Третий меморандум

Казаков сидел в каком-то доисторическом кожаном кресле, проеденном многими темными пятнами, и благосклонно озирал полки, шкафы, столы, заставленные и заваленные скляночками, мешочками, какими-то кореньями, штативами и горелками. Не хатало только чучела крокодила на потолке.

Молодые химики оживленно обсуждали между собой давешнюю дискотеку и застенчиво консультировались у Родиона по вопросам женской специфики. Танеев, примостившись на подлокотнике казаковского кресла, расспрашивал Крашенинникова о перспективах получения масел и мазута из угля, первая партия коего позавчера с помпой прибыла из Новомосковска.

Родион предложил выпить за женскую специфику. Выпили, затем Казаков, преодолевая размягченность и состояние лёгкой эйфории, поднялся из кресла.

— Ну, мы пошли, — сказал он, глядя на Танеева.Танеев сделал несчастное лицо, но тоже встал. — Дела. Еще что изобретёте — зовите.

— Кирилл скоро салат из морской капусты изобретет, — сказал рыжий Сабуров. — По интуиции.

— По капусте, это ты специалист, немедленно отозвался Есин. — И по аистам...

Координатор толком не разобрал, в чем смысл шутки, но Сабуров смешался, а химики хихикнули. Впрочем, на самом деле было пора идти.

Они с Танеевым вышли, прошли по запыленным и пустым в этот предвечерний час длинным коридорам; солнце било в торцевые окна, возле потрескавшихся стен плясали искорки пыли. Юра направился к своим ангарам, а Александр спустился в подвал, где располагались различные подсобки — мастерские по ремонту одежды и обуви, парикмахерская, прачечная, — работавшие по вечерам и потому сейчас закрытые, а так же "ювелирная палата".

"Ювелирная" мастерская была личным изобретением Казакова, хоть формально и подчинялась Радиогруппе и Металлогруппе. Там работало полтора человека, то есть: полдня там сидел курсант, выплавлявший и вытачивавший необходимые детальки из благородных металлов, а весь день и даже больше там работал, кроме того, Аркадий Кеслер, в бытность на Земле, талантливый, хоть и зеленый, гравер, фарцовщик-металлист, промышлявший изготовлением всяческих значков, буковок и звезд, а на Теллуре произведенный в золотых дел мастера.

Акадий отлил из свинца и посадил на деревянные ручки персональные ипечати для консулов, капитана Котов и "взрослых" врачей; по личной просьбе Стася Крайновского он изготовил миниатюрные якорьки для штормовок курсантов-моряков, а сейчас лил ордена. Аркадий отличался честолюбием, а Казаков пообещал — закончив партию, Аркадий будет награжден орденом "За заслуги", но — смаым небрежно изготовленным.

Смешно, но он очень старался. Баграт считал его симптомом крайне опасного явления, а "военные" избегали за злой язык.

Стажер, расположившийся за уютным столиком в углу, что-то делал крошечным паяльником, наблюдая за этим "чем-то" через лупу. На его столике был порядок, что разительно контрастировало с хаосом, окружавшим Каслера: по трем столам грудой были навалены глиняные формочки, какие-то заготовки, половина серебряного блюда, какие-то золотистые горошины. Из небрежно распахнутой муфельной печки расходилось нежное сиянье и жуткий жар, и над всем этим летали длинные, похожие на обезьяньи, руки новоиспеченного ювелира. Он с поразительной быстротой находил любую нужную пилку или формочку. Над ним тоже явно не хватало крокодила.

— Сан Саныч, — раздражённо, не оборачиваясь, сказал Кеслер, — у меня ничего нет.

— Совсем? — уточнил Казаков.

— Совсем еще, — подтвердил Кеслер. — Ваши побрякушки в процессе, но вы все равно заходите.... Как будто Аркадий Кеслер может вместе с злотом уехать за границу. Увы, Аркадию Кеслеру вот уже три месяца некуда дальше ехать...

— Химики говорят, что устойчивый лак потребует специальных изысканий, на что у нас нет времени, — невозмутимо сказал Казаков.

— Без специальных изысканий ваши химики способны создавать только пиво и сушеную рыбу. Но мне смешно с вас, координатор! Через энное время полезет краска с машин и прочего железа, и тогда все равно придется вести изыскания...

Казаков еще немного постоял у него над душой, чтобы показать, что имеет полное право заходить, когда захочет, затем вышел. Поднимаясь из подвала по запыленным, замусоренным ступеням, он мельком подумал, что надо бы в ближайшую субботу десятка два людей выделить на уборку территории, досадливо поморщился казенно-армейскому обороту мысли, вышел под низкое, унылое небо, остановился, огляделся.

— Товарищ координатор, — позвал сзади торопливый голос Валентина.

Казаков про себя поморщился. Он до сих пор еще не решил, какое обращение к нему лучше гармонировало бы с имиджем; но очевидно было, что консул, хоть и молодой, мог бы и не злоупотреблять титулатурой.

Все это промелькнуло за секунду, пока Александр оборачивался. На лице начальника радиостанции была изображена скорбь.

— На Клюкалке охотник погиб, — сообщил он, глядя куда-то вверх.

— Как? — глупо спросил координатор. Валентин пожал плечами.

— Без подробностей. Они просили выслать машину, а я уже сообщил по внутренней в гараж.

Я пошел к гаражу, быстро, почти бегом, разбрызгивая жидкую грязь, истоптанную многими ногами. В голове назойливо билась глупая мысль: тахорг или обезьяны? Вдруг я понял, что мысль вовсе не глупая, что подоплекой она имела мгновенно проделанное подсознанием рассуждение — если обезьяны, виноват буду я, как распорядившийся охотиться на них... От осознания своей расчетливости стало паскудно, с другой стороны, он же не умер на самом деле... Это тоже казалось неуспокоительным: я представил нестерпимую боль от звериных зубов, предсмертный ужас. Тем временем я подошел к ангарам, машина на Клюкалку уже ушла. У Димы при себе была походная рация, но я не стал связываться с точкой: казалось непристойным выяснять, что да как.

Мы сидели и ждали. А я все пытался стряхнуть с себя ощущение напряженности и неловкости, посмотреть на дело со стороны, как глава государства, и как Избранник, черт возьми. Но удалось это только после того, как я попросил у Колосова сигарету. К черту, сколько еще будет смертей... Моя собственная, кстати, тоже будет непременно насильственной. Эта мысль была неприятна,несмотря на всю неопределенность сроков. Тоже — какой-нибудь хруст костей или пуля в затылок...

Машина пришла обратно почти через два часа. Подпрыгивая на рытвинах, крытый брезентом грузовик подъехал к гаражам. Два охотника откинули борт и вытащили из темного чрева носилки с чем-то, накрытым мокрым от крови брезентом. Несколько рук приняли носилки и осторожно поставили на землю, словно лежащему на них можно было причинить новые неприятности.

Казаков с выпяченной челюстью подошел, поднял угол брезента, следя, чтобы его действия не казались брезгливыми, секунду посмотрел на лежащее, затем торопливо опустил угол и посмотрел на окружающих. Окружающие, курсанты-мотористы, были бледноваты. У охотников были каменные лица, но у одного — красноватые глаза.

— Как... случилось? — хрипло спросил координатор.

— Тахорг. — ответил охотник с припухлыми глазами. Внезапно атаковал, олег... подскользнулся на корне. Не успел.

— ... А остальные где? — спросил координатор после паузы. Охотники посмотрели на него.

— Тахорг же ушел, — пояснил один из них. — Гонят.

— Отомстить? — уточнил Казаков. Охотник кивнул головой.

— Втроем... не опасно?

— Опасно, когда внезапно. — устало пояснил охотник.

— А если б с автоматом, то вообще не опасно. — тихо проговорил кто-то за спиной Казакова. Координатор сразу оценил и намек на историю с Майковым, и осуждение в свой адрес, а может быть, все это только показалось и была просто — реплика без задней мысли? Как бы то ни было, он смолчал. Ответил охотник, пожав плечами:

— С автоматом не охотятся. Дело не в автомате...

ХРОНИКИ ГОЛУБЕВА

"... Середина июня ознаменовалась первыми смертями среди граждан самого Первограда. Нужно отметить, вернувшись к хиппистской истории, что довольно жутковатое вымирание хиппи на их островах оказало известное психологическое воздействие лишь на членов санитарных дружин, волею судеб работавших в основном могильщиками; остальных жителей это не затронуло. Кроме того, хиппи с самого начала воспринимались как нечто нечеловеческое, деградировавшее. Полторы сотни могли на островах вызывали куда меньший резонанс, чем две могилы на городском Кладбище. Итак, 13 июня при нападении на рыбацкий катер ночесветок — явления, до того неизвестного, — погиб один из рыбаков; 21 июня при нападении ошалевшего приливного тахорга, которые считались уже истребленными в окрестностях города, был убит охотник с Точки II (Клюкалки). Его товарищи в течение двух дней гонялись за тахоргом-убийцей, настигли, застрелили и водрузили его череп на могиле погибшего. Это было несколько арварское, но достаточно знаменательное проявление присущих им положительных качеств.

Эти две смерти в любом случае должны были стать лишь первыми в ряду наших потерь во враждебном мире, и Координатор в даном случае занимал весьма достойную позицию, заявив, что мы ведем войну за выживание всех, а на войне не отступают из-за первых потерь. Однако нашлись некоторые люди, которые сочли эти печальные, но неизбежные потери признаком какой-то порочности управления, поползли шепотки о необходимости устранения охотников, отзыве Следопытов и вообще о переходе на ближайшие десятилетия к чисто растительной жизни за мощными стенами; паникерам казалось, что таким образом, они обеспечат себе полную безопасность. С другой стороны, эти настроения подогревали те, кто был недоволен некоторым превосходством Охотников над первоградскими обывателями; выражалось это превосходство, в частности, в понятном предпочтении женского пола...

Выразителями этих интересов в Совете явился консул Левченко, бригадир столяров, из молодых и вообще-то сторонник Валери, но, видимо, оказавшийся большим роялистом, чем сам король. Предложение Левченко было отвергнуто (только Романова воздержалась). Но Казаков, чтобы успокоить общественное мнение, заявил, что все желающие могут уйти из Охотников и Следопытов. Ни одного такого не нашлось, так что люди, искренне озабоченные за их жизнь, удовлетворились, а лицемеры вынуждены были умолкнуть.

Из прочих знаменательных событий можно отметить следующие. На сто девяносто девятый день Переноса (11 июня) координатор, совершив тайный инспекторский налет на точку III, обнаружил там пивоваренное приспособление. Он не стал метать громы и молнии, ясно, видимо, понимая, что политика Горбачёва здесь неуместна, а перевел изобретателя в курсанты химгруппы. Возможно, зря Совет уделил пивоварению не меньше внимания, чем другим отраслям химии, но ясно, что монополия на подобный род продукции должна принадлежать государству.

207-й день: из Новомосковска прибыла первая партия угля, не очень черного, но достаточно горючего, что позволило с большей уверенностью смотреть в будущее. Через несколько дней химики провели первые обнадёживающие опыты по перегонке угля в нечто маслянистое, пока — на иуровне пробирок, а Есин уже приступил к разработке взрывчаток.

На 210-й день наши бравые авиаторы совершили несколько первых, робких полётов по кругу. Во втором полёте принял участие Казаков. Я думаю, что есть с его стороны это и было жестом, то демонстрировал он не личную храбрость, а доверие к людям, освоившим непростую технику; из частных бесед мне известно, что именно так восприняли это авиаторы. На следующий день по чисто практическим соображениям в воздух поднимался и я.

Где-то к этим дням началось употребление в пищу обезьятины. Мясные пайки сразу увеличились, а отказывались с гордым видом лишь немногие, да и те позднее присоединились к большинству.

Вторая половина июля принесла нам так же теллурийский календарь. Казаков и Простева, достаточно точно определив продолжительность года и суток, внесли на Совет предложение о введении двух дополнительных месяцев по 28 дней в каждом: терпаля между мартом и февралем, считая его весенним, и тиберия меджу августом и сентябрем, относя его к осени. Кроме того, январь, июль и октябрь лишились 1-х чисел. Имя римского императора было воспринято мною в качестве месяца несколько юмористически; но я быстро обнаружил, что большинство народу императора такого не знают, а кроме того, я воздал должное академическому юмору, с которым оказался составлен ряд: июль, август, тиберий.

Теллурийские сутки, как известно, на 10 минут короче земных; "календарное" заседание Совета решило и эту проблему, служившую причиной многих недоразумений. Слесарно-механической группе совместно с механиками из радиогруппы было поручено в кратчайшие сроки переделать несколько часов в хронометры теллурийского времени. Впоследствии один такой хронометр был отдан на хранение дежурному офицеру Котов, и гонг у караулки начал такое привычное отбивание часов: 7-го, 12-го, 18-го и 23-го.

На 217-й день (28 июня): состоялось вручение орденов "Славы" и "За заслуги" всем, награжденным с момента Переноса. Несколько несправедливым мне представляется награждение ювелира Кеслера: видимо, никак больше нельзя было заставить подобную личность работать добросовестно. Впрочем, орденские знаки он исполнил неплохо.

Вообще, этот период, июнь-июль, являет собой некоторое затихание борьбы фракций и самолюбий, описанное выше брожение из-за охотников — это чуть ли не единственный пример. Воспользуюсь случаем и опишу несколько сложившихся к тому времени течений; они существуют и сейчас, но кое-что уже переменилось, и в дальнейшем будет интересно проследить их эволюцию.

Вооруженные Силы летом политикой не интересовались и не хотели. Патрульная служба в условиях тридцатиградусной жары — вещь нелегкая, а тут еще участитлись мелкие налёты обезьян на Периметр; они не причиняли почти никакого материального ущерба, но держали в постоянном напряжении. Зато почти никто не выказал недовольства, когда во вновь отстроенном жилом бараке котятам были отведены четырехместные комнаты. Последующие события подтвердили, что военные оказались наиболее патриотичной частью населения, способной стать выше личных интересов и уже на этом этапе осознать, что мы являемся гражданами Государства, а не просто невольными партнерами по кораблекрушению.

"Стажеры". Брошенные в своё время Маляном на произвол судьбы, они превратились в нечто вроде клуба интеллектуалов. Я не хочу давать оценку в целом: большинство из них прекрасно проявили себя в дни войны, но все же им всегда было свойственн иронически-брюзгливое настроение. К лету в этот клуб входило около тридцати человек, в основном — курсанты химгруппы, радиогруппы, био-медгруппы и геологической группы (разумеется, не все!), но так же и некоторые "машинники", даже два Следопыта. Для своих вечерних посиделок и для своеобразного щегольства они даже изобрели форму: нечто типа короткой куртки, перешитой из лабораторного халата, со множеством излишних погончиков и карманчиков. Считая себя прообразом партии технократов, они, разумеется, не имели никаких четко осознанных целей. Впрочем, работали они добротно, с энтузиазмом занимались изучением теории. Их президентом вскоре после отречения Маляна был избран Э. Крашенников, химик.