Spice and Wolf 3

На какое-то мгновение на лице Хоро появилось ошеломленное выражение; но, с ее сообразительностью, она тотчас поняла, что у Лоуренса на уме.

Весело рассмеявшись, она легко вскочила с кровати и заявила:

— Вообще-то ты гораздо симпатичнее, когда паникуешь, как ребенок.

— Я сам впечатлен тем, как я повзрослел.

— Пфф, ты думаешь, что можешь считаться взрослым только потому, что умеешь держаться с достоинством?

— А это не так?

— В игре, если ты хорошо держишься лишь после того, как оценил шансы и понял, что они в твою пользу, это показывает всего лишь, что ты не совсем дурак, а вовсе не что ты взрослый.

Услышав столь блестящее заявление от волчицы, возраст которой исчислялся веками, Лоуренс невольно кинул на нее подозрительный взгляд, словно она была продавцом какого-то странного товара.

— К примеру. Когда Амати предложил тебе договор, если бы ты отказался, это тоже был бы поступок, достойный уважения, разве нет?

Лоуренс не успел даже сказать "нет", как Хоро, полностью завладевшая инициативой, продолжила:

— Я думаю, ты в первую очередь оценил реакцию всех, кто был вокруг, и попытался понять, потеряешь ты лицо или нет, так было?

— Ээ...

— Давай-ка рассмотрим ту же сцену, но обратим всех участников. Иными словами, я скажу так...

Легонько прокашлявшись и прижав правую руку к сердцу, Хоро продекламировала:

— Я никоим образом не могу принять этот договор. Мое желание — всегда оставаться с Лоуренсом. Даже если на мне бремя долга, этот долг — тоже связь, соединяющая меня и Лоуренса. Сколько бы связей ни соединяло меня и Лоуренса, я не выдержу, если разорвется хоть одна... и поэтому, даже если меня поставят к позорному столбу прямо здесь, я не приму этот договор... ну, примерно так. Как тебе?

Это было почти как сцена из оперы.

Хоро говорила с таким серьезным выражением лица, что ее речь тронула Лоуренса до глубины души.

— Если бы я услышала, что кто-то говорит такое мне, у меня бы просто дух захватило от восторга.

Лоуренс, хоть и понимал, что Хоро шутит, чувствовал в то же время, что в ее словах есть резон.

Но, во всяком случае, он не собирался сразу это признавать: если бы он это сделал, это было бы все равно что признать, что он бесхребетный человек, принявший договор лишь из стремления хорошо выглядеть в глазах других. Более того: если бы он и впрямь сделал столь смелое заявление, может, его и не стали бы высмеивать тут же на месте, но это создало бы ему трудности в будущем.

— Возможно, это действительно поступок, достойный мужчины, но вот взрослый ли это поступок — это совсем другой вопрос, верно?

Хоро скрестила руки на груди; взгляд ее какое-то время блуждал в пространстве. Затем она легонько кивнула и сказала:

— Конечно, такое поведение достойно хорошего самца, но в то же время это поведение юнца, который не думает о последствиях. Такое заявление может вызвать восторг, но, пожалуй, оно чрезмерно сильное.

— Я был прав, верно?

— Да. Вообще, если подумать, поведение истинного самца и истинного взрослого — совсем разное. Истинный самец выглядит как ребенок, а истинный взрослый кажется совсем никчемным.

Если бы это заявление Хоро, столь пренебрежительное к мужчинам, услышал какой-нибудь особо упертый рыцарь, он бы, скорее всего, разозлился настолько, что немедленно полез бы в драку с мечом наперевес.

Глядя на насмешливо улыбающуюся Хоро, Лоуренс, естественно, не упустил шанса нанести ответный удар.

— А если так, то что бы сделала мудрая волчица Хоро — истинная женщина и истинная взрослая — в ответ на предложение договора?

Хоро, держа руки скрещенными на груди и продолжая улыбаться, ответила мгновенно:

— Приняла бы договор с улыбкой на лице, конечно же.

От этих слов Лоуренс лишился дара речи. Хоро продолжала улыбаться.

Глядя на эту улыбку и на то, с какой легкостью она согласилась на договор, предложенный Амати, Лоуренс мог лишь вообразить, насколько она была спокойна, собранна и мудра.

Думал он, однако, совершенно не так, как Хоро.

Лоуренс вновь осознал, что перед ним стоял не обычный человек, а Хоро, прозывающая себя мудрой волчицей.

— Конечно, как только я бы приняла договор и вернулась на постоялый двор, я бы подошла вот так...

Хоро медленно, шаг за шагом, двинулась к Лоуренсу, заставляя того отступать, пока он не оказался в углу комнаты. Затем она опустила наконец руки и, чуть потянувшись к Лоуренсу, добавила:

— ...и склонила бы голову.

Уши и хвост ее вяло свисали, плечи поникли, словно она полностью обессилела. Впрочем, это бессилие было кажущимся. Если Хоро затеяла очередную ловушку, она была не из тех, что можно было легко заметить.

В следующую секунду раздался смешок Хоро. Сердце Лоуренса наполнилось странным предчувствием.

— Однако ты сошел за хорошего торговца. Уж конечно, ты подписал договор, потому что решил, что в этой игре у тебя хорошие шансы на выигрыш. И все же ты наверняка предпримешь множество тайных шагов, просто на всякий случай.

Хоро подняла голову и с радостным видом встряхнула ушами и хвостом. Одновременно она описала полукруг и прижалась к Лоуренсу сбоку.

Разумеется, ее намерение Лоуренс понял мгновенно.

— Ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой на праздник, верно? — спросил он.

— Чтобы выполнить договор, торговец не постесняется подкупить кого-нибудь, правда?

Договор между Лоуренсом и Амати не относился к Хоро прямо. И тем не менее вся эта суета должна была закончиться предложением Амати к Хоро — успешным или неуспешным. Называя вещи своими именами — получит ли Лоуренс тысячу монет задаром или нет, зависело от настроения Хоро.

С учетом этого всего — как мог Лоуренс не подкупить Хоро, от которой столь многое сейчас зависело?

— Я в любом случае должен сейчас собрать сведения об Амати, думаю, я вполне могу взять тебя с собой, пока я это делаю, — проговорил он.

— Ты имеешь в виду, что ты пойдешь со мной гулять и во время прогулки будешь собирать сведения? — и Хоро ткнула кулачком Лоуренса в бок.

— Договорились, — вздохнул Лоуренс и улыбнулся.

* * *

Первое, что необходимо было сделать, — это выяснить, как у Амати обстояли дела с деньгами.

По прикидкам Лоуренса, Амати не мог разом выложить тысячу серебряных монет; Бартоз говорил, что для того, чтобы получить деньги, Амати пользуется не вполне достойными способами, так что оценка Лоуренса, по-видимому, была верной.

Однако если Амати удастся набрать нужную сумму, это будет неприятно. Поэтому Лоуренс решил направиться к палатке Марка и попросить его помочь собрать нужные сведения.

Поскольку во время праздника Марк, как обычно, торговал в своей палатке, он не мог своими глазами посмотреть представление в иностранном отделении; потому он с готовностью согласился помочь. Поскольку слухи о Хоро расходились с немыслимой скоростью, но в то же время мало кто из торговцев видел ее в лицо, идея привести Хоро к палатке Марка оказалась крайне удачной.

По сравнению с представившейся Марку возможностью наблюдать представление из первого ряда столь небольшая услуга была сущим пустяком.

— И кроме того, бегать-то по городу все равно буду не я, — сказал Марк.

Конечно, мальчонке, который бегал по поручениям Марка, можно было посочувствовать, но этот путь должен был пройти каждый. При этой мысли Лоуренса охватило настроение, которое трудно было как-то охарактеризовать даже ему самому.

— Но это ничего, что ты разгуливаешь по городу вместе с красавицей, о которой ходит столько слухов? — спросил Марк.

— Она сказала, что хочет посмотреть праздник Раддоры. И кроме того, если я буду держать ее взаперти на постоялом дворе, это будет означать, что я и вправду сковываю ее, пользуясь ее долгом.

— Господин Лоуренс так говорит, но что происходит на самом деле? — улыбнувшись, спросил Марк у Хоро. Сейчас Хоро была одета как городская девушка; на шее у нее красовался лисий шарф, подаренный Амати. Она, похоже, поняла, что имел в виду Марк, и, сложив руки на груди, ответила:

— Нету здесь никакой скрытой правды. Меня действительно гнетут тенета долга. Эти цепи, закрывающие от моего взора будущее, столь тяжелы, что я не могу от них уйти, как бы сильно я ни старалась... если бы ты помог мне разорвать эти тенета, я с радостью приму эту судьбу, даже если все мое лицо будет белым от муки.

Марк расхохотался.

— Уа-ха-ха-ха-ха! Неудивительно, что Амати готов был пасть к твоим ногам! Судя по всему, если здесь и есть кто-то в тенетах, то это Лоуренс.

Лоуренс отвернул лицо в сторону, ничего не ответив. Он знал, что против Марка и Хоро, нападающих с двух сторон, шансов у него нет.

Однако в этот миг, видимо, за благородное поведение Лоуренса, небеса даровали ему спасение.

Спасителем оказался мальчуган, вынырнувший из толпы и подбежавший к палатке.

— Я нашел! — выкрикнул он.

— О, отличная работа. И какой же результат?

Доложившись Марку, мальчик не забыл затем поприветствовать Лоуренса и Хоро.

Слова похвалы от Марка и Лоуренса явно интересовали его куда меньше, чем шанс увидеть улыбку Хоро.

Хоро, прекрасно поняв, чего он хочет, склонила голову чуть вбок и просияла ему навстречу куда сердечнее, чем обычно. От этого весьма греховного поступка лицо мальчугана запылало.

— Так какой же результат?

При виде зловещей улыбки Марка мальчик принялся сбивчиво отвечать. Да, поступив подмастерьем к такому человеку, как Марк, он, несомненно, обрек себя на непростую жизнь.

— Ах, да. Эээ, в налоговой книге написано, что в последний раз с него взяли двести Иредо, — доложил он.

— Двести Иредо, хех. Это значит... у него около восьмисот монет Тренни. Вот столько денег у Амати на руках — по крайней мере, об этой сумме известно городскому совету, — сказал Марк.

Как правило, торговец, обладающий определенной суммой денег, должен платить с этих денег налоги. Все суммы, с которых взимаются налоги, записываются в налоговую книгу, и заглянуть в эту книгу может любой, кто ведет дела с торговцем, который там

записан. Марк через своих друзей заручился помощью тех торговцев, которые имели дела с Амати, и узнал, с какой его суммы удерживаются налоги.

Однако городской торговец вряд ли сообщал городскому совету обо всех своих деньгах. Скорее всего, Амати владел еще чем-то, о чем известно не было. Кроме того, часть состояния любого торговца существовала в виде долговых расписок.

И все же, даже если Амати и впрямь владел всем этим, едва ли он мог разом выложить тысячу серебряных монет, чтобы купить Хоро.

Это значит, что если Амати действительно намерен выполнить условия договора, ему придется или брать деньги в долг, или играть в азартные игры — иначе большую сумму денег в короткий срок не собрать.

— А где в Кумерсоне игорный дом? — спросил Лоуренс.

— Не думай, что в Кумерсоне разрешены азартные игры, просто потому что здесь нет церквей. В лучшем случае ты здесь найдешь картежников, игроков в кости или в "поймай кролика". Да и ставить много нельзя. Таким способом много денег не соберешь.

Судя по тому, насколько быстро и детально Марк ответил на этот простой вопрос Лоуренса, он сам уже обдумывал и пытался понять, каким образом Амати может раздобыть деньги.

В любом случае действия Амати были сродни тому, как если бы он собирался потратить тысячу серебряных монет на покупку товара, который он не смог бы потом обменять обратно на деньги. Естественно, любой торговец не мог не сгорать от любопытства, откуда он возьмет деньги на этот товар.

Лоуренс раздумывал об этом и заодно о том, что еще попросить Марка разузнать. Внезапно Марк обронил:

— Да, кстати об азартных играх. Я слышал, кроме ставок на выполнение договора делают еще ставки на после того, как договор будет выполнен.

— После того, как будет выполнен?

— Ага. Другими словами, если Амати успешно выполнит свою часть договора, ставки делают на то, кто окажется в выигрыше после этого.

Марк хитро улыбнулся; Лоуренс состроил кислую мину.

Хоро, являющаяся ключевой фигурой в этом противостоянии, тем временем заинтересовалась пшеницей и мукой, заполнившими почти всю палатку. Она позволила мальчику добросовестно провести ее по палатке и показать, где там что.

Слова Марка достигли и ее ушей, и она обернулась к Лоуренсу.

— Пока что у тебя перевес, но ставят один к двум, так что все очень близко, — продолжил Марк.

— Надо бы мне заставить того, кто принимает ставки, поделиться со мной прибылью.

— Ха-ха-ха. Так все-таки, какое у тебя положение на самом деле?

Вне всяких сомнений, Марк задал этот вопрос, чтобы вызнать что-то полезное об исходе пари и, возможно, чтобы самому выиграть на этом какие-то деньги. Ну и вдобавок ему наверняка было просто интересно поучаствовать в подобном развлечении.

Лоуренс не уделил особого внимания вопросу Марка, лишь неопределенно пожал плечами. Ответила, однако, Хоро, которая подошла к ним незамеченной.

— В этом мире есть множество вопросов, на которые трудно дать ответ, даже если этот ответ известен. Скажем, смешивание сортов муки.

— Эээ.

Марк кинул быстрый взгляд на мальчика; тот яростно замотал головой, всем видом давая понять, что не проронил ни словечка.

Смешивание, о котором говорила Хоро, касалось чистоты муки. Стремясь увеличить количество муки, торговцы пшеницей частенько разбавляли пшеничную муку другой, более дешевой.

Если дешевой муки добавлялось совсем мало, даже сами торговцы пшеницей, имеющие дело с мукой каждый день, не могли этого заметить. Но, конечно же, обитающая в пшенице Хоро своим острым глазом разглядела все мгновенно.

Улыбнувшись немного зловеще, Хоро продолжила.

— Ты, кажется, хотел спросить, что я буду делать, если мой долг будет уплачен?

Хоро очень хорошо умела надевать на лицо улыбку, при этом совершенно не улыбаясь.

И Марк, и мальчик отчаянно замотали головами и умоляюще посмотрели на Лоуренса.

— Ну что ж, значит, все, что мы можем сейчас сделать, — это следить за действиями нашего противника, — произнес Лоуренс.

— Какой коварный план.

Этой меткой ремаркой Хоро точно пригвоздила Лоуренса.

— Я предпочел бы, чтобы ты описала это просто как сражение под водной гладью. В конце концов, противник тоже наверняка пошлет людей, чтобы они следили за каждым моим движением, — ответил он.

Однако Марк, быстро восстановивший самообладание, пел другую песню.

— Не думаю. Понимаешь, Амати, хоть и выглядит слабаком, в самом деле сбежал из дома в нашу дыру совершенно один и собственными руками добился всего, что сейчас имеет. Кроме того, он еще очень молод и во многих отношениях сосредоточен на себе самом. Он не только не придает значения связям между нами, городскими торговцами, он наверняка смотрит свысока на эти подводные штучки, которые ты упомянул. Все, во что он верит, — это его способность оценивать качество рыбы, его красноречие торговца и благословение Единого бога.

"Ну просто рыцарь", — подумал Лоуренс. При мысли о том, что Амати достиг всего таким путем, он невольно ощутил укол зависти.