Гоблины в России

— Это не Васятка, — убежденно сказал Даниил. — Эта его голограмма. У меня на третий день запоя всегда голограммы бывают, а сейчас уже не третий. Какой, кстати?

— Да никакая это не Грамма, видишь, она и не голая вовсе! — Иван попытался потыкать в младшего брата пальцем, но все никак не мог попасть. — Но и не Васька!

Солдат с удивлением рассматривал свой палец, которым так и не попал в вошедшего.

— Вот ироды, нажрались тут без меня, — сказала голая грамма хорошо поставленным баритоном. Пустите меня к столу, я уже неделю не евши и не пивши.

— Не-а, раз жрать просит, значит, определенно Васька, — подумав, заключил Даниил. — Ну, здравствуй, братан. Чего-то ты какой-то потрепанный, и на звезду не похож!

— Да уж, звездануло меня будь здоров! — неопределенно заметил Василий, отложил изуродованные гусли и потянулся к бутылке.

Пока младшенький догонял братьев, разговаривать было не о чем, уж больно далеко ушли Даниил с Иваном. В отрыв ушли, так сказать, то бишь, в запой. И как ни пытался Василий рассказать им что, да как, и почему он сидит здесь на ящике от стеклотары, а не стоит на сцене, гордо потряхивая светлокудрой головой и повелевая восхищенным залом звоном рок-гуслей и нежными вибрациями фиброзвуков — ничего из этого путного не получалось.

На все попытки что-то объяснить, у старших братьев был один ответ, правда, утвердительный:

— Хреново!

Наконец Даниил улучил минутку и вынырнул из сумеречного состояния. Пошатываясь, добрел до захламленного столика в глубине гаража, смахнул с него груду старых бумаг, вытащил маленький железный стул, на котором лежало что-то вроде медной тарелки, скинул на пол пачки пыльных журналов и давай какие-то проводки крутить-скручивать. В темноте да в пыли и не видать — какие.

— Ба, а тут оказывается и радио имеется! — радостно воскликнул Иван, глядя, как брат нетвердой рукой жмет на какие-то кнопки и включает тумблеры. — Ну-ка, братан, слови что-нито веселенькое

Братан, однако, ничего веселенького ловить не стал, а к удивлению всей компании вытащил из ящика металлическую штуковину, сильно смахивающую на щучью блесну и, к изумлению всей компании, заглотал ее.

— Совсем очумел! — прокомментировал Иван. — Эй, Данька! Ты чего, совсем очумел?

А Даниил, между тем и вовсе распоясался. В самом прямом смысле. То есть, расстегнул штаны и задом плюхнулся на металлическую тарелку, к которой тянулся толстый провод от непонятного прибора. Того самого, который был похож на радиостанцию.

— Тебе что, "по большому" приспичило? — заорал Иван. — Так давай быстро-быстро во двор, пока весь гараж не завалил!

А Василий, тот уже из гаража выскочил и нос зажал — одно слово — интеллигент, мать твою!

Старший брат, между тем, кряхтя, дотянулся до какой-то кнопки и нажал ее. Не с первого разу, конечно, но с третьего попал. Кнопка-то была большая. Специально для таких случаев.

В гараже грохнуло, полетели синие искры, а запах-то, запах!

Запахло мощно, только совсем не так, как того ожидали смущенные Даниловым бесстыдством братовья, да и мы с вами тоже.

Неожиданно запахло, свежо, остро, как после сильной грозы. Озоном. Табачный дым сразу свернулся и мелкой пудрой посыпался на пол. Воздух очистился. У братьев даже в головах прояснилось, но только слегка. А вот у Даниила прояснилось, похоже, совсем, потому как стоял он перед младшими братьями — волосы вздыблены, из ноздрей маленькие шаровые молнии выскакивают, одна рука штаны придерживает, в другой та самая блесна с проводом — совершенно трезвый и даже более того

— Прошу! — твердым голосом сказал он, и указал на медную тарелку, с которой только что поднялся. — Давайте-ка трезветь, братцы!

Ивану что, солдат, он и есть солдат! Не в таких тарелках-переделках бывал. Поэтому средний брат чиниться не стал, а обтер блесну рукавом, да и в рот сунул. И тотчас же голым задом — хлоп на тарелку.

— Врубай свет, братец! — говорит.

— Погоди немного, — отвечает Даниил, — накопитель еще не зарядился, разряд слабый будет. Вон та лампочка загорится, тогда и включу.

— Ладно, подожду, — Иван поерзал на тарелке и закурил, чтобы времени даром не терять.

Тут лампочка, наконец, загорелась, и Даниил нажал кнопку.

И опять грохнуло. Все прошло как по писаному, только Иван еще и курить бросил, чему, надо сказать был рад, но не очень

— Эй, Васька, ты где? — заорали трезвые братья. — Давай, присоединяйся! Вместе, так вместе!

— Спасибо, братишки, только я как-нибудь сам протрезвею, без этой штуковины, — прокричал Васька из-за какой-то поленницы. — Не нравится мне такое насилие над организмом, все должно происходить естественным путем, а не...

— Иди, иди, и все будет путём, — Иван выволок Ваську из-за поленницы — тот даже и пикнуть не успел, и нежно, но силком усадил на чудо-тарелку.

— А-а, — начал, было, брат-гусляр, но Даниил ловко всунул в открытый рот блесну-контакт и врубил напряжение.

— П-пух! — раздалось в гараже в третий раз, только немного потише, чем в прошлые разы, видно накопитель все-таки не успел до конца зарядиться, но ничего, подействовало! Василий все-таки помельче старших братьев был, да и в запой ушел последним, так что, не такой уж он и пьяный был. Придуривался больше.

— А что это меня на женщин потянуло, прямо мочи нет? Я же сейчас не пьяный! — ерзая на своем ящике, спросил Иван, когда совершенно трезвые братья прибрались немного в гараже, запойную пыль за дверь вымели и собрались совет держать.

— А это побочное действие прибора сказывается, — объяснил Даниил. — Вот этого самого электроопохмела. Мне его один дружок подарил. Савкин его фамилия. Как-нибудь я вам про него расскажу.

— Так слушайте, братаны, что со мной в Первопрестольной приключилось, — начал рассказывать младший братец, переминаясь с ноги на ногу. Садиться он не стал, сказав, что ему так удобней. И то, правда, в узких джинсах с этим самым побочным эффектом не очень-то посидишь, лучше уж стоя. В общем, приехал я в Москву с электрогуслями, которые ты мне сделал, и начал тусоваться.

— Чего-чего? — хором спросили братья, чего начал?

— Тусоваться, — немного смущенно объяснил младший. — Ну, это значит, по разным местам ходить, где люди собираются, по презентациям, вечеринкам...

— По рынкам и вокзалам, по танцплощадкам, по домам культуры... — понимающе кивнул брат-солдат.

— Да нет, не совсем, — поправил его Василий. — На рынках да вокзалах, конечно, тоже люди, но на тусовки ходят нужные люди. Понимаешь, нужные!

— А все остальные, стало быть, ненужные? — удивился Даниил. — Странно, как-то получается.

— Ну, вообще, нужные люди так и считают, что все остальные, кроме них — ненужные, — смутился брат-гусляр. — Но не в этом дело.

— Ну и начал ты, это, тусоваться, и что дальше? — Даниил покосился на треснувший и даже слегка закопченный корпус электрогуслей. — Рассказывай!

— А дальше, меня заметили. Подошел какой-то странный тип, не то мужик, не то баба, и говорит:

— Клевый у тебя инструмент, только вот играешь ты неправильно. Зажигать надо, а ты не зажигаешь. И чтобы в музыке сексу побольше было. Но что у тебя есть, так это народность! Это может сработать. Так что, поработай покамест с Кощеем Ржовым в группе "Голубые клизмы", будешь своими гуслями народный колорит создавать. И познакомил меня с Кощеем.

— А ты фиброусилитель включал? — спросил Даниил. — Неужели не работает?

— Включал, и очень даже работает этот фиброусилитель. Только на нужных людей он почему-то не действует. — Васька взъерошил кудри.

— Может быть, у них фибров нет? — предположил простодушный Иван-солдат.

— Фибры у них будь здоров! — сказал Даниил. — Наверное, у них души нет, у нужных-то людей.

Ну и принялся я, братцы, этот самый народный колорит изо всей сил создавать. — Продолжал гусляр. — Стою на сцене позади всех с гуслями наперевес, лаптями притопываю в такт, а как певичка наша рот открывать устанет, так я, фиброусилитель врубаю, бздынь по струнам и давай русский рачешник наяривать. А певичка эта сразу в пляс пускается. Вообще-то она мужиком была, ее раньше Петей звали, это она потом в Петру переименовалась, когда замуж за продюсера нашего, Кощея Ржова, вышла. Честно говоря, она и так все время плясала на сцене, а тут, ну, прямо с цепи срывалась, страх, что выделывала, но публике нравилось. Публика, прямо, из себя выходила. С милицией потом возвращали.

— Это, значит, у вашей Петры такие фибры, если у слушателей крышу сносит, — понимающе сказал Даниил. — Фибры без души — страшное дело! А играли-то что? Репертуар какой?

— А-а... — Неопределенно махнул рукой гусляр, — Какой там репертуар! Сплошная физиология, вот и весь наш репертуар. "У-у, анатомия, у-у, лоботомия, у-у..."

Ну ладно, лоботомия, так лоботомия, тем более что публика не против. Я уж было, привыкать стал, тем более что платили неплохо. Вот только когда мне предложили из мужиков в бабы перейти, да не понарошку, а взаправду, тут я и не выдержал. Взял гусли и продюсеру в лоб. А он как завизжит, раньше-то он сам женщиной был, Качей его, тьфу, черт, ее, звали, а потом пол переменил, Кощеем заделался...

— Что-то я никак не врублюсь, может, электроопохмел не подействовал, — братец Даниил задумчиво поскреб в затылке. — Что там у вас творилось, то мужики в баб, то бабы в мужиков перекрашиваются, чудно это все? Это прямо, не шоу-бизнес, а какой-то анатомический театр получается. А из анатомички — одна дорога, на погост.

— В общем, выгнали меня, — заключил Васька-гусляр. — Сказали, когда пол сменишь, тогда и приходи. Василисой будешь работать. Ну, я плюнул на все, гусли забрал и домой. Только бабки, которые я заработал на сцене, с гуслями выплясывая, все отобрали. По-закону, через суд, как неустойку и в качестве компенсации за моральный ущерб продюсеру. Тот после моего удара снова в бабу перевернулся, в Качу, и сразу же истерику закатил. Так что, на то, чтобы его обратно в мужика, в Кощея, значит, перекроить куча бабла потребовалась. Ладно, хоть гусли вернули, не позарились, когда я из следственного изолятора вышел. На билет, вишь, по электричкам собирал. А там тоже мафия. И верховодит у них тот же хмырь, что в шоу-бизнесе продюсером, Кача-Кощей. Он, хоть бабки свои получил, но и вовсе оборзел, начал меня уговаривать, чтобы я ногу себе отрезал, ты, говорят, без ноги больше соберешь. С гуслями, да без ноги — вот, говорит она, настоящая русская народность. Да только я не дался. Дал этому продюсеру еще раз гуслями по башке, и бегом...

— А он как, опять в бабу перекинулся, или обошлось? — заинтересовался Иван-солдат.

— Чего не видел, того не видел, — честно признался Васька-гусляр. — Мне не до его пола было, я трое суток от них прятался, на площади памятник Баяну изображал, а потом, когда какие-то граждане попытались мне руку отпилить, решили, наверное, что бронзовая, не выдержал...

— Дал им гуслями по башке! — закончил за него Даниил. — Эх, братка, не бережешь ты уникальный инструмент! Ну, да ладно, починю, так и быть, только смотри, чтобы в последний раз. И фиброусилитель спалил. Вон, одни провода болтаются. Теперь опять в резонанс кристаллы настраивать. Да бог с ними, с гуслями. Ладно, что живой вернулся. Да непокалеченый.

Посидели еще немного братья, порадовались друг другу.

— А ведь это хорошо, что мы, наконец, вместе собрались. — Сказал Иван-солдат. — Поодиночке у нас ничего не получилось, и ладно. Давайте-ка втроем покумекаем, как быть да жить, глядишь, что-нибудь и придумаем. Да и с Москвой этой неплохо бы прояснить, что к чему. То у них крысы, то еще что-нибудь. А уж из мужика в бабы переходить, это, вообще, последнее дело. У нас в армии таких не уважали.

И братовья выключили на время электроопохмел, сходили в магазин, выпили, но теперь, конечно, в меру, и принялись кумекать.

Глава 8

"От перестрелки звон стоял в ушах,

Вблизи Раубенштейна в камышах

Схватился кое-кто на бердышах,

И был пробит болтом из арбалета..."

Освальд фон Волькенштейн

Чем могут заняться трое молодых крепких мужчин, так, чтобы и душеньку потешить, и людям помочь, да и себя грешных не обидеть? Вы сразу скажете — пивоварню открыть, или авторемонтную мастерскую, или еще что-нибудь в этом роде. Можно, конечно, еще в Турцию за зипунами сходить, но этим в наших краях больше женщины занимаются. Все правильно, и пивоварня, и авторемонтная мастерская, безусловно, нужное и прибыльное дело, как, впрочем, и хождение за зипунами, но ведь, прежде чем пуститься в плавь по бурным водам Российского бизнеса, требуется научиться плавать. А что такое научится плавать применительно к нашей ситуации? Правильно, это значит, прежде всего, научиться защищать себя от всякого рода посягательств на нажитое и еще не нажитое добро.

Ах, как часто незрелые бизнесмены попадают впросак, доверив защиту своего дела всяким недобросовестным мордоворотам, у которых кроме желудка и прилагающихся к нему хватательных псевдоподий в процессе эволюции ничего так и не развилось. Но братаны были не из таких. Да и жизненный опыт, какой-никакой, а у каждого имелся. Поэтому они прекрасно понимали, что бизнес в России надо строить не как, к примеру, избу — пятистенку, а совсем наоборот. То есть, не с фундамента, и не со сруба даже, а с крыши!

В общем, кому, как не Ваньке-воину и быть этой крышей? Да никому. Никто лучше бывалого солдата, умело и недвусмысленно решавшего, в свое время сложные международные проблемы, не решит вопрос защиты будущего семейного бизнеса от посягательств разного рода прохиндеев и хапуг. Как казенного, так и самопального розлива.

А срубом, то есть, авторемонтной мастерской, кому ведать? Да кому же еще, как не Данюхе-мастеру, вот кому любой инструмент к рукам! А насчет пивоварни, это братья так, погорячились. А когда подумали, то и решили, для пивоварни слишком большой начальный капитал требуется, так что подождет пивоварня. Для личного пользования, слава Богу, электроопохмел имеется, работает покамест, спасибо Савкину.

Ну а Ваську-Гусляра лучше всего к рекламному делу приставить, там без звона никуда. Даниил гусли отремонтировал, да еще и апгрейт инструменту сделал, так что, играй Вася, шевели клиента! Рекламное дело, это, если продолжать сравнение с теремом, вроде резных наличников или петуха на крыше. Ну, и вывески, разумеется.

В общем, открыли братаны авторемонтную мастерскую.

Что такое авторемонтная мастерская в провинциальном русском городке, где большинство автомобилей пережили и вторую и третью молодость, а первую оставили далеко за задним бампером, еще в эпохе развитого социализма? В городе, где если и есть какие-то иномарки, так те и вовсе ведут загробное существование, то есть, после эксгумации с японских, да европейских свалок.

Правильно, гараж!

Зарегистрировали братаны свое предприятие, сидят, ждут клиентов. Клиенты, конечно, понемногу стали появляться, одному бампер отремонтируй, другому двигатель поправь, третьему...

А третьими были хорошо известные в городе ребята-ребятишки, тоже, между прочим, в каком-то смысле, братаны. Мальчиш да Безяйчик. Они-то как раз на крышевании и специализировались. Конечно, авторемонтная мастерская, это вам не рынок-базар, там с крыши очень даже хорошо капает, но все равно, пользу извлечь можно. Вот они и приехали познакомиться, тем более что Данюха в городе был личностью весьма даже известной. Да и братья его тоже.