Злая классика

Не хомяк, значит, у нас ученый. А его манипулятор — очень изобретателен!

Я мысленно поклонился Эверарду. Тупил, тупил, и вдруг выдал такое!

Я не успел вмешаться, трактирщик прилепился к Эверарду, приобнял его волосатой лапищей.

— Так ты, стало быть, с обученным грызуном выступаешь?

— Стало быть так.

— Хорошо, постой с меня. Останься здесь еще три денька, а?

— Вообще-то нам надо... — влез я.

— Не замай, Иван! — запомнил, засранец старый! Уже одно это окрыляет. Я отодвинулся в угол, не прекращая следить за негоциантами.

Долго ли, коротко ли, но Эверард выторговал нам постоянное место при условии показа хомячих трюков каждый вечер.

Учитытвая тот факт, что он использовал свои магические способности, оно обошлось нам дешево. Сам хомяк не стоил и гроша выеденного, насколько я понял, после того как Эви растолковал мне все, лишь только мы пробрались в нашу каморку.

Все решали жестикуляции, производимые под столом. Ну и магическая составляющая. Мощная. За кою Эверард заплатил ужасную цену.

Мы устроились ночевать. Эверард на сундуке, я — на охапке какой-то материи, сваленной в кучу в углу. Подумав, я не стал снимать верхнюю одежду. Больно колюче тут. На войлоке каком-то я лежу, что ли? Ладно, фигня, посплю, как бомж. И кстати...

— Послушай-ка, если ближе к делу, то нам ведь двигать надо. Я домой хочу, как бы. А тех медяков, что ты за вечер собрал нам все одно не хватит на лошадей. Серебро я этому хмырю отдал...

— Отрок, не горячись, охолони, — опять за "отрока" уцепился. — Кому ведомо, на что я утром сподоблюсь? Запасись терпением.

— Какие слова! Ну может ты и прав, — я критично оглядел старого пройдоху. — Может и прав. Запасусь, так и быть. Но вылета мне, чувствую, не миновать. Четыре дня прогулов... А, ладно.

Все-таки в Москве живу, устроюсь куда-нибудь, даже если отчислят. Хоть дворником на первых порах.

Когда проблема не висит дамокловым мечом, то она — не такая уж и проблема. Верно народ говорит: с глаз долой — из сердца вон.

— Погодь, а где у них параша тут, не знаешь?

— Ась?

— Сортир, говорю, есть тут?

— Ничегошеньки не разумею.

— Вот суще глупый холоп... — последние два слова я произнес про себя. — Туалет? Уборная? Отлить мне надо!

— А! Вот можешь же людским языком молвить, отрок. Во двор ступай, там справляют надобности, мыслю.

— Тьфу!

Ну да, мы же в Средневековье. Почти что как на даче. Там, чуть стемнеет, никто не ищет башенку сортира, гордо торчащую на задах, ходят под первый же куст.

Это я что-то расслабился. Решил, раз уж мы в человеческом жилище, то удобства есть.

А вот нет.

Я зашнуровал кроссовки, отложил пояс с мечом, нащупал дверь.

Так, теперь не потеряться.

Каморка, что отвели нам, находилась совсем в недрах здания корчмы.

Посветил бы кто.

И как ответ на мою мысль, сзади послышалось дыхание.

Прерывистое, будто сдерживаемое.

Хм.

Или показалось?

Нет, не показалось — что-то ударило меня по затылку с такой силой, что я даже услышал хруст собственных костей.

Перед тем как потерял сознание.

— О-о-о!!

Я разлепил глаза и чуть не взвыл от страшной боли в башке.

Поспешно прикрыл веки.

Не помогло.

Дернулся пощупать, что там, на затылке.

Не смог.

Руки стянуты за спиной. Дергаешь одной — за ней тянется другая. И — упор.

Я тихо выматерился. Приоткрыл один глаз.

Темно. В ноздри лезет запах сырой земли, плесени и каких-то еще помоев.

Ну здорово. Дали по репе, посадили в погреб и связали. Ноги тоже, кстати — я подергал ступнями, хрустнул щиколоткой. Не, спеленали и ноги на совесть.

Хорошо хоть не валяюсь ничком, а сижу. Я откинулся спиной к стенке. Осторожно прислонил к опоре затылок. Открыл второй глаз.

— О-о-о...

— Дюже болит, отрок?

— А? Что? — я похлопал веками, привыкая к темноте.

Через щели между досками крышки погреба над головой пробивался слабый свет.

Я еще немного поморгал и сумел различить своего волшебника. Во мраке не разглядеть, в каком он состоянии, но тоже, по ходу, связан.

— Болит, болит, Эви. Ох... — я скорчил гримасу. — Голова пусть и дурная, но она моя, родная.

— Самая суть в том, что жив. А то я уж напужался. Ты не дышал аж даже, егда тебя сюды снесли.

— Да не дождетесь, — переведя дух, я повернулся к Эверарду. — А что стряслось-то?

— Кабы ведал... Хозяин, курва, бесово отродье, — маг скрипнул зубами. — Позарился на деньги, видать. Мартуса забрал, дуболом. Не разумеет же, что без меня не сноровится он ни на что.

— Ах, вон оно что. Сам решил хомяка показывать. Вот полудурок, — я хохотнул и тут же боль в затылке остро ткнулась прямо в глазные яблоки. — А-а-а! Мать-перемать... Постой. Так это он нас обобрал или где?

— Стало быть, так.

— А как же... Как же? — руки связаны, поэтому я потер подбородком по груди. Вот пида... Пидарелли хренов! Амулет снял с меня! — Эви, амулета нет! Елки, что делать-то теперь?

— Ох, не пытай меня, отрок.

— Да я б тебя и попытал бы с удовольствием! Ты же маг, е-мое! Почему ты им не вломил?

— А?

— Почему ты им не помешал? Ты же вон тех солдат на дороге чуть не размазал по деревьям!

— Ох, отроче, рек же я тебе. Всего несколько раз в день. Не было сил у меня.

— Ну что за... Что за засада кругом, куда ни плюнь, а?!

Окей, новый день пока не наступил, так? Но я-то еще свеженький. Я только этот мешок с говн... То есть, с серебром пытался нарисовать за сегодня. У меня силенок еще полно, по логике.

А вот когда Эви сумеет очухаться, неясно.

Глава 14

Если уже стукнуло двенадцать, то по идее, по идее — он уже как огурчик. Хотелось бы надеяться.

— Слышь, кудесник! После полуночи ты снова силен, аки Шварц, а?

— Мню, что после восхода солнца...

— Ох, елки! До восхода я тут со скуки охренею. Да еще эти паразиты могут завалиться к нам.

— Могут, отрок, могут. Порешить нас захотят, негодяи.

— Негодяи? Я бы выразился похлеще.

— Похлеще?

— Да, причем намного! — я посмотрел по сторонам. Глаза уже адаптировались, различали фигуру старого прощелыги, деревянные клети с картохой, бочки в углу, какие-то ящики. — А если нам нарисовать что-то такое, острое, а?

— Вострое?

— Ну да. Нож, к примеру? Кинжал или что там еще есть...

— Так а как же ты сдюжишь, отроче? Руки-то твои в узах.

— Вот для этого ты мне и понадобишься.

— Я?

— Ну не моя же бабушка! Я нарисую, а ты будешь сзади смотреть и подсказывать.

— Но как? Я ить не узрю ничего.

Вот бляха! Совсем я баран. Он действительно ничего не увидит. Нужен свет.

Хорошенькая задачка.

Что может давать свет само? И при этом не выбиваться за временные рамки?

Светлячки? Бред.

Гнилушки? Ага, только пока они обрастут плесенью, мы успеем состариться.

Какая-нибудь фитильная лампада? Но как ее зажечь?

Пфу-у-ф. Задачка и в самом деле недурная.

Что еще у них тут есть? Какой-нибудь магический шар из хрусталя с огнем внутри? Ну, может он, конечно, и есть где-то, но далеко не факт, что я сумею это воплотить. Сильмариллей тут, я полагаю, еще не изобрели.

Зеркало, чтобы отражать жалкие лучики света, бьющие в просветы между досок? Дурость.

К черту.

Пойдем по пути наименьшего сопротивления.

Я потряс головой. Нет, боль никуда не делась, но стало уже полегче.

Поскреб ногами по полу, подтянул тело к деревянному ящику за спиной.

Перевернулся.

Встал на колени.

Вцепился зубами в край доски. К моему вящему счастью, она оказалась достаточно трухлявой.

Отодрал щепу, набрав полный рот мусора.

Выронил свою добычу.

Отплевался.

Упал на бок, перекатился и заелозил пальцами по земле. Ага! Вот и щепка. Не сломать бы.

Что ж, попробуем.

Держа щепочку одной рукой, второй я расчистил место для изображения.

Будет свеча. Уж свечи-то у них тут должны быть!

Свеча — это просто. Это обычный цилиндр. А если в срезе, так и вообще прямоугольник. С торчащим фитильком.

И пусть не получится идеальный рисунок, главное ведь — что я представляю.

В принципе-то, это элементарно.

Только сейчас я понял, как здорово иметь целые неповрежденные пальцы.

Оп! И — хлоп! — между мной и Эверардом.

Я некоторое время пялился в темноту, пока не сумел различить небольшой светлый стержень.

Развернулся, подобрался к нему, прыгая на пятках и заду поочередно.

Нащупал предмет.

Облапал его со всех сторон. Настоящая свеча!

Я определил, где находится фитиль и вкопал свечечку в землю противополжным концом.

Отвалился в сторону, убедился в том, что свеча стоит вертикально.

— Эй, старина, ты видишь?

— Сдается мне, что вижу.

— Уже зашибись. А поджечь сможешь?

— Тяжко будет.

— Насрать, пробуй!

В темноте раздался сухой щелчок.

И них... Нихрена.

Еще раз.

И опять никакого результата.

— Ну давай же, Эви, я в тебя верю, едрена вошь!

— Да что ты речешь такое...

— Неважно, что я реку! Зажги ее, — я выматерился сквозь зубы. Ну же, ты вон людей кидал в воздух, что тебе зажечь свечу? Соберись — мысленно воззвал я к старикану.

Кффф!

И у меня за плечом, на кончике фитиля, затеплилось пламя.

— О! Вот теперь аккуратнее, не сдуй его!

— Я буду аки... — Эверард прервался на полуслове и замер.

Огонек разгорался.

Теперь мы видели друг друга вполне явственно.

— Ха-ха! Сумел же! — я бы вскочил и хлопнул волшебника по плечу, не будь я зафиксирован.

Здорово. Переходим ко второй части плана.

Щепку я не выпустил из руки. Сейчас ей придется послужить мне еще разок.

— Так, сейчас я сяду спиной к свече. И нарисую кинжал. Понял?

— Все понял, отроче.

— Это как раз таки не все. Ты сядешь вот тут, — я кивнул головой. — И будешь подсказывать мне, правильно я рисую.

— Добро, — Эверард подполз на указанное место.

— Погоди! Так у тебя еще есть силы? Если ты смог зажечь огонь, то и веревки мог бы порвать таким же макаром, нет?

— Не, отроче. Огонь есть стихия. Путы же наши вязаны человеками.

— Мда. Уж. Нет, когда-нибудь я в этом поднаторею, вот увидишь. Давай приступим поскорее, — мы передвинулись так, как я хотел. — Да свечу не задень, старый х!..

— Никак нет, не можно сие, — он, кажется, уже начал привыкать к моему лексикону.

— Окей. Значит, я попробую нарисовать нож. А ты меня поправляй.

Начало было простым. Гарду я обозначил одним круговым движением. Когда же перешел к рукояти и клинку, Эверард запротестовал.

— Левее, левее следует брать.

— Левее? Ну сейчас. Так?

— Да нет же, отроче, али не чуешь? Левее!

— Блин, да ты же напротив сидишь, елкин дрын! — дошло до меня. — То, что для тебя левее, для меня — правее!

— Ах ты же, боги мои, боги!!

— Тише, не блажи! Лучше говори, правильно или нет идет.

— Вот, так верно. Нет-нет! Убег далече! Вернись, — Эверард сбавил тон.

— Это пиз... Фу-у-у. Я вернусь на прежнее место. Так лучше?

— Воистину, правдоподобнее стало.

— До гарды дошел?

— Совсем трошечки не хватает. Ага!

— Рукоять осталась. Не спи там, — прикрикнул я, загибая наверх кисть левой руки, намертво привязанную к правой. Только мне не хватало случайно стереть свой же рисунок.

— Вот ныне сподобно.

— Что, правда? — я обернулся, захрустев позвонками.

— Так и есть, Иван. То всамделишная мизерикордия у тебя вышла.

— Ну отлично же, — прохрипел я.

И щелкнул пальцами.

Тонк!

Кинжал свалился из ниоткуда, упал на край деревянного ящика — еще немного, и он исчезнет в куче картошки! Но нет, ручка перевесила и оружие шлепнулось на земляной пол.

— Видал?!

— Так есть.

Я рванул к новому приобретению, извиваясь, аки змий.

Повозился, зажал нож между ступней и развернулся на пятой точке, едва не шибанувшись головой о ящик.

— Режь веревки на ногах.

Повторять дважды не пришлось. Эверард высвободил ноги, моментально вскочил, снова присел, уже спиной ко мне и принялся тереть свои путы на руках о лезвие кинжала.

Дальнейшее было делом техники.

Вскочив на ноги, я забрал кинжал у мага и сунул его за пояс. Затоптал свечу. Выдаст нас еще.

И сейчас же встретился взглядом со старым волшебником.

— Мы ж могли веревки просто пережечь.

— Могли...

Кошмар. Вот что делает магия с людьми. Отключает рациональное мышление. Напрочь. С другой стороны, мы могли бы сами опалиться или запустить огонь по штанинам — было бы нефуевое огненное погребение. Для кого-то одного из нас точно — поскольку второй не смог бы помочь.

Ну да хрен с ним, веревки разрезаны, мы свободны.

Нет, не совсем.

Еще нам треба выбраться из погреба и уложить этого здоровяка-трактирщика на лопатки. Желательно. Очень желательно, поскольку у меня теперь с ним личные счеты — я ощупал шишку на затылке.

— Ты не поспешай дюже, Иван.

— Да не волнуйся, я только оглядеться, — ответил я с лестницы. — Надо же узнать, где, что и как.

Приподнял крышку — не заперто, не приперто чем-то тяжелым, уже удача.

Теперь аккуратно оглядеться.

Никого.

Только дощатые стены и груды мешков.

Я поднял дверцу еще на несколько сантиметров. Потом еще выше.

Все тихо.

Медленно-медленно, не спеша, задрал ее полностью. И откинул совсем.

Никого.

Пора действовать.

Я осторожно выбрался на поверхность, содрал фитильную лампу, висевшую под потолком.

Поначалу у меня была мысль — скинуть ее в погреб. Нет, глупо. Масло разольется, пожар еще случится, нафиг надо. Затушить об один из мешков? Нет, чревато тем же. Я выбрал самый оптимальный вариант — открыл оконце и выкинул светильник наружу.

Темнота — друг молодежи.

Помог Эверарду вылезти. Чисто символически — в помощи он не нуждался.

— Ну как, старче, какие планы у нас?

— Что? Планы?

— Ну да, замысел, говорю, какой? Дождемся, может, рассвета? Ты снова сможешь всех разбрасывать, как вчера, а?

— Нет, Иван, — глаза мага сверкнули. Даже в темноте я различил, насколько серьезным было выражение его лица. — Нет. Они нанесли мне обиду великую.

Он подобрал с пола доску, даже нет, не доску, скошенный деревянный брусок, которым подпирали дверь, видимо.

И решительно двинулся в основные помещения.

Хозяин — тот самый здоровенный жлоб — стоял и сгребал в кучу остатки пиршеств на одном из столов, рядом с ним лежала мокрая тряпка.

Повезло. Он стоял спиной к нам.

Эверард не потратил впустую не доли секунды. Шагнул вперед и от всей души припечатал хозяина деревяхой по загривку.

Тот лишь сполз по столу и приземлился на табурет, вперив невидящий взгляд в потолок.

Вот сюрприз — в помещении обнаружились еще двое мордоворотов. Соучастники.

Они надвинулись очень резко. Я даже успел немного испугаться, но рука сама дернула кинжал из-за пояса.

Вот сейчас нас и отделают, подумал я.

И пнул отдельно стоящий табурет под ноги здоровякам. Одного это задержало, но второй уже навис надо мной — и я словил хорошего тумака по черепу, хорошо хоть успел наклонить голову, а то бы без зубов мне ходить!