себя упрашивать, Хатита по-хозяйски подвинула кресло и без лишнего смущения принялась за еду. Нетронутый обед быстро исчезал. Дон Карлос с улыбкой смотрел, как решительно его гостья расправляется с блюдами, которых и названия не слышала. Ей было не больше тринадцати. Как и все подростки, она росла неровно, но эта угловатость сглаживалась свободой движений и грацией уличной танцовщицы. Босые ноги Хатиты были покрыты пылью, а яркая юбка скучала по иголке с ниткой так же, как длинные волосы по гребню, но простонародные манеры не были ни грубыми, ни вульгарными. Доев все, подчистив тарелки, Хатита вытерла губы ладонью и негромко сказала: