"Это точно! — мысленно согласился наблюдатель. — А если учесть, что я давно предлагал прибить строптивого инмарца, то сейчас ты выглядишь дурой вдвойне, под стать Хранительнице!" Однако дразнить уништу дальше становилось опасным, и Арсений, до мозга костей довольный тем, что вывел любовницу из себя и отомстил за загадочное веселье, разозлившее его в тронном зале, слащаво просюсюкал:
— Полно злиться, дорогая! Ты обязательно подчинишь Диму и разберёшься и со своими врагами, и с миром. У тебя, кажется, созрел новый план?
— Да. — Роксана глубоко вздохнула, успокаивая расшалившиеся нервы, заставила себя улыбнуться и с превосходством взглянула на наблюдателя: — Твой волчонок не оправдал моих надежд, зато помог понять, что для разрушения Лайфгарма достаточно одного Димы. Все эти годы мы сильно недооценивали его. Он оказался гораздо могущественнее, чем я думала!
— Да, неужели? По-моему, очередная неудача повлияла на твой рассудок, дорогая. Керонский выродок всегда был самым могущественным магом в Лайфгарме.
— Зря ехидничаешь, Сеня! Пределы его возможностей неограниченны. Дима фактически всесилен!
— Хочешь сказать, что он Бог? Полная чушь! Ни один из его родителей не обладал суперспособностями, а мать и магом-то не была.
Роксана посмотрела на любовника, словно на деревенского дурочка:
— Твои уши серой заплыли, или тебя по голове стукнули и последние мозги вышибли? Вот уже полчаса я твержу про Фирины эксперименты, а ты всё тупым и глухим прикидываешься. Идиот! — Уништу сотворила себе бокал вина, наполовину опустошила его и презрительно заметила: — Будь на месте Дмитрия любой другой маг, даже твой волчонок, он бы, едва надев перстень, ноги мне лизал и в рот смотрел. Этот же сопротивляется! За Тёмочку переживает, по головке его гладит, в объятьях тискает. А тот к нему как к матери льнёт и всё убить меня уговаривает. Впрочем, не суть! Временной маг уже сыграл в нашей истории важную роль. Он, между прочим, оказался умнее всего Совета, включая и нас с тобой.
— Почему это? Высшие маги постарались воспитать его шутом, полуобразованным идиотом, и у них неплохо получилось!
— Да ни черта у них не получилось! Тёма всю жизнь завидовал Диме, хотел стать таким же, как керонский выродок. Вспомни, когда Фира привёл ученика на совет, волчонок тотчас решил познакомиться с ним, а во вторую встречу грудью защитил и от гнева Белолесья, и от нас. Не удивлюсь, что уже тогда мальчишки прониклись друг к другу негасимой любовью, а их вечные ссоры — часть хитроумной интриги, автором которой был юный керонский принц.
— А не слишком ли это для подростка? — Арсений потёр щёку, обдумывая слова любовницы: — Хотя... Фира был королём интриги, а его племянничек весьма способный ученик.
— Вот-вот. Руку даю на отсечение: наши мальчики уже тогда тайно общались, и решение послать за Хранительницей всех троих было глупым до невозможности! Без "отеческого" присмотра, они на полную катушку разгулялись, втянув в свою игру и Ричарда. А мы ещё и помогли — рассказали Тёме о его временных способностях, впрочем, сдаётся мне, Дима давным-давно поделился этой тайной с другом.
— Нет! Артём был искренне удивлён, когда я открыл ему правду, и...
— На всех парах понёсся спасать Диму! Этой парочке прямая дорога на сцену. Актёры они — гениальные.
— И всё же ты ошибаешься. Их дружба родилась и окрепла во время совместного путешествия по Лайфгарму и Вилину.
— Пусть так. Никто толком не знает, что случилось в Безвременье. Важно другое — защищая Диму, Артём был готов вступить в бой с собственной матерью. Он бросился защищать дружка как цепной пёс! А дальше ещё интереснее: волчонок пошёл за другом в Керон, на верную смерть, и Дима, вопреки приказу хозяина, сумел спасти его. Спрятал так, что мы все поверили: временной маг — мёртв!
— Одна радость, перстень мне оставил! И мы не упустили свой шанс. Ты мастерски изменила структуру артефакта. Выродок ни на секунду не сомневаясь напялил его на палец!
Уништу польщено улыбнулась, но наблюдатель тут же добавил в бочку мёда ложку дёгтя:
— Только не сработало твоё кольцо как надо. Дима отчего-то не приполз к тебе на коленях, умоляя взять на службу.
— Заткнись, недоумок! Я вела речь не о кольце, а о твоём сыночке, по уши влюблённом в Диму.
— Ну да. — Арсений ехидно ухмыльнулся: — Мы надеялись захватить его с помощью Димы, и потерпели фиаско, что б ни сказать грубее...
— Если ты не прекратишь перебивать меня, Сеня, я больше слова не скажу, и ты околеешь от любопытства.
— Молчу-молчу.
Наблюдатель закрыл рот ладонью и преданно уставился на любовницу.
— Так вот. Дима, как ты верно заметил, никак не отреагировал на переделанный мною артефакт, и тогда у меня впервые закрались подозрения о том, что мы упускает из вида какую-то важную деталь. Я обдумывала сложившуюся ситуацию денно и нощно, а всего-то и требовалось — внимательнее приглядеться к волчонку. — Роксана поднесла ко рту бокал и неспешно сделала несколько глотков. — Наш временной маг — самое опасное, могущественное и непредсказуемое существо во Вселенной — безоговорочно признавал первенство Димы, он считал его сильнее: волком тёрся о его сапоги, человеком — на коленях ползал, и не важно был он при этом сумасшедшим или нормальным. Диму он слушался всегда!
— Ну и что? Может у них игра такая...
— Бред! Временные маги по определению не умеют подчиняться. Они скорее мир в пух и прах разнесут или умрут, но на колени ни перед кем не опустятся!
— А Фира? Тёма его обожал и стелился не хуже, чем перед Димой. Не сходится!
— Ну и зануда же ты, Сеня! Говорю же: Олефир — гениальный маг, он — исключение, подтверждающее правило. А что касается перстня, так он действует. Заклятие медленно, но верно оплетает сознание моего непокорного слуги, вытравляя любовь к Тёме, привязанность к Кевину, Вале и прочим.
— И долго нам ждать, пока твоё заклятие превратит Диму в смиренного раба?
— Не знаю, но, думаю, Тёма поможет нам, ибо я предоставила ему такую возможность... — Роксана загадочно улыбнулась, обвила шею Арсения руками и с придыханием прошептала: — А теперь, когда я удовлетворила твоё любопытство, милый, забудем о рабах. У нас и без них есть чем заняться...
На площадке перед уходящий в полумрак лестницей Хранительница перевела дух, гневно взглянула на брата и снова залепила ему пощёчину. В этот момент она как никогда походила на Алинор: те же роскошные рыжие кудри, та же неизбывная злоба в глазах.
— Мразь! Следуй за мной!
"Точно копия Алинор, — подумал Дмитрий, и перед глазами всплыло разъяреннее лицо матери. — Но сестрица, пожалуй, покруче будет — пощёчинами здесь явно не отделаешься".
Уныло вздохнув, маг покорно пошёл за Станиславой, которая не спеша спускалась по мраморной лестнице и что-то бурчала себе под нос. В полутёмном холле она на миг остановилась, повертела головой, словно кого-то разыскивая, и уверенно направилась в самый тёмный и дальний угол. Каблучки изящных туфелек стучали по гладким гранитным плитам, их дробное цоканье было единственным звуком, нарушавшим мрачную, окаменелую тишину. Вдалеке полумрак рассекла бледная линия света, и вскоре Стася вывела Диму в широкий коридор. Гладкие серые стены, сводчатый потолок. Ни одной двери или хотя бы окна, не говоря уже о картинах, гобеленах и прочих украшениях. От стен исходил ровный голубоватый свет, и магу представилось, что они идут по одному из гномьих тоннелей, что когда-то скрывались под инмарскими горами. "Гномы... инмарцы... — Дмитрий сглотнул, сердце сиротливо заныло, и ему почему-то вспомнился Вин ван Гоген — первый и последний глава свободного государства гномов. — Я самый дрянной правитель Лайфгарма за всю многовековую историю! Я стал причиной гибели мира и никогда себе этого не прощу!" Маг закусил губу и, умом понимая, что самобичеванием делу не поможешь, постарался сосредоточиться на рыжей копне волос и подумать о том, как избавиться от очередной хозяйки. Однако мысли разбегались, ускользали, точно кусочки мыла из мокрых рук, и тогда Дима стал думать об Артёме, тем более что связь колыхалась и пульсировала, окатывая досадой, отчаянием и обидой. "Прости, Тёма, я не мог поступить иначе, — начал оправдываться маг, посылая другу сожаление и раскаяние. — Роксана велела закрыть тебя в камере, а я не могу противиться её приказам. Пожалуйста, успокойся и наберись терпения. Мы обязательно что-нибудь придумаем! — Дмитрий мысленно погладил друга по голове и, ощутив, что тот начал успокаиваться, облегчённо вздохнул. — Лишь бы не сорвался, не сошёл с ума, иначе мне придётся убить его". Эта мысль так поразила мага, что он остановился и едва слышно пробормотал:
— Я готов убить Тёму...
Станислава мгновенно обернулась и ударила брата по лицу:
— Наступи на язык, мразь. Я не разрешала тебе говорить!
— Ага...
Дима машинально тряхнул головой и с тревогой посмотрел на перстень с переливающийся буквой "Р" — воительница подарила его Стасе только на словах, на деле он по-прежнему принадлежал Роксане. "Так чего же она добивается? Надеется, что я не выдержу и убью сестру? Или её цель — Тёма? Но зачем такие сложности? Могла бы просто приказать, и... Я больше не хочу думать об этом!" Дмитрий вскинул голову и уставился в лицо сестре, которая вот уже минуту с подозрением рассматривала его.
— Вижу, ты ещё не понял, кто твоя истинная госпожа. Но это не страшно, думаю, через пару-тройку часов до тебя дойдёт эта простая мысль. Пойдём!
Хранительница развернулась и вновь зашагала по коридору. Дима послушно шёл за ней, изо всех сил стараясь ни о чём не думать. Он пробовал рассматривать внутреннее убранство замка, но однообразные коридоры, мрачные залы и мраморные лестницы, по которым они проходили, были совершенно пусты и унылы до зубовного скрежета.
Пешая прогулка окончилась возле внушительной железной двери с огромным замком. Станислава достала из-за корсажа ключ, сунула его в скважину, с видимым усилием повернула, и, сняв замок, навалилась на дверь всем телом.
— Тяжело, но надёжно, — проговорила она, входя в комнату, аккуратно положила замок и ключ на полочку возле двери и поманила Диму к себе: — Заходи.
Маг перешагнул порог и огляделся: предназначение комнаты, куда привела его сестра, не вызывало сомнений. На стенах и полках покоились разнообразные орудия пыток, с потолочной балки свисала дыба, на деревянных стеллажах — разнокалиберные бутылочки и баночки с порошками и зельями, в центре — низкий, похожий на алтарь стол. Стол был тщательно вымыт, ножи и прочие металлические предметы начищены, на полках со склянками царил порядок, которому позавидовала бы любая хозяйка. На узких длинных окнах, в кашпо из человеческих черепов, буйно цвели красные, розовые и белые герани, а возле камина зеленел огромный фикус. Дмитрий печально посмотрел на любимую когда-то женщину и отвернулся, а Станислава игриво подмигнула распятому на стене скелету и с гордостью произнесла:
— Это мои личные покои.
Она небрежно указала на нишу в дальнем углу, где стояла узкая, аккуратно застеленная койка, подошла к одной из полок, взяла в руки кривой зазубренный нож, с нежностью погладила блестящее в свете магических факелов лезвие и подняла затуманенный взгляд на брата:
— А это мой любимый инструмент, Дима, именно с него началось моё обучение высокому искусству, коим теперь я владею в совершенстве. Скоро ты по достоинству оценишь моё мастерство. За этот год я многому научилась. И обрела дом.
С каждым словом смрад безумия, исходящий от Станиславы, усиливался, да и сама она неожиданно начала меняться: густые тёмно-рыжие волосы подёрнулись сединой и свалялись паклей, ясные изумрудные глаза превратились в мутные бутылочные осколки, губы выцвели и усохли, а кожа на лице, шее и плечах потеряла упругость, свежесть и покрылась морщинами. Изысканное зелёное платье теперь смотрелось на ней дико и нелепо. "Как на корове седло", — подумалось Диме, и тут его взгляд упал на руки сестры: когда-то мягкие и нежные они обернулись сухими, морщинистыми лапами хищной птицы с острыми ногтями, под которыми запеклась кровь.
Бесстрастное лицо мага исказилось, голубые глаза наполнились горечью и состраданием.
— Что с тобой стало, Стася? — помимо воли спросил он и шагнул к сестре.
— Стой, где стоишь, мразь! Твои похотливые руки больше никогда не коснутся меня! Хватит! Ты испоганил мою жизнь! Отнял и убил отца! Зная, что мы связаны кровными узами, ты сладкими посулами заманил меня в постель, а потом выбросил, как надоевшую игрушку! Ты привечал алкоголика Валю, трясся над Ричардом. Ты клялся мне в любви, кричал, что я всё для тебя, а сам спал со всеми девками Керона! И не смей отрицать! Они все побывали на моём столе и признались в прелюбодеянии! Ясно?! Но даже твои измены не так омерзительны, как твоё отношение к Тёме! Ты, словно с писаной торбой, носился с временным чудовищем, сдувал с него пылинки, холил, лелеял и осыпал ласками. Признайся, камийские порядки пришлись тебе по душе! Ведь можно на законных основаниях трахаться с принцем Камии и никто слова не скажет! Извращенец! — Станислава плюнула на пол, с силой растёрла мокрое пятно сафьяновой туфелькой и прошипела: — Жаль, что твой любовник сдохнет не от моей руки! Я бы растерзала, растоптала его и заставила тебя сожрать его мясо... До последнего кусочка! Я восхитительно готовлю! Даже его ядовитая плоть вышла бы из моих рук шедевром... Горечь можно убрать с помощью вымачивания, а соответствующие приправы придали бы блюду потрясающий аромат и оригинальный вкус... Например, пучок белой шатанурской репы, плоды ягодного хартийского дерева... и...
Голос Станиславы становился всё тише, перешёл в невнятное бормотание, а густой смрад безумия, клубившийся вокруг женщины, стал ощутим почти физически. С нескрываемым ужасом Дмитрий смотрел на сестру, а та, беззвучно бормоча, водила сухими руками, точно разделывала, затем отбивала мясо, посыпала пряностями... Пантомима "На кухне" закончилась внезапно. Стася отбросила воображаемый нож, подняла голову и увидела брата.
— Наконец-то! Наконец-то ты принадлежишь мне! Весь! До последней косточки! Залазь на стол! С каким же наслаждением я замучаю тебя! — Хранительница указала на "алтарь" и нетерпеливо притопнула ногой. — Быстрее!
— Хорошо.
На лицо Дмитрия вернулась непробиваемая маска безразличия, но в душе он поклялся отомстить за сестру, если, конечно, выживет...
— Устраивайся поудобнее, дружок, — проворковала Станислава. — Тебе придётся провести на этом столе не один час. Я планирую растянуть твою смерть на месяцы, а лучше годы. А сейчас послушай, как ты будешь умирать. Я приготовила для Смерти сценарий смерти! Правда, забавно? Я отрепетировала в нём каждую строчку, каждое движение. Жаль только, что ни одну генеральную репетицию, так и не удалось довести до финала. Проклятые человечишки постоянно умирали, но ты сильный, ты выдержишь.
В морщинистых руках сверкнул зазубренный нож. Хранительница приложила лезвие ко лбу и, прошептав: "С Богом!", нависла над братом. Безумные мутно-зелёные глаза встретились с безмятежными пронзительно голубыми, и Стася взвыла от ярости:
