Неправильно сбывшаяся мечта.

Глава 7.

Тогда на белую свечу,

Мчась по текучему лучу,

Летит без воли мотылек.

Он грудью пламени коснется,

В волне огнистой окунется.

Гляди, гляди, и мертвый лег.

(Притча о мотыльке и свече древнего происхождения.)

— У нас есть только один выход — начал Дрэн.

— Бежать? — предположила я, надеясь на один ответ 'да'.

— Нет.

— Что?! — мне послышалось или...

— Мы не будем бегать — спокойно проговорил мужчина.

— Что ты сказал?! — значит, не послышалось.

— Мы просто сдадимся — да он никак сбрендил!

— Сдадимся? Нет уж умник, тебе надо, ты и сдавайся, а мне своя шкура дороже! — и вырвавшись из захвата, побежала подальше от дома, но меня схватили за руку и, дёрнув, заставили остановиться и развернуться.

— Ты никуда не пойдёшь — что? Эти слова буквально взбесили меня.

— Ну уж нет, не дождёшься! А вот накоси — показала одну фигу Дрэну я — и выкуси — повторила этот же жест, только другой рукой.

Тут на горизонте замаячила злобная толпа с вилами и граблями. Тогда я стала действовать интуитивно, а точнее глупо. Стукнув беловолосому со всей силы ногой по коленной чашечке и воспользовавшись тем, что он согнулся на несколько секунд с тихим стоном 'Зараза', выдернула руку и побежала. Но мой триумф был недолгим. Преодолев боль, Дрэнральд в два шага догнал меня и толкнул в спину, отчего я не удержалась и повалилась на землю.

— Попалась, птичка — придавив меня к траве, прошептал на ухо черноглазый. И поднявшись на ноги, словно мешок с картошкой, закинул меня себе на плечо, разворачиваясь по направлению к толпе.

Если сказать, что я была в шоке и страхе, значит, ничего не сказать. Лихорадочно забив кулаками по спине этого гада и заверещала, словно сирена у пожарных.

— Что ты делаешь?! А ну положи на место! Не твоё, так и не трогай! А ну положил на место, дубина лохматая! Угробить меня решил? На съедение этим волкам отдать? А? Ты что оглох, тюлень горбатый? — но ответа мне небыло, лишь легонько подкинули, как бы прося заткнуться. Трижды ха! Я взяла и заорала как резаный поросёнок в ухо Дрэна. И знаете что? А ничего! Он лишь поморщился и перекинул мою тушку на другое плечо и отправился навстречу стае.

Я забила кулаками с двойной силой и, сменив гнев на милость, стала уже упрашивать.

-Ну Дрэ-э-эн, ну Дрэ-э-энчик, миленький, пожалуйста, давай остановимся, а лучше повернём в другую сторону. Ну черноглазик мой, ну хорошенький, давай не будем лезть в пасть крокодилу, там же воняет.

Не помогло. А мы тем временем уже дошли до зубоскалящих, которые навстречу нам выставили вилы.

— Спокойно. Я поймал беглянку, поэтому можете опустить вилы, она, уж поверьте, в надёжных руках — похабно усмехнулся он и больно ущипнул меня за зад, который смотрел на всех свысока.

Мужики также засмеялись, а женщины зашушукались между собой. Наверняка ещё и вкруг встали!

— Нет, мы не отдадим Энну тебе в качестве приза— достаточно громко сказала Кирьяна, и её услышали, так как мужичий смех прекратился.

— Да! — поддержала её Клана.

Стоп, Клана? Кое-как извернувшись, я посмотрела на женщину, некогда приютившую меня у себя, и по её синему опухшему лицу поняла, что поддержала она совсем другое.

— Мы не дадим тебе её — продолжила она, победно улыбаясь и смотря прямо мне в глаза. — Мы не можем оставить девчонку безнаказанной! Поэтому, предлагаю провести с ней ритуал очищения для ведьм!

И все, захлопав, поддержали этот вариант.

Дрэн замешкался, но всё же согласился.

Ритуал очищения? Да ещё и для ведьм? Это же ведь не костёр, надеюсь?

Но надежды были мои пусты, так как, подойдя к дому старосты, я увидела столб, окружённый небольшим стогом дров и сена. Меня подвязали к этому столбу, да так крепко, что даже пошевелиться было нельзя.

— Окажите ли вы мне честь поджечь негодяйку? — чинно спросил Дрэнральд .

-А почему бы и нет — ответила толпа.

Дрэн зажег факел, подошёл ко мне и, глядя прямо в глаза, не говоря ни слова, кинул его на солому, которая сразу же загорелась.

У меня выступили слёзы, да что там выступили, полились ручьём. Я не смогла глядеть спокойно в глаза убийцы, поэтому закрыла их. Я плакала и кричала, молила о пощаде и просто спрашивала "За что всё это? За что?", проклинала этот мир, потом снова пускалась в плач. Огонь тоже не стоял на месте, он уже подходил ко мне, горячо обжигая пятки. Съев мои мокасины, язычки пламени ласково прошлись по открытой коже, оставляя там свои следы. Обрадовавшись такой еде, огонь окутал меня, сжигая полностью одежду. Закрыв меня, будто одеялом, жар проникал через кожу, заставляя кричать от боли сжигания внутри костей.

Казалось, эта пытка длилась целую вечность, пока вдруг не подул ветерок. Тело меня не слушалось, разум был в отключке, глаза налились свинцом и не желали открываться, а в ушах была вода, сквозь которую я смогла расшифровать слова, произнесённые знакомым мужским голосом. Это было: "... и душа её чиста". Все обрадовались этому известию, и лишь только я не понимала, что происходит. Тут кто-то стал отвязывать руки, которые затекли и при освобождении стали покалывать. Потом освободили и остальные части тела. Но ноги не держали хозяйку, и моя горелая тушка повалилась вниз. Те же руки поймали меня около самой земли и, забросив на плечо, куда-то понесли. Я попыталась вновь раскрыть глаза или вымолвить хоть слово, но не получилось. Я была обездвижена.

Послушался стук шагов о доски, а потом и скрип входной двери. Нёсший меня, не церемонясь, бросил на кровать, ну или какой другой спальный предмет, а судя по моим ощущениям — это оно. Человек, захлопнув дверь и закрыв ее на засов, вернулся ко мне.

— Не беспокойся, Энночка, уже почти всё закончилось — сказал тот и я вспомнила. Дрэн, он был носильщиком! Я вспомнила всё, и от этого стало только страшнее. Что ещё этот монстр придумал? Я хотела отодвинуться в угол кровати, но сил небыло совсем.

Грубые мужские руки схватили чудом уцелевшую блузку и одним махом разорвали её, кинув куда-то. Потом приступили к юбке, но ткань сего предмета была сильно прочной и долго не поддавалась. Дрэнраль выиграл бой, взявшись и за нижнее бельё. Мне стало совсем нехорошо, но я не могла ничего сделать, только молча страдать.

— Всё будет хорошо — сказал опять он, поглаживая своими грязными руками моё тело везде, где можно и где нельзя тоже. Противно, как же было противно! Но оказалось, это только цветочки.

Потом... потом наступила боль, ужасная боль и с каждым разом толчок становился всё сильней и сильней, больней и больней. Эти ненавистные руки не оставляли на мне и живого места, а я... Я захлёбывалась в собственном крике, постоянно давясь слюной и слезами. Мне что-то говорили, но я не слышала ничего кроме собственного вопля.

Раз, два, толчок, удар, боль, скулёж, слеза и новый виток действий. Наверное, прошёл час, а может и всего минута, но если во мне и были какие силы, то тут они иссякли, совсем.

Вскоре всё прекратилось и меня оставили в покое. Я попыталась сжаться в комок, но не получилось. Моё тело, обмякнув, осталось валяться на кровати, где я и уснула, проплакав ещё немного.

Встав с кровати и, шатаясь, побрела, как героини из фильмов ужасов, когда просыпаются посередине ночи и словно сонные мухи лезут в самый эпицентр событий. Куда я шла, не знала, потому как глаза хоть и открылись, но их всё ещё застилала белая пелена, не дающая разглядеть все предметы чётко. Послышался скрип двери, который с этого времени стал звучать для меня как стук молотка судьи при вынесении приговора.

— Энна? — осторожно спросил изверг, направляясь ко мне.

-Н-н-нет. — заикаясь, тихо проблеяла я, пятясь назад.

— Энна, осторожней.

— Осторожней? — горько усмехнулась, ну или попыталась, ведь рот тоже двигался еле-еле. — Что ж ты тогда так грубо обращаешься с фарфоровой статуэткой, если сам норовишь разбить её?

— Я не понимаю тебя. — словно встретив человека с сильным психическим приступом, осторожно начал говорить Дрэн, подкрадываясь ко мне, противно скрипя полом.

— Не понимаешь? Да всё ты прекрасно понимаешь и знаешь, и представляешь. Только тебе всё равно, тебя ведь волнуют только твои "плотские утехи" — приближаясь к истерике, кое-как выдавила из себя я.

— Я-то вот понимаю, а ты, дурёха, нет, и не можешь понять, что я тебя спас.

— Спас?! Да ты меня чуть ли не зажарил в окорок, а потом, потом... — но мужчина уже подошёл близко, слишком близко, и сжал в своих объятьях, заставляя замолчать. От его прикосновения кожу опалило жаром, и только тут я догадалась, что расхаживаю в костюме Евы перед Адамом. Я оттолкнула беловолосого насильника, и тот сразу же выпустил меня.

— Ты, ты... — и мои ноги подкосились, из-за чего усадили свою хозяйку попой на холодный, голый и грязный пол, где рукой я нашарила остатки моей вчерашней одежды. Из глаз вновь полились слёзы.

— Эн. — попытался прикоснуться к плечу Дрэнральд, но я не далась и рукой, даже пальцем, весьма невежливо, указала на выход.

Он вышел, а я разревелась от боли, отчаяния, горечи, уныния, печали, трудностях и незнания выхода из них, обиды, огорчения и унижения. "За что? Почему так со мной? Что я сделала не так? Кому чёрной кошкой дорогу перешла? Неужели я достойна такого унижения и боли?", шептала вопросы я. Но никто не ответил на них, никто не дал намёк, подсказку, никто ничего не сделал, никто...

Выплакавшись и стерев рукой слёзы, поднялась и на негнущихся ногах подошла к шкафу за одеждой. Достав сверток, критическим взглядом осмотрела содержимое. Мдя, негусто, особенно с рубашками, последняя осталась, белая и прозрачная, как раз то, что сейчас ни в коем случае одевать нельзя. Но шальная мысль пролетела со скоростью кометы в голове, за которую, последними усилиями, я смогла уцепиться. Дрэн! Он ведь задолжал мне костюмчик, так пускай и поделится! Порывшись в шкафу с его бельём, обнаружила целую гамму цветов и вышивок и покроев рубашек.

-Ого, и откуда у обычного деревенского мужика такое великолепие? — спросила я, вытаскивая красивую, на вид простую, рубашку глубокого синего цвета с золотым узором на вырезе. Не медля ни секунды, примерила её на себя. Так, чего-то не хватает... Точно! Надев голубую юбку и, изорвав на ленты золотистого цвета рубашку хозяина, подвязала одной лентой рубашку в талии, словно пояс, а вторую вплела в косу. Посмотрелась в зеркало. Красота-то какая! Несмотря на простоту и сдержанность, выглядит всё просто шикарно. Картину испортил только мужчина, который разозлённый, словно фурия, вбежал дом и остановился около меня, дыша как разъяренный бык и смотря на меня злым взглядом.

— Кто разрешал тебе копаться в моих вещах и брать из них что-то себе? — с расстановкой спросил он.

— Ну так ты же мою одежду порвал, должна же я чем-то воспользоваться. — сказала спокойно и так, будто это было само собой разумеющееся, хотя коленки уже заметно подрагивали.

— Я не давал права на...

— А ты его потерял этой ночью. — нагло перебила я, чем ещё сильней разозлила этого ирода.

В следующую секунду он заносит руку, да так быстро, почти неуловимо, но для меня всё происходит в замедленной съёмке. Я успеваю прикрыть голову руками, хотя удар не достигает цели. Я смотрю на тирана и вижу, как тот титаническими усилиями удерживает буквально в сантиметре свою руку от моей головы. И, кое-как переборов себя, убирает лапищу на место.

— Хорошо, будет тебе одежда. — зло выплёвывает он и, подойдя к шкафу, вытаскивает там какую-то рубашонку, бросая её мне, будто нищенке, которая пол часа упрашивала богатого господина дать ей пенни на хлеб.

— А эту отдай.

-Что, прямо сейчас?

-Да.

— Может... ты хотя бы выйдешь. — молчание.

— Отвернёшься? — опять слов нет.

А хотя, чего он там не видел вчера? Сняв треклятую рубашку и отдав её обладателю, одела то, что дали и это оказалась моя белая рубашка. Ну и ладно, потом ещё чего-нибудь придумаю. Дрэнральд сложил рубашку так аккуратно и бережно, будто перед ним не тряпка, а реликвия! Хотя кто его знает.

— Садись и ешь. — сказал он, показав на стол, где стоял поднос с тарелкой щей компотом и хлебушком.

-Откуда это?

— Ешь.

— Я не буду есть, пока не узнаю, откуда это.

— Я. Сказал. Ешь. — ну и нервы у него, лечиться надо!

— А что если там яд?

— Там нет яда, я проверил.

— А что если...

-Да жри ты уже! — заорал он, не давая мне высказаться.

Ну ладно, сяду.

-А ты знал — сунув ложку со щами в рот, начала по привычке говорить с набитым ртом я — что я могу тоже готовить?

На меня посмотрели как эскимос на жирафа посередь больших глыб льда.

— Нет, ну правда, меня раньше даже шеф-поваром называли! — похвасталась моя женская натура.

— С набитым ртом не болтают. — уже приходя в себя, ответил мне злобный чудик.

— А...

— После того, как поешь, мы и поговорим. — спокойно сказал знакомый мне Дрэн.

-Ладно. — пожала плечами я.

Поев, отодвинула от себя тарелку. — Ну, продолжим?

— Нет, ты пока компотик попей, я же должен удостоверится в том, что твой желудок получил свою порцию счастья.

Странно, но я не стала сопротивляться, хотя очень хотелось позлить мужчину, прекрасно понимая, чем всё это может обернуться для меня. Выпила одним махом мутную, но сладкую водичку, сразу же расслабилась. Приятная нега окутала меня с ног до головы, все мысли потекли плавно, не спеша, как облака, да и всё происходящее показалось мне сущим пустяком, ерундой, не требующей большого и пристального внимания. Дура, зачем из-за всего переживать и слёзы лить?

— Что ты мне подсыпал в еду? — спокойно взглянув на хозяина фазенды, спросила я.

— Ничего. — также спокойно ответил он.

-Ой ли?! — воскликнула и засмеялась. Но смех прервался громким иканием от переедания, но как только икота прекратилась, мой смех появился снова.

"Мдя, смех без причины — признак дурачины" — где-то вдалеке, на задворках, высказался здравый смысл.

— Успокоительное. Я подсыпал тебе успокоительного, чтобы ты перестала нервничать, реветь и начала, наконец, трезво слушать, воспринимать и оценивать сложившуюся ситуацию.

Я прыснула в кулачок. — трезво, а я что, пьяная?

— Нет. И прекрати смеяться. — приказали мне.

"Приказал! И ты что, не возмутишься?" — продолжил где-то там вставлять свои пять копеек здравый смысл.

-Ой, отстань от меня, Здрава! — отмахнулась вслух, как от мухи, от неведомого существа. А потом рассмеялась из-за этого, но под хмурым взглядом Дрэнральда, замолкла.

— Вот теперь-то мы можем продолжить наш разговор.

А мы о чем-то говорили?

"Конечно! Ты же хотела узнать, зачем он так поступил с тобой!" — подсказал разум.

Точно, вспомнила!

— За...

Но меня сразу перебили. — а теперь перестань дурачиться и вспомни всё, что ты слышала при разговоре со мной, обо мне или тот разговор с Кланой в первый день встречи.

В первый день?

— Откуда ты...

— Да ты шумела сильней, чем стая вурдалаков в период размножения.

Покраснев и застенчиво опустив очи долу, тихо пробурчала — Не так уж и громко. — и принялась вспоминать.