— А мне очень страшно.
Они спустились до конца и начали медленно продвигаться в темноту. Вика решила больше не отвлекаться. Вдруг их разговор распугал всех тех, кто обитает в этом загадочном месте? Она останавливалась через каждые пять шагов и вслушивалась.
Сначала она услышала шепот. Тихий-тихий шепот, похожий на легкое дуновение ветерка.
— Ты слышишь?
Саша тоже слышал это, но он просто побоялся признаться себе, что шелест ветра похож на шепот. Он не ощущал вокруг стен, словно они попали в огромный подземный грот или пещеру. Голоса слышались отовсюду. Вполне вероятно, это было эхо.
— Пошли быстрее.
— Как забавно ты говоришь. ... Ты чего-нибудь понимаешь? Ты ведь не человек, а значит должен понимать, что они там говорят.
Но Сашка не понимал.
— Вот чтобы понимать, Александр, тебе надо побыстрее освоить местный язык.
"Вроде бы это она сказала". — Мысль оказалась на удивление простой. Он до сих пор держал ее за руку и, наверное, должен был испугаться того, что девочка заговорила по-русски и без акцента.
— Саша, я хоть и маленький ребенок, но совсем невежливо оставлять без внимания тот факт, что я единственная, с кем ты можешь поговорить. — На него смотрела пара смеющихся глазок.
— И что я должен сказать?
— Так у тебя нет никаких вопросов! Это значительно облегчает задачу. Пойдем. — Она опять потянула его за собой. — Кстати, меня зовут Вика.
— Очень приятно.
Сашка, конечно же, представлял себе, что рано или поздно кто-нибудь ему обязательно объяснит ситуацию, в какую он попал. Всю без остатка. Но то, что это будет совсем маленькая девочка, он предположить не мог. Больше думалось о появлении старого доброго дьявола, который начнет по рецептам голливудских жвачек совращать его с пути истинного и требовать продать бессмертную душу.
— Не нужна здесь никому твоя драгоценная душа, — эхом на мысли отозвалась Вика.
— Почему это?
— Свои девать некуда.
— Хоть на этом спасибо, — Сашка почувствовал искреннее облегчение. — И что же тогда тебе от меня нужно?
— Странный вопрос от такого сообразительного и перспективного парнишки, — удивилась девочка. — В конце концов, это твой сон, а не мой. Что тебе нужно?
— Я что, сплю?
— Насколько я знаю, нет.
— Объясни, пожалуйста. Я не понимаю.
— Тебе и не надо ничего понимать. Вспомни, как в Писании сказано: "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему...". Что из этого следует?
— Что?
— Человек наделен свободой, ибо Бог есть Существо абсолютно свободное, а душа человека имеет свободу воли. Вот ты и должен решать, думать и выбирать. Сам.
— Из чего же я должен выбирать, если меня все время здесь норовят либо утопить, либо забить до смерти, либо голодом заморить? Хрен редьки не слаще.
— До чего ж ты... — Казалось, Вика хотела выругаться последними словами, но вместо этого без всякого перехода спросила. — Неуч ты. Писание не изучил, философию не постиг, так хоть фантастику когда-нибудь читал? Знаешь, почему людей она прельщает?
— Потому что впечатлений в жизни не хватает, — Сашка вспомнил, как им вдалбливали, и видимо не без успеха, знания на семинарах по психологии.
— Правильно. Людям нужна компенсация их неприглядной серой жизни с распорядком дня, определенным производственным расписанием. Вот и поразмысли об этой светлой идее, если не хочешь, чтобы тебе помогли те загадочные существа, какие шепчутся в этом милом подземелье.
— А что они шепчут?
Сашке никто не ответил. Девочка остановилась и мило улыбнулась, глядя снизу вверх.
— Когда я вырасту, я обязательно найду человека, который объяснит мне все, что они говорят.
Студент вновь ничего не понял. Вика говорила на незнакомом языке с обилием согласных.
— И это все? Может, еще что-нибудь скажешь мудрое, доброе, вечное?
Но Вика не сказала. Вместо ответа он почувствовал касание холодной руки о плечо. Шопот приблизился.
— Слышишь? Это они нас зовут. — Вика не знала, куда приведет их коридор, но с детским бесстрашием верила, что куда-нибудь да приведет. — Слышишь?
— Давай, пойдем быстрее. — Сашка схватил девчонку в охапку и побежал вперед. Назойливый шепот преследовал их, хотя, если бы его спросили о том, что или кто это был, то он не смог бы ответить.
Выбежали они в какую-то дверь в совершенно другом крыле замка. Ни Вика, ни Саша не успели заметить, как она открылась перед ними и как закрылась. Лишь когда обалдевший от неожиданного спасения от неизвестно какой опасности молодой человек решился посмотреть назад, он узрел давно не открываемую заросшую многолетней пылью и густой паутиной проржавевшую дверь.
— А мне понравилось. Давай, пойдем туда еще раз, а?
Сашка не успел ничего сказать. Он собирался как следует выругаться, но присутствие еще двоих людей остановило его от излияния эмоций.
— Говорят, что через старые казематы могут проходить только чистые душой.
Он видел красавиц, но таких... Впрочем, даже ему, не сллишком опытному в делах, связанных с женщинами, показалось, что она выглядит несколько... Он никак не мог подобрать нужное слово. Может быть "порочно".
— Виконт, а мы его обыскались. — Красивая женщина смотрела на Вику и Сашу взглядом королевы. Она возвышалась на ступенях лестницы и сверху вниз ее взгляд казался еще более надменнее, чем был на самом деле.
— Ванесса, что будем делать? Лекарь не убежал и требует этого придурка. Если он прошел подземелье, то он может облать Силой, а тогда...
— Достаточно. Девочка, подойди сюда. ... Что вы там делали?
— Шли. Потом бежали. Мне было интересно.
— Это ты его провела по подвалу?
— Да, госпожа. — Вика говорила чуть слышно. Сейчас ей было страшнее, нежели в подвале. В замке многие боялись госпожу Ванессу гораздо больше, чем барона. Он что? Как говорит мама — строгий, но справедливый, а вот госпожа...
— Тебе было страшно?
— Да, госпожа.
— Ванесса, надо решать! — Виконт д` Гард был очень обеспокоен и не скрывал этого. — Я могу сам с ним поговорить и возьму с собой пару своих людей.
— Успокойся! — Она позволила себе повысить голос. — Девочка, что ты обо всем этом думаешь?
— Когда я буду большой, то я тоже буду такой же красивой, как и вы, госпожа.
Женщина улыбнулась неожиданно доброй улыбкой. Ванесса знала, что у нее и никогда не будет своих детей, поэтому она очень любила чужих, но ей редко удавалось проявить свои настоящие чувства. Несмотря на то, что жизнь научила Ванессу быть рационально жестокой, она очень не хотела убивать эту маленькую девчушку. Вика напоминала ей себя в детстве.
* * *
Ловец мог бы узнать столичных женщин и с закрытыми глазами: по походке, по шелесту их платьев, по манере говорить и смеяться, по многим другим мелким, ненужным и малопримечательным признакам. Многих провинциалов раздражали их всезнайство и чрезмерная эмансипированность, бросавшаяся в глаза еще до королевского декрета. Организовывали они в Золотом Городе и всевозможные клубы, и собрания, и театры, хотя всем и каждому известно, что актриса по своей природе сродни гулящей женщине с площади короля Генриха.
Вот именно такой и была дама, представшая перед Ловцом. У нее во взгляде читалось знание своей цены, которая выражалась не в общем представлении о своей личности, а в банальных полновесных золотых монетах.
— Может быть, предложите мне сесть?
"А ведь она действительно красива", — подумал Ловец, молча пропуская женщину к креслу.
— Вы, оказывается, не многословны, лекарь. — Женщина уселась в старое кресло и принялась внимательно, с ног до головы рассматривать Ловца своими васильковыми глазами. — Кстати, меня зовут Ванесса.
— Очень приятно. Я лекарь. Зовите меня так.
— Хорошо. Пусть так.
Ее платье было старомодное, как и все в этом замке. Обилие юбок и жесткий корсет, поддерживающий грудь и формирующий фигуру. В столице сейчас отдавали предпочтение всему облегающему. И все же ей очень шел этот наряд, который подчеркивал ее пышногрудость.
— Итак, я пришла выяснить, почему вы не убежали.
Ловец ожидал чего-то подобного — уж слишком легко ему дали уйти из кордегардии, и, после этого, очень долго не поднимали тревогу в замке, хотя бегство должны были обнаружить быстро.
— Почему? — повторила свой вопрос Ванесса.
— Работа у меня такая — людям помогать.
— Не смешите меня. Вы прекрасно знаете, что даже если бы смогли что-нибудь сделать с проклятым, то все равно отсюда не ушли бы.
— Дело не только в сыне барона, — вздохнул Ловец. — Мне нужен мой спутник, с которым меня поймали.
— Договорились. Я отпускаю и вашего спутника, и вас. Вас выводят тайным ходом к месту, где приготовлены лошади, и вы скачете отсюда так далеко, как только сможете. Могу предложить также некоторую сумму на дорогу с условием, чтобы вы, когда доберетесь до более цивилизованных мест, рассказали членам лекарской гильдии, что из замка барона д` Кригоф не возвращаются и ездить сюда не стоит.
Ловец слушал внимательно, хотя все его внимание было приковано к аметисту, мирно покоящемуся между двух вздымающихся грудей женщины.
— Вы меня слышите?
— Слышу. — Он посмотрел ей в глаза. — "Соглашайся! ... Упрямый. Красавец".
В голове у нее были сплошные эмоции. Что поделаешь — женщина.
— Я верю вам, но, скажите, зачем вам это надо?
— Однако, вы очень любопытны. — Ванесса поднялась и вплотную подошла к все еще продолжавшему стоять перед ней Ловцу. — Я хочу сделать это, потому что так хочу. Вы мне понравились, а я люблю делать добро понравившемся мне людям. Устраивает вас такое объяснение?
Она была невысока, и теперь перед глазами Ловца открылся очень привлекательный вид на ее грудь сверху.
— Обычно, в таких случаях нежеланного мужа просто отравляют.
Лицо Ванессы исказилось злобой.
— Да я бы рада! — выплюнула она. — Но он подозрителен и ест только проверенную пищу. А убить более доступными способами не могу. За него стоит его дружина, хотя и не вся. Помогите мне, лекарь! Здесь люди уже исстрадались от него. Не только я, но все жители скажут вам спасибо. Барон сказал вам, что его жена была его родственницей? Конечно, не близкой, но все же родной кровью.
— Нет.
— Вот видите!
— И все же мне непонятен ваш интерес, прекрасная госпожа. Если честно, то я с большим трудом могу поверить в то, что все помыслы такой умной женщины направлены на заботу о жителях этого замка.
— Этот мерзавец просто купил меня! Я хочу освободиться от него, потому что если он протянет еще дольше, я рискую быть отданной дружинникам, как это произошло с несколькими моими предшественницами. Ну как, веская причина?
Барон действительно выписал ее из Золотого Города, где Ванесса работала в очень дорогом и респектабельном публичном доме. При этом он не скрытничал и ничего не обещал, обойдясь без сказок о возможной женитьбе. За это она его уважала и ненавидела одновременно.
— Вы правы, это достойная причина для мести. — Ловец, наконец, оторвался от созерцания красивых округлостей женщины и сел на ставшую уже привычной пажескую табуретку.
— Вы так и не сказали мне, лекарь, согласны ли вы? — Теперь она возвышалась над ним и смотрелась не хуже разгневанной дриады, несмотря на то, что слова "разгневанная" и "дриада" в принципе не совместимы. Просто люди называют так женщин, которых красит их гнев.
— Простите, Ванесса, но я попытаюсь помочь несчастному человеку. Это все же мой долг.
Ловец взвесил последствия своего решения как истинный профессионал. Даже если они уйдут, барон пошлет за ними всю свою дружину и не факт, что они не попадутся снова. И потом, доверять такого рода женщинам?! Это уже само по себе глупость во много раз большая, нежели попытка исполнения заранее неисполнимого обещания.
— Я все же не верю в то, что вы спасете этого урода и спасетесь сами. Жаль, вы мне действительно нравились.
Она резко повернулась, взмахнув юбками, и удалилась быстрым шагом.
* * *
— Ну, и что мне с тобой делать?
Солнце уже коснулось верхушек деревьев, когда Ловец вошел в комнату к молодому барону. Его "пациент" был уже не таким молодым, как представлялось первоначально. Ему было уже под тридцать лет, жидкие светлые волосы, большие широко расставленные глаза, высокий лоб — очень похож на своего отца. Так что в родовой преемственности сомневаться не приходилось, как и в том, что его мать была чистокровным человеком.
— Как тебя зовут?
Рыцарь, которого по идее должно было бы покоробить столь наглое обращение от простолюдина, молчал. Значит, с самолюбием и разумом у него было все в порядке. С самолюбием, потому что никакой вспышки эмоций Ловец не заметил, а с разумом, потому что он ничего не сказал, — понимал бесполезность слов. Начало хорошее.
— Зовут-то как? — Ловец повторил вопрос автоматически, не ожидая ответа. Он даже отвлекся, рассматривая обстановку комнаты, которая оказалась расписана магическими знаками Обороны, Добра, Любви, Здоровья, Силы.
— Вот сейчас ночь придет и узнаешь, — прозвучал громкий голос рыцаря.
— Да? ... А откуда гере рыцарь узнал, что будет ночь? В комнате же нет окон.
Надо было разговорить его. Только так можно было ухватить проблеск Силы, промелькнувший в голосе больного.
Но "пациент" молчал. Он выдержал долгий взгляд и спокойно отвернулся.
"Замечательно!"
Ловцу удалось выяснить, что маг или маги, побывавшие здесь, поставили мощную защиту на его сознание. Это можно сделать сразу после рождения и так, чтобы никакое волшебное влияние извне не проникло. Подобную защиту ставят только членам королевской фамилии. Боятся, что их могут взять под контроль. Естественно, это заклинание доступно и для сторонних лиц, но передача его строжайшим образом запрещена и стоит огромных взяток. Неудивительно, что барон каждый раз учил заезжих лекарей летать. Наверняка, Ловца ждала та же участь, ибо лишние посвященные в такие дела не нужны.
— Меня зовут Алекс Кин, гере. Я лекарь.
— А мне плевать. — Громкости в голосе явно прибавилось.
Судя по всему, ее становилось тем больше, чем ближе было к ночи. В комнате становилось ярче от изливающейся с каждым его словом Силы. Заискрили факелы и канделябры, а воздух стал сгущаться в нечто плотное.
— Я постараюсь вам помочь, гере.
— Были уже помощники.
— Так как вы сказали вас зовут, гере?
— Меня зов... — Ответ захлебнулся в хрипах и шипении. До этого момента неподвижно лежащий человек начал дергаться всем телом, словно в конвульсиях. Факельные огни выросли чуть ли не до потолка, пиктограммы на стенах засветились фосфорицирующим светом. Сила звучала, слышная только Ловцу, нечеловеческим воем по всей комнате.
Он бросился к кровати больного, снимая на ходу ремень.
Налившиеся кровью глаза, перекошенное гримасой боли лицо, густая и липкая слюна зеленого цвета, и необычайная физическая сила в человеке, который мгновение назад был прикован к постели и совершенно беспомощен.
Бедняга страдал. Он сейчас даже и не чувствовал всего того физического кошмара, что с ним творила Сила. Наверное, ему было хорошо. Но после, когда Сила уходила, а оставалась только память о прошлом... Память, усиленная муками совести за совершенное предками. ... Не позавидуешь! Этому человеку с самого рождения было уготовано быть жертвой и искупать вину.
