Зеленоглазая красавица с пышными формами и роскошной копной русых волос положила руки на мои плечи. Откуда она взялась?! Тут же вспомнился сон перед пробуждением. Я не успел испугаться: животное возбуждение захватило меня целиком. Я абсолютно утратил контроль над собой и способность осознавать происходящее. Рычал, кусал ее грудь и наслаждался почти мгновенным оргазмом... снова и снова.

Я выжил. И, ясное дело, даже не удивился. Чего не скажешь о красавице Нин'га — древнего народа этой земли вроде наших амазонок. Лукавлю, конечно... Наверное, от физического и эмоционального истощения, я отключился. Очнулся в сумерках от истошного крика Надежды: "Дмитрий!"

Запах хвои, приятный смоляной дымок... и тепло от огня. Вот черт! Больно! Я вскочил и, не удержавшись на вершине, как выяснилось позже погребального костра, скатился на землю. Стряхнув с руки тлеющий уголек, обнаружил на бицепсе и предплечье массивные золотые браслеты, оценил, во что меня вырядили. Мама родная! Увидь я так разодетого мужика, точно бы решил, что передо мной фараон какой-нибудь! Браслеты — это мелочь... из тончайшего шелка рубашка — безрукавка и юбка, местами пропаленные искрами от разгорающегося костра, рельефный золотой нагрудник и матерчатый фартук с нашитыми на него пластинами из благородного металла, мягкие кожаные сандалии с вызолоченными завязками в виде лозы с листьями. Какая роскошь! И все это добро должно было сгореть?! О том, что вместе с "добром" поджарился бы и я сам, тогда как-то не подумалось.

Не увидев вокруг ни души, я посмотрел на погребальную кладку, уже полностью охваченную огнем, и, заметив роскошный щит и копье наверху, подобрал палку и вытолкнул их из костра. Чего добру пропадать?..

Место выглядело совсем незнакомо. На Фальке мы не залетали в горы. Я находился на обширном плато, поросшем соснами. Куда не кинь взгляд, подпирая свинцовое небо на котором уже появились первые звезды, высились горы. Я подобрал щит и копье уже с другими чувствами: иметь такое оружие, все же лучше, чем шататься по лесу с голыми руками!

Покинув полянку, присел под сосной и тут же вскочил, услышав дикий вой у кострища. Поправляя слетающую повязку, то и дело, попадая кромкой щита по голове, пополз проверить, кто же это так убивается по мне?

Любвеобильная красотка, едва не затрахавшая меня до смерти, стояла у разгоревшегося костра на коленях, воздев руки к небу. Уж больно рожа у нее довольная! Выть-то чего тогда было? Спустя несколько секунд я получил убедительный ответ на этот вопрос. Она каким-то непостижимым образом учуяла меня. Повторила этот ужасающий вой и на какое-то мгновение я потерял ее из виду. Увидел уже на коленях перед собой с простертыми ко мне руками.

— Повелитель! Ты пришел!

"Повелител" — звучит круто, конечно. И наверняка выла она от радости. Но что-то мне подсказывало: "Попал ты парень! По полной программе попал". Мне было уже все равно. Я поднялся, горделиво расправил плечи и ответил ей, наверное, правильно:

— Я пришел!

Хотел с пафосом добавить: " Дать вам волю!"

Ассоциация всплыла сама по себе: так будто назывался роман Василия Макаровича Шукшина о Степане Разине, но не успел... На поляну опустился вой, нарастающий, подобный шуму взлетающего самолета, и сотни соплеменниц моей совратительницы с немыслимой для человека скоростью заполнили все свободное место, оставив лишь небольшой пятачок позади меня.

Откуда Нин'га достала мечи я не заметил. Поднявшись с колен, она закружилась передо мной в танце, размахивая клинками. Ее движения были столь стремительны, что мне показалось, будто у нее "выросли" четыре руки. Словно шестирукая Кали, амазонка размахивала оружием до ряби в глазах. Мне становилось все хуже и хуже, подкатившая тошнота и предательская слабость в ногах, заставила опереться о щит. Вдруг над поляной воцарилась звенящая тишина, девушка остановилась и протянула мечи, удерживая их кончиками пальцев за гарду. Я положил у ног копье и щит, взял у Нин'га клинки и тут же почувствовал странное возбуждение в груди. Услышал Надежду:

— Ни о чем не думай. Она изменила тебя, — шептал голос.

Я же, напротив, какой-то частью сознания готов был вступить в дискуссию. Не успел... Мои руки стали выписывать невообразимые фортеля, мечи со свистом рассекали воздух, а Надежда что-то бубнила об изменениях в ДНК.

Нин'га действительно изменила меня. Мы, я имею в виду обычных людей, не понимаем, насколько ограничили себя сами. Какие огромные возможности скрыты в наших телах! Можно, конечно, сказать, что особого рода ограничения на нас наложены. И это тоже было бы верным утверждением. Я понимаю, что вряд ли, нашедшему мои записки будет интересно читать об этом, поэтому прекращаю восторгаться тем, что приобрел, и лишь отмечу — каждый день, прожитый с Нин'га делал меня все больше и больше похожим на них. К тому моменту, когда я осмелился спуститься с гор чтобы найти Фальке, я стал другим — неутомимым и быстрым почти как местные Амазонки.

Нин'га с почетным эскортом увели меня с поляны, на которой остался догорать погребальный костер. Я не запомнил дорогу в их город. Брел, поддерживаемый под локти высокими красотками, изможденный и голодный. Я и представить себе не мог, что амазонки полностью ограничат мою свободу, заперев в "золотой клетке". И совсем не утешался хорошим питанием и регулярным сексом с местными аристократками.

Обычный человек после соития с Нин'га почти сразу умирал. Я думаю, что никакой мистики тут не было: эти красавицы столь желанны, что нормальный мужчина просто сгорал от вожделения. Утратив всю имеющуюся энергию, бедолага оказывался на погребальном костре.

В начале своего заточения я размышлял об этом, а когда заметил, как налились мои мышцы, и почувствовал сводящее с ума в условиях замкнутого пространства желание прыгать и бегать, решил не заморачиваться. Я неизменно наслаждался телами Нин'га, с удивлением обнаруживая возрастающую силу и мощь своего тела и страдал, смотря в пустые глаза партнерш. Их красивые лица уже не восхищали меня. Я перестал различать Нин'га, но навязчивая мысль о побеге побудила все же присматриваться к девушкам. Я искал хоть какую-нибудь искру в их бездонных глазах.

Другого выхода у меня не было. Надежда признала, что "магия" Раска (родной планеты слейвов и готов) на амазонок не действует. Фальке вызвать тоже не получалось. Я безуспешно пробовал несколько раз усыпить Нин'га. Пытался с ними говорить...

— Как тебя зовут, красавица? — улыбался, стараясь быть обаяшкой.

— Нин'га, — слышал в ответ от каждой.

Увлажненные губы и влагалище, набухшие от желания соски и пустые, бездонные глаза. Руки на плечах, сладкое дыхание, и я забывал о своих, заранее подготовленных вопросах. Потом мои веки тяжелели, и я засыпал, не имея возможности проводить очередную девушку. Просыпался и видел посуду с горячей едой, ароматные лепешки, по вкусу напоминающие оладьи и кувшин со свежей водой, тропические фрукты. Ел, потом исступленно рубил воздух, оставленными Нин'га мечами. С каждым днем эти упражнения утомляли меня все меньше и меньше. Я был очень зол, пока не решил сражаться с дремой после встречи с амазонкой.

Получилось не сразу. Я засыпал мгновенно, вопреки навязчивой фиксации ума на контроле своего состояния во время выполнения обязанностей Ти' ати (так Нин'га меня называли). Прошел, наверное, месяц прежде, чем я в первый раз осознал специфический гул в голове, после появления которого, мои веки тяжелели и я отключался.

— Надежда, сделай что-нибудь, — в отчаянии я обратился к компаньонке-симбиоту. И когда уже не рассчитывал на ответ, она, вдруг, "прошептала":

— Я попробую...

Мой ангел-хранитель рисковала, хоть я, обращаясь с такой просьбой, рисковал больше. Надежда попросту отключила тормозную систему моего организма, полагаясь на возросшие показатели тела, как системы. Позже она признала, что замеченные мной перемены сродни тем, что возникают после процедуры модификации человеческого тела биоинженерами Раска, но только без имплантов.

В тот день я не знал, что на кон поставлено все. Или Нин'га останется в моей постели до утра или я снова окажусь на погребальном костре. Она пришла, когда на небе зажглись первые звезды. Я смотрел на них через узкое, вытянутое вверх вроде бойницы окошко. Не позволяя себе поддаться чарам амазонки, я прижал ее к груди и руки Нин'га соскользнули с плеч.

Взгляд, выражение ее глаз изменились! Я заметил движение бровей и то, как она наморщила носик. Девушка решила начать сначала и, уперев ладошки в мою грудь, попыталась высвободиться из объятий. Пускай, пробуй малышка. Я скользнул в сторону и поцеловал красавицу в шею. Она вздрогнула и я, пользуясь моментом, стал осыпать поцелуями ее плечи, поглаживая руками все, до чего мог дотянуться.

Нин'га дрожала, ее кожа покрылась мурашками. Неловкое движение рукой вниз, туда, где обычно у амазонок горел огонь страсти, было остановлено. Девушка сжала ноги и вцепилась пальчиками в предплечье. Я шептал ей на ушко о том, как люблю, сочиняя на ходу оды. Муза кружилась вокруг нас, поддерживая мое красноречие до тех пор, пока Нин'га не успокоилась. Она посапывала у меня на груди, а я улыбался собственным мыслям о британских ученых. Они смогли определить, что всего двадцать минут объятий достаточно для впрыска мощной дозы окситоцина, гормона, снимающего депрессию и ощущение одиночества. Как бы они удивились, узнав, что объятия превратили нимфоманку в застенчивого ангела.

Едва дыша, я сполз с ложа и, опоясавшись мечами, рискнул выйти на воздух. Ночь выдалась что надо! Безлунной. Меня никто не остановил и, шепча Надежде: "Давай, милая, покажи куда бежать", — я припустил, как только увидел сетку координат, замерцавшую перед глазами.

Время уже не имело значение, я просто не мог его измерить. Мне показалось, что к брошенным на берегу вещам я долетел за несколько минут. Схватив в охапку одежду и оружие, не сбавляя темпа, я понесся к Фальке. Оказавшись внутри, присел у стены, наслаждаясь ощущением — я дома, и тут же уснул.

Меня разбудил многоголосый вой! Открыв глаза, какое-то время не мог понять, каким образом находясь внутри корабля, я его слышу? Чувствуя, что вот-вот сойду с ума и поддамся зову Нин'га, не мешкая, поднял Фальке в воздух. Тишина пришла не сразу, или снова время для меня текло по-другому. Помню как орал Надежде: "Летим в Кары!" — уже не понимая, что теперь мои команды адресуются Фальке.

Глава 17 Полет в Кары

Прошлый раз, когда мы улетали от базы готов, не знаю, вела ли Стефани Фальке или корабль шел на автопилоте? Тогда я спал. Сейчас хотелось смотреть вниз, и под монотонное предупреждение автомата о сбросе скорости я то и дело наклонял тарелочку, чтобы увидеть бескрайний океан. После, наверное, десятого раза, решил распорядиться об остановке, на подлете к любой суше. Искусственный интеллект Фальке принял команду без уточнений расстояния и прочих целеуказаний. Успокоившись, я заснул.

Вроде бы и спал крепко, только бесконечный поток символов вместо образов сна вдруг сменился видом приближающейся береговой линии. Открыв глаза, наклонил Фальке. Увиденное в точности соответствовало тому, что "снилось" за секунду до пробуждения.

Маленькие кораблики под парусами сновали у застроенного лачугами берега, не удержавшись, я опустил корабль так близко к земле, что смог рассмотреть заостренные ушки аборигена. Эльфен! Так называл эльфов Ульфиле и я назвал, чертыхаясь на стервеца, сноровисто наложившего стрелу на лук. Фальке ушел вверх, потом вздрогнув, завис.

— Блокировка двигателя первого уровня, — доложил автомат.

Я заорал:

— Надежда, что?.. — не успел закончить вопрос. Сам увидел порождение эльфийской магии: коричневые корни опутывали корпус корабля, проникая в щели воздухозаборника. — Найди колдуна! — кричал, понимая, что вот-вот Фальке упадет на землю.

— Я нашла! Открой шлюз!

-Фальке, открыть шлюз! — орал, забыв о том, что достаточно было подумать об этом.

Что готский "искин" сделал, не знаю, но мгновение спустя я наблюдал за кораблем и суетящимися внизу фигурками, находясь чуть выше тарелки. Впрочем, тогда, это обстоятельство меня не беспокоило. Едва в брюхе Фальке открылся просвет, оттуда ударил толстый жгут паутины. Словно анаконда, он сбил с ног одного из эльфов и стал душить его. Я, было, начал торжествовать победу, как Фальке, завалившись на бок, стал опускаться. Сознание метнулось к телу, и спустя секунду я уже стоял, как зачарованный наблюдая за корнями, ползущими к ногам. Ах да, шлюз...

Фальке падал. Выхватив мечи, я остервенело рубил захватчиков. Двигаясь быстрее, чем корни регенерировали, добрался к лифту, и опустился на землю. В этот момент эльфийский маг сдох и Фальке, освобождаясь от магии, завис в метрах десяти над землей. Нужно было шагать в лифт и улетать, но я уже не мог справиться с яростью, полученной вместе с умением убивать от Нин'га. Видел эльфов застывших с масками ужаса на лицах. В какой-то части мозга проигрывалась сцена из мультфильма "Маугли", когда удав Ка шептал: "Бандерлоги, подойдите ближе..." — и оцепеневшие эльфы дружно сделали шаг навстречу смерти.

Я не хотел убивать... Надежда, сохраняя форму энергетического жгута, набросилась на меня и затащила в лифт. Фальке взлетел выше облаков и ярость отступила. Жужжали чистильщики, убирая от древесной трухи рубку, а в голове спорили женский и мужской голоса:

— Ты не должна была этого делать!

— Он не хотел убивать!

Господи, да это же Надежда! А кто же тогда второй? Фальке?!

— Это я. Она не должна была тебе мешать, — пробасил искин корабля.

— Что ты! Она все правильно сделала!

Надежда хохотнула и назидательно изрекла:

— Я лучше знаю!

Мне казалось, что я схожу с ума. Одно дело вести внутренний диалог с Надеждой (уже привык), но слышать третий голос... Это уж слишком!

— Кто вы, черт возьми? Боги, играющие со мной? Как это возможно?!

Что именно я имел в виду, измыслить еще не успел, но этого и не требовалось. "Искины" знали все мои мысли и каким-то непостижимым образом предугадывали мои решения.

— Нет, что ты?! — они так естественно возмутились, притом оба и одновременно, что я почти поверил, — Мы служим тебе!

— Зачем?

— Таким образом, мы ощущаем дыхание этого мира, — нашелся с ответом Фальке.

Ага, здорово! Я стал уж очень подозрительным и решил выяснить все до конца. Не упрекай меня читатель. Я всего лишь стараюсь передать то, что чувствовал тогда. Конечно, глупо прятать нечто от всевидящего ока. Они видели меня насквозь. Но я спросил:

— Кто вами управляет?

— Конечно ты!

Мне вроде и возразить было нечего. Я стоял у консоли и одной лишь мыслью, наклонил Фальке, что бы увидеть землю. Корабль притормозил уже без дурацких предупреждений о снижении скорости. Под нами подобно океану тянулись леса.

Я вспомнил строку из песни: "Понимает ли пилот, что ведет вертолет?.." — поймал себя уже на другом отношении к этом вопросу: "Вертолет" надлежит писать с большой буквы!

Фальке понял меня, я это почувствовал. С басами и ударными в рубке зазвучала музыка группы "Пикник" и зазвучал аутентичный исполнителю голос: "Отрываюсь от земли. Без разбега, сразу взлет. Порезвимся, так и быть... Понимает ли пилот, что ведет Вертолет? Вертолет, вертолет, вертолет..."