Наследница с детства интересовалась военной историей Империи. История завоевания Аваргии особенно впечатлила её. До того, как около ста лет назад, эти земли был завоеваны Империей, побережье вдоль гор принадлежало Халифату. История гласила, что после отступления армии противника на этих землях продолжались восстания, которые никак не могли подавить. Имперская власть, используя силу, безуспешно пыталась наводить порядок и заставить Аваргию подчиняться. Но Император Рагнор не учитывал, что в традициях жителей побережья воевать до конца, только бы не подчиняться чужакам.
Аваргийцы, как и все подданные Халифата, верили в Оракул Избранных Воинов Света, некое подобие Мироздания, но только с несколько другими требованиями к праведной жизни. Самым почетным в Халифате считалось воинское ремесло. Воевать считалось самым благим занятием. Особенно воевать с чужаками. Истинными Воинами могли стать все, кто докажет свое право в бою. Рабство среди подданных Халифата не просто не осуждалось, а приветствовалось. Чужаков, не доказавших воинской доблести, было принято обращать в рабство. При этом чужак, если он доказывал свое право быть Истинным Воином, мог стать уважаемым человеком. Женщины, в независимости от происхождения, изначально считались рабынями, так как не могли воевать.
Подчиниться чужаку для халифатца значило свершить преступление против Оракула, и стать отверженным для своего народа. Ясное дело, что воевать с людьми с такими представлениями было практически бессмысленно, если только не пойти на их полное истребление. Рагнор, в конечном итоге, планировал пойти на этот шаг, но так и не успел ввиду своей гибели. Отравили халифатцы. Его сын, Альфред, вопреки ожиданиям, не стал мстить сразу, а поступил хитрее. Поначалу его осудили, обвинив в потакании врагу, но в итоге признали его правоту.
Император Альфред, впоследствии, по прозвищу Хитрый, поступил по принципу: разделяй и властвуй. Каждому порту была дарована свобода от других, а правители портов, эмиры, должны были подчиняться напрямую Императору. А так как Портов было уйма, им предложили каждый год выбирать Почетного представителя, который отвечал перед Императором. Так же, если ранее по местным традициям, любой Истинный Воин мог вызвать эмира на честный бой, и, победив противника, получить власть, то Император Альфред предложил закрепить пожизненную власть и право передавать её по наследству. Заодно он выделил каждому из них защиту. Те быстро смекнули, быть хозяевами своих городов, да ещё и не бояться быть убитым на честном поединке, выгодно. Они быстренько закрыли глаза на Оракул, а некоторые и вовсе задумались о Книге Мироздания. А простые аваргийцы продолжали считать, что не служат чужакам.
Рабство запретили, в каждый город для поддержания порядка направили антарийских воинов. Это весьма разумное для Империи решение позволило подчинить Аваргию, истребив или изгнав особенно недовольных Истинных Воинов. Бывшие рабы, женщины и слуги, которые не были привилегированными слоями, но составляли большинство, не особенно старались чинить сопротивление, быстро оценив новые порядки. А закончил план Альфреда сам Халифат. Когда через тридцать лет после отступления, к побережью Аваргии причалили корабли с войсками, против них выступили сами жители Портов. Под предводительством эмиров, не пожелавших возвращать старые порядки. Антарийская армия прибыла только после масштабной резни, жертвами которой пали обе стороны, и без труда изгнала халифатцев, став для оставшихся в живых жителей героями. Эмиры, то бишь их подобие, остались только в горах, а портами стали править избранные магистры.
Император Альфред был одним из любимых Императоров принцессы, хотя и его отец, Рагнор по прозвищу Бесстрашный, также вызывал у нее уважение. Ведь он посмел отобрать у Халифата Аваргийское побережье, что не решались сделать его предки. Но дальновидность Альфреда Хитрого осталась в истории навсегда. В летописи Эрика прочитала его высказывание по поводу завоевания народа Аваргии, которое знала наизусть. "Я знал, что Халифат вернется, и потому решил перетянуть аваргийцев на сторону Империи. Ведь абсолютная верность присуща лишь глупцам. Тех, кого нельзя запугать, всегда можно купить, а глупцы пусть отправляются в Бездну"
Эрика давно мечтала побывать в Аваргии. Теперь Содружества Вольных Портов считались абсолютно лояльными Империи. Они же славились разнообразием верований, которых придерживаются подданные. В Портах никогда не свирепствовала Инквизиция, каждый Император понимал, что для Аваргии выгодна определенная свобода. Теперь уже по другой причине. Торговля с заморскими землями шла в основном тут, ведь море Изобилия никогда не замерзало, отличии от Маркийского моря, и редко штормило, в отличие от Кипящего. К нему пролегали наиболее удобные пути с запада и востака.
Когда Эрика с Виктором подъехали к набережной, несмотря на то, что было раннее утро, там уже было не протолкнуться. Продвигались они вдоль причалов очень медленно. Повозки, всадники, толкущиеся люди с поклажами, все куда-то направлялись. Попрошайки перемешались с торговцами, пытающимися продать нехитрый скарб. Двое городских стражников с пропитыми лицами лениво гоняли последних, отправляя всех на рынок, но получив пару монет, без зазрения совести уходили в сторону.
К их телеге никто не совался, у Виктора было открыто лицо, и клеймо талерманца было веским аргументом не допекать их. Тем временем принцесса с интересом рассматривала людей, которые были одеты весьма разношерстно. Она сразу заметила, что у многих были прикрыты лица, как и у неё. Но она пряталась от солнца, а глаза тех людей ясно говорили о том, что они не альбиносы.
— Почему тут многие ходят с закрытыми лицами? Они тоже талерманцы?
— Вряд ли. Скорее это или халифатцы, или местные последователи Оракула. Я думаю, ты слышала про них.
— Я читала про них. Но я полагала, в Империи так ходить не принято. Кстати, а ты бывал в Халифате?
— Я там промышлял три месяца. И мне там очень не понравилось.
— Почему?
Виктор насмешливо улыбнулся.
— Варвары какие-то. Людей в рабство обращают. Рожденные рабами, отдельная история. Кстати, женщины там рабыни от рождения. Если она даже рождена в знатной семье, то принадлежит мужу, отцу, после его смерти — старшему из братьев, а если хозяин не находится, то самому Эмиру. Все они имеют право продать её.
— Об этом я знаю, и тоже полагаю это варварством, — возмутилась Эрика, и принялась высматривать в толпе людей с прикрытыми лицами.
— Да, а мы ещё называем варварами северян и островян. Вот где настоящие варвары. Помню, когда я выполнил работу для одного Эмира, убил противника, который хотел его вызвать на честный бой, мне помимо золота, в благодарность отдали женщину. Сказали, делай с ней что хочешь, хоть убей. Пришлось взять. Я знал, что если от какой-то женщины отказываются как от подарка, она считается бракованной, и её продадут в бордель. Пожалел бедняжку. Тьфу, что там за хрень, — вдруг возмутился Виктор и остановил телегу.
— Почему мы остановились? — испуганно спросила Эрика.
— Впереди какой-то затор. Может колесо у кого-то сломалось, или уронили что-то. Надеюсь последнее. Я предупреждал, тут мы будем долго ехать, — раздраженно ответил Виктор, высматривая, что же твориться впереди.
Повсюду начали звучать громкие ругательства от хозяев повозок и телег, причем звучали они на разных языках.
— Ну и ладно. Ты её отпустил потом? — решила вернуться к прежней теме Эрика.
— Кого?
— Ну, девушку, которую подарил эмир?
— Ах, да. Отпустил потом. Взял с собой в Аркадию, как служанку. Приставил к делу, ну стряпать, стирать, штопать. Мне она не нужна была, как научилась языку, купил ей дом небольшой, золота оставил. Она повесилась, оставив записку, с содержанием, что если её выбросил хозяин, она недостойна жить.
— Она была сумасшедшей? Надеюсь, ты хоть себя не винишь?
— Я тут причем? Предупреждал, что никакой я ей не хозяин, ничего не обещал, кроме того, что при первой возможности отпущу. На кой мне она была, я даже не спал с ней.
— Дура она была! Ей дали свободу, а она — вешаться! — возмутилась Эрика.
— Она тоже не виновата, что её воспитали рабыней. Халифат особый мир. Нам не понять их жизни.
— А ты не жалеешь, что не остался с ней?
— Сдалась она мне. Заискивала так, как даже шлюхи не умеют. Жена рабыня мне точно не нужна. Всю жизнь слышать "Мой господин"... Даже представить мерзко, — он поморщился.
— А я слышала, многие мужчины наоборот этого хотят, чтоб жена была рабыней.
— Мне это скучно.
— Я смотрю в Портах все ещё много последователей Оракула.
— Они другие, чем в Халифате. Местные многое переняли от антарийцев. По сути, они просто молятся Оракулу, а так, лица не закрывают, рабов не держат, женщин не продают, и довольно лояльны к представителям других верований. В Портах все лояльны, пока не приходиться делить золото. Что-то долго мы стоим. Уже бы даже сломанную телегу оттащили, — возмутился Виктор, поднялся и начал что-то высматривать.
Эрика тоже начала осматриваться, и заметила, что ругань переместилась куда-то далеко вперед, а некоторые хозяева повозок пошли узнавать, что случилось. Стоять всем надоело, а повернуть обратно возможности не было.
— Пойду, гляну, что за хрень происходит, — предупредил Виктор.
— Я тоже хочу посмотреть, — встала следом Эрика, которой в этот раз двигало скорее любопытство, чем страх остаться одной.
— Пошли, — Виктор предусмотрительно прихватил котомку с золотом и недавно приобретенными пожитками, и соскочил с телеги.
Эрика, не дожидаясь помощи, спрыгнула следом. Из-за резко возникшей боли, о которой она успела забыть, увлекшись сначала беседой, а потом происходящим, она едва не упала. Впрочем, особенно задумываться над своим самочувствием ей не дал талерманец, который схватил её под локоть и потащил вперед.
Пробирались они достаточно долго. Как оказалось, телеги встали на расстояние в десяток причалов, и это только до того места, где застряла их повозка. Эрика уже издалека заметила множество людей, столпившихся вокруг огромной, высокой повозки, на крыше которой стоял мужчина в черном балахоне. Он что-то вещал. Повозка стояла поперек дороги. Она и перегородила все движение. Оттуда доносился гул, из которого принцесса разобрала только воззвания к Мирозданию, Оракулу и различным богам.
— Виктор, что там происходит? — поинтересовалась она.
— Херня какая то, сам не пойму. Сейчас посмотрим.
Когда они уже подошли к толпе, Эрика, наконец, смогла разобрать, о чем вещает мужчина.
— Царствие Проклятого грядет! И накроет Бездна Миорию, и станут все рабами Повелителя Тьмы! Готовьтесь, пока не поздно! Продавайте души, и служите истинному великому Правителю! Повелитель Бездны близко, он среди вас, он в ваших головах! Примите его в душу, и служите ему! Царствие Проклятого грядет! И накроет...
— Какой-то безумец. Мерзкая тварь, всё движение перегородил, сучонок, — с возмущением бросил Виктор.
— Но почему тогда его не прогонят! Даже стражники стоят, хотя его нужно схватить и отправить в темницу! Разве только воззвания к Мирозданию помогут? — недоумевала принцесса.
— Бояться, идиоты. В Портах люди лояльные, но при этом до жути суеверные, — с усмешкой пояснил талерманец.
— А если он до вечера там простоит?
— И мы будем до вечера стоять. Или пешком пойдем. Но до вечера этот паршивец вещать не будет. Так, жди меня тут, — талерманец подмигнул Эрике
— Ты что, сам хочешь его прогнать?
— Ну а что, ждать пришествия Проклятого? Он ещё долго вопить может, а эти подойти бояться!
— Я пойду с тобой!— поставила ультиматум принцесса.
Она боялась оставаться одна рядом с этими людьми, но рядом с Виктором ей был не страшен даже сам Проклятый.
— Ладно, но на крышу залазить за мной не стоит, сядешь сразу вперед, — с этими словами Виктор взял Эрику под локоть и они пошли ближе к толпе.
— Господа, пропустите, — громко попросил он, и те, кто обернулись, сразу расступились и затихли, испуганно подталкивая разойтись остальных.
— Талерманец... О боги, ... спаси Мироздание..., — слышала шепот за спиной Эрика, когда они проходил сквозь толпу. Подойдя к повозке, принцесса сразу же села вперед, и принялась наблюдать за то за Виктором, то за реакцией толпы. Завидев талерманца, толпящиеся ещё громче стали произносить воззвания к разнообразным высшим силам.
— Царствие Проклятого грядет! И накроет Бездна Миорию, и станут все рабами Повелителя...
Виктор стремительно заскочил на крышу повозки и наглым образом прервал просветительскую речь безумца, столкнув его на землю. Толпа, стоящая поблизости буквально отскочила, люди уже шепотом начали что-то причитать. Но при этом они не расходились. Виктор тем временем спрыгнул, пару раз пнул лежащего мужчину, схватил его за шиворот, и со словами, — Не хрен тут проезд загораживать! В другом месте будешь вопить! — потащил его к повозке, чтобы присоединиться к Эрике.
Когда они уже втроем были впереди, Виктор взял вожжи и попробовал вывезти повозку на обочину самостоятельно, однако лошадь его слушаться отказалась, тогда он передал их смеющемуся предвестнику.
— Так, давай, вывози свою таратайку! — Угрожающе потребовал он.
— Не хочу, ха-ха-ха,— издевательски смеясь, ответил предвестник.
— Ты охренел, я ж с тебя кожу спущу.
— Ха-ха-ха, как только я не умирал! Ха-ха-ха! Я не боюсь тебя! Ха-ха-ха!
— Как тебя зовут? — вдруг спросил Виктор.
— Наил. Первый предвестник Повелителя! Ха-ха-ха. И эта повозка останется тут! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха, — противным смехом разразился он.
Эрике показалось, этот человек сумасшедший. Но страха у неё он не вызывал, скорее просто сильно раздражал.
— Виктор, он идиот, его даже бить бесполезно, проще прикончить и его и его проклятого коня, а повозку столкнуть в воду! — предложила принцесса.
— Я уж сам об этом подумал. Подумать только. Предвестник. Наил самый конченый из их братии, — согласился Виктор.
— О, кто это! Ха-ха-ха! Дай-ка гляну, — предвестник потянулся прямо через талерманца к лицу Эрики, чтобы стащить платок, но Виктор грубо оттолкнул его, не дав к ней прикоснуться.
— Что он несет? — недоумевала Эрика.
— Альбинос, выродок! Ха-ха-ха. Неудивительно! А-ха-ха-ха! — продолжал предвестник.
— Виктор, убей идиота! — потребовала оскорбленная Эрика.
— Этот паршивец этого и добивается. Ну, ничего, не дождется, — с этими словами Виктор взял Наила за шею так, что он потерял сознание, и вышвырнул его из повозки на землю.
После этого, не обращая внимания на не прекращающиеся воззвания и молитвы расступающейся толпы, он соскочил с повозки. Лошадь слушаться отказывалась, и стояла как вкопанная. Поэтому он сделал все в точности, как и предлагала Эрика. Он зарядил арбалет, и одним точным выстрелом убил лошадь. После того, как та упала замертво, он попросил принцессу выйти с повозки. Затем он подтолкнул повозку в сторону причала, и столкнул прямо в воду. Если не считать мертвую лошадь, которой, скорее всего, вскоре займутся стражники, проезд был открыт.
