Выбор ведьмы.

Больно. Пытаюсь вырваться.

— Нет, не шевелись. — шепчет еле слышно, а мне кажется, что он рвет меня изнутри.

— Больно!

— Знаю, потерпи.

И вот он замирает, а у меня ощущение, что этот член дошел до самого сердца. Тяжело дышать, больно, слезы на глазах.

Он же следит за моим лицом как ястреб. Кажется, будто ждет чего-то. Постепенно становится легче, и будто зная это, он снова начинает двигаться. Снова боль, но я терплю, прекрасно понимая, что иначе никак. Если он не закончит этих парней будет куда больше, и каждый захочет сделать это. Я просто не выдержу, поэтому надо держаться сейчас. Лучше он, чем любой из них.

Затем парень замирает, я чувствую поток его семени, а его тело придавливает меня собой. Хочется скинуть его, но я лежу не шевелясь.

И что теперь? Отдала самое ценное, что было у меня. А дальше что? Как жить?

Глава 12.

Минут через пять он встал и начал одеваться.

— Одевайся, нам надо выйти. Ты для первого раза хорошо справилась. В другой раз будет приятнее.

— Другого раза не будет. — отвечаю я, трясущимися руками застегивая джинсы и глядя на пятно на зеленом покрывале. Моя кровь. Невинность, отданная мужчине, который даже не понял, как много он взял и в каком священном месте для меня он это сделал.

Он подходит ко мне и заставляет посмотреть себе в глаза.

— Будет, когда ты придешь в себя, а теперь одевайся и пошли! — вкрадчиво говорит он, нежно поглаживая меня по щеке, отчего мурашки пошли по моей спине, а дыхание сбилось и я поняла, что он прав.

— Как же я тебя ненавижу. — шепчу еле сдерживая желание разрыдаться — Ты буквально изнасиловал меня, а теперь еще смеешь говорить о продолжении!

— Разве? — этим единственным словом и поднятой вопросительно бровью он перевернул мой мир и заставил чувствовать себя последней шлюхой. А ведь он прав. Я сама отдалась ему. Позволила и даже сначала наслаждалась этим. Отвожу взгляд и хватаю полуразорванную блузку.

А через три минуты, выходя из этой комнаты, я снова увидела пятно в центре кровати и осознаю, что уже не смогу войти в эту комнату, ставшую для меня свидетелем моего позора.

Но и это было не всем, что мне уготовил этот день. Люк останавливает меня на лестнице и велит:

— Сними трусики и отдай мне.

— Зачем? А в чем я пойду? — ужасаюсь я.

— Делай что говорю! Или ты хочешь пустить их в спальню?

Покраснев и ненавидя весь мир, подчиняюсь. На трусиках появилась кровь — свидетельство моей потери. Он взял трусики и пошел дальше. Я за ним. Едва мы вышли на улицу, нас окружили ребята и тут же мои трусики стали передаваться из рук в руки.

Как же стыдно мне было в этот миг. Как хотелось умереть. Они держали мое белье, разглядывали кровь, смеялись, а мне оставалось только стоять рядом с Люком, который умудрился меня обнять, и делать вид, что так и надо!

— Это не доказательство! — зло засверкала глазами Сандра, хотя уже и сама не сомневалась, что проиграла. — Пусть снимет штаны.

Я с ужасом посмотрела на Люка.

"Только не это, прошу! Не унижай меня так!"

Ответом мне было:

— Нет! Вы получили желаемое! — его голос был тих и при этом он оглядывал всех, отчего ребята съеживались и отступали — Дальше кина не будет! Если не заметили — она еле на ногах стоит! Я забираю ее домой, и любой, кто попытается меня остановить — умрет.

Я не видела его глаз, но ребята расступились, а Люк повел меня прочь. Как мы добрались до дома, я не знаю. Едва оказавшись вне зоны видимости, как у меня потемнело в глазах, и я потеряла сознание. То ли стресс последних месяцев, то ли еще что, но я просто не смогла удержаться в реальности. Мне нужен был отдых, и он пришел ко мне в виде отключки. Очнулась я уже в своей кровати поздней ночью, вымытая и укутанная в одеяло. А вспомнив все, что произошло, разрыдалась и решила, что из комнаты больше не выйду и пусть он рвет связь, если хочет, но не позволю больше унижать меня! Утром кто только не заглядывал. Укрывшись под мнимой защитой одеяла, моя персона лежала с закрытыми глазами, делая вид, что сплю, и не реагировала ни на какие слова. И так было до тех пор, пока не зашел он.

— Открой глаза! — подчиняюсь, решив, что все равно надо будет ему все сказать. — Встань!

— Нет! — с трудом удерживаю себя в лежащем положении, при этом вцепившись в кровать пальцами. Наши воли схлестнулись. И впервые, наверное, из-за стресса он проиграл. — Никогда больше! Ни за что! Можешь разорвать свою связь и убить меня, но я больше не выйду из этой комнаты и не позволю себя унижать!

Внимательный взгляд и он садится на корточки, из-за чего наши глаза оказываются на одном уровне.

— И ты готова так просто сдаться? — голос усталый, а во взгляде что-то похожее на отчаянье. — Неужели ты не понимаешь, что оставаясь в этой комнате, ты признаешь, что они правы, и ты не заслуживаешь иного обращения?

— Мне плевать на них! Я устала и так больше не могу! Я не хочу больше видеть вас всех! — у меня начинается истерика.

— Знаю! — и это слово заставляет меня замереть — Но ты не единственная Мэвл и есть те, кому хуже! Неужели ты их бросишь?

— А какая тебе разница? Я что, мало отдала за то чтобы им помочь? И что получила взамен? Ничего! Только тычки и синяки? — закричала в отчаянье — Каждый раз, когда я пытаюсь что-то изменить, это кончается волной насилия! В прошлый раз заплатили они, а вчера я!

— И ты спустишь этим тварям все это? — закричал вдруг он, и я впервые увидела его истинное отношение к другим хозяевам. Всю его ненависть и омерзение. Но там было что-то еще. Но увы я не успела понять что это было. — Давай, останься тут и все, что они делают, будет оправдано или встань, оденься и пойдем со мной, и пусть они сами испытывают стыд за свое вчерашнее поведение.

— А им разве не все равно!

— Нет, моя дорогая, не все равно! И от того, появишься ты сегодня или нет, будет зависеть как дальше к тебе будут относиться! Как к вещи, которую можно как хочешь использовать или как к хрустальной статуэтке на камине, сдувая пылинки и следя чтобы не попала в руки к детям! — он помолчал, давая мне время обдумать его слова, а потом приказал — А теперь встала и начала одеваться!

И тут на меня обрушилась вся его мощь, и я осознала, что до этого он просто отступил, позволив мне почувствовать себя сильной, чтобы не сломать окончательно, а теперь решил, что я готова.

— Ненавижу! — шепчу, натягивая протянутые им вещи.

— Знаю, но ты мне сегодня нужна и не только днем, но и ночью. — пожимает плечами, отмахиваясь от моих чувств.

Я не сразу поняла, о чем он.

— Я не пойду!

— Пойдешь и не спорь! Оделась, тогда пошли!

Хватает меня за руку и вытаскивает из комнаты.

Овит.

Вечер предыдущего дня.

Расставляю посуду, низко склонив голову. Он не любит, когда я смотрю на него.

Его ноги вытянуты под столом и торчат, мешая мне двигаться, главное не зацепиться. Фу справилась! Теперь не накажет! Осталось погладить рубашки и может быть сегодня все будет не так неприятно.

Руки болят. А ведь уже несколько недель прошло. Пальцы опять не сжимаются, и я не удерживаю рубашку. Она падет на чистый пол, и я быстро ее поднимаю, в надежде, что пронесет. Не тут-то было.

Лицо Атли искривляет ярость.

— А ты сучка гр...я, да я тебя сейчас! — рычит он, подходя ко мне, и с размаху бьет по лицу. Я падаю, отлетая к стене, а парень, подскочив ко мне, начинает бить меня ногами. Сворачиваюсь в клубочек, закрывая голову руками, и молюсь, чтобы все быстрее закончилось. Господи, как же больно! — Я научу тебя беречь мои вещи! — рычит парень, продолжая пинать меня.

Удары только по телу. Не любит когда у меня синяки на лице.

"Не стоит другим, видеть какая ты плохая" — всегда говорит он.

Но завтра он будет еще злее, ведь эта пощечина оставит след на лице. И виновата буду я.

Ругаясь последними словами, Атли резко приказывает мне выпрямиться, разводит мои ноги в стороны, и расстегнув ширинку тут же оказывается во мне. Больно!

Хотела бы я быть такой же сильной как Натали. Но я слабее и вместо того, чтобы сопротивляться, молча терплю и лишь тихий стон боли вырывается наружу.

— Вот так детка, ты всегда получаешь удовольствие от наших игр! — парень усмехается, а я стараюсь, как могу сделать вид, что мне нравится. Последние силы на маску на лице. Урок об наслаждении под ним я усвоила еще на первой неделе моего рабства.

Наконец он кончает и опять в меня. Боль и отчаянье сковывает сердце. И я могу только молиться, чтобы детское личико снова не появилось перед глазами. В прошлый раз я молила его не убивать ребенка, но он меня силой притащил и держал за руки, когда тот мясник выскребал из меня моего ребенка. Повезло. Нет личика, значит все нормально.

Еле сдерживаю слезы, смотрю, как он встает и идет в ванну.

— Сегодня ты спишь на полу! Не заслужила кровати!

Сворачиваюсь в клубок и так и засыпаю. Боясь даже подумать о чем-то и не обращая внимания на боль. Она привычна, постоянна и никуда не денется. А думать нельзя, ведь прекрасно знаю, что стоит мне это сделать и уже не усну, а силы мне очень нужны.

Утро

— Подъем! — меня хватают за волосы и заставляют выгнуться назад. Чужие губы затыкают мне рот, лишая возможности дышать, но я не сопротивляюсь, иначе опять его рассержу. Я вещь и мне не положены эмоции и чувства. Проклятая ведьма! Будь ты проклята за нас всех! Наконец отстраняется — У тебя пятнадцать минут!

Другая бы возмутилась, но не я. Пробовала и прекрасно знаю, чем все кончается. С трудом поднимаюсь. Все тело жутко болит. Основательно он меня вчера отделал, да еще и старые раны... А ведь было время, когда меня будила мама и я еще ругалась, что меня разбудили поцелуем и за час до выхода. Тогда я не знала, что такое боль, но это было раньше, до того как он решил, что я буду его и до того как я заболела.

Иду в ванну. И смотрю в зеркало. Фингал основательный, на пол лица. Он опять рассердится. Быстро надеваю платье и заплетаю косу, даже и не глядя на душевую кабинку. Какой душ — десять минут и опаздывать нельзя!

Платье чуть ниже колен и никакого белья. Его наказание за бунт. Теперь в школе надо вести себя тихо, иначе все увидят мои прелести. Уж Атли об этом позаботится. Как же я хочу быть такой же, как Натали. Лучше смерть, чем такое существование. Но я слишком люблю жизнь и буду терпеть до последнего.

Встряхиваюсь, смотрю на часы и начинаю наносить макияж. Бесполезно. Его не скроешь. Атли будет в ярости.

Выхожу к нему, заранее внутренне съежившись. Подходит, и схватив за косу поворачивает лицо свету.

— Ну вот, а я ведь не раз говорил, не зли меня! — качает головой. Все, вечером он отыграется! Или прямо сейчас? — Пошли!

Идем к машине. Все как всегда: и привязь и ошейник. В машину меня не пускают. "Не заслужила!" А вот длинна моего поводка зависит от его настроение. Заранее накладываю на себя защиту от горячего пара. Но мне повезло, видать вчера он выбил всю свою злобу. Удлинил поводок, и пар меня почти не касается.

Заводит мотор и "зарядка", как он это называет, началась.

К тому времени как мы добрались до школы, я еле стояла на ногах. Он гнал машину, и мне пришлось бежать и очень быстро всю дорогу. Хорошая вещь магия, но даже она не всегда помогает.

Поводок снят. Я отхожу от машины на подгибающихся ногах и направляюсь к школе, но тут же замираю, увидев машину Люку.

Дети выпрыгивают и мчатся в здание, а следом и Люк с Джейн выходят из машины. Девушка воровато оглядывается по сторонам. Ей явно не хочется тут находиться, но его слова заставляют ее выпрямиться и пойти вперед. А фингал у нее не меньше моего, однако!

Вижу, как он идет чуть позади, будто защищая ее. Я давно заметила это. Он другой и Джейн с ним очень повезло. Контролирует монстра и не даст ему сделать ей больно, ни ему ни нам. Ее хозяин давно установил правила, еще тогда, в первый день, когда стоило ей уйти, он устроил ее обидчикам такую "сладкую жизнь", что ребята еще неделю в себя приходили. И мой Атли был среди них.

Иду следом наблюдая за тем, как Люк чуть замедляется и что-то говорит Сержу. Если не наблюдать и не заметишь, настолько это быстро сделано.

Толчок и я падаю. Разбивая руку в кровь. Оборачиваюсь один из друзей хозяина.

— И чего ты тут развалилась? — мой Атли и тут же пенок, да такой, что я прокатилась на коленках по гладкому полу.

Быстро поднимаюсь чтобы не получить еще и бегу вперед.

Пройдя несколько шагов, замечаю, как один из парней толкает Джейн. И откуда Люк взялся вроде не было рядом. Только стоило ее тронуть, и он уже рядом, поддержал и дальше отправил, а потом, когда она отошла, сказал так, что слышали все кроме нее:

— Еще раз тронешь, все кости переломаю!

Ушел, а ребята начали шептаться. Я же пошла следом. Радуясь за подругу. Повезло ей, жаль, только не понимает.

Позже я села за стол со своим подносом и тут же Джейн вскрикнула.

— Кто это сделал?

— Не важно. — улыбнулась, пожав плечами. Эту роль я уже усвоила и давно.

— Но у тебя пол лица черные!

— И у тебя тоже. Болит?

— Нет, Марта смазала каким-то средством, поэтому только неприятно.

— Везет тебе. — даже не пытаюсь скрыть зависть.

— Не говори, когда не знаешь! — вдруг горько ответила подруга. Глаза стали грустными и пустыми

— Это ведь был первый раз, да? — поинтересовалась тихо, сжав ее сжавшийся кулачок. Она кивнула — Больно было? — Опять кивок. — Это всегда так в первый раз, да и потом может быть, если мужчина тебя не бережет.

Удивленный взгляд.

— Первый раз он ничем не может тебе помочь, а потом... потом все зависит только от его настроения и настроя.

— А ты когда-нибудь... — спрашивает и тут же замолкает. Я знаю, о чем речь и не собираюсь ей лгать.

— Да наслаждалась, но только один раз и за это заплатил ни в чем не повинный человек. — горький взгляд в сторону друга. Он доставил мне удовольствие и за это заплатил тем, что стал Мэвл Сандры. А все из-за меня.

— Мне жаль!

— Не жалей, это мой грех и мне его тащить.— улыбнулась ей, а потом добавила — Дай ему шанс! Ты не поймешь, но он другой и никогда не сделает тебе больно без необходимости. Признайся, ведь сначала тебе было хорошо, не так ли?

Покраснела, отвела взгляд, отследив своего хозяина и наконец, кивнула.

— Поверь, он может подарить тебе настоящее удовольствие.

— Я для него вещь.

Я не сдержала горького смеха.

— Мы все для них вещи, но не ты! Ты для него богиня и он делает все, чтобы тебе было хорошо. И пусть способы у него кривые, но он за тобой в ад спустится, чтобы забрать и защитить, а вот мой Атли скорее меня туда отправит за чем-то и будет очень зол, что я не вернулась!

Встаю и ухожу, боясь, что все увидят мои слезы.

Выхожу из школы. Болит все, но мне еще домой идти.

— Овит!

— Мама, папа! — бросаюсь к родителям и тут же оказываюсь в родных объятиях. Как же я рада их видеть!

Мама целует. Папа прижимает к себе и оба смотрят с отчаяньем. О моих синяках мы не говорим. У нас там мало времени. Он не разрешает нам видеться. Какая же я была дура, что не ценила минут с ними раньше.