Адам Борут. Путь воина

Трактирщик поднялся на ноги и принялся отвешивать поклоны, видимо считая, что аудиенция закончена.

— Постой, Анфим. Присядь, разговор у нас с тобой долгий. Расскажи как ты мне что и как в Гребенске да и в округе. Раз ты верно служил батюшке, послужи и мне, а я не забуду, награжу по чести.

— Спрашивайте, ваша милость, что знаю — все без утайки отвечу.

— Как живет город, какова торговля, что народ думает, да мало ли еще чего, ты говори, когда надо я сам тебя остановлю.

— Гребенск — главный город во всем среднем Ермунганде, вы не смотрите, что не так и велик, здесь в горах не то что на низу, — граф вопросительно приподнял бровь и Куцый, чуть смутясь поправился, — простите, ваша светлость, на равнине. Села самое большее в тыщу-полторы жителей, а здесь все три тысячи наберется. Живет добротно, богато. Особливо с тех пор как кастелян с отрядом покинули Чернагору оставив только пятерых стариков да пораненных и вовсе загордились, кхм, так вам поди местный начальник сказывал?

— Продолжай, интересно говоришь. Витред, распорядись, пусть принесут... князь, что вам принести?

— Ничего, спасибо, граф.

— Как вам угодно, а ты что пить будешь, Анфим?

— Нижайше благодарю вашу милость, мне бы воды.

— Витред, налей ему воды из моего кувшина.

Дождавшись пока Куцый допьет бокал, граф продолжил расспросы.

— Ну так что там с гребенскими? Говоришь загордились?

— Как есть загордились, права самоправства им еще первый император дал, пятьсот лет почитай живут сами по себе. Роды свои ведут от воинов, поселенных тогда здесь. И прежних то правителей Чернагорских не слишком почитали, а нынче и вовсе...

— Продолжай, чего замолчал! — гневно раздув ноздри прикрикнул Шлоссенберг, разозленный одним лишь намеком на непочтение черни к себе и своему роду.

— Так что говорить то ваша милость? — растерянно заюлил трактирщик, — налоги платить отказываются, власть вашу признавать не спешат, почтения не выказывают, это и прежде, когда отряд стоял в замке было, а нынче уж совсем распоясались.

— Распоясались говоришь?! Ну они у меня попляшут! Я им покажу, кто здесь власть! Давно ли налогов не платят?

— Да откуда мне знать, ваша светлость, я человек простой, это надо по книгам смотреть, вы распорядитесь, пусть управляющий ваш разберется...

— Это я и без тебя знаю, ты прямо говори когда тебя спрашивают!

— Простите ваша милость, — под напором графа корчмарь держался подобострастно, но крепко, — так если своим умишком пораскинуть, то выходит второй год как. Да, верно, господин капитан с отрядом прошлой осенью уехали, тогда не успели выплаты собрать, а после и не стало кому...

— Хорошо. Я доволен тобой. Пока отпускаю, но как будет нужда, вызову, и чтоб немедля ко мне явился, понял ли?

— Как не понять, ваша светлость, господин граф. — Куцый резво вскочил на ноги и часто кланяясь попятился к выходу.

— Иди уже, чего пятишься, я не император, мне такие церемонии не нужны! — продолжал метать молнии Шлоссенберг. — Витред, проводи его!

Когда двери за трактирщиком и новым управляющим затворились, Людвиг повернувшись к князю воскликнул:

— Каково?! Я ломаю голову, где бы взять деньги, а тут целый город не платил уже почти два года! Князь, я чертовски голоден, приглашаю вас пройти в мой кабинет и там продолжить беседу, заодно и подкрепимся, хотя, я слышал, вы успели позавтракать?

— Верно, но и от чашки чая в вашем обществе не откажусь, граф.

Орлик поднялся со скамьи заметив выходящего из господского дома Анфима. Хозяин корчмы передвигался медленно, и кособоко, видно было как бережет он левую ногу.

Скворуш встал рядом и хмыкнул:

— Поедешь с ним в город?

— А ты нет? — Орлик искоса глянул на Сашко и понимающе усмехнулся.

— Предложение было твоим — ты и едь! — Возразил Скворуш, проигнорировав взгляд друга. — А с собой можешь взять близнецов. Он кивнул на Хортичей. — Слушать ребята умеют, схватывают все на лету. Разведчики превосходные. Я-то там за какой надобностью? Вас троих за глаза хватит.

— А ты чем займешься?

Оба лениво наблюдали, как расхаживает вокруг возка Куцый, деловито указывая суровому малому и трем дозорным, как разгружать привезенное угощение.

— Надо и при Адаме кому-то остаться. Да, найду, чем заняться! Замок осмотреть не помешает. С местными вояками и прислугой пообщаюсь. Командиру полная картина нужна, вот отсюда и начну.

Когда сгрузили последний мешок с припасами, Куцый с помощью возницы неспешно взобрался на телегу, махнув напоследок, застывшему у парадного крыльца сержанту Штаделю. Тот неловко кивнул в ответ.

Орлик выбрал этот момент, чтобы подойти к возку.

— Возвращаетесь в город? — спросил он.

Анфим повернулся к нему, не успев дать приказ ехать, окинул Орлика цепким взглядом и расплылся в улыбке:

— Да, в город. Хотите присоединиться? На возу места хватит, поедем налегке да под горку, — размышлял сам с собой Анфим, потом приняв решение сказал твердо, — ежли ехать решили, то седайте, пора трогаться.

Микола кивнул, отдавая должное его проницательности:

— Добре! — И повернувшись к Хортичам, скомандовал. — А ну, хлопцы, бегом сюда.

Молодые разведчики зашагали к возку, но чуть замешкались, заметив вдруг незнакомую девушку, которая легкой походкой направлялась прямо к ним. Хортичи не обратили внимания на сержанта Штаделя, шедшего рядом с ней, всецело отдавшись увлекательному зрелищу. Девчонка словно не шла, а плыла, невысокая и стройная одета она была в живописный наряд из цветастых тканей. Русые косы ниспадали по спине, легко взлетая при каждом движении. Она гордо держала голову, скромно опустив глаза, и лишь проходя совсем близко, бросила на близнецов лукавый взгляд.

— Смотри, — ткнул брата локтем Марек, — какая...

— Вижу, — ответил Тадеуш еле слышно — сержант с девушкой были уже рядом.

Отто Штадель окликнул Орлика.

— Моя дочь, Томила, — представил он девушку, с гордостью на нее глянув, — даже не заметил, как выросла. А какая помощница по хозяйству. Мы с госпожой Штадель не нарадуемся на нее.

Орлик кивнул, улыбнулся смутившейся девушке:

— И красавица к тому же, Отто, явно не в тебя пошла, а в мать.

Сержант Штадель довольно рассмеялся:

— Твоя правда, Микола. Ну не буду вас задерживать.

Решительно развернувшись, старый вояка направился к воротам, которые сам распахнул и дожидаясь пока возок проедет.

— Ну-ка, молодцы, прыгайте в телегу, — проворчал Орлик, обращаясь к застывшим близнецам, глядящим вслед дочери сержанта, скрывшейся в дверях господского дома, — сколько можно задерживать почтенного Анфима.

Орлик с трудом удержался, чтобы не рассмеяться, глядя на опешившего от такого развития событий Куцего, но справившись с собой невозмутимо забрался на воз, вслед за близнецами.

Отто Штадель помахал отъезжающим и стал запирать за ними ворота.

По дороге разговора не получилось. 'Толи Куцый устал от бесед с новым господином Чернагоры и теперь нуждался в передышке, толи ему надо было что-то обдумать, а может и вовсе вид балагура — щедрого и разговорчивого человека был лишь маской, которую он надевал в замке' — думал про себя Орлик, присматриваясь к трактирщику, восседающему на облучке телеги.

Дорога оказалась короткой. Путь до корчмы, стоящей на окраине городка, о которой ему рассказал Отто, не занял и четверти часа. Хлопнув близнецов по плечам, Микола на ходу спрыгнул с воза прямо у высокого крыльца, над которым висел белый щит с грозного вида алым драконом. Воин еще раз огляделся, чуть поправив чекмень и перевязь с шашкой, толкнул тяжелую дверь корчмы.

Внутри было на удивление светло и очень чисто. Широкие застекленные окна в обрамлении белых занавесок, столы, застеленные светлыми скатертями, даже лавки обтянуты чистой рогожкой. Стены и потолок чисто побелены, в противоположной от двери стене большого зала корчмы — большой, украшенный бело-красными изразцами камин.

Народу в заде оказалось не мало, а ведь Микола ждал, что их вовсе не окажется. Час ранний — в корчмах народ собирается к вечеру. А тут иначе — многие столы были заняты. Толи наступил обеденный час, толи просто таверна пользовалась доброй славой у горожан Гребенска. Последнее куда вероятнее, если вспомнить, с каким удовольствием рассказывал о корчме Отто.

Две молоденьких девушки в белоснежных передниках и чепцах проворно сновали по зале, принося заказы и собирая пустую посуду. Они весело улыбались, то и дело перекидываясь с посетителями приветливым словом.

Микола замер у дверей, осматриваясь и решая с чего начать. Хозяйки нигде не было видно, а запахи стояли столь соблазнительные, что воин, не долго думая, прошел к свободному столу у камина, окликнув ближайшую девушку. Хотя после завтрака прошло не так немного времени, Микола не собирался упускать возможности отведать стряпню Марфы.

Вскоре он с удовольствием созерцал заполняющийся яствами и питьем стол. Широта души и вместимость желудка позволили Миколе сполна вернуть все потерянное за дни недавних скитаний по горам. Другие посетители уже начали обращать внимание на огромного русина, великий Франсуа Рабле уже написал своего 'Гаргантюа' и читающая публика вполне могла бы сравнить Орлика со знаменитым литературным героем — большим любителем славных застолий, обильных яств и выпивки.

На невиданное досель зрелище вышла посмотреть и сама хозяйка. Марфа вынесла запотевшую глиняную корчагу с пивом и передала ее в руки одной из девушек, сама же некоторое время стояла в дверях, ведущих на кухню, рассматривая незнакомого воина.

Орлик решил на время отложить все заботы и труды, предавшись радостям чревоугодия. Он довольно оглядел ломящийся от кушаний стол и начал вдумчиво пробовать одно за другим, запивая добрыми глотками пива.

Поднося ко рту аппетитно зажаренную ножку цыпленка, Орлик невзначай поднял взгляд и увидел хозяйку, которая как раз двинулась в его сторону. Одного взгляда хватило Миколе, что бы оценить, какой подарок приготовила ему судьба, приведя в этот городок. Он улыбнулся своей самой щедрой улыбкой, отложив в сторону курятину, приветствуя хозяйку, поднялся в полный рост, приосанился, расправляя широкие плечи.

— Поздорову ли живешь, хозяюшка? — Начал Орлик, уверенно глядя в большие карие глаза Марфы, — Вот заглянул в твою корчму. И решил задержаться, отобедать чем бог послал. Зовусь Микола Орлик. Я — русин, воин князя Борута.

— И ты здравствуй, Микола Орлик! Приятно видеть воина с таким отменным аппетитом в моей скромной корчме.

— Присядь за стол, порадуй меня, красавица. — Микола не спешил садиться, ожидая ответа Марфы.

— Благодарю. С удовольствием, — после некоторого колебания ответила Марфа и с улыбкой опустилась на скамью напротив него. — Не могу упустить случай узнать новости из первых рук. — Доверительно сообщила она, и отвечая на вопросительный взгляд русина, пояснила. — Я слышала, что банду Кречера уничтожил ваш князь с дружиной и теперь гостит в замке у нашего графа. Ты тоже был с ним?

— Был, — Орлик снова сел за стол. Разговор пошел не так как он рассчитывал, но это ему даже понравилось, — спрашивай, Марфа. Разделишь со мной трапезу? Признаюсь, что все это даже мне не под силу съесть.

— Зачем же заказал столько?

— Хотел увидеть тебя. Какая хозяйка не обратила бы внимания на такого едока?

— Твоя правда, Микола, удивил, и я с удовольствием посижу с тобой. — Марфа однако к еде не притронулась, продолжая разглядывать воина, — подскажи, сам Кречер мертв? Это точно?

— Не сомневайся. Позволь узнать, зачем тебе это? Он кто тебе? Родич, знакомец или враг?

— Упаси Бог от такого родича. Когда-то я его знала немного, до того, как в бандиты подался. Но и тогда он уже с гнильцой был. Врагом своим тоже назвать не могу. Он мне ничего плохого не сделал, да и я с бандитами не воюю. А спрашиваю — потому что за город наш у меня душа болит. Такие банды приносят немало горя нашим жителям. И весть о том, что погиб один из самых отъявленных негодяев, не может меня не радовать.

— Банды — настоящее горе этой земли. Что касается главаря шайки — то я сам его убил, а потом и похоронил. Скажи мне, Марфа, есть ли в городе и окрестных селениях те, кто с бандами бороться желает? Много ли у вас молодцов, которые не прочь поискать удачи на воинской службе?

— Это уже два вопроса, Микола, но так и быть, отвечу на оба. Бороться с бандами дело не шуточное. Желающие, конечно, найдутся и немало. Только нет человека, который вместе их соберет. Что же до воинской службы — тоже трудно сказать. Народ у нас вольный — к кому попало не пойдут. Но если найдется достойный вождь — сотни две наберется легко.

— Это только с Гребенска или ты и окрестности посчитала? — откликнулся Орлик.

— Экий ты быстрый. Ты мне скажи лучше, для кого ты войско набирать хочешь? Для графа, который и своих воинов уберечь не смог или для князя, который с малой силой, играючи, банду Кречера побил?

— Ты, Марфа, зря так — не играючи мы с бандой расправились. И графа зря строго судишь. Тот, кто под пулями не был, о воинах судить не в праве. Если же на твой вопрос отвечать, то подумай сама — чей я воин? И для кого должен людей искать?

Марфа залилась румянцем, слова русина задели ее.

— Ну раз не в праве, так и не буду, — сказала она поднимаясь, — да и заболталась я, пойду, работы много, угощение твое стынет. Подобру тебе откушать. Всегда рады. Ждем снова. И ничего платить не надо — считай этот стол подарком от меня тому, кто главаря сразил.

И Марфа, не дав русину ответить, гордо удалилась, покачивая бедрами. А Орлик, проводив ее взглядом, в котором смешалось восхищение с задумчивостью, вернулся к прерванной появлением прекрасной трактирщицы трапезе.

Время летело незаметно, обед продвигался к своему апогею — великолепной бараньей ножке, целиком запеченной главным поваром. Мясо, обильно сдобренное специями и ароматными травками, протомившись не один час в печи, поистине таяло во рту. В придачу к баранине из винного погреба 'Алого Дракона' вынули бутылку выдержанного дюжину лет редкого, изысканно-пряного сира рожденного на таком далеком от Вендии холме Эрмитаж. На время Орлик забыл обо всем. Он ясно понял, что пока не съест все мясо до конца и не выпьет все вино, ни о чем ином и думать не сможет. Лишь пожалел, что друзья не могут разделить с ним этот прекрасный обед.

Едва первый бокал опустел, как дверь с шумом распахнулась и на пороге возник, полностью перекрыв широкий проход, огромный бородатый мужик с тушей свежеубитого дикого кабана на плечах.

— Принимай, хозяйка, — раздался глуховатый голос вошедшего.

Наряд из плотного, оленьей кожи кафтана, крепких ботинок с высокими, закрывающими ногу от щиколотки до колена ноговицами и широкого пояса с висящим на нем охотничьем мечем и тяжелым боевым ножом, странная шапка из медвежьей шкуры и длинное тяжелое ружье в руках довершали образ незнакомца.

На зов появилась Марфа и поманила охотника за собой. Тяжело ступая под немалой тяжестью кабаньей туши, мужик прошел, ни на кого не глядя, через весь зал и скрылся за дверьми поварни.