— Едкая дрянь, — покачал головой Иджес, заглядывая в карту. Гедимин досадливо сощурился. "Дрянь — оборудование," — показал он жестами. Сармат-северянин хмыкнул и, увидев, что ремонтник сворачивает экран и убирает смарт в карман, придвинулся ближе и встал почти вплотную.
— Гедимин, — прошептал он, оглянувшись на далёкий корпус центральной сорбционной станции. — Ты знаешь, я тебя не сдам. Вчерашняя диверсия без тебя не обошлась?
Сармат внимательно посмотрел на Иджеса и неохотно кивнул.
— Псих, — выдохнул тот. — Убить же могли! Про Саргона — просто шутка? Или...
"Шутка," — ответил Гедимин. "Дурацкая. Мёртв."
Иджес облегчённо вздохнул.
— И хорошо. Его тут ещё не хватало. Не шути так больше, Гедимин. Не смешно.
...В барак "Альфа-1" Гедимин вернулся только в десятом часу, и то потому, что от телекомпа его отогнали. Очередной учебный блок был разобран, уложился в мозгу, и сармат немного успокоился — несмотря на участие в дурацких выходках и удары по голове, интеллект всё ещё был при нём. "Надеюсь, Герберт не узнает о наших делах," — думал он, смущённо щурясь. "Стыдно."
Двое сарматов развернулись к нему, едва он вошёл в информаторий.
— Атомщик! — Линкен рванулся навстречу, едва не опрокинув стол. Гедимин выставил ладонь перед грудью — это помогло смягчить столкновение. Взрывник, спохватившись, ослабил объятия, осторожно похлопал его по плечу и кивнул на опустевшее кресло.
— Заштопали? — он указал на шов на подбородке сармата. — А что с мозгами? Всё работает?
Гедимин сердито сощурился. "С мозгами — не стал бы помогать," — ответил он. "Тебе хоть понравилось?"
Линкен широко ухмыльнулся и сел на пол рядом с Гедимином.
— Прости, что так вышло. Не хотел тебя подставить. Доказательств у них не было. Hasulesh! Рады, что дорвались до бластеров. Ничего, атомщик. Когда Маркус скомандует "На взлёт!", бластеры будут у нас. А ты будешь на моём корабле. Я выберу лучший. Тебе понравится.
"На взлёт?!" — озадаченно мигнул Гедимин. "Скомандует что?" — жестами спросил он.
— Восстание, — прошептал Линкен, повернувшись к нему; его глаза полностью побелели, оставив от зрачка чёрную точку в полмиллиметра диаметром. — Сейчас не время. Но однажды будет команда. Помни об этом.
Гедимин досадливо поморщился и потёр занывший шов. "Ничего не будет," — он мотнул головой, подкрепляя движения пальцев. "Никаких восстаний."
Он ждал, что Линкен сузит глаза или фыркнет, но взрывник ухмыльнулся ещё шире.
— Подожди, — тихо сказал он. — Просто подожди.
Дверная створка отъехала в сторону, пропустив двоих сарматов. Гедимин не обратил на них внимания, но они от двери направились прямо к нему, и спустя несколько секунд он уже изумлённо мигал, глядя на сестёр Хепри. Линкен зашевелился, неохотно поднимаясь с пола и пересаживаясь на стол напротив Гедимина.
— Хороший вечер, — вежливо усмехнулся Хольгер. Сарматки переглянулись.
— Да, только прохладный, — отозвалась Мафдет Хепри. — Гедимин Кет, ты ничего не помнишь со вчерашнего?
Сармат мигнул.
— Теперь ясно, какое обещание тебе приспичило выполнить, — хмыкнула сарматка, покосившись на Линкена. — Редкая дурь, если честно. Зато сразу видно, чьих мозгов идея. Атомщику такого не выдумать.
— Хватит, — Сешат толкнула её в бок. — Гедимин, ты кое-что обещал и нам, помнишь? Ты вызвался сходить с нами на озеро. И не пришёл. Ну да ладно — мы пришли сами. Озеро там же, где и было. Будешь выполнять обещание?
Гедимин подавил желание мигнуть ещё два-три раза и поднялся на ноги. "Идём," — показал он жестом. Линкен громко фыркнул.
— Эй, самки! Вам что, мутаген не выдавали?
— Тебя не зовём, — ухмыльнулась в ответ Мафдет.
01 сентября 52 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Швы сняли; шрам на подбородке теперь с трудом определялся даже на ощупь, превратившись в пучок тонких белых рубцов, и на рваный след на лице Линкена был похож только расположением. "Теперь ясно, для чего накладываются швы?" — ухмыльнулся сармат-медик в ответ на удивление Гедимина. Сармат задумчиво кивнул и подвигал челюстью из стороны в сторону. Боли не было давно, но за прошедшие шесть дней ремонтник так отвык открывать рот, что опасался, что челюсть заклинило.
Вечерний аэродром мок под холодным дождём, прибрежные кусты опустели, озёрная вода приобрела сходство с жидкой ртутью, и Гедимин на несколько секунд остановился, разглядывая мелкую рябь и расходящиеся круги.
— Эй, теск! — крикнули со стороны нефтеперегонного комбината. — Чего встал?!
От комбината отползали тягачи. Оставленные ими длинные платформы выстроились вдоль здания, заняв часть посадочных полос у госпиталя. На каждой из них горой лежали деревья, вырванные с корнем и разрубленные на две-три части, со всеми ветвями и налипшим на корни песком. На многих стволах были видны пятна гари и лохмотья коры — что-то врезалось в дерево с большой силой и надорвало древесину. Между платформами и пустым аэродромом выстроились угрюмые охранники в мокрых экзоскелетах, присыпанных песком и хвоёй. Заметив взгляд Гедимина, двое из них вскинули оружие.
— Вали отсюда, слизь!
"Ни одного сармата в патруле," — думал Гедимин, ныряя в переулок. "Вообще не видно патрульных-сарматов в городе. С самой... лесной диверсии. Много на рудниках, но в городе нет. Если встречу Кенена, спрошу, к чему это."
— Эй! — окликнули его из-под навеса за оградой миниклонария. Гедимин хотел пройти мимо, но понял, что заговорил с ним не охранник. Сармат в белом комбинезоне стоял под навесом и пристально смотрел на ремонтника.
— Гедимин Кет? Много про тебя слышал, — сказал он, когда тот вошёл под навес. — Ты в самом деле убрал клеймо с плеча лучевым резаком? Оно настолько мешало?
Гедимин подозрительно прищурился. "К чему он ведёт?"
— Мешало, — буркнул он. — Что теперь?
— То, что уже двоих привезли с кровотечениями, а одному сшивали сухожилия, — отозвался медик. — Резак как скальпель — полная дрянь. У нас есть медчасти и даже миниклонарий. Если кому-то мешает клеймо, пусть идёт к нам. Незачем кромсать себя чем попало. Так им и скажи.
Гедимин мигнул.
— Я никому ничего не кромсал, — сказал он. — Зачем ты говоришь это мне?
— Они берут пример с тебя, — медик поморщился. — Чему-то дельному они не учатся. Но как кто-нибудь сделает глупость...
Ремонтник мигнул ещё раз.
— Им незачем брать пример с меня. Я не Саргон и не Маркус. Им просто надоело носить рабские знаки. Сделай объявление на клонарии, несколько на соседних зданиях. Они прочитают и придут к тебе.
Сайт Лос-Аламоса встретил его объявлениями о мероприятиях к Дню труда и предложением написать эссе о профессии на свой выбор — готовился какой-то конкурс. Сегодняшний учебный блок ничем не отличался от вчерашнего; завтрашний сопровождался ссылкой — ожидались совместные занятия с кафедрой общественных наук. "Зачем? Мы проектируем турбины. Как в этом поможет знание человеческих традиций?" — Гедимин растерянно мигнул, дочитав список программ. "Или у них есть традиции, касающиеся линий электропередач? Я опять что-то пропустил..."
Покончив с получением и проверкой знаний, он заглянул в почту и тяжело вздохнул. "Диверсия?!" — заголовок нового письма от Крониона светился красным. "Уже знает. Не люблю журналистов," — поморщился Гедимин, разворачивая страницу. "Так и есть — видел в новостях. А, так там даже меня показали... Нет, не пойду смотреть," — он провёл пальцем по новым шрамам под комбинезоном, покачал головой и углубился в чтение. В поселении Цкау давно не происходило ничего, о чём могли бы написать журналисты. "Я иногда читаю новости из Мацоды. Там собрали всех филков и сулисов и сселили в Рахэйну, и ни о каких беспорядках пока не слышно. Один сармат даже вступил в ритуальный брак с человеческой самкой. Местная религия относится к искусственнорождённым очень спокойно; насколько я понял, там в приоритете знание и соблюдение определённого набора традиций. Я могу найти заметку об этой паре, если тебе интересно. У нас о таких новостях говорят с недоверием. Есть несколько сарматов, которые переписываются с северянами, но это не аборигены — они все живут в Евразии, и обычно общение не затрагивает тему спаривания. Мне предложили переписываться со студентом-медиком из Снежногорска; я думаю, это может быть интересным."
Второе письмо было датировано двадцать шестым августа, поздним вечером. Гедимин пересчитал дни и вздохнул — почта из Лос-Аламоса продолжала ходить через Северный Союз с заездом на Титан. А новости с Канадских территорий распространялись гораздо быстрее.
"В сети вчера было много шума, все корпуса гудели, но никто ничего внятного сказать не мог. Я до сих пор не знаю, что у вас произошло — восстание, диверсия или падение метеорита — но был крайне рад увидеть, что вечером вы посетили занятия. Из этого следует, что вы живы и, как минимум, в здравом уме, а это очень важно. Если тот сармат с жёлтыми глазами, который держался за грудь, когда освобождали пленных, — это вы, то вашей стойкости можно только позавидовать. Если вам нужна помощь, немедленно сообщите — я постараюсь помочь, насколько это возможно.
Теперь о ваших вопросах. В очередной раз вынужден отметить, что вы на редкость дёшево цените свою жизнь и здоровье. Возможно, это национальная черта сарматов. Да, то, что вы спроектировали, будет работать как пучковый излучатель, по принципам действия сходный с бластером. Использовать его без защиты не рекомендуется, но лист свинцовой фольги решит все проблемы. Что меня радует, так это воспоминания о втором курсе — объекты для изучения, предлагаемые на нём, менее опасны или практически невоспроизводимы в условиях шахтёрского поселения. Вам он, вполне вероятно, покажется скучным. Если вы — механик со стажем, прошедший подготовку по тепло— и электротехнике, многое будет вам знакомо. В конечном итоге, реактор — не более чем паровой котёл на уране, а все замыслы о передаче лучистой энергии на расстояние — удел ненаучной фантастики. Кстати, как вы относитесь к этому жанру?
Относительно анализатора, с которым у вас возникли сложности..."
Гедимин смущённо хмыкнул и прикоснулся к карману. Анализатор он носил с собой уже два дня. Обломки камеры-дрона пригодились в ремонте — сейчас прибор определял состав именно образца, а не ближайших кубометров горной породы, в трёх случаях из пяти. Но это было не совсем то, чего хотел сармат.
"По маркировке мы с Майклом определили, с чем вы имеете дело, и очень удивлены. Эта модель производства Северного Союза в последний раз широко использовалась ровно век назад, во времена первых марсианских колоний. Именно тогда ей нашли замену, предназначенную для работы в инопланетных атмосферах и открытом космосе. А ваш прибор использовался на защищённых исследовательских станциях. Его пластины не защищены от ионизирующего излучения. Вероятнее всего, именно оно влияет на показания. Обычно пластины защищают одним из следующих способов..."
Гедимин дочитал до конца, силой заставил себя усидеть на стуле и не сорваться сразу же в лабораторию, глубоко вздохнул и открыл форму ответа. "У людей слишком долгая история. Всегда забываю, как сильно всё меняется. Интересно, как они сами привыкают к этому? Наверное, из-за этих изменений для них так важен возраст..."
11 октября 52 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Вдоль ряда скользнул красный луч, на долю секунды задержался и перескочил на следующий ряд. Гедимин повернулся и увидел охранника в экзоскелете. Он стоял у двери в окружении четырёх сарматов-охранников и водил тусклым красным фонарём по залу. "Проверка," — Гедимин досадливо сощурился, вспоминая, как удобно было перед праздниками оставаться в лаборатории на всю ночь и выбираться наружу только к обеду. Вчера вечером комендант с охранниками ходил по бараку, пересчитывая спящих; утром Гедимин наткнулся на две закрытые двери и сарматские патрули рядом с ними. "Даже чёрный ход..." — он невесело усмехнулся. "Предусмотрительный Гай Марци..."
— И поэтому я надеюсь, оглянувшись вокруг через несколько лет, увидеть вокруг мир и процветание, — продолжала свою речь голограмма координатора Маркуса. — Сейчас нам нелегко понять друг друга, между нашими народами множество различий, постоянные конфликты. Кто-то может жалеть, что война закончилась для нас именно так, считать, что с ними обошлись несправедливо, что следовало продолжать борьбу и не считаться с потерями... Пройдёт двадцать лет, и вы убедитесь, что выбор был правильным. За мир и процветание!
Маркус вскинул руку, и голограмма начала тускнеть — проектор отключался. В зале включили свет, и сарматы зашевелились. Гедимин покосился на Линкена и хмыкнул.
— Ты говорил о новом восстании?
Взрывник поморщился и, растерянно мигнув, потянулся к шраму на затылке.
— Поверить не могу, что это услышал. Тот же бред про мир и дружбу с макаками... Ничего не понимаю.
— Он же пленный, — качнул головой Хольгер. — За пять лет с ним могли сделать что угодно. Твоя мечта о новом восстании, похоже, никогда не сбудется. Ладно, идём. На озеро?
— Я к себе, — отозвался Гедимин. — Много дел.
Линкен потёр шрам и огляделся по сторонам.
— Я... Ты очень занят, Хольгер? Надо в лес.
Гедимин мигнул и присмотрелся к нему повнимательнее. Дышал сармат очень странно — шумно, прерывисто, будто пытался успокоиться, но не получалось. Забывшись, он сунул руку глубоко в карман, в котором угадывались какие-то угловатые предметы, потянул один из них наружу, но тут же опомнился и сжал пальцы в кулак. "Весь сентябрь и треть октября Линкен ни разу ничего не взрывал," — вспомнил Гедимин, и ему стало не по себе.
— Глайдеры охраняют, — напомнил он. Линкен поморщился.
— Может, им надоело, — он отвёл руку от кармана и пошёл к лестнице. — Месяц прошёл. Я справлюсь один. Вам туда не надо.
Гедимин переглянулся с Хольгером и быстро пошёл за Линкеном. Хольгер догнал его на полсекунды позднее.
— Один не пойдёшь, — сказал ремонтник, придерживая взрывника за плечо. — Не доставай ничего. Застрелят.
Линкен резко развернулся, сбросил его руку с плеча, странно оскалился, но промолчал. Трое сарматов обошли душевую — из её дверей вырывался горячий пар — и свернули на аэродром.
Флаги Атлантиса и Ураниум-Сити были подняты; между ними болталась провисшая верёвка, и охранник в экзоскелете пытался аккуратно её отвязать, не снимая брони. Связки пустых банок и нанизанные на бечёвку жестяные крышки от бутылок лежали на мостовой. На охранника лениво косились "броненосцы", передающие по кругу полупустую бутылку с чем-то прозрачным. Пока алкоголь слабо на них действовал, и они, проходя вдоль выстроившихся вдоль аэродрома глайдеров, только слегка пошатывались.
"С запада," — жестом показал Линкен, обходя охранников по широкой дуге. Туда, куда он направлялся, "броненосцы" не доходили — никто не хотел пропустить очередной "круг" бутылки. Все глайдеры, согнанные на Шахтёрский аэродром, стояли здесь, от гусеничных тягачей до сложенных в стопки под отдельным навесом миниглайдов.
