Дом на краю

— Я, скорее, консультант, — поправил Владимир.

— Консультант в области...

— Сектологии и деструктивных религиозных объединений.

— Хотите сказать, что Полину эти? Это не просто убийство? — ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я ничего не хочу сказать, но и исключать ничего не могу. Тем более что нечто подобное мы уже видели.

— Есть зацепки? — сжимая и разжимая кулаки.

— Ждем криминалистов.

— Да что же это, Господи?! Вы хоть что-нибудь делаете?! — седовласый подался вперед, но так и не коснулся переднего сидения. Повалился обратно.

— Валерий Павлович...

— Мою дочь убили. Мою единственную дочь, — сквозь зубы. — Дима, если ты их не найдешь, найду я. И тогда не обессудь! — ожесточенно. — Они ответят за каждый волосок, каждый порез...

— Валерий Павлович, давайте без самодеятельности! — полицейский обернулся, чтобы видеть собеседника. — Не нужно все усложнять.

— Усложнять?! Ты себя слышишь?! — играя желваками. — Мою дочь пытали! Ее жгли, резали! Ей... — задохнувшись, он не договорил, а я, охнув, зажала ладонью рот и еще сильнее вжалась в бок обнимающего меня Вовки. Глаза застилали слезы.

— Поставь себя на мое место. У тебя тоже есть дочь, — опустошенно.

— Валерий Павлович...

— Нам куда? — вклинился в разговор водитель, притормозив на перекрестке.

— Направо, — Владимир. — Да конца. Крайний дом, — и словно точку поставил. Разговор иссяк.

Вовка довел меня до калитки. Впустил во двор.

— Не ходи никуда сегодня, ладно? А еще лучше запишись на прием к врачу. И Ольгу позови, пусть с тобой побудет. Она же выходная?

— Выходная. Вов...

Я не могла заставить себя выпустить его руку, хотя понимала, что задерживаю, что ждут, что нехорошо так, но не могла.

— Когда вернешься?

— Не знаю. Наверное, недолго. Яр...

— А?

— Обещай отдохнуть. Пожалуйста.

— Я... я попробую.

— Ладно, мне пора.

Он не пытался высвободиться, ждал, когда освобожу, и мне пришлось разжать пальцы, вопреки всеобъемлющему желанию не отпускать.

— Позвони, если будешь задерживаться.

— Хорошо.

Не уверена, кто из нас первый подался навстречу, но думаю, что я. Потому-то Вовка он... Он правильный, он обещал. А я... Я боялась расставания, не хотела отпускать, стремилась оттянуть момент, удержать.

Его губы были мягкими, теплыми и как будто сладкими. А еще нежными — бесконечно. У меня давно не было такого поцелуя. Не знаю, как объяснить. Это как в романах, когда подкашиваются ноги, кружится голова и в животе вдруг начинают порхать бабочки. Глупо? Пусть.

Я вцепилась в его плечи онемевшими пальцами, прижалась к груди, напрочь забыв об открытой калитке, о полицейских, несчастном отце, обо всем! И получила взамен натиск, напор, крепость объятий и хриплый шепот над ухом, когда отстранился:

— Этого стоило ждать. Неважно сколько. Всю жизнь.

— Вовка-курдюк... — уткнувшись носом в его грудь.

— Мое солнце...

Лучшим средством отвлечься, не думать, для меня всегда была уборка. Прослонявшись без дела некоторое время, я взялась за тряпку. Вымыла в "дальней", прошлась метлой по потолку, смахнула пыль в "общей" — работа спорилась, но мысли все равно вертелись вокруг одного и того же.

Я постоянно думала о погибшей девушке, о словах ее отца — пытали, резали, жгли, о проклятом даре, доставшемся или не доставшемся от бабушки. И, в конце концов, сдалась. Забыв об уборке, уселась за дневник — переживать заново.

Заточение, страх, боль, акт последнего подношения, как называли Это трое избранных — я вчитывалась в слова, пытаясь препарировать мною же написанное, чтобы узреть оставшееся сокрытым. И утирала слезы, безостановочно льющиеся из глаз. И задавалась вопросом, что с этим делать? И гнала от себя ответ, ибо показать кому-то, значило признать реальность всего этого ужаса.

Вернувшаяся от друзей Ольга, нашла меня на кухне и, еще стоя в дверях, взяла с места в карьер.

— Ты чего — ревела? Что случилось? Голос по телефону был какой-то... — по пути забросив сумочку на комод.

Я еще раз отерла глаза, хотя слезы давно иссякли, и посмотрела на сестру.

— Как сходили? Где Святослав?

— Ярка, какого хрена происходит?! — видимо, все прочитав по моему лицу. — Свят дома. Играть пошел.

— Хорошо, — стало легче, спокойнее от того, что родные рядом. — Вовка в полиции.

— Где? В полиции? — Сестра шлепнулась на табурет. — Какого фига он там забыл?

— Девушку пропавшую нашли. Полину... — теребя закладку от ежедневника.

— Нашли? Отлично. Но Вовчик тут причем?

Я подняла на Ольгу взгляд, несколько удивленная скупостью реакции, но затем поняла, что и сама в первую очередь разволновалась из-за близкого человека, а потом уже... Додумывать не хотелось.

— Его в качестве консультанта пригласили. Но уже четвертый час идет... — я вновь глянула на часы — те бесстрастно отсчитывали минуты. Мне бы их хладнокровие!

Ольга окончательно успокоилась.

— Подумаешь, четвертый час... Яр, это же наши органы! Там черт ногу сломит!

— Да, наверное, — еще раз сверившись с часами.

— Так... Не нравится мне такой настрой, — Ольга подалась вперед. — У нас что-нибудь с днюхи осталось? Покрепче? Нужно тебя развеселить.

— Я не буду. Нет. Только алкоголя не хватает, — отгородившись ладонью. Понимала, если выпью, раскисну окончательно.

— Ладно, хорошо. Тогда займись делом. Напои сестренку чаем. Мы практически бежали после твоего звонка.

— Чаем? — я посмотрела на плиту. — Лель, давай сама.

— Ну уж нет! — Ольга демонстративно скрестила руки на груди. — Оторви попу и освободи голову! Киснет она! Нашла из-за чего!

— Лель...

— Яра, не фига себя изводить по пустякам. Ничего с твоим Вовкой не случится. Вернется, как миленький.

— Он не мой, — по привычке.

— Ага, оно и заметно, — с усмешкой.

Я все же поднялась.

— А будешь отнекиваться, точно к рукам приберут. Я бы и сама не прочь, да только совесть не позволяет, — накручивая на палец локон над ухом и вызвав улыбку.

— Мы сегодня поцеловались, — призналась, отвернувшись. И засмущалась, точно девчонка.

— Ну-ка, ну-ка... Рассказывай! — Ольга добавила огня.

— Да нечего рассказывать. Просто не могла его отпустить.

Я поставила на огонь чайник и вернулась к столу.

— Отпустить?

— Не знаю, почему-то так испугалась, — уткнувшись носом в сцепленные в замок пальцы. — Такое предчувствие...

— Эй, никаких предчувствий! — приподнявшись, сестра схватила мою руку. — Он скоро придет! Поняла?!

Я кивнула, ответив на подбадривающее рукопожатие.

— Пойду, умоюсь. Лицо, как сморщенное яблоко.

— А нехрена было рыдать! — мне вослед.

Ополоснув лицо, я решила переодеться. Так и не сделала этого по приходу, не до того было. В майке и шортах возвращалась обратно, когда открылась дверь и в "теплую" вошел Владимир. Я так ждала его возвращения, так волновалась, но вопреки всякой логике застыла на месте, точно пригвожденная, не в силах ни заговорить, ни подойти.

— М-да, потрепала тебя наша полиция. Выглядишь паршиво, — вышедшая из кухни сестра, озвучила то, о чем мне думалось.

— Устал просто, — Вовка перевел взгляд на Ольгу.

— Что там? Подозреваемые есть?

— Могу я сначала... — Он дернул ворот футболки.

— Конечно-конечно. Прости. — Сестра указала на дверь в ванную. — Ты голоден?

— Нет, спасибо. Выпил бы чего-нибудь. Есть?

— Сейчас поглядим, — Ольга адресовала мне выразительный взгляд и ретировалась, исследовать содержимое холодильника.

— Вов... — Я все-таки смогла разлепить губы, но не сдвинуться. — Ты как?

Он тряхнул головой.

— Отвратно. Родителям не позавидуешь, — отерев лицо, словно отгонял видение. — Яр...

Я подалась вперед раньше, чем он успел протянуть руку. И врезалась в грудь, пытаясь проглотить комок в горле. Оковы пали, прорвало:

— Я так за тебя волновалась. Господи! Думала, с ума сойду! — хрипло.

— Почему? — практически касаясь губами лба, гладя спину.

— Не знаю. Безотчетно. Почему-то казалось, что не отпустят.

— Глупости, — он все-таки поцеловал мой лоб. — Яр...

— Что? — не желая отстраняться.

— Я грязный весь.

— Пусть...

— И несколько часов провел в морге.

— Плевать.

— И стоял рядом с патологоанатомом.

— Вовка! — Я, однако, отступила на полшага.

— Пустишь, помыться? — просительно.

— Конечно пущу, — еще на шаг.

— Я быстро, — теперь клюнув в нос. Так по родному!

Ольга выглянула из кухни, как только Владимир скрылся в "проходной": за одеждой пошел.

— Такие ути-пути, — подмигнула она. — Так держать.

Я смутилась и закусила губу, скрывая идиотскую улыбку. Он дома!

Вовка, и правда, обернулся очень быстро. Десяти минут не прошло, а он уже присоединился к нам — посвежевший, улыбающийся, и только залегшие под глазами тени напоминали о непростом дне.

— Присаживайся. Поддержу тебя, пока Ярка кухарит, — распределила роли сестра, выдвинув еще один табурет.

На столе початая бутылка водки, стопки, приборы, блюдо с разогретым рагу: я заправляла помидоры с огурцами.

— А ты? — усаживаясь, Владимир едва ощутимо коснулся моей поясницы.

— Пропущу пока, — пробуя на соль и думая о том, что ни за что не хотела бы оказаться на его месте. При всех подкованности, знаниях, самообладании пройти через подобное очень сложно. А для некоторых попусту невозможно.

Выставив последнее блюдо на стол, я убедилась в верности сестринских предсказаний. Закусив, Владимир вошел во вкус, проснулся аппетит. Я подтолкнула поближе миску для салатов, чтобы не приходилось тянуться, и принялась наблюдать за тем, как он есть — не торопясь, аккуратно, красиво.

— Эй, а сами-то чего? Так и будете глазеть или присоединитесь?

— Мы с сыном недавно из гостей. Накормили до отвала. Хотя... Еще пить будем?

— Будем, — убежденно.

— Тогда салатика возьму,— договорила сестра.

— Яр?.. — Владимир переключился на меня.

Я поморщилась:

— Не хочу.

— Ты ела, как пришла?

Качнула головой, опровергая.

— Тогда без возражений. Она сегодня в обморок грохнулась. Говорит, от голода, — Ольге.

Пока меня не удумали кормить с ложечки, пришлось оправдываться.

— А что еще я могла сказать? Что чуть сердце не остановилось, когда тебя увидела? — обижено.

— Хотя бы... — следя за тем, как Ольга наполняет мою тарелку.

— И вообще обстановка там, знаешь ли, не очень была. Кому угодно может нехорошо стать от таких известий. Я как представлю, что...

— Стоп, стоп, стоп! Не к столу, мои дорогие! Эта тема не к столу. Давайте лучше о хорошем? — сестра обдала нас выразительным взглядом. — У меня, вот, есть замечательная новость! — когда мы с Вовкой согласно кивнули. — Сегодня Свят сказал десять слов подряд без единой запинки! Дважды сказал!

— Да ты что?! Серьезно?! — я припала к столу, ожидая продолжения — такой новости стоило порадоваться сполна.

И оно последовало.

— Я даже записала. Сейчас покажу, — Ольга принялась исследовать карманы. — Телефон... телефон... Где мой телефон? В сумке! — сорвавшись с места. — Вовчик, разливай! — уже возвращаясь из "теплой", светясь и сияя, точно звезда, от гордости.

Глава 13

Ольга засобиралась около восьми, сославшись на необходимость кормить сына. Конечно же никакой двусмысленности в ее уходе не было, ни для меня, ни для Вовки. Нас просто оставляли наедине друг с другом, но ко мне вдруг вернулась неуверенность.

— Подожди! Я провожу, — водрузив еще одну грязную тарелку на вершину стопки.

— Проводишь? — Ольга в недоумении вскинула брови. — Да, вроде не заблужусь.

— Заодно воздухом подышу. Что-то душно у нас. Не кажется? — избегая встречаться взглядом с Владимиром.

Впрочем, он и так все понял.

— Идите, идите... А я пока приберу тут, — оттесняя меня от раковины.

Мы вышли во двор, и сестра понимающе протянула:

— Мандраж одолел?

— Похоже на то, — я в волнении закусила губу.

— Боже, Ярка, ты как маленькая, честное слово! — Ольга пихнула меня в бок. — С мужиком ни разу не была? — посмеиваясь.

Ни в пример сестре я ответила серьезно:

— С этим не была.

— Да уж... Глобальная проблема! Может, тебе напомнить, как это все происходит? Ну там... с чего начать, как продолжить, где потрогать. Я могу...

— Леля! — меня прошибло жаром смущения. Руки взметнулись к щекам.

— Тогда не страдай ерундой, — Ольга посерьезнела. — Возвращайся. Он ждет. И мой тебе совет, Яр, хочешь хорошего секса, отключи голову. В этом деле она, однозначно, лишняя.

Закрыв за сестрой калитку, я еще некоторое время постояла на улице. Но, как говориться, перед смертью не надышишься, и в итоге вернулась в дом. Вовка уже перемыл посуду и перебазировался на диван в "общую". Работал телевизор.

— Что смотришь? — Я присела рядом, и он тут же обнял меня, притянув к себе.

— Пока не понял. Фильм какой-то.

— Не смотрел, давно идет?

— Не-а. Просто включил. Можешь что-нибудь другое выбрать. Мне все равно.

— Мне тоже.

Вовка гладил мою руку, и я постепенно расслаблялась, а вскоре и вовсе пристроила голову на его плечо.

Фильм оказался детективом, и мои мысли вернулись к погибшей девушке.

— Вов, что теперь будет?

— Что будет? Ты о чем?

— О Полине, о расследовании... Как думаешь, их найдут?

— Не знаю, Яр.

— А что в полиции говорят?

— Думают, что в прошлый раз задержали не всех.

— Ты с ними не согласен? — поняла по голосу.

— Нет. Я видел фотографии, видел жертву — здесь иное.

— Что?

— Яр, мне, честно, не хочется сейчас об этом. Давай поговорим о другом.

— О чем? — не особо разочарованная.

— Не знаю... Например, о моем предложении. Ты подумала? Поедешь со мной?

Он продолжал наглаживать мою руку, и даже не сбился с ритма, а вот я моментально напряглась. Вовка не мог не почувствовать.

— Прости... Зря я, наверное, да? Тороплю?

— Нет-нет... Я... я думала, — вновь опустив голову на мужское плечо.

— И ни к чему не пришла. Так ведь?

— Я... Мне сложно. — Смысл отнекиваться? — Все так быстро и неожиданно.

— Думаешь, неожиданно? — Он развернул меня лицом к себе. — Как по мне, так очень даже своевременно, если не с опозданием.

Я не успела ничего сказать, как и подумать о том, что он собирается сделать. И не сразу ответила на поцелуй.

Нужно отдать должное Владимиру, он не торопил. Дважды коснувшись губами губ, отстранился, заглянул в глаза, провел пальцем по щеке, вновь поцеловал, и лишь когда я подалась навстречу, позволил себе углубить.

Наши языки встретились. Сперва осторожно — пробуя, изучая, привыкая, а затем сошлись в понятном каждому танце. Не помню, как обхватила руками его шею, как оказалась на коленях, очнулась, лишь почувствовав спиной тепло ладони, и заерзала, ища возможности заговорить.

— Вов...

— Что? — Он прижался лбом к моему плечу и замер, ожидая. И хоть права была Ольга, советовавшая отключить голову, мне это не удалось.