Вигнолийский замок

Мое беспокойство передалось и оптимистичному Никеру. Он тоже стал вглядываться в зеленую даль. И наше ожидание увенчалось успехом. Примерно часа через три после захвата замка под стены прибыл отряд Праста.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: жертва наших големов не прошла даром. На возах лежали раненые и убитые. Все воинство выглядело весьма потрепанным. Даже шесть оставшихся у Праста големов казались медленными и усталыми. Да, к сожалению, и они устают.

Но я смотрел не на это, а искал глазами осадные орудия. Никер тоже. Мы искали... и не находили. В этот момент я с облегчением осознал, что, пожалуй, штурма не будет.

Надо отдать должное Прасту, он быстро сообразил, что с замком что-то не то, что лучше к нему не приближаться. Вероятно, ему помогло в этом огромное черное пятно на крепостной стене, оставшееся после неудачного броска горящего снаряда из требушета.

Барон сначала выслал вперед своего человека, а потом явился собственной персоной в качестве переговорщика.

Я встретил Праста во дворе перед донжоном и увидел, как он изменился со времени нашей последней встречи примерно месяца два назад. Барон казался растерянным, на его лице застыла тревога. Он выглядел значительно старше своих двадцати пяти. В его каштановых волосах даже появилась седина, которую я не замечал раньше.

— Вы обманули меня, Арт! — голос барона казался бы гневным, если бы не усталость. — Согласились на бой, а сами захватили мой замок!

— Никакого обмана, — я движением руки отверг обвинения. — Сражение между нами было? Да. Вы даже победили.

— Но големов! Я победил безумных беспризорных големов! И чего мне это стоило!

Глубокие царапина испещряли белые доспехи Праста. Я узнал след от когтей одного из моих двуногих ящеров. Жаль голема, он честно выполнил свой долг.

— В вашем письме никак не оговаривалось, какими силами мы будем сражаться. Вы привели с собой почти всех, а я послал лишь часть.

Праст нашел в себе силы скривить лицо и его преждевременные морщины разом стали глубже.

— Лист предупреждал меня, что с вами нужно держать ухо востро, Арт. Но даже он не догадался, что вы решитесь на обман.

— Не на обман, а на военную хитрость, — поправил я. — Если вы хотели сражения со всеми моими силами, то нужно было лучше формулировать ваши условия.

Праст потряс кулаком в коричневой перчатке:

— Вы рассуждаете как какой-нибудь королевский крючкотвор!

— За ними будущее, дорогой барон. Вот за этими крючкотворами. Пока воины будут ломать копья, законники рано или поздно наложат руку на имущество этих воинов.

— Арт, вы уводите разговор в сторону!

— Это вы его туда уводите, Праст. Вы ведь явились сюда не для того, чтобы осуждать мои поступки, а для каких-то предложений? Если так, то предлагайте.

Судя по тому как раздулись ноздри барона, он хотел сказать еще что-то гневное, но сдержался.

— Что с моими сестрами? Кто погиб из моих людей?

— Это хорошее начало переговоров, Праст.

Потом мы спорили битый час. Барон доказывал мне, что я не смогу удержать два замка с имеющимися у меня силами. Я в глубине души был согласен с этим, но в открытую не признавал. Праст говорил, что если ему не удастся отбить у меня один из замков, то это потом сделают соседи. С этим я тоже был мысленно согласен. Мои соседи, за исключением Карла, — жадные людишки. Если они почуят легкую и богатую добычу, то не станут колебаться. Единственное, что замедлит их — это поиск предлога для войны, чтобы явно не нарушать Кодекс. Они наверняка наблюдают за тем, как мы с Прастом изничтожаем друг друга, и прикидывают, стоит ли вмешиваться.

— Мои соседи — благородные дворяне, — напыщенно ответил я, пряча улыбку. — Они не станут добивать ослабевшего. Им не позволит честь.

Праст вытаращил глаза, пытаясь понять, всерьез ли я это сказал.

— Мне иногда кажется, барон Арт, что вы просто над всеми издеваетесь. Тайком смеетесь, — Праст все-таки решил не принимать мои слова за чистую монету.

Признаться, я иногда все-таки смеялся, когда оставался наедине с Никером. Меня многое веселило: благообразные жрецы, набивающие свои карманы деньгами доверчивых болванов, бароны, которые от безделья тупели и жрали в три горла, переставая влезать в собственные доспехи, маги, изображающие из себя небожителей, но при этом ежеминутно думающие лишь о том, где бы раздобыть еще хилы.... Никер не веселился вместе со мной, он вырос во всем этом и не находил никаких странностей.

— Праст, чего вы хотите? Говорите уже прямо!

И наш спор пошел на следующий круг. Барон сначала требовал, чтобы я вернул ему замок, потом обещал мне большой выкуп, затем набивался ко мне в вассалы в обмен опять-таки на замок.... Я отказывался, потому что не доверял, Праст настаивал, и в конце-концов он не выдержал и разразился самобичевательной речью:

— Мой прадед захватил четыре замка и стал бы графом, если бы не умер рано! Мой дед потерял два замка, отец — один, а теперь я лишился последнего!

Надо сказать, что в наших местах до сих пор ходили самые замечательные слухи о воинских талантах прадеда Праста. Первый замок он взял с небольшой горсткой людей, а дальше пошло как по маслу, ему удавалось выигрывать сражения одно за другим. Вот уж у кого был талант. Но я точно не помнил, почему он умер, кажется погиб в какой-то нелепой стычке.

Праст начал рвать на себе волосы, что ознаменовало новый виток торговли. В конце концов мы договорились о временном перемирии, но с двумя условиями. Во-первых, Праст уносит из замка то, что сможет унести. Во-вторых, я беру на себя заботу о его родных сестрах, обязуюсь найти им хорошую партию и снабдить приданным. Похоже, барон любил своих родных.

Когда мы составляли и подписывали договор, Никер яростно возражал против приданного и даже отбил мне ноги своими ляганиями под столом. Я лишь отмахивался, для меня важнее всего сейчас было переварить захваченное.

Праст поднялся из-за стола, чтобы попрощаться с сестрами и забрать свое барахло. Я следовал за ним, меня интересовало, что же такого ценного есть в замке, что скоро уплывет из моих рук. Этим ценным оказалась шкатулка с золотом и серебром, фамильное оружие и кипа старых бумаг.

— Записи моего прадеда, — Праст показал мне нечто вроде блокнота в переплете из выцветшей черной кожи. — Он описывал все свои бои и делал комментарии к известным сражениям. Эх, если бы у меня были его таланты! Он держал в уме очень много сражений. Помнил все досконально. Дед рассказывал моему отцу, что прадед даже подробно описывал те бои, которых никогда не было... наверное, изобретал их.

Когда Праст это говорил, я занимался разглядыванием хорошо отшлифованного стеклянного шара, который лежал на полке в кабинете барона, но сказанное насторожило меня.

— Как изобретал? — переспросил я. — Можно взглянуть на эти изобретения?

Праст равнодушно кивнул и принялся листать блокнот.

— Сейчас.... Вот. А, нет, это битва при Марафоне между греками и персами. Удивительно, что прадед знал три варианта этой битвы! А... здесь! Смотрите, Арт. Этого сражения никогда не было.

Праст показал мне страницу с какой-то схемой, изображающей реку и две армии. Я бросил лишь один взгляд и внутри меня все похолодело. Передо мной развернулась схема битвы при Гастингсе. Там, в одиннадцатом веке нашей эры, сражались англичане и нормандцы. Я хорошо знал эту битву. Но проблема была в том, что она состоялась на моей Земле. В этом мире такого сражения не было.

Глава 13

Пока войска Праста толпились вдалеке от ворот замка, сам барон сидел со мной за столом и рассказывал все, что знал о своем прадеде. Через окно внутренний двор не просматривался, но я догадывался, что там работа кипит. Антуан, прирожденный организатор, наверняка уже рассортировал пленных, ознакомился со слугами и снял часть моих людей со стен в честь только что заключенного мирного договора.

— Он рано умер, когда его сын, мой дед, был еще пятилетним, — Праст излагал неспешно и обстоятельно. — От него не осталось даже портрета! Говорили, что он родился в дальних краях, а рядом с ним всегда был друг, из местных, с которым он советовался, — Праст показал рукой куда-то на восток. — Они оба похоронены в Фужеро.

— А кроме Фужеро и Таглиата, в котором мы находимся, какими еще замками владел ваш прадед? — я пытался найти в себе сочувствие к Прасту, но не находил. Все, что случилось, — целиком его вина. Я бы взял этот замок, так полагалось по моему плану, но это произошло бы через полгода, не раньше.

— Еще Буретто и Лиго.

— Лиго?! — изумился Никер. — Наш замок?

Праст кивнул.

— Умно, — сказал я, мысленно представляя карту. — Очень умно.

Городок Фоссано был окружен тремя замками: Лиго, Буретто и Фужеро, а с юга находился Вигнолийский лес. Кто владел этими замками, тот владел дорогами к городу. Понятно, что прадед Праста планировал захват Фоссано, но не успел. Я подумал, что такой подход стоит взять на вооружение.

— А как его звали, вашего знаменитого предка? — поинтересовался я. — Каково полное имя? И как он умер?

— Эндрю Максимиллиан Праст. Умер он при странных обстоятельствах. Из-за грабителей. Когда мой прадед навещал одного знакомого алхимика, на них напали и убили всех. А дом алхимика сожгли.

— Из-за алхимика, значит..., — я понимающе кивнул. — Понятно. Хорошо начал, но погорел на алхимике.

— Что вы имеете в виду, Арт? — Праст недоуменно сдвинул коричневые брови.

— Это я так... рассуждаю вслух. Знаете, барон, если вы еще что-то вспомните о вашем героическом прадеде, то дайте мне знать. Я очень интересуюсь местной историей, особенно Вигнолийским лесом, и даже думаю когда-нибудь написать книгу.

— Книгу?!

— Да, книгу. Исторические хроники. Там будет все о наших краях, потому что здесь происходят прелюбопытные вещи. Только у нас полководцы возникают ниоткуда. В других местах такого нет.

Мы простились с Прастом, конечно, не на дружеской ноте, но без прежней открытой вражды. Бывает, что ты кого-то ненавидишь, а потом, когда узнаешь его получше, ненависть портится, разбавляется разными мыслями. Видимо, это сейчас ощущал Праст по отношению ко мне. Я же считал, что барон — типичный представитель знати. В меру умен, вспыльчив, хотя и не лишен способности признавать собственные промахи.

Когда барон отбыл, Никер немедленно принялся критиковать мое решение насчет приданого для сестер барона.

— Арт, ты вообще знаешь, во сколько это нам обойдется? — поэт красноречиво разводил руками, будто наглядно показывая гору золота, которую мы потеряем. — Триста, а то и пятьсот ливров за дочь барона вынь, да положь. Нам еще повезло, что сестры Праста симпатичные. Может, ограничимся тремяста.

Я наклонил голову набок, показывая, что согласен с аргументами, но договор есть договор. К тому же, мне было жаль девушек. Праст сглупил, а они тут при чем? Его сестры выросли в достатке и надеялись на безоблачное будущее, которое могло бы разбиться по моей вине. Шестьсот монет, конечно, жаль, но, кроме того, вдруг удастся из этих невест извлечь какую-то выгоду? Наш граф ведь выдал замуж своих дочерей так удачно, что значительно расширил территорию за счет новых вассалов.

— К тому же, у них плохой характер, — не унимался Никер. — Особенно, у младшей.

Я не успел ответить, потому что прибыл человек от Антуана с докладом, что обнаружен вход в тайную комнату в подземелье, где находится необычный голем. Интересно, что осведомленные слуги сначала об этой комнате не упоминали, лишь потом, когда стало ясно, что власть Праста точно утрачена, кое-кто проговорился.

Мы с Никером спустились вниз. Почти во всех замках големы хранились в подвалах за железными дверьми и надежными засовами. Но дверь, которую двое солдат открыли перед нами, превосходила мои представления о качественной защите. Это было нечто, сделанное из стали, окрашенное в темно-серый цвет стены, тяжелое и прочное. Дверь отворилась почти без скрипа, что указывало на хорошо смазанные и ухоженные петли.

Алессандро посветил внутрь факелом, свет которого превратил мрак в длинные тени. В комнате находилась клетка с толстыми железными прутьями, за которыми помахивал хвостом самый настоящий сфинкс. Его голова очень напоминала женскую, хотя было трудно ее отчетливо разглядеть в полумраке, но туловище, без всяких сомнений принадлежало большому животному.

Никер не удержался и присвистнул. Он, хорошо воспитанный дворянин, сам частенько осуждал мои грубоватые высказывания и действия, и вот, пожалуйста, засвистел, словно крестьянин.

— Эй ты, иди сюда! — Алессандро чуть ли не за шиворот втащил в комнату невысокого лысого слугу. — Объясни господину барону, что это за тварь и что она здесь делает.

Слуга испуганно заморгал под впечатлением устремленных на него взглядов, но все-таки сумел выдавить из себя:

— Господин барон..., так... она давно тут. Ее зовут Фис.

— Насколько давно? — я теперь уже отчетливо видел женское лицо с правильными, но искаженными злобной гримасой чертами лица. Черные спутанные человеческие волосы опускались на могучую звериную шею. На спине виднелись два каких-то обрубка.

— Сколько себя помню, господин барон! Я ведь родился тут, а она уже была. Говорили, что она тут была всегда.

— Болтун! — резкий женский голос эхом отскочил от каменных стен. — И сын болтуна! Я столько раз учила тебя и твоего отца продавать свои слова, обменивать их. Все впустую! Ты из рода болтунов! И болванов, как и все остальные люди.

Никер и даже храбрый Алессандро вздрогнули. Они еще никогда не встречались с говорящими големами.

— Она, что, умеет говорить? — прошептал Никер, делая шаг назад.

Я овладел собой гораздо быстрее моих спутников и усмехнулся. Если это настоящий сфинкс, то он должен разговаривать, тут все логично.

Фис взирала на всех нас со злой насмешкой, будто не только не ожидала от нашей компании ничего интересного, но и видела всех насквозь. Вероятно, она уже насмотрелась на людей и могла предсказать практически каждый наш шаг.

Моя улыбка стала шире. Мне нравилось идти наперекор ожиданиям.

— Привет! — сказал я жизнерадостным тоном, будто обращался к молодой крестьянской девушке. — Как поживаешь?

Сфинкс издал шипящий звук.

— Меня зовут Арт. Я тут барон. Новый барон.

Шипящий звук усилился.

— А это Никер. Он мой друг. А это Алессандро. Отважный Алессандро, наш чемпион.

Глаза сфинкса расширились, насмешка в них исчезла без следа, вместо нее появился гнев.

— Человек! Не говори со мной так! Я — Фис! Гроза дорог!

— Как так не говорить? — простодушно переспросил я. — Вроде нормально говорю. Вот я. А это Никер. А это Алессандро. Все сказано верно. Я ничего не напутал.

Фис подошла совсем близко к прутьям клетки. Голова чудовища все-таки была раза в полтора больше обычной человеческой головы.

— Я знаю твои мысли, человек! Ты пытаешься спрятать страх за развязностью. Не смей говорить со мной, как с глупой человеческой самкой! Я умнее, чем ты. Я лучше, чем ты!

Ее зубы тоже казались крупноватыми, хотя размер клыков не впечатлял.