Осколки

Я поджал губы и прибавил шагу, спиной ощущая на себе пристальный взгляд бабки. Мы остановились у амбара. Я оглянулся и с улыбкой махнул рукой хозяйке дома. Та сплюнула, ругнувшись, и ушла, затворив за собой дверь.

— Итак, я была права? Она ведьма?

Я щелкнул ее по носу, стараясь не выдавать волнения. Ни к чему ей первым же делом заниматься ведьмой.

— Не глупи, какая ведьма? Ведьмы уже все давно вымерли, ты мне поверь, а это обычная старая ведунья. Ну, немного нелюдимая, немного странная и немного... спятившая.

— Я думала, они предсказывают будущее, а не угрожают намотать твои кишки на пень, — нахмурившись, пробормотала девчонка. — И вообще, разве это не одно и то же?

— Ведьмы убивают, ведуньи предсказывают будущее. Разница просто огромная, и не заметит только дурак, по ошибке сунувшийся в дом не ведуньи, а ведьмы. Поверь, исход печальный, и одними кишками тут не обойдешься. Кстати, предсказание на славу. Я прямо чувствую, как меня до костей пробирает оптимизм...

— Да? А мне страшновато.

Усмехнувшись, я ткнул ее пальцем в плечо.

— Расслабься, первое дело как-никак. Было бы, чем, отметили бы.

— Я не пью.

— Зато я — за милую душу, — я одернул затвор маленькой дверцы в сторону и толкнул боком дверь, в один миг погружаясь в полутьму амбара.

Я медленно прошел на середину и огляделся.

Все вокруг было усеяно редкой желтовато-грязной старой соломой. Несколько тюков сена валялось в дальнем углу, прикрытые тонкой серой тряпицей размером с приличный корабельный парус. Два маленький оконца сзади и спереди едва освещали помещение, а верхний ярус с перилами, к которому вела хлипкая деревянная лестница был сплошь заставлен проржавевшими насквозь инструментами.

— Отлично, — пробормотал я, наблюдая за девчонкой. — Итак, если наша старушенция вконец не впала в маразм, то мы имеем дело с проказником. Слышала когда-нибудь о таком?

Она нашла за столбом низенькую табуретку и села на нее, скидывая с ног туфли и блаженно выдыхая.

— Не-а, — пробормотала она, опершись спиной на столб и закрыв глаза.

Я хмыкнул и взял в руки свое копье, опираясь на него как на трость.

— Это такая мразь, которая творит, как ты говоришь, всякую чертовщину. Целей его никто не знает, да и навряд ли они у него есть. Проказник хочет только как можно больше подгадить людям, и на этом его благая роль в обществе заканчивается, причем он не гнушается и самыми подлыми поступками. Не тупой, но и не шибко умный. Для него все — игра, и ему плевать на всякие правила. Для него важен не результат, а сам процесс. Никакого чувства ответственности, ни капли морали и просто уйма лишнего времени.

— На тебя похож, тебе не кажется?

— Не сказал бы, — я ничуть не обиделся. — Своей формы у него нет, поэтому примеривает на себя шкуры всяких изуродованных животных.

— Мертвых, что ли?

— Да нет, просто изуродованных. Например, кто-то видел проказника в форме ходящей на задних лапах лисицы с человеческими руками и ногами, а кто-то — собаки с лицом человека. С такими тварями ни в чем нельзя быть уверенным.

— М-м-м, — она распустила волосы. — Дай угадаю, и убивать ты его собираешься железом.

— Не собираюсь я его убивать, девчонка! Откуда в тебе столько кровожадности?

Она вздохнула и уставилась на меня.

— Йен, только не надо больше загадывать мне загадки. Ты ведь знаешь, что я ни черта не знаю о твоем мире!

— Потому и загадываю, что ты не ответишь, — я ухмыльнулся. — Нравится смотреть в такие моменты на твою смешную рожу.

— Идиот.

— Дура. Теперь это и твой мир, так что запоминай и учись. Сегодня ты у нас будешь в роли эдакой глупенькой болванки, с которой эта мразь уж точно захочет поразвлечься. Я в лучшем смысле этого слова, конечно.

— Издеваешься? Снова я приманка?

— Естественно. Моя репутация просто не позволяет мне скакать по крышам, так что этим займешься ты. Выше нос, девчонка, это всего лишь какой-то проказник! Вот если бы я натравил на тебя вурдалака, это уже другое дело.

— Она тебя хотя бы не сдаст? Между прочим, проводники теперь вне закона, и вас вешают чуть ли не на каждом углу.

— Бред. Из десяти повешенных проводников там только ноль-два процента! Приказ приказом, а от всяких тварей избавляться все равно надо, и мы с народом находимся в некой солидарности. Не бойся, в крайнем случае сдам тебя и скажу, что я твой раб, и ты держишь меня против моей воли.

Она, фыркнув, поднялась с табуретки и побрела в сторону тюков с сеном, а затем просто плюхнулась на них сверху и, судя по характерному храпу, доносящемуся с той стороны, сразу же отрубилась.

Я медленно выдохнул сквозь зубы. Сжал пальцами маленький обсидиановый кинжал, висящий на шее, и воткнул в землю копье острым концом вниз.

— Ведьма, не ведьма, а тебя, бабка, я убью, — пробормотал я.

Крепко затворив за собой вход в амбар, я потянулся правой рукой к серпу, но тут же остановился. Нет, сейчас он не поможет, да и зачем мне лишние проблемы на задницу? Хороший нож — вот что сейчас пригодится, особенно если он сделан из человеческой кости.

Я обратным хватом перехватил потертую кожаную рукоять и медленно двинулся в сторону дома. Бабка уже ждала меня на пороге. Ее полуслепые серые глаза смотрели прямо на изогнутый заточенный клинок, но в них не было страха. Наоборот, даже какое-то смирение, что ли. Такое я встречал впервые, но останавливаться не собирался.

Все они сначала не боятся, а когда припрет, орут за милую душу.

— Что, проводник, благотворительствуем? — прошамкала она, когда я почти подошел к ней вплотную. — Не боисся, что я тебя прямо на месте-то и прихлопну?

Я оскалился.

— Полнолуние еще не скоро, бабушка, — спокойно ответил я. — Силенок не хватит.

— Твоя правда, — кивнула она. — Но лучше давай-ка я тебе сначала погадаю, а потом уж сам решать будешь, что со мной делать.

Я прищурился, внимательно оглядывая ее лицо.

Конечно, она могла заманить меня в дом и убить. Даже сковородки по затылку будет достаточно, чтобы я благополучно отправился куда повыше, и девчонка останется одна наедине с этой... мерзостью. Я не мог этого допустить. Но ее предложение меня заинтересовало.

Я кивнул. Старушенция развернулась и медленно поковыляла в сторону небольшой темной гостиной, заставленной всякой пыльной мебелью.

Убрав костяной нож в ножны, я коснулся пальцами рукояти пистолета и последовал за ней, мягко ступая по скрипучим темным половицам.

Я чихнул. Пыли тут было столько, что зудели глаза, и я едва ли что-то видел по бокам и даже пару раз хлопнулся лбом в свисающую с потолка люстру. В воздухе пахло стариной и плесенью.

Бабка села за низенький круглый столик и жестом приказала мне сделать то же самое.

Одернув полы своей куртки, я приземлился на табуретку и стянул с головы капюшон. Я пробежался взглядом по комнате. Хмыкнул. Все зеркала были завешаны полупрозрачной черной тканью. На тумбочках, ютившихся в дальнем правом углу, ворохом лежали покрытые гарью стеклянные склянки, а над ними на бельевой веревке висели высушенные травы.

— Все равно ведь не получится, — я кивнул на мертвые растения.

— Попытаться стоит, — ответила старушка. — Итак, проводник, что ты хочешь знать?

Я усмехнулся.

— А чего хотят все знать? Конечно, свое будущее, и все в мельчайших подробностях, бабка. Знаю я вас, плату возьмете, а потом скажете, мол, не идет, и заднюю!

Она прищурилась, всматриваясь в мои глаза, и я ощутил, как шерсть на загривке встает дыбом.

— Ты ведь не первый раз пытаешься это сделать, да?

— Что? — я сделал вид, что не понял, о чем она говорит.

— Я хоть и стара, проводник, но ищщо не глупа. Ты пытаешься изменить свое будущее, вот что ты пытаешься сделать. Но мы с тобой понимаем, что это бесполезно.

Сглотнув, я сжал пальцы в кулак.

— Но мне плевать, — после паузы сказала она.

Бабка поставила на стул кружку, сделанную из старой почерневшей кости, и протянула мне кривой острый нож, и я сразу же принял его, чувствуя, как по всему телу пробегает неприятная дрожь.

Надрезав запястье, я дал своей крови стечь в кружку и наполнить ее до краев (к счастью, размером она была с небольшой стакан, иначе бы я уже валялся там на полу), а затем отложил нож в сторону и крепко стиснул пальцами рану, давая ей время срастись, но так, чтобы "ведунья" этого не заметила.

Бабка облизнулась.

Протянув дрожащие от нетерпения руки к посуде, она приложилась к ней губами и стала жадно пить кровь большими глотками, чавкая так, что во мне проснулось дремавшее долго омерзение. Проклятые ведьмы...

Наконец, закончив обряд, она положила руки на стол ладонями вниз и уставилась на меня.

Я видел, как прямо на глазах она преображается. Морщин становится меньше, кожа приобретает ровный бледноватый оттенок, а в уголках глаз зажигаются красные искры, тлеющие во тьме подобно уголькам. Я думал, что сейчас она вновь станет молодой и будет выглядеть лет эдак на тридцать-сорок, но женщина, на секунду появившаяся передо мной, снова сгорбилась и вернулась обратно в тело знакомой мне бабки.

— Не вышло? — нетерпеливо спросил я.

— Отчего же, — она показала кривые зубы, красные от моей крови. — Вышло.

— Так говори!

Ее улыбка стала еще шире. Она походила на мерзкий оскал умирающего, который знает, что его враг все равно погибнет, и мне это совсем не нравилось. Ни капли...

— Вижу, — зловеще начала она, — что в тьме ты родился. Туда тебе и дорога.

— Чего? Выражайся яснее, мразь!

— Скоро умрешь. Страшной смертью погибнешь, в одиночестве. Вижу, друзья от тебя отвернутся. Те, на кого ты мог положиться, предадут и столкнут тебя в пропасть, и никто тебя не спасет. Все равно сдохнешь. Сдохнешь!..

Прежде чем она успела договорить, я схватил ее за затылок и со всего размаху саданул лбом об стол. Старуха завизжала как свинья, да так что резало уши, но я не останавливался. Я приложил ее еще пару раз, пока та не перестала извиваться и пытаться вырваться, а затем схватил с зеркала на шкафу длинный кусок черной ткани, намотал его на кулак и ударил ее в глаз.

Стол опрокинулся. Раздался грохот.

Правой рукой я вытащил свой костяной нож, подошел к валяющейся на полу старухе и легко засадил его в правую почку, но ведунья наотрез отказывалась сдаваться.

Тогда я вышел в прихожую, сорвал с крюка примеченный моток веревки и вернулся обратно.

— Молись своим богам, — с улыбкой сказал я ей. — А я помолюсь своему...

Закончив вязать узел, я накинул его ей на шею и крепко затянул.

Бабка схватилась за веревку пальцами, но сил скинуть с себя удавку ей не хватило.

Я взялся за другой конец "ошейника" и потащил ее по лестнице наверх, пока не дошел до ступенек, ведущей на чердак. Кулаком выбив дверцу, я затащил ее наверх и еще раз воткнул в ее брыкающееся тело нож, только на этот раз в плечо, чтобы она перестала хвататься за косяк.

Я прошел к дальнему небольшому оконцу, выходящему прямо на приток Джезеро. Выглянул наружу. В лицо подул мягкий соленый воздух, отгоняющий запах падали и гнили.

— Хоть в последний путь отправься с миром! — каблук тяжелого ботинка угодил ей в челюсть, и та с тошнотворным хрустом сместилась влево, а из носа хлынула кровь.

Намотав веревку на локоть, я подтянул ее чуть ближе и заглянул в глаза, полные ненависти и гнева.

— Проказник, как же, — прошипел я. — Если ты думаешь, что если одного проводника получилось погубить таким дурацким способом, то все остальные полягут рядом, то ты глубоко заблуждаешься. Глупо было мотать мне лапшу на уши про проказника, когда твой амбар чист и нетронут, а еще глупее пить кровь в моем присутствии. Теперь отправишься на корм птицам!

— Так ты... — ее зрачки расширились от догадки, которая поразила ее в последний миг ее жалкой отвратительной жизни.

Я привязал ее конец к ближайшему деревянному столбу и перехватил бабку за седые волосы, развевающиеся на ветру подобно ядовитым змеям.

— Все равно сдохнешь! — крикнула она, а в следующее мгновение громко закричала, пытаясь руками затолкать свои вываливающиеся внутренности обратно в распоротое одним махом брюхо.

— Все мы когда-нибудь умрем, — я вытер нож о ее платье и столкнул вниз. — Но ты — сейчас.

* * *

Когда я спустился вниз, меня на пороге уже ждала девчонка. Я видел в ее глазах тот страх, что когда-то испытал сам, и понял, что она все видела. Видела, но не побежала. Так что же ее остановило?

— Йен, я...

Я молча прошел мимо нее и направился к амбару.

Там я забрал свое копье и уже собирался уйти, но тут к ноздрям подкатил неприятный зудящий смрад мертвечины, и я остановился. Я был полностью уверен в том, что сделал, но лишние доказательства никогда не помешают.

Я нашел лопату, вышел на середину и глубоко вонзил ее в мягкую влажную землю.

Проступила кровь.

— Святая Райна, — девчонка прикрыла рот ладонью и попятилась.

Я стиснул зубы и стал рыть дальше, пока яма не стала достаточно глубокой, чтобы открыть нам невероятно ужасную, кошмарную картину.

— Ты была полностью права, Ольха, — сказал я ей, отбрасывая лопату. — Здесь определенно обитала ведьма.

В могиле лежали женщины. Каждая с распоротым от грудины до паха животом.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. ЗНАКОМСТВО СО СМЕРТЬЮ

Ольха

Мое тело медленно наклонилось вперед, и я уткнулась носом в длинный и узкий деревянный столик из черного дерева.

Вздрогнув, я устало разлепила глаза и села обратно, упершись спиной в приятную кожаную обивку кресла. Я поежилась. Было невероятно холодно. Я даже не знала, что в такое время года может стоять подобный мороз, но потом напомнила себе, что ни разу в жизни и за городом-то толком не была.

Кожа покрылась гусиными перьями. Тело била мелкая дрожь, но я упорно молчала, не желая трогать Йена. Почему? Честно признаюсь, теперь мне было страшно.

Нет, он совсем не изменился, но тогда, полтора дня назад, когда мы забрели по глупости в жилище настоящей ведьмы-женорезки, я взглянула на дурашливого проводника совсем другими глазами. С них будто спала пелена святого неведения, и я не на шутку испугалась.

Когда я услышала грохот, я проснулась и сразу же кинулась к дому, боясь, что с Йеном что-то случилось: в конце концов, не зря же у меня было такое отвратное предчувствие, — и когда я зашла внутрь, то ужаснулась.

Не знаю, что она ему там взболтнула, но он словно слетел с катушек. Сорвался с проводка подобно невольному цепному псу, жаждущему крови, которому, наконец, дали свободу.

Я спряталась за дверью, и когда в гостиной шум утих, медленно двинулась по следам крови к чердаку и едва не закричала, увидев, как он ножом разрезает старухе живот от самой грудины до паха и выкидывает ее из окна, подвешивая ее за шею на веревке.

А потом мы нашли трупы, тщательно закопанные в амбаре под землей.

Это был настоящий кошмар, который, я уверена, еще долгие дни будет снится мне каждую ночь, и я ничего с этим не могу поделать: зрелище действительно являлось ужасающим.