Похлёбка была сколь горяча, столь и вкусна — напоминала мне ушицу, но такую я ни разу в жизни не ел.
Обжигая разбитые губы и язык, работал ложкой как заправский гребец в ладье. Быстро наелся.
И снова на стол была поставлена чаша с напитком — одна.
Хозяин любезно предложил мне испить из неё первым, сам принял у меня. Вот вроде и побратались, если не ошибаюсь — меня эти варвары приняли в свою семью. Не иначе усыновили, а могли и уматерить. Но обошлось. Хотя до конца я не уверен.
Убрав посуду со стола, хозяйка покинула нас с хозяином одних. И страж встал с иной стороны двери.
— Побаим? — молвил варвар.
— Ну, давай, поговорим, — согласился я.
Варвар сразу выложил передо мной веский аргумент — дар Нюши на стол. Я потянулся к нему рукой, и он не стал препятствовать мне, дозволив прижать к груди, как самое ценное, что имелось у меня в жизни.
Я понял его намёк.
— То дар мне... от знахарки, — пояснил я.
— Аки кличут?
— Шаляй...
Варвар удивился.
— То я, — дошло, правда, не сразу, что он требовал у меня назвать имя знахарки.
— Нюша...
И снова удивление.
— Рада!.. — исправился я в очередной раз. — Рада, её кличут!
На угрюмом лице варвара проступила еле заметная улыбка. На душе сразу отлегло, а то сердце заколотилось в бешеном ритме, когда я понял: ещё одно неверное слово и... всё могло повториться, как тогда у нас с ним на "ринге", поскольку варвар сжал кулаки.
Уяснив, куда я гляжу, он скрестил руки на груди.
— Бай далече.
— Что именно?
— Откуда ты? Из каких краёв?
И прочее, прочее, прочее... — насколько уяснил я: варвара интересовала моя, и не только моя, а ещё спутников, подноготная. Их судьба тревожила меня не меньше, чем собственная нынче, так как я находился у братьев-славян пока что на птичьих правах — изба варвара могла запросто оказаться мне клеткой, из которой и шагу не ступить — без конвоя в лице обладателя копья вряд ли.
— Издалека мы...
Это сказал я? Неужели? И соврать: оговорился — не с руки. Врать мне точно не стоило, а говорить всё, как есть, начистоту.
Что и подтвердил варвар.
— Бай, аки на духу!
— Мы из другого мира...
— Не страхолюд.
— Нет-нет, сам ведь убедился: у меня в жилах течёт кровь, и такая же точно, как у тебя цвета, и на вкус... — товарища нет, — додумал я про себя.
— Далече бай.
— Далече, так далече, — уступил я. — Значит, заблудились мы, так и попали в ваш дикий мир, столкнувшись с тварями...
— Прорвы?
Я уже во второй раз слышал название этого странного, и как мне казалось, страшного места. Не по этому ли нас приняли за страхолюд?
— Во-во, — подтвердил я. — Скорее всего, так и было. Там, мы наткнулись на сруб, и переждали ночь, отбиваясь от тварей. А поутру и от лихого люда. Одного из них, кажется, величать Шишига.
— Шишмор, — прозвучало ещё одно заковыристо-забористое слово в исполнении варвара, сходное по определению с прорвой.
— Ага, — подтвердил я скорее по наитию, полагаясь на собственную интуицию. — Отбились от них, взяв его невольником. Он, разбойник, и вывел нас на тропу, ведущую к погосту жихарей, где мы и повстречали Раду, но до этого нарвались на засаду, устроенную на нас лихим людом. Наших раненых и лечила знахарка. А уже после, вместе с ней отбивались в хижине от ночных тварей. А до этого отбили у жихарей одного из своих, коего они приняли, как и нас, за страхолюда, стремясь сжечь на костре. А мы нормальный люд...
Варвар улыбнулся. Я думал: он захочет, чтоб я вновь всё повторил, и так не частил, мешая в одну кучу события, произошедшие со мной и спутниками в их мире за первых два дня, однако услышал:
— Далече.
Продолжил свою историю:
— Нюша... Ой, Рада!.. указала нам с наступлением утра дорогу по реке на Лысый Горб. Соорудив ковчег для себя и техники, мы отправились в плавание, но водопад, крушение, и... Дальше ты уже должен быть в курсе, как твои братья-славяне повязали меня и доставили сюда. А куда — сам не ведаю, как и твоего имени, брат, — понадеялся я: могу его так называть.
— Ярила, — варвар ткнул себя кулаком в грудь — туда, где у него красовалась руна (свастика). И такими же точно ормаментом, но помельче, был расшит ворот и края рукавов, соединяясь в едином плетении одна руна с другой.
У меня зарябило от них в глазах, и большая, как показалось, завертелась. А ещё, что Ярила гипнотизирует меня. Я мог ошибаться, но меня вдруг сморила дремота.
Очнулся я от хлопка двери. В избу зашла хозяйка, а страж и дальше оставался снаружи.
— Свара... — указал мне Ярила на свою бабу.
— Очень приятно, — отозвался я. — А я — Шаляй-Валяй.
Настоящего имени с фамилией не стал называть, ни к чему пока варварам знать. Как говориться: поживём — увидим, на что я могу рассчитывать у них. А, похоже, мне придётся отрабатывать свои харчи — не иначе, иначе не могло быть — дармоедов во все времена никто отродясь не жаловал и не держал. Да и тут никто содержать не станет.
— Чем владеешь? Каку работу осилишь?
Я вспомнил про свою лопатку, и шутку по такому случаю:
— Могу копать, а могу и не копать, — пояснил я, чтоб варвары поняли меня. — Могу работать, а могу и не работать.
— Хорс.
Из-за двери, на призыв Ярилы, показался страж.
— Га.
Это уже хозяин мне, указав на Хорса. С его лёгкой подачи, я стал такой же важной персоной, как и сам Ярила — у меня появился собственный телохранитель. Не ангел-хранитель, но кто знает, что ждёт меня дальше, а опять же ничего хорошего — к гадалке не ходить: штрафные работы. А так хотелось бы вернуться к знахарке.
Я попробовал заговорить со стражем, уяснив: Рада одна из них, а не жихарка.
Кто же эти братья-славяне? Как мне величать их?
— Русский, — ткнул я себя кулаком в грудь, вспомнив, как это сделал Ярила.
— Хорс... — назвал варвар своё имя.
— Ты не понял меня, Хорс, — пояснил я. — Я — Шаляй-Валяй, а русский — это моё племя. А как ваше баить?
— Родовит.
Ага, стало быть, Роду поклоняются. Он тут главный бог у них. Я ещё переспросил, не желая ошибиться, и как выяснилось: естественно ошибся. Главным богом родовитам служил Жива.
Или это варвар мне вместо — шнеля и арбайтен? — ткнул древком копья в плетёное ограждение забора, где я признал по звуку старого знакомого. Там пасся хряк. Скотина ещё та — одно рыло чего стоило, и сам размерами, как племенной бык.
То, чего я подозревал, со мной и приключилось. Хорс сунул мне нечто наподобие лопаты, а такой орудовала Свара в печи.
Вот они — штрафные работы. Я заработал наряд от Хорса вне очереди или благодаря Яриле. Похоже, что меня старались сделать послушным, памятуя, какой я нервный, проверив тогда в "ринге" на вшивость.
Хотя чего это я, и грешу на них? Ведь сам сказал: могу копать, а могу и...
Не копать — мне возбранялось.
Хорс пристукнул оземь тупым концом копья, и я полез в загон к хряку весом под триста кило, если не больше; мгновенно испортил не нарочно (у меня и мысли такой не было) рабочий инструмент о рыло животного.
— Скотина!
Нет, варвары явно забавлялись со мной — у загона собралась толпа зевак, и помимо ребятни, поглазеть на меня, чудака, подтянулся взрослый люд. Я ж хоть и не страхолюд, но за шута им точно сойду.
Хряк вытолкнул меня из загона, обозначив свою территорию — доломал деревянную лопату, коей в моём мире убирали снег с улиц, а не ту грязь, которую он устроил у себя там — продолжал наслаждаться, валяясь по уши в навозе.
— Мне б воды — умыться, Хорс, — понадеялся я: варвар внимет моим словам, произнесённым подобно мольбам.
Смилостивился, как показалось мне, а на самом деле нас уже ждал люд на реке в ладье. Никак поплывём с ними — рыбаками? Обозвал я их так. Но артель оказалась боевой, и командовал ими Ярила.
Хорс прежде искупал меня, столкнув в реку, тогда как я, памятуя о речных рептилиях, не спешил окунаться с головой — сам же вытащил меня на борт ладьи из воды, сунув древко копья тупым концом. А мог и по зубам, да не стал зверствовать, варвар. Всё ж таки помниться: мы с ним братья-славяне — у нас одни корни.
Расправив парус всё с той же "красноречивой" руной, мы двинули вверх по течению реки, работая вёслами. И я, вместе со всеми, налегал на одно такое, сбиваясь поначалу с ритма, но никто на меня не орал, что я что-то делаю не так.
Ну и натерпятся же братья-славяне из-за меня. Однако никто не стремился проявлять негативных эмоций в отношении меня, напротив все ободряли, одаряя улыбками, как шута, заставляя стараться наравне с ними. И вскоре я уже не отставал от них, зато быстро стёр руки в мозоли с непривычки, скрежетал зубами остаток пути до водопада.
Бросать якорь на большой воде родовиты не стали — Ярила, как "кормчий" направил ладью к берегу, и, коснувшись дна, мы высыпали всей артелью на отмель, затаскивая нос судна на сушу.
Вбив кол, Хорс собственноручно накинул на него хомут от каната.
К нам из леса вышли охотники — те самые, что напали на нас с Конём. И кажется, изловили его — признал я напарника по форме участкового.
С ним поступили как давеча со мной, стянув конечности за спиной на пояснице, а в рот затолкали дёрн, не забыв про тугую повязку на глаза.
Я удостоил Ярилу возмущённо-вопросительным взглядом. Он сунул мне свой нож, указав на Коня.
Надеюсь, я правильно толковал жест варвара, и мне не придётся резать напарника, а то мало ли что — вдруг выясниться: Конь истратил часть патронов — до того, как отогнал от меня последним тварь, — на братьев-славян или хуже — Дока.
Иных спутников я не заметил.
— Спокойно, Никола. Я с тобой, — шепнул я тихонько на ухо Коню.
Тот по обыкновению взбрыкнул.
— Не дёргайся, родной ты мой, пока я сам тебе этого не разрешу. Уймись, и доверься. Надеюсь, всё обойдётся, и варвары не тронут тебя, как меня.
А и ему уже изрядно досталось. Та же кровь на губах. Знать охотники родовитов больше не держали и его за страхолюда.
— Да уймись, а то порежу ненароком, — сунул я нож к путам.
Конь уставился на меня дурными глазами при виде холодного оружия варвара. Я поспешно убрал нож за спину, и Хорс обезоружил меня, возвратив Яриле.
— Не суетись, Конь, и брыкать не вздумай! Даже гарцевать! Держись меня!
Он отступил мне за спину, прячась от варваров.
— Они кто, Шаляй?
— Вроде братья-славяне.
— Ага, — заржал Конь, заприметив свастику. — Вижу, что намалёвано на них.
— Доверься мне! Варвары, не дикари, и не станут воевать с нами, как жихари!
— Уже заметил это, Шаляй, по твоей роже! Валим!
— Нет. Они помогут нам достать "бэтээр" из реки.
— Ага, достанут — прежде нас — всех. На кой мы сдались им? Наверняка хотят отомстить за того самого истукана, что мы спалили у них по недомыслию?
— Молчи, Конь, будь хитрым.
Пока мы шептались, Ярила переговаривался с охотниками, интересуясь иными нашими спутниками.
Насколько я понял из разговора варваров: охотники облазили всё пространство по берегам реки на многие вёрсты, в итоге наткнулись на следы наших спутников. Но не всех. Всего нас было семеро. Выходит "водоплавающий" предпочёл остаться на реке, и возможно следил за нами с ковчега, да не один, а с Докой.
Только бы бригадир не начал палить, решив: варвары нарочно пригнали нас сюда, чтоб выманить их оттуда.
— Ярила. На два слова, брат!
Хорс преградил мне древком копья доступ к вожаку.
— Дозволь мне на челне с Конём, — указал я на напарника, — сплавать к ковчегу. Мы только туда и сразу же обратно!
— Ага-ага... — закивал Конь тем, чего едва не лишился.
Одних нас, варвары не отпустили. В чёлн со мной сел Хорс, а в иной с Конём — Ярила. Мы поплыли, работая с Конём вёслами, а наши спутники сидели с оружием в руках: Хорс с любимым копьём, а вот Ярила с топором. Зато иные братья-славяне остались на ладье, держа наготове луки со стрелами. И обстрелять нас у ковчега, им не составит большого труда, если там, как я скумекал, хоронится кто-то из спутников.
Пузыри вблизи борта ковчега лишь подтвердили мои опасения. Речную рептилию, всплывающую со дна, имитировал "водоплавающий". Хорс заметил пузыри, но бить копьём по воде не стал, спрыгнув на рукотворный островок, куда к нему присоединился Ярила, ну и мы с Конём полезли.
Перед нами возник...
— Дока... — не скажу я: обрадовался командиру.
Он держал наготове "сайгу".
— Не стреляй! Они нам не враги!
— Оружие в воду, и руки в небо, пока самих туда не отправил, дикари! Ну же!.. Шаляй, переведи для них!
— Не бузи, командир. Они тебя поняли, — усомнился я: вряд ли варвары захотят избавиться от оружия, топя в реке.
Но нет, и поступили оба хитро, отправив в челны. На одном из них появился "водоплавающий".
— Нас сейчас превратят в дикобразов родовиты с ладьи, — указал я Доке на лучников там.
— Да ты никак заодно с ними, Шаляй? — показался Аким.
Не хватало Багра, возможно, он пропал без вести, как и мы, а возможно, лежал внутри ковчега — и не факт: живой. Оставалось надеяться: с ним не всё так плохо. И здесь разберёмся без мордобоя с поножовщиной.
— Дока, поверь мне: они не враги нам!
— Ну да, ещё скажи: братья-славяне, — не понравилась ему руна (свастика) у них на груди, и на спущенном парусе ладьи.
— Мы вытащим вас отсюда, — выдал Ярила.
— А этот дикарь не дурак, — гоготнул Багор, обнаружив наконец-то себя для нас. — Соображает, что мы можем принести им блага в их дикий мир.
Я обернулся на всплеск воды. В нашу сторону в иных челнах направлялись...
— Охотники!
Хорс прыгнул в чёлн за копьём, занялся "водоплавающим", столкнув в воду, а Ярила схватился с Докой за "сайгу", не понимая, что за оружие бригадир противопоставил ему — запросто мог застрелить, но убивать не торопился, понимая: им лучше будет прикрываться, как пленным.
Не тут-то было — Ярила в одиночку раскидал нас, отправив кое-кого за борт.
Заржал Конь, фыркая. Ну да, он же не умел плавать, даже как "оно" самое — грозился пойти камнем на дно.
За ним я и нырнул, а когда вынырнул, власть на "ковчеге" поменялась.
— Приплыли, — пустил Конь фонтан брызг.
Неужели варвары перехитрили меня? А я дурак...
Хорс вытащил меня за волосы из воды.
Подошла ладья, нас затащили на борт. И что делал Ярила в ковчеге — для нас оставалось загадкой. Мы сидели все вместе и вязать нас, дикари, не пытались, просто держали под копьями, пока не появился Ярила, подступив к нам. Вроде понял: мы, никакой ни лихой люд, и ни жихари, и с нами можно вести нормальный разговор.
— Ты... — указал он на меня. — Головой отвечаешь мне за них!
О, как — назначил старшим вместо Доки.
Варвары намекнули нам: будем вести себя по-людски, и не так как те люди, что встречались нам до них, никто больше не пострадает.
— Скажи им: пускай оружие вернут, — осознал Дока: он больше не командует нами, и не я, а варвары.
— Сказать-то можно, но толку, — когда и без того всем очевидно: всё без толку. Нас, если так можно выразиться, родовиты взяли на испытательный срок, прежде чем решат: оставлять дальше у себя в селении или гнать прочь. Тогда как мы были не прочь узнать их быт и мир.
