— Вы умеете стрелять, госпожа Сабуро? — спросила одна из женщин.
— Не знаю, благородная госпожа, — пожала та плечами. — Надо попробовать.
Осмотрев бамбуковые стрелы с не слишком острыми наконечниками и оперением из настоящих птичьих перьев, она попробовала тетиву, оказавшуюся неожиданно тугой.
Застывшая неподалёку Огаво насмешливо фыркнула.
"Кольца у меня нет, — озабоченно подумала Платина. — Да и не стреляла я с ним никогда. Ладно, буду стрелять как умею".
Положив стрелу выемкой хвостовика на тетиву, она оттянула её до подбородка, чувствуя, как тонкая шёлковая верёвка больно впивается в кожу.
Несмотря на все старания девушки, первая стрела пролетела даже мимо щита.
Наперсница невесты заливисто засмеялась, но под укоризненными взглядами дам смутилась, прикрыв рот ладошкой. Только глаза всё равно светились торжеством.
— Кажется, вы в первый раз взяли в руки лук, госпожа Сабуро, — усмехнулась её юная спутница.
— Возможно, — не стала спорить Ия, взяв из бочонка ещё одну стрелу.
Та с глухим стуком вошла в толстые доски в самом углу чёрного квадрата.
— Уже лучше, — одобрительно хмыкнула одна из женщин.
— Сосредоточьтесь, госпожа Сабуро, — посоветовала другая.
— Я постараюсь, — пробормотала путешественница между мирами и вновь попала в угол.
Третья и четвёртая замкнули квадрат, а пятая попала почти точно в центр мишени.
Потирая чуть кровянивший палец, она вернула лук на стол и с деланным равнодушием посмотрела на дочку рыцаря.
— В отличие от вас, госпожа Огаво, я промахнулась всего один раз. Полагаю, это совсем неплохо.
— Вы стреляете также, как пишете стихи, госпожа Сабуро, — голос подруги невесты буквально сочился ядом.
— В ваших устах это звучит лучшей похвалой моему поэтическому таланту, госпожа Огаво, — чуть поклонилась Платина.
— Кто вас учил так обращаться с луком, госпожа Сабуро? — прервала их обмен любезностями одна из женщин.
— Почему вы не пользуетесь кольцом? — нахмурилась вторая. — Вы же порезались до крови.
— Вовсе нет, — возразила приёмная дочь начальника уезда, демонстрируя ладонь с растопыренными пальцами. — Всего лишь чуть рассекла кожу.
— У кого вы учились? — повторила свой вопрос собеседница.
— Не помню, госпожа Фамуро, — покачала головой девушка. — Вы же знаете, что после петсоры я потеряла память.
Дамы согласно кивнули.
— Я просто попробовала, и у меня получилось, — пожала плечами Ия.
— Так вы специально так стреляли! — охнула вторая женщина.
— Да, госпожа Ватано, — подтвердила Платина. — К сожалению, получилось не очень аккуратно. Но я старалась.
Собеседница хотела ещё что-то сказать, но тут откуда-то донёсся далёкий трубный звук.
— Что это? — насторожилась девушка.
— Жених приближается, — улыбнулась госпожа Фамуро. — Давайте поспешим, а то пропустим его приезд.
Когда любительницы стрельбы из лука в сопровождении служанок почти бегом миновали перекинутый через ручей мостик, трубы заиграли гораздо ближе.
Артисты с площадки уже исчезли, а гости неторопливо обходили башню с двух сторон, опять-таки разделившись по половому признаку.
Как они не торопились, но оказались у парадного входа одними из последних. Отыскав своих в блестевшей шёлком и драгоценностями толпе, Ия тут же нарвалась на гневный шёпот супруги начальника уезда:
— Где вы пропадали?
— Из лука стреляла, старшая госпожа, — покаянно вздохнула Платина.
— Что? — вскинула брови собеседница.
— Пробовала стрелять из лука, — принялась торопливо объяснять девушка, но её прервал раздражённый шёпот Иоро:
— Тише, они уже здесь!
Тут же позабыв о приёмной дочери мужа, госпожа Азумо Сабуро устремила взгляд в сторону неторопливо и величественно распахнувшихся ворот.
На ведущую к башне аллею торжественно ступила пышная процессия во главе с четырьмя пешими знаменосцами, державшими синие шёлковые флаги с длинными, полоскавшимися на ветру хвостами и непонятными рисунками, выполненными чёрной и белой краской.
Следом шествовали шесть музыкантов с трубами и барабанами. Хриплый рёв и частые удары резали не привыкшие к подобной какофонии уши путешественницы между мирами.
За ними на красивом вороном коне ехал сам жених в широкополой шляпе с зелёным камнем на тулье, в синем шёлковом халате с притороченным к седлу мечом в блестевших серебром ножнах. Его сопровождали двое всадников в серых одеждах воинов. Далее шли восемь слуг. Шестеро держали по деревянному ларцу, а последние двое тащили окованный металлическими полосами сундучок.
Потом следовали запряжённые осликами повозки, на которых громоздились прикрытые циновками и заботливо увязанные верёвками ящики.
На широкое крыльцо башни вышел рыцарь Канако в сине-жёлтом халате и чёрной шляпе, а за ним появилась хозяйка замка в пышном зелёном платье с причудливой причёской, щедро украшенной драгоценностями.
Не доходя до них метров двадцать, знаменосцы и музыканты стали расходиться по сторонам. Рявкнули в последний раз трубы, запоздало ударил барабан.
Остановив коня, барон мягко спрыгнул на гравий, оправил одежду и отвесил хозяевам почтительный поклон.
Те неторопливо спустились и ответили тем же.
— Рад видеть вас, благородный господин Хваро, — лицо землевладельца расплылось в довольной улыбке. — Чему я обязан счастью видеть вас в своём жалком поместье?
— Я привёз вам подарок, господин Канако, — ответил молодой человек, и Ия невольно обратила внимание, что сегодня его голос звучит как-то особенно хрипло, наверное, от волнения. — И от того, примете ли вы его, зависит благополучие нашей семьи.
Словно того и дожидаясь, слуги с сундуком подошли к барону и откинули крышку.
Тот наклонился и извлёк оттуда... Гуся! Деревянную, ярко раскрашенную фигурку птицы почти в натуральную величину: с серебряной головкой, золотым клювом, с драгоценными камнями вместо глаз и с крыльями, инкрустированными пластинками из черепахового панциря.
По толпе дам прокатился восторженный вздох. Кто-то из них сдавленно прошептал:
— Он из сандала! Я вам точно говорю: из сандала!
Платина знала, что если отец невесты принимает подарок, то значит, он даёт согласие на брак молодого человека со своей дочерью.
Простолюдины в таких случаях предлагают живых птиц, но для богачей подобная непритязательность уже считается дурным тоном.
Взяв у жениха свадебный дар, хозяин замка какое-то время рассматривал его, качая головой и негромко цокая языком, показал супруге и передал подошедшей служанке.
Гости: и мужчины, и женщины одобрительно загомонили. Кто-то даже хлопнул в ладоши, но на него тут же зашикали. Всё-таки это не представление артистов, а серьёзная церемония.
— Тогда, господин Канако, — улыбнулся барон. — Вам следует принять и другие подарки.
Он властно взмахнул своей маленькой аристократической рукой. Повинуясь приказу, к нему подошли слуги с плоскими шкатулками и выстроились в ряд перед хозяевами замка.
Медленно двигаясь вдоль строя, Хваро поднимал крышки, демонстрируя будущему тестю и тёще их содержимое. Судя по их лицам, подарки пришлись по душе.
Гости разочарованно заворчали, причём с обеих сторон. Но тут слуга чуть приподнял край шкатулки, и зрители дружно ахнули, увидев разложенные в ряд норигэ, блестевшие золотом, серебром и жемчугом.
В другом сундучке на синем шёлке красовался кривой кинжал в золотых ножнах и с рукояткой из слоновой кости.
Третий скрывал набор кистей разных форм и размеров, сосуд для растирания туши из полированного камня с волнистым бело-коричневым рисунком и такую же подставку под кисти.
В следующем оказались три бутылочки из снежно-белого фарфора с какими-то неразличимыми надписями и залитыми воском горлышками.
Судя по одобрительному гулу зрителей, внутри этих сосудов хранилось что-то тоже очень дорогое.
Девушка хотела уточнить у супруги приёмного папаши, что именно? Но рядом кто-то с придыханием прошептал: "Настой золотого корня!"
Платина уже знала, что аборигены считают данное растение средством чуть ли не от всех болезней и ценят его на вес золота.
Предпоследним подарком барона оказались шесть камней величиной с кулак или чуть больше. Путешественница между мирами чувствовала, что и гости, и хозяева замка находятся под впечатлением от этих булыжников, а вот она не видела в них ничего особенного.
Желая прояснить ситуацию, она легонько ткнула в бок родную дочь начальника уезда. Та поняла её правильно, негромко буркнув:
— Хайданская яшма. Очень редкая и дорогая. Из такой вырезана печать самого Сына неба.
"А Хваро и в самом деле очень богат, раз дарит такие подарки, — хмыкнула про себя девушка. — Уж голодать его наложница точно не будет".
В последней шкатулке находились четыре золотые диадемы. Одна побольше и три поменьше.
Пока жених лично демонстрировал хозяевам замка и их гостям наиболее ценные подарки, его люди сняли с повозок циновки, обнажив разнообразные ящики и тюки.
После чего последовала передача чуть менее ценных даров. Барон просто называл их, а его слуги передавали слугам рыцаря.
Чего тут только не было! Рулоны ткани разнообразных видов и расцветок, чай, целебные травы, благовония, фарфоровая посуда, вино.
Платиной быстро надоело слушать бесконечное перечисление разнообразного добра, вручаемого Хваро родителям своей будущей супруги. Однако, прочие гости, кажется, получали от подобной демонстрации богатства барона большое удовольствие. Не даром аборигены считали данную процедуру одной из главных на свадьбе.
"А будет ещё передача приданого, — усмехнулась про себя Платина. — Но это уже в доме жениха".
Но вот наконец подарки закончились. Рыцарь пригласил молодого человека в башню выпить чаю, а гости, возбуждённо переговариваясь, вернулись в парк.
Судя по доносившимся из-за стены кустов звукам, успевшие проголодаться мужчины сразу же уселись за накрытые столы, а вот женщины разбежались по комнатам и закуткам, чтобы переодеться к торжественному обеду, за которым должны последовать танцы.
Услышав об этом, Ия едва не споткнулась на ровном месте. Настолько в её сознании сие действо не вязалось с местными порядками. Тем не менее она и на этот раз удержалась от вопросов, рассудив, что скоро сама всё узнает.
По совету супруги приёмного папаши девушка приберегла на вторую половину дня самое новое платье.
Азумо Сабуро и её дочь также поменяли наряды, подправили макияж, а женщина ещё и добавила драгоценностей. Кроме того, она приказала достать из сундука подарки хозяйке замка.
Со стороны "мужской" половины парка уже слышались тосты и торжественные возгласы, а гостьи ещё только подтягивались, поражая пышностью нарядов, изысканностью причёсок и блеском драгоценностей.
Наконец со стороны башни показались хозяева башни, их дочери и барон.
Рыцарь с женихом проследовали к мужчинам, а его супруга с девушками — к женщинам.
Те споро расселись. Сопровождавшие дам служанки выстроились в нескольких шагах, держа в руках коробочки или свёртки, аккуратно перевязанные алыми лентами с пышными бантами.
Госпожа Канако произнесла прочувственную речь о том, что любимая дочь её благородного мужа завтра покидает родительский дом, начиная самостоятельную жизнь, и предложила выпить за то, чтобы та сложилась благополучно.
Гостьи дружно поддержали. Потом каждая из дам выступила с напутственными словами, не отличавшимися особой оригинальностью. Желали скорейшего рождения сына, богатства, почёта и процветания.
Что характерно, ничего, вроде классического "совет да любовь", даже не упоминалось.
"Другая культура", — усмехнулась про себя путешественница между мирами, меланхолически пережёвывая кусочек солёной рыбки.
Далее невеста благодарила хозяйку замка за заботу и наставления, вручив большой шёлковый кошель, искусно расшитый цветами и бабочками.
Госпожа Канако гордо продемонстрировала его собравшимся, и те, не жалея слов, расхваливали красоту вышивки.
Платина вновь ощутила болезненный укол ревности, понимая, что ей самой никогда не сравниться в рукоделии с будущей супругой Хваро.
Торжество шло своим, веками отработанным порядком. Вслед за невестой подарки хозяйке замка дарили гостьи.
Каждая из дам произносила короткую речь, расхваливая супруга — рыцаря Канако и его дочь. После чего делала знак своим служанкам, они передавали местным коллегам те самые свёртки или ящички, которые складывали на специально поставленный столик.
"Как на празднике фонарей", — машинально отметила Ия.
Поскольку на пиру пользовались маленькими рюмочками, да и вино не отличалось особой крепостью, она почти не чувствовала опьянения. Чего явно нельзя было сказать о других женщинах.
По мере вручения подарков и произнесения тостов разговоры становились всё громче, чаще слышался смех.
Как принято на подобных мероприятиях, столики стояли в два ряда напротив друг друга. Искоса поглядывая на раскрасневшиеся лица девиц и молодых, дам Платина подумала, что теперь не хватает только танцев, и тут же охнула про себя: "А меня-то им никто не учил!"
Она старательно напрягла память, но так и не вспомнила, чтобы монашка, госпожа Андо, супруга приёмного папаши или его наложницы хотя бы упоминали о танцах.
Теряясь в догадках, Ия заметила, как к хозяйке замка подошёл слуга и что-то прошептал ей на ухо.
К этому времени все подарки вручили, кто хотел уже высказался, и женщины оживлённо переговаривались, лениво ковыряясь вилками в мисках с деликатесами.
Когда слуга ушёл, госпожа Канако встала и обратилась к враз притихшим гостьям:
— Благородные дамы, если у кого-то из вас есть желание — можете проводить дочерей потанцевать.
Девушки возбуждённо загомонили. Кто-то, не удержавшись, даже хлопнул в ладоши.
— Мама, пойдём! — расслышала Платина возбуждённый шёпот Иоро.
Супруга начальника уезда досадливо поморщилась и с видимой неохотой стала выбираться из-за стола. Прочие дамы тоже вели себя так, словно делали своим дочерям величайшее одолжение.
На той самой площадке, где утром выступали артисты, уже стояла цепочка молодых дворян, а возле дверей башни на расстеленных циновках расположились знакомые музыканты.
Перед тем как занять место напротив кого-то из кавалеров, некоторые девицы советовались с матерями, в результате чего преимущество выбора оказалось у самых смелых.
Придирчиво оглядев юношей, Ия убедилась, что жениха среди них нет. Не заметила она его и среди немногочисленных зрителей. Невеста также отсутствовала.
"Может, они где-то встречаются? — с тревогой подумала девушка, тут же возразив себе: — Так им вроде бы нельзя видеться наедине до бракосочетания? А может, у них тайное свидание? Неужели Хваро в неё всё-таки влюбился? Вот же-ж! Этак, чего доброго, он и обо мне забудет, несмотря на все обещания?"
Её мысли прервали музыканты, заигравшие медленную, тягучую мелодию, совсем не похожую на ту, под которую лихо отплясывали танцовщицы в "Гнезде соловья на ветках сливы".
