Он все-таки опоздал. Совсем чуть-чуть.
— Кто ведает о смерти, тот поймет лишь, что смерть не может быть приятна с виду нам.
Красный плащ выдавал другого посетителя кабинета с головой. Мужчина стоял в дальнем углу помещения, прислонившись спиной к стене, и крутил одной рукой уткнутую в пол трость. Он был высок, выше Сэма ростом, и молод. Даже в царивших сумерках можно было разглядеть приятное лицо с тонкими средиземноморскими чертами и смуглой кожей южного итальянца. Гладко выбритый, аккуратно подстриженный и облаченный в строгий костюм, убийца Элиссона выглядел сущим денди. Даже яркий кричащий цвет плаща не портил впечатления, контрастируя с темными волосами и видневшимся угольно-черным пиджаком.
Сэм медленно прошел к креслам и, стараясь не задеть труп, развернул одно к гостю, продолжавшему стоять неподвижно. Тот чуть пристукнул тростью о пол, будто одобряя поступок толстяка. Усевшись на мягкое сиденье, Ватанабэ сложил на животе руки и произнес:
— Ты всегда был пижоном и декадентом.
Голос его звучал не так радушно и спокойно, как в тот момент, когда мужчина на грязном полу пытал раненого охранника. Но все же можно было уловить в словах Ватанабэ непонятную постороннему нотку мягкости. Почти симпатии.
— Я вижу, рад ты встрече нашей, случившейся впервые за года?
Мужчина шагнул вперед, выйдя на свет. Стройный и высокий, он был красив. Подобных южных мужчин, отмеченных, к тому же, чувством стиля и богатства, любят многие женщины. Длинную трость человек в красном держал небрежно и уверенно, рукой истинного аристократа, обученного этикету с пеленок. Но Сэм точно знал, что в жилах стоявшего перед ним старого знакомого текла самая что ни на есть красная кровь потомственного бедняка.
— А чего ж не радоваться? — Ватанабэ пожал плечами, не спуская глаз с собеседника. — В последний раз мы виделись лет десять назад.
— Восемь, — поправил мужчина. — Моложе были мы тогда, и оба неразумны.
— Судя по тому, что ты так и не избавился от своей дурацкой манеры говорить, поумнел ты не то, чтобы очень, Вито, — усмехнулся толстяк.
— А ты все тешишься надеждой, что имя прежнее я буду вспоминать, — парировал итальянец. — Ты помнишь ведь, что я поклялся.
— Ага, угу, — саркастически замычал Сэм.
— Так перестань же делать вид, что ты язвителен, мой мрачный старый друг.
— Когда-нибудь я точно выбью тебе пару зубов, чтобы испортить дикцию, — пообещал Ватанабэ.
— Не раньше, чем ты сбросишь вес, упрямый пожиратель.
— Задушу.
— Неужто ты еще и мавр?
— Ну ладно, хватит, — толстяк пристукнул пальцами о подлокотник кресла. — Давай, выкладывай, зачем заманивал меня сюда.
— Так ты подозревал?
— А ты как думал.
— Не думал, что способен ты на подозренье. Казался мне всегда простым ты, Сэм.
— Зато ты у нас очень сложный, — Сэм глянул исподлобья. — Выкладывай, Фауст.
Сиэтл
9 мая
14:42 по местному времени
Кэтрин Винтерс чувствовала себя мягкой разваренной сосиской. Она не умела и не любила летать на самолетах. Долгий и нудный перелет в Сиэтл был для женщины отмечен приступами тошноты, головокружением и нервозным ознобом. К счастью, наполнить специальный рвотный мешочек так и не довелось. Но приятного все равно было мало.
Джейс, стараясь сгладить неприятные впечатления подопечной, позаботился о том, чтобы транспорт встретил их прямо у выхода из аэропорта. Кэтрин, конечно, привыкла к машинам определенного класса, но длинный черный лимузин, на который указал менеджер, показался ей немного излишним. Винтерс вообще не была склонна к помпезности. Но отказываться от столь протяжной машины не очень тянуло. И там были такие мягкие сиденья...
Клевать носом Кэт, как звали ее друзья, начала еще по дороге. Джейс что-то вполголоса обсуждал с пригласившим ее выступить толстосумом по телефону, а женщина, потерявшая целую ночь в хлопотах, расплывалась по кожаному полю благодати. Когда сопение ее носа стало совсем уж невежливым, Джейс потрепал певицу за коленку.
— Вставай, спящая красавица. Приехали.
Выбираясь из лимузина с некоторым сожалением, Винтерс мельком взглянула на здание отеля и почувствовала, что очень хочется простецки уронить челюсть куда-нибудь в район поясницы. Огромный тетраэдр гостиницы "Крит" подпирал хмурое небо верхушкой из темного стекла. Окна, стены и вся атрибутика отеля, построенного в прошлом году и открытого с большой помпой, были черны как ночь и блестели даже под грязно-серыми облаками. Она читала об этом месте. Самое дорогое заведение для отдыха и проживания в западной части Америки, почему-то возведенное не в столице жаркой республики Калифорния, а в центре ее скромного северного сателлита, бывшего штата Вашингтон. Винтерс всегда казалось, что Сиэтл слишком холоден и слишком сильно окружен неприятными горами, чтобы привлекать туристов. Однако проект, стоивший огромных денег, окупался. Иначе не стоял бы сейчас у входа лощеный швейцар. И не причаливал бы к ковровой дорожке, словно в отеле проходила какая-нибудь церемония, огромный лимузин.
— Ты куда меня привез? — спросила Кэт у Джейса, пока услужливо подскочивший носильщик укладывал на тележку их багаж.
— В гостиницу, — изобразил невинность толстяк.
— Ты меня привез в, мать его, дворец магараджи, — певица свирепо изогнула бровь.
— Все оплачено заказчиком.
— Да что ж этот богач за псих такой? — заворчала Кэт, кутаясь в плащ. Май в Сиэтле был в этом году прохладным. — Здесь сутки проживания стоят как месяц кокаиновых вечеринок в Сан-Франциско.
— Тебе-то откуда знать? — фыркнул менеджер, с видом гордого набоба зашагавший вслед за носильщиком. — Ты была всего на двух.
— На трех, — голосом смерти с косой поправила Кэтрин.
— Вот-вот, — не унимался Джейс.
У столика регистрации их встретил прилизанный мужчинка, которого язык не повернулся бы назвать полнокровным, настоящим мужчиной. Худосочный хлыщ с лицом хорька подал Кэт старомодную книгу записей, где она поставила росчерк напротив цифры "двести два". Джейса поселили в двести четвертом номере. Внеся данные в компьютер, хлыщ выделил певице с менеджером услужливого седовласого мужчину в ливрее. Тот и довез их на лифте до обители сна. Ничем другим для Винтерс ее просторный, роскошно обставленный номер не стал. Ибо, едва добравшись до кровати, раскинувшейся на полкомнаты, женщина рухнула на подушки и провалилась в страну сновидений.
Когда она проснулась, то обнаружила себя свернувшейся клубочком на покрывале, в одежде, разве что, без плаща. Устыдившись собственной неряшливости, Кэтрин тут же разоблачилась и отправилась в душ. Ванная комната оказалась размером с целый футбольный стадион, и Винтерс долго слушала свое эхо в душевой кабинке, больше похожей на автомойку. С удовольствием смыв с себя осадок сна и усталости, певица укуталась в полотенце и вернулась на кровать.
Телевизор хохотал, кричал и пытался острить лицами и голосами ведущих, актеров и прочих статистов. Лениво щелкая пультом, Кэтрин нежилась в широкой постели и ждала, когда придет Джейс, чтобы с пыхтением и милым ворчанием поведет ее к заказчику выступления. Ее успела заинтриговать эта таинственная личность, способная позволить себе селить не самую высококлассную, если быть честными, певичку в дорогом отеле, заплатить ей немалые деньги и вообще всячески улестить. Неужели у Кэт нашелся фанат с золотыми горами под ковром? Тогда, конечно, открывались весьма радужные перспективы. А если это был всего лишь сумасброд-эксцентрик, разбрасывающий деньги направо и налево? Тоже, конечно, хорошо, но уже не настолько.
Судя по часам, дома уже давно проснулся Алекс. Стоило позвонить ему, чтобы не грустил. Возле кровати как раз имелся удобный телефон с обтекаемыми линиями эбонитового корпуса. Кэт взяла трубку, услышав тихий писк, и принялась набирать номер центра междугородней связи. Почему-то клавиши не пищали. Закончив набор, певица приложила к уху мембрану. Гудка не было слышно. Она подождала несколько секунд, но в трубке по-прежнему сохранялась мертвая тишина. Винтерс нажала кнопку сброса, затем прислушалась снова. Ничего.
Телефон не работал. Вот тебе и дорогущий отель. Хмыкнув себе под нос, Кэтрин лениво выползла из-под одеяла. Вынув из чемодана сменное платье, она неторопливо оделась и посмотрелась в зеркало. Отдохнувшая нестарая женщина смотрела иронично.
— Бабушка какая, — самокритично отметила Кэт, поправляя прическу.
Обувшись, певица прошла к двери в коридор. Ручка была претенциозно большой, с резьбой и позолоченными прожилками. Взявшись за нее, Кэт толкнула дверь от себя.
Ничего.
Она что, заперлась и забыла? Или не туда открывает? Винтерс потянула дверь на себя, но та оставалась неподвижной.
Где там ключ?
Выданная седоусым работником гостиницы карта лежала возле телефона. Кляня собственную беспечность, Кэт вернулась и подобрала ее. Совсем она расклеилась: то дрыхнет с незапертыми дверьми, то забывает, что заперлась. Ключ-карта легко вошла в отверстие замка. Щелчок...
Кэтрин обескуражено толкнула дверь, оставшуюся на месте, потянула к себе ручку. Выход по-прежнему оставался перекрыт. И теперь женщина вспомнила, что не запиралась на замок. Она снова попыталась открыть дверь ключом, но флегматичный щелчок лишь повторился, не приведя ни к какому результату.
Перестав понимать, что происходит, Кэтрин не придумала ничего лучше, чем робко постучаться в дверь собственного номера.
— Эй! — позвала она в неизвестность. — Э-эй...
Никто, разумеется, не ответил. Кэт была заперта в гостиничном номере, без телефона. Стоп! Наладонник! Почти испуганно бросившись к своим вещам, женщина достала плоский коммуникатор последней модели.
"Ошибка соединения" — мерцала надпись на дисплее.
— Фигушки, — обреченно выдохнула Винтерс. — Вот так, значит...
Как у героев "Звездных войн", у Кэтрин сейчас появилось нехорошее предчувствие.
Нью-Йорк
— Я ждал, что громче ты войдешь, — Фауст шагнул к окну и положил ладонь на мутноватое стекло. — Твой норов изменился сильно.
— Наверное, это старение, — ернически произнес Сэм, продолжая сидеть в кресле. Сунув руку под плащ, толстяк достал пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он протянул сигареты собеседнику. Тот вежливо помотал головой, отказываясь. В ранних сумерках огонек зажженной сигареты красным отсветом придавал лицу Ватанабэ зловещий оттенок.
— Страж главный приказал своим подручным тебя проверить, только лишь вошел ты, — мужчина в красном плаще провел рукой по стеклу, словно стараясь стереть висевшие с внешней стороны капли. — Его убил я сразу, как отправились убийцы тебе навстречу. Неужто тихо ты расправился с мерзавцами?
— В последнее время в меня слишком часто попадали, — Сэм затянулся и выпустил дым густым облаком. — Это вредно для кожи. К тому же, мне было интересно, зачем именно ты сюда пришел.
— И что же ты познал в сраженьи?
— Что ты пришел поговорить. Не с зарезанным вон там, — толстяк махнул рукой, указав за спинку кресла, где на полу лежал труп Элиссона. — А со мной.
— Ты проницателен, в тебе не ошибались, — Фауст отвернулся от окна, положив руки на рукоять трости, прямо упиравшейся в пол. — Ты понял, что тебя сюда вели?
— Можно было выкладывать красную ковровую дорожку, — хмыкнул Ватанабэ. — Элиссона вы мне чуть ли не на блюдечке поднесли. А когда я увидел тебя, то понял почти все.
— И что же понял ты?
— Что тот, кто унаследовал империю Кроули, зачем-то играет с нами в поддавки. Он буквально просит его искать. Вот зачем странная, хоть и эффективная, схема теракта в Меркури, вот зачем практически намеренное засвечивание специалиста по "чистым". Все могло показаться обычным непрофессионализмом, но твое появление раскрыло карты.
— Да, мы привыкли к яркости моих работ.
— Нет, я, конечно, люблю, когда человек подходит к профессии творчески, — Сэм зажал сигарету в зубах и сложил руки на животе. — Но, согласись, это немножко так странно, когда убийца и террорист наряжается как на карнавал и ходит, не скрываясь. Я же помню, что этот плащик ты надеваешь только по особым случаям.
— Питал надежду: знак оценишь ты, — Фауст согласно кивнул. — Убийство рядовое не стал бы совершать я столь заметно.
— Ага, я же говорил, что ты пижон.
— А ты наглец. Но хватит комплиментов. Тебя позвал я, будем говорить.
— Ну, говори, презренный сребролюбец, убийца мерзкий, и пижон притом, — глубоко затянувшись, Сэм вместе с дымом выдохнул в воздух тираду в духе собеседника.
— Я буду говорить.
Фауст шагнул вперед, и лицо его скрыла темнота, когда он пересек границу оконного света.
— Не Лилит нынче мне хозяйка. Ты это понял, вижу я. Так слушай. Хозяин мой для Лилит — враг. Но и тебе не друг нисколько.
— Знаешь, я заметил, когда в меня стрелял ваш араб.
— Ясфир на нас работал, это правда. Его заданием был страх. Страх посеять должен был он в вашем городе с языческим названьем.
— Зачем?
— Чтоб сообщенье нового владыки передать.
— Сообщение? Какое именно сообщение? Не требования же самих клоунов в камуфляже?
— Конечно, нет, их даже не смешно рассматривать как цельные фигуры. Они рабочий скот, как выразился бы Аслан. Его ты должен знать. Так вот, сказать то слово, что хотел, хозяин мой не смог. Из-за тебя. Его ты этим сильно интригуешь.
— Я польщен, — фыркнул Сэм, выпуская дым ноздрями.
— Он очень хочет встретиться с тобой.
— Вот как.
— И именно с тобой. Ведь он узнал, откуда ты пришел.
— Не от тебя ли, краснокожий мой?
— И от меня, в числе других.
— Так что дальше-то?
Фауст легонько пристукнул тростью о пол. Он требовал внимания.
— Он хочет встречи.
— Со мной? — Сэм вынул изо рта сигару и очертил в воздухе красноватый круг тлеющим кончиком. — Так чего он не прислал записку с сердечками и букет роз? Я не просил стриптизера в костюме Дракулы!
Итальянец в плаще поперхнулся плавно журчащей речью и посмотрел на Ватанабэ почти злобно. Но выхода эмоциям он не дал и, кашлянув, продолжил.
— Но встреча предлагается не сразу. Он выбор дать тебе решил.
— Как это мило с его стороны. А кстати, зовут то таинственного "его" как? — Сэм стряхнул с сигареты пепел, прямо на ковер под ногами.
— Узнаешь. В свое время. Сейчас мы речь о выборе ведем.
— Я слушаю.
— Расследование ты свое закончишь, и успешно, — Фауст вновь пристукнул тростью о пол. — Я информацию тебе отдам. Но прежде предлагает мой хозяин испытанье.
— У него что, замашки злого гения?
— Он любит поиграть. Но слушай дальше. Ты можешь отказаться от игры. Всего лишь "нет" скажи мне в этот миг, и мы расстанемся с тобой.
— Э-э-э... — Сэм задумчиво почесал макушку. — А ты не подумал, что как-то уже не получится?
— На это был его расчет, — кивнул Фауст. — Согласие твое лишь укрепит возможность все сведения уж точно получить.
— Какой-то он у тебя нелогичный, — Ватанабэ пожевал губы. — Мне он даже нравится. Забавный такой.
— Так ты согласен сделку заключить?
