— Плохо, — начальник штаба полковник Берили был опытным офицером и сразу понял, о чем спрашивает командир. Шан Гренбер недоуменно посмотрел на него и переспросил:

— Что плохо? Все на своих местах несут вахту как положено, все боевые части готовы к бою.

'Молод еще, — подумал Шрейк Ругер. — Не видит очевидного'. Сам он уже некоторое время с тревогой наблюдал, как экипаж и особенно приданная для возможного десанта пехота 'теряют стержень'. Это было его собственное выражение, он обозначал этим все: и усталость от долгой боевой вахты; и потерю интереса к службе; и наплевательское отношение к внешнему виду; и многое другое.

— Шан, — если рядом не было младших подчиненных, Ругер всегда старался общаться с замами и старшими офицерами по-простому, не по уставу. Он уже не первый срок отслужил на орбитальных крепостях и знал, как важно здесь создать и сохранить атмосферу семьи, атмосферу какого-никакого, но дома. — Ты видишь, что все выполняют свои обязанности. Так и должно быть, если вдруг кто-то откажется — это саботаж, суд, а как сейчас, в военное время, и расстрел. Об этом речи нет, но присмотрись — люди выполняют свою работу без огонька, лишь бы отстоять вахту. У тебя первый контракт в крепости, поэтому ты еще не все замечаешь. В Космической Пехоте, где ты был до этого, все по-другому, там все в движении. Я скажу тебе, что вот это — потеря интереса к службе, который уже не подогревает высокая зарплата и ожидаемая пенсия — это происходит всегда и всюду в закрытых гарнизонах, вроде нашего. Кроме того, постоянное ожидание неведомой опасности ускорило этот процесс уставания. Знай мы, кто нас может атаковать, все воспринималось бы легче. По моему прошлому опыту я знаю, что от всего этого есть только одно лечение — надо сделать так, чтобы солдату некогда было задумываться, чтобы он приходил в каюту и сразу валился спать от усталости.

Начальник штаба кивнул:

— Поддерживаю! Людей надо встряхнуть.

— Я понял, — сообразил Гренбер. — Усиливаем боевую подготовку?

— Правильно понял. Готовимся и проводим боевые стрельбы и учебную высадку десанта. Только делаем все так, словно инспектировать нас будет сам Император!

Командир 'Тора' повернулся к начальнику штаба.

— Собирай своих и командиров десантников через час. Я сам проведу оперативку, и чтобы у всех были начальные планы на предстоящие учения. Успеешь?

— Конечно, — улыбнулся начштаба. — У меня есть заготовки на все случаи жизни.

— А ты? — обратился Ругер к Гренберу.

— Тоже успею, — ответил тот. — Но только без полной привязки к совместным действиям с Космической Пехотой.

— Хорошо, — подвел итог Шрейк Ругер. Глядя на оживших подчиненных, он и сам почувствовал прилив сил. — Жду через час!

* * *

Десантный транспортник выполнил свою задачу по легенде учений — подъем по тревоге и выход в космос для десантирования на заданный объект. Но так как поблизости не было ни одного космического тела подходящего для высадки десанта, учения на этом были завершены. Корабль завис в космосе, ожидая команды на возвращение на базу, в крепость. Корабли прикрытия, участвующие в операции, уже получили такой приказ и исчезли.

Командир транспортника, полковник Фегон Норд, расслабился в своем кресле в центральной рубке управления. Последняя неделя заставила его напрячься, подготовка к боевому вылету была такой напряженной, что он посчитал, что они, действительно, уйдут на настоящее боевое задание. До последнего их, командиров полевого уровня, держали в неведении, настоящая это операция или нет. И лишь когда крейсерам и тяжелым катерам прикрытия был отдан приказ на уничтожение целей, Норд понял, что это все-таки учения — система распознавания транспортника классифицировала цели для атаки, как специальные учебные ракеты-мишени. Тогда он понял, что и ухода в подпространство ждать не стоит. Он полюбовался на виртуозную работу средств поддержки — ни одна ракета-мишень, хотя и применила весь арсенал защитных средств, не уцелела.

'Ругер правильно сделал, организовав эти учения, — думал Норд, наблюдая голограмму, висящую над тактическим столом. Космос был пустынен. — А то все уже совсем расслабились. Так хоть неделя пролетела совсем незаметно'. Как всегда его мысли перешли в привычную колею. 'Появится ли кто-нибудь из карантинной части космоса и что за тварь это будет?' Как военный он понимал, сколько ресурсов необходимо затратить, чтобы оторвать от Империи такой кусок космоса, тем более в пограничных мирах, где концентрация военных гораздо выше, чем в обжитых. Значит, враг, действительно, серьезный и операцией усмирения тут не отделаешься.

Его мысли прервал доклад из рубки дальней разведки.

— Кэп, обнаружил еще цель, — голос лейтенанта Грана, командира боевой части слежения, был сначала спокоен. — Передаю данные артиллеристам.

— Данные получил..., — вступил в разговор командир бортового комплекса прикрытия. — Жду приказ на поражение цели.

Вдруг голос Грана сорвался.

— Не стрелять! Командир, не стрелять! Это не ракета-мишень, это гражданское судно! Идет со стороны карантина!

По инструкции, специально переделанной под текущую ситуацию, никто не должен вступать в контакт с появившимися со стороны карантинной зоны любыми космическими кораблями. Все они должны быть остановлены в зоне карантина, если же попытаются прорваться, то уничтожены. Но Фегон Норд смотрел сейчас на голограмму-сообщение, пришедшее с появившегося судна, и понимал, что сегодня он впервые за службу нарушит инструкцию.

Изможденное лицо женщины-пилота, просившей о помощи, говорило само за себя, подтверждая факты, приведенные в сообщении. Но, видимо, для того, чтобы они прониклись всей глубиной трагедии, она отправила еще и голограмму-ролик из кают корабля. Они полностью подтверждали сообщение. Во всех каютах были видны только измученные женщины и дети — ни одного мужчины. В сообщении говорилось, что при нападении неведомого врага на колонию 'Алоиз-3' женщины и дети поселения были собраны на несколько транспортников и эвакуированы. Все мужчины, не только военные, по приказу губернатора были мобилизованы и остались защищать колонию. К сожалению, прорваться из блокады удалось только этому кораблю, однако в результате вражеской атаки на корабле повреждены системы жизнеобеспечения и система регенерации воздуха работает с перебоями. Капитан судна умоляла или забрать их, или отправить хотя бы ремонтную команду.

Полковник Норд отправил сообщение на орбитальную крепость, но пока никакого приказа оттуда не было. 'Дракон! Придется решать самому!' Он уже больше не мог смотреть, как в каютах кашляют и задыхаются дети.

— Аварийно-спасательную команду на выход! — скомандовал он. — Усилить её инженерным взводом ремонтников.

Однако до конца он не расслаблялся. Договорившись с командиром десанта о выделении взвода спецназа для прикрытия ремонтников, он в последнем приказе запретил всякие личные контакты. Отремонтировать все, что можно, и возвращаться на транспортник. 'Пусть решение все-таки примет вышестоящее начальство'.

* * *

Командир взвода армейского спецназа, Ив Колино, хоть и выглядел совсем молодо, успел повоевать, он участвовал в одной из тех войн-невидимок, о которых не сообщает головидение и не награждают публично. Войны, которых нет — это когда на новый, только что открытый мир претендуют сразу две главных державы космоса, а то и все три. И если дипломаты не смогут договориться, то на время они уступают место военным. Так что лейтенант Колино имел право носить на парадном мундире пехотную звезду 'За храбрость', но не имел права рассказывать, за что он её получил.

Как он ни старался выглядеть старше, даже пытался отпустить бороду, но вместо бороды появился лишь пушок на розовых, по-детски круглых щеках. Детские же голубые глаза глядели весело и простодушно. Несмотря на это он был хорошим командиром на своей должности, и солдаты взвода доверяли ему.

Еще до того, как катер пришвартовался к многострадальному кораблю, и в шлюзе начало расти давление, обеспечивая возможность перехода из корабля в корабль, он распределил людей. Мало ли, что показывал ролик — на самом деле внутри может оказаться что угодно — поэтому первая тройка, которая должна была ворваться в транспортник, была в брониках высшей защиты и держала в руках энергощиты. Все приготовили гранаты, налепив их на броню, на живот. Следом за тройкой, если все нормально, входила основная группа из десяти человек и, разделившись на пары, двигалась на разведку по всему кораблю. Еще десять человек — оперативный резерв — ждали в катере, в любой момент готовые прийти на помощь разведчикам.

Давление выровнялось, и бортовая бронеплита пассажирского корабля ушла в борт. Открылся пустой шлюз внутри корабля. Освещение было только аварийное, поэтому все включили налобные прожекторы.

— Приготовились!

Первая тройка застыла у входа в шлюз.

— Пошли!

Как только вторые двери, ведущие внутрь корабля, раскрылись, трое рванулись туда. Лейтенант почувствовал, как прыгнул пульс, словно это он сам бежал сейчас в полумрак коридора, из которого в любой момент могли ударить иглы неведомого противника.

Но все предосторожности оказались напрасными — внутри транспортника все оказалось точно так, как было показано в присланной голограмме.

Разведчики, все глубже уходившие внутрь корабля, транслировали одни и те же картинки — женщины и дети. Лейтенант расслабился.

В сопровождении пары спецназовцев появилась женщина-пилот. Колино узнал её, это она прислала сообщение с просьбой о помощи.

— Вы привезли ремонтников? — вместо приветствия спросила она.

— Да, конечно, — Ив Колино тоже не стал тратить время на протоколы. Он обернулся и крикнул: 'Ремонтная бригада, на выход'.

Те быстро, почти бегом, проскочили мимо него в коридор и, толкая перед собой свои приборы, двинулись за поторапливавшей их женщиной. Лейтенант показал стоявшему поодаль капралу-спецназовцу три пальца и тот тотчас отправил троих солдат вслед за инженерами. На ремонтников в случае опасности надежды мало.

Получив от разведчиков сообщение, что они прошли весь корабль и ничего подозрительного ими не обнаружено, он оставил четверых человек на охрану шлюза, а сам с резервным отделением перешел в пассажирский корабль — вдруг кому-то понадобится помощь. Они шли по коридорам корабля, иногда заглядывая в открытые двери кают, и видели то, что ожидали увидеть — горе хотя и спасшихся, но еще не верящих в это людей. Все: и женщины, и дети почему-то избегали смотреть в глаза десантникам. Лейтенант Колино объяснил это для себя тем, что сейчас в боевом шлеме, за черным стеклом которого ничего не видно, он выглядит страшно, и встречные побаиваются глядеть в лицо.

— Все, ребята, идем на капитанский мостик. Будем ждать там.

Он нисколько не сомневался, что будет приказ эвакуировать несчастных в крепость. В командирской каюте находилась уже знакомая женщина-пилот и, по совместительству, командир корабля, а также еще одна девушка в форме какой-то пассажирской компании, скорей всего той, которой принадлежал лайнер. Какова её роль на капитанском мостике, Колино так и не понял, похоже, сразу и стюард, и курьер, и помощник во всем.

— Извините, как вас зовут? — Лейтенант попытался вспомнить навыки общения с гражданскими лицами. Женщин в крепости хватало, но все они были военными, и общаться с ними было ничуть не сложнее, чем с солдатами мужчинами.

Женщины ответили — пилота звали Ней Ронара, девушка назвала только имя — Лиор.

— Красиво, — все-таки нашелся Колино, родив слабенький комплимент. — Я подожду до конца ремонта здесь. И мне хотелось бы, чтобы вы постоянно были на связи с нашим транспортником. Вдруг выйдут прямо на вас.

— Конечно, — устало улыбнулась Ронара. — Лиор, приготовь гостям чего-нибудь выпить.

Лейтенант был простым спецназовцем и простодушным парнем, поэтому, не раздумывая, поднял маску шлема, когда девушка подошла к нему с подносом, полным стаканов.

— Что это? — спросил он, забирая один стакан.

— Не переживайте, — улыбнулась Лиор, — не алкоголь. Разные соки.

Улыбка её была доброй и открытой, Колино не выдержал и улыбнулся в ответ. Он кивнул остальным спецназовцам:

— Попейте и возвращайтесь на катер. Я подожду здесь.

Он поднес стакан к губам и отхлебнул розовой кисло-сладкой жидкости. Секунду постоял, застыв, затем повернулся к пилоту. Глаза лейтенанта не улыбались, рот сжался в жесткую щелку. Он переглянулся с пилотом, кивнул, словно соглашаясь с невысказанным вопросом, потом повернулся к своим подчиненным:

— Все выпили?

Голос его изменился, стал таким, каким он отдавал команды в бою, твердым и неприятным. Однако все уже тоже попробовали сок и никто не удивился. Бросив стаканы прямо на пол, спецназовцы перехватили игольники и застыли в ожидании команд.

— В первую очередь надо захватить катер, — лейтенант оглядел всех и обратился к женщинам. — Вы продолжаете действовать по плану, побольше показывайте в сообщениях детей и то, как им плохо здесь. Если не пройдет с вариантом вашей эвакуации на транспортник, то нас в любом случае примут. В этом случае вам придется ждать, когда мы вернемся в крепость. Только после этого объединимся.

Женщина-пилот, соглашаясь, кивнула. Она смотрела на голограммы кают.

— Почти все инфицированы. Осталось несколько ремонтников, они в скафандрах, занимаются в машинном зале. Но это дело нескольких минут.

— Главное без жертв, на корабле не должны что-нибудь заподозрить.

Лейтенант принял командование как наиболее подходящий в этой ситуации, и Ронара легко приняла это — все должны делать все для выживания остальных. Даже принять свою смерть.

Все произошло так, как и рассчитывал Колино — транспортник, а затем и орбитальная крепость в течении нескольких часов перестали быть боевой единицей флота Империи, превратившись в передовой форпост неведомого врага, для блокирования которого крепость и висела в этом уголке космоса.

* * *

Начальник генерального штаба Армии Империи генерал Ирмил Саум приказал включить голограмму, и над столом появилось изображение орбитальной крепости в космосе. Однако изображение быстро увеличилось и через мгновение уже показывало бесчисленные коридоры и каюты самого большого монстра в мире военных аппаратов.

— Ролик мы смогли получить лишь благодаря сотрудникам МРОБ, находящимся на орбитальной крепости, — комментировал Саум. — Надо признать, они единственные, кто до конца были бдительны и не купились на жалостливые изображения детей и женщин, которые, казалось бы, умирали в вырвавшемся из зоны карантина корабле. Кстати, сейчас вы увидите тех же детей.

Сергей рассматривал происходящее внутри крепости и испытывал двойственные чувства — с одной стороны это были самые обыкновенные дети и, похоже, им действительно досталось. Они были худыми, с почерневшими запавшими глазами, и Кротов жалел их, но их поведение вызывало совсем другую реакцию. По коридорам боевой станции они бежали четкими боевыми группами по пять человек — один всегда командовал.