Проснулся с тяжёлой головой наперевес: она не болела, но некрохрыч ментальной лопатой меня явно загрузил, сна толком не хватило. Не то, чтобы не выспался, но чувствовал себя пыльным мешком из-за угла стукнутым. Хотя вспомнил несколько моментов, небезынтересных.
— Встань передо мной, как лист перед травой, — сопроводил я указанием призыв дохлятины.
— Иди в жопу, Рарил! И вообще — что за мудацкое 'как лист перед травой'?! — поздоровался Анас.
— Не пойду, подходящих жоп не наблюдается...
— Сам виноват! — обвинительно простёр призрачную костяшку пальца дух.
— Не звиздите! А насчёт листа — не знаю, — признал я. Выражение какое-то, но действительно глупое.
— Вот и не используй!
— Вот и посмотрю. Так, слушай, у меня к тебе вопросы. Первое: вот я пылюкой дышу, а чахотки какой не подхвачу?
— Ты что, аргонианин что ли? — заеврействовал Анас.
— А у данмеров подобного не случается? — параноисто уточнил я.
— От обычного пепла Красной Горы — нет. Но иногда пепел несёт проклятье Обливиона. Не знаю, из-за чего. Трибунальцы обвиняют Шестой Дом, но точно не знаю. Тогда да, проклятье повреждает лёгкие, но это излечимо простейшим зельем.
— Ну и хорошо, — порадовался я. — Так, и ещё: эта Листа — какой она мер?
— Босмер, конечно, — подала дохлятина призрачными плечами.
— Это эти, которые грынписовцы? — покопался я в памяти.
— Можно и так сказать. Зелёный Пакт запрещает причинять вред растениям, но не запрещает пользоваться последствиями причинённого вреда. Только не одобряет... Да даэдра с ними, с босмерами, — отмахнулся Анас.
— Ну да, я вот рядом с ней, — изящно пошутил я. — Слушая, но дамочка же курит какую-то пакость.
— Трубка — костяная. Курево — перемолотые личинки. Они жрут листы, вроде с этим... ацетилхолином... никотином, в общем. И канабиоиды вроде... Рарил, у тебя в памяти — бардак! — гневно выпучил он на меня глазницы.
— Я, блин, не ботаник и не медик! — возмутился я.
— А кто? Вот кто ты, даэдра с безумного плана?!
— Твой симбионт! Вот докопался, мертвечина, — посетовал я, потому что сказать — кто толком, не лукавя, не получалось. — Надо было девку на ночь брать, ты бы не такой сволочной скотиной бы был.
— Вот и бери, — покивала мертвечина. — У тебя всё? — задрал он черепушку.
— Да щаз! У меня к вашей надутой дохлости ещё вопрос. Что Листа мне трындела, на тему магии, знаешь?
— Естественно! А что делать... Не знаю, Рарил, — развела костяшками мертвечина. — Призывать сильного даэдра — не сможешь. Вселить в труп духа — тоже не выйдет, да и трупа нет. Хотя попробую кое-что показать, может, и выйдет. Если будет труп, если... Много 'если'.
— Охренительно обнадёживает.
— Как есть.
— А призыв готового мертвеца из Обливиона — игровая условность? — уточнил я.
— Ты удивительно проницателен! Всё, вали давай! И завтракай. И повкуснее! И вина немного выпей. Из пепельного винограда, — мечтательно закатил глаза Анас.
— Вот сразу мог сказать, что выпить захотелось, а не сволочиться и всё вот это, — осудил я духа.
Ну и, хмыкая, попёрся питаться. Конечно, вариант 'авось пронесёт' в плане возможного столкновения с местной сволотой мистического толка и просто сволотой — мне не очень нравится. Но вариантов, кроме как 'действовать по обстоятельствам', не предвидится, так что и чёрт с ним.
Вурвар уже жрал (что после двух девок неудивительно — оголодал, бедолага), поприветствовал меня кивком и продолжил поглощать снедь. А я, затребовав бутылку вина из пепельного винограда (пусть дохлятина порадуется, не жалко, да и самому интересно), сам начал питаться. Подтянулись норды и Листа, начали жрать, а я, как только Вурвар отвалился от стола, поинтересовался:
— И куда мы дальше, уважаемый Вурвар?
— Ах да, Рарил, вы же не знаете маршрута, — театрально всплеснул руками он. — Из Маар Гана мы направляемся в яичную шахту Саримисун-Асса, почтенный выкупил долги большинства осуждённых. Оттуда — в Кальдеру, осуждённые в дома удовольствий. И оттуда — уже в Балмору. Обогнём пики...
— Можно ущельем, — нейтрально проронила Листа.
— Бандиты, эшеленды, — нахмурился Вурвар. — Впрочем — посмотрим, — кинул на меня взгляд торгаш. — Выдвигаемся, — поднялся он.
И мы выдвинулись, покинув Маар Ган. Первое время мы двигались по пепельному ущелью, очень похожему на лавовый путь на пути к Маар Гану, вроде бы вполне безопасно, но вдруг появились розово-коричневые, большеухие, противные... В общем, много какие, противные на вид тварюшки небольшого росточка, да ещё постоянно припадающие к земле. Скампы, в общем, что подтвердили выкрики нордов.
Насколько я помнил, особых проблем эти тварюшки не представляли, но норды раскрутили пращи, начав посылать в выкапывающихся из пепла (привычное место для нычки даэдр, похоже) ушастых. И я пару раз послал огненную стрелу, демонстративно разведя руками в адрес Листы — мол, чем их ещё прибивать прикажешь? Атронаха или лича какого лютого призвать?
Магичка аж фыркнула на мои мудрые выражения рожи, и тут я почуял ОЧЕНЬ назойливое теребление своей душевной требухи. Даже посильнее, чем когда Анас на хитиновый меч нацелился. Это чего это он, бегло призадумался я. А потом вспомнил: '...отвратительное место. Каждый жалкий скамп норовит пнуть, а ты ничего не можешь сделать!'
Это, похоже, мертвечине очень захотелось надавать люлей тварей там, где он может сделать 'что-то'. Ну, понимаемо, одобряемо, пусть резвится, ухмыльнулся я, вызывая духа. И чуть не испугался — Анас встопорщил свой рваный балахон из призрачно-чёрного материала, оскалил череп, аж подсвечивал красными глазницами. Еле заметно дёрнул черепом в мой адрес, типа кивнул.
И с жутким, пробирающе-замогильным рёвом и гоготом рванул на скампов. Эк разошёлся, некрохрыч, оценил я летучих и безоговорочно дохлых скампов. Видно, и вправду пинали, ну и достали его дохлость до невменяемости. Спутники мои переводили взгляд с духа на меня, норды перестали швырять пращами булыжники. А Анас тем временем перебил тварей на поверхности и с замогильным гоготом нырнул в пепел. Судя по фонтанчикам — отрывался и там.
— Да-а-а... — озадаченно протянул Вурвар.
— Шкуры надо бы снять, — деловито сообщил один из нордов. — Ваш... ну подходить безопасно? — уточнил он у меня.
— Безопасно, — без особой уверенности кивнул я.
Норды утопали свежевать дохлых скампов, а соскочившая с повозке Листа почтила меня присутствием.
— Я оценила, Рарил, — с кривой усмешкой на стервозном лице сообщила она. — Вы принципиально собираетесь пользоваться только этим духом и стрелами? — аж с некоторым уважением в стиле 'ну какой злокозненный говнюк!' осведомилась она.
— По обстоятельствам, Листа, — нейтрально ответил я.
А что не 'госпожил' — так первая начала. А я — данмер, и мне положено. Магичка на отсутствие титулования чуть приподняла бровь, но махнула рукой, ещё раз ухмыльнулась и утопала к своей повозке.
Тем временем, из пепла вдруг вырвался клуб огня, а мне... Ну поплохело несколько. Не критично, но навалилась слабость, и в виске запульсировала боль. Это что-то Анас совсем разошёлся, он же меня прибить так может, паразит дохлый, обеспокоился я.
Впрочем, больше копошений не было, этот огненный всплеск был последним аккордом мсти хрыча. Ну, буду его в дохлый мозг клевать, отметил я, отходя от оттока... точнее, использования меня как фильтр для энергии обливионщины. Резервов и прочего, как я понимаю, колдунство не предполагало — ширина канала и пропускная способность. Ну и воля и воображение, для придания формы магии или призыву соотвествующей обливионской живности.
А вообще, похоже, все призывы — костыли, как и заклинания. Но тоже, может и ошибаюсь, а со временем — разберёмся.
Норды ободрали скампов, караван тронулся. И, до вечерней остановки, никаких особых неприятностей и происшествий. Разве что несколько скальных наездников, но их сшибли норды. Вообще, похоже, эти тварюшки не брезговали канибализмом: каждый раз было несколько тварей, а после прибивания одного из них стая разлеталась и пикировала на место падения прибитого после того, как мы удалялись.
А в остальном — мы явно отдалялись от роковой... Красной Горы. И небо становилось более-менее нормальным, да и после выхода из ущелья природы всяческие стали появляться. Травки-муравки и прочие деревья, сначала дохлые и слабые, но по мере продвижения — вполне пристойные. И диковатые, конечно, оценил я всякие вывернутые растения, зелёными среди которых были четверть, а то и меньше. Красные, коричневые, фиолетовые — как видео о жизни кораллового рифа какого, да и не только цвет, но и форма похожа. Хотя...
И тут я задумался: вроде как сам Морровинд — это изначально море, в которое выкинули сердце какого-то Лохана. Кто был этот лохан, зачем ему ампутировали столь важный для жизни причиндал — не знаю, ну да не суть. А дело вот в чём: Морровинд (хотя это не совсем верно, скорее Вварденфелл, как название острова) появился на месте падения этого сердца на океаническое дно. Собственно, роковая дыра извергается в режиме реального времени из-за этой детали. Так вот, это сердце, помимо того, что краеугольный столп сюжетки Морры, реальный факт и причина существования острова. И, подозреваю, причина засилья всякой обливионщины: как бы всякие даэдры у себя на планах тусуются, а не в Нирне. Массово, по крайней мере.
Так вот, сердце это то ли пробой в обливионщину делает лютый, то ли само фонит магией — чёрт знает. Но даэдры всякие на Вварденфелл снуют, как к себе домой, именно из-за этого. Просто нет иных вменяемых причин.
Так вот, все эти мудрые мысли приводят к закономерному выводу: флора и, частично, фауна Вварденфелла не кажется морской и глубоководной. Она такая и есть, адаптированная-подогнанная под существование на воздухе колдунством сердца Лохана. Ещё бы вспомнить, куда там ударение ставить, озадачился я.
А караван тем временем вставал на ночёвку, на моё 'пойду потренируюсь' Вурвар только кивнул. Так что отошёл я за пусть невысокие, но вполне деревья. И призвал Анаса, озадачив, для начала, некрохрыча актуальным вопросом: куда ставить ударение-то?
— БЕСТОЛОЧЬ! — замогильно завыл некрохрыч, после минуты выпучивания глазниц. — Сам ты лоха́н, придурошный потомок!
— Не ори, а по делу отвечай, — отмахнулся я от подпрыгивающей призрачной мертвечины.
— Лорхан, — буркнул мертвечина. — Куда ударение, помимо твоей безмозглой головы, ставить — догадаешься?
— Если ставить ударение по моей мудрой голове, то она, во-первых может стать бестолковой, как ты тут врал. А во-вторых — тебе тоже прилетит, как я думаю. А то пожрать-потрахаться достаётся, а пинков — нет? Так не бывает, — отрезал я.
— И не так бывает, — гадствовала мертвечина. — Но да, прилетит, — признал он.
— Ладно, а кто он есть-то? Аэдра какой? И за что ему сердце-то выковыряли и кто? — заинтересовался любознательный я.
В ответ мертвечина надулась, задрала призрачное отсутствие носа, выдержала театральную паузу... и пожала плечами.
— А я не знаю.
— Издеваешься? — кисло поинтересовался я.
— Нет. Понимаешь, Рарил, это история создания Нирна. Есть общеизвестная легенда, что он обманом заставил Аэдра создать Мир. За это ему вырвали сердце, в наказание.
— И он может быть даже даэдра, если так, — задумался я.
— Может. Легенды противоречивы, у желтожопых остались предания, что он вообще был полководцем человеков, в войне против меров.
— Спартак бессердечный. И Прометеем отдаёт, — прикинул я.
— Есть такое, — признал некрохрыч. — Я — не знаю. Подозреваю, из живых и рождённых — не знает никто. А бессмертные молчат. Но сердце есть.
— Да уж догадываюсь. Ладно, наши благодарности за ликбез, — расщедрился на спасибки я. — А теперь, Анас, скажи мне, мой дохлый дух предка, — широко оскалился я, — ты чего, паразит дохлый, со скампами устроил?
— Ну... я... — заюлила мертвечина. — Знаешь, как они достали?! — взорвался он. — Ну вот...
— Да в общем — могу представить. Теоретически, — ответил я. — И даже не особо возражаю: отпинал — и молодец. Но ты нахрена магию использовал, некрохрыч?! Ты меня чуть не прибил!
— Какую магию? Погоди, Рарил, я использую магию. Твою. Точнее — ты её используешь, представляя мне вместилище.
— А огоньком пёрнул скамп, — иронично откомментировал я.
— Ну да, скамп-маг, — растерянно выдала мертвечина.
— А такие бывают? — озадачился я.
— Самые старые — да. А причём тут 'не прибил'? — уточнил Анас.
Ну я и рассказал, что, как куда и вообще. Мертвечина выслушала, помоталась кругами, простёрла в мою сторону указующую костяшку и заявила:
— Сам виноват!
— В чём?! — возмутился я.
— Ну и я, немного, — убрал наглую костяшку умертвий. — Очень уж завёлся, даже не заметил. Смотри, это, — похлопал он по призрачной плоти, — твоя магия. Я в нёё... ну вселён, скажем так.
— Так, я создаю призрачный скелет. А ты, по сути, одерживаешь этот магический конструкт?
— Примерно так. Несколько сложнее — у нас есть связь. Но процесс создания ты не контролируешь: это именно свойство нас, данмеров.
— А могу?
— А даэдра знает. Теоретически — да, а на практике я про это и не слышал.
— Посмотрим тогда. Ну ладно, я создаю, пусть и неосознанно. А утечка этой обливионщины откуда?
— Так скамп в меня, похоже, попал огненным мячом. Но ты... ну в общем, я хотел остаться, а ты добровольно и бесконтрольно давал энергию. И куча её ухнула на сохранение дестабилизированной заклинанием формы. И... спасибо, наверное.
— Пожалуйста, наверное. Цундере, — хмыкнул я в адрес мертвечины.
— А сам-то? — хмыкнул мертвечина в ответ.
Помолчали, осознавая и наслаждаясь своей цундеристостью. Но, распахнув объятья, друг другу на шею бросаться не стали, что и хорошо.
— Так, — встряхнулся я. — Мы такие замечательные и души в друг друге не чаем...
— Из соображений здорового практицизма. И продолжения Рода, — воздел костяшку умертвий.
— Точно цундере, — припечатал мертвечину я, на что Анас лишь развёл лапами. — Ладно, Анас, ты мне расскажи — что за, прости меня логика, 'яичная шахта'? Вроде в игре было, но я толком не понял.
— Слушай, — кивнул дух.
В общем, выходила такая загогулина, что есть квама. Этакие магические мутанты, потому что методологически, на основание знаний меня, определить, 'кто' они, Анас не смог. Признаки и насекомых, и моллюсков, и зверей. Теплокровность, например, при нескольких стадиях развития, от яйца к личинке и прочее. Ну и типично насекомая иерархия, с делением на рабочих, воинов и всё такое.
НЕХи, в общем, методологически. Но есть у них яйцы, которые... основная белковая пища на Ввандерфелла. И ещё и экспортный продукт, до кучи. Очень питательные, даже на вкус ничего, хранятся месяцами. А яйцы особых видов, крупные — ещё и магически активные, полезные и на ингредиенты годящиеся.
В общем, 'шахта' — это выходит только по названию, ну и из-за мест гнездования квама: подземные пещеры, расчищенные от пепла рабочими. А так — яичные фермы, как они есть.
