Время Крылатых. Часть первая. Серый холм

— Сквозняком принесло. — барс решил тянуть время сколько возможно, а там...

'Сквозняк' почему-то привёл тигра в неописуемую ярость.

Всё, что успел предпринять Рохом, когда на него, вверх по лестнице нёсся когтистый полосатый смерч, так это с громким тоскливым воем кинуться тигру под ноги. Отчаянно вопя и нещадно полосуя друг дружку когтями Рохом и Гарж скатились по ступеням, сломали ставень, вышибли дверь и плотно застряли в дверном проёме.

Гарж сверху, Рохом снизу.

Под левое запястье барса прикатился обломок факельного древка. Сжав обломок в кулаке, Рохом всадил его Гаржу в бок. Острая деревяшка пробила хурку, скользнула по ребру. Тигр дёрнулся но не издал ни звука. Плотно придавив барса к порогу, Гарж медленно потянулся когтями к его глазам. Рохом отчаянно замотал головой, рванул грудь тигра когтями, перевернулся на бок, едва не вывихнув себе плечо, и с удивлением обнаружил лежащий прямо у него под носом бунак. Рохом вцепился в древко зубами и оттолкнулся от порога, но Гарж поймал его за пояс.

Удар.

Теряя сознание, Рохом стиснул челюсти. Захрустело дерево. Пасть заполнилась кровью.

Тяжело сопя, тигр поднялся на ноги, схватил барса за хвост, и наступил ему ногой на поясницу.

— Отдай... —

Ответом был хруст расщепляемого клыками древка бунака.

— Отдай! — тигру пришлось повозиться прежде чем он смог разжать зубы Рохома.

Отобрав бунак, Гарж приподнял барса за загривок, встряхнул и громко объявил, обращаясь неизвестно к кому.

— А он не трус! — в голосе тигра слышалось уважение, — Идти можешь?

Когда они спустились во внутренний двор, лосиха Акла по-прежнему сидела на бочке, рядом олень Джахар бинтовал разбитое колено тоскливо подвывавшему Кабиру.

— Сейчас и тобой займусь, Гарж. — устало проворчал аксис.

Барс подошёл к лосихе и молча положил ей ладони на плечи. Акла покосилась и молча покачала головой.

— ... еле успокоили его. Лиенн долго орал, что шкуру снимет и наизнанку напялит на того, кто его шатёр спалил. — Джахар щедро полил голову тигра водой из фляги, осмотрел рану и озабоченно присвистнул.

— Пошли скорее.

Мокрый, в розовых потёках, Гарж выглядел худым и жалким. За спиной Рохома прозвучал короткий ехидный смешок.

— Да ладно! — огрызнулся тигр, — на себя посмотри!

К ним подошла Рашми. Барс напрягся, но антилопа не взглянула на него.

— Спина болит. — пожаловалась она Джахару, — Упражнялась с мечом... потянула.

Олень деловито кивнул, и направился в сторону Северной башни. Тигр и нильгау последовали за ним, но не доходя до ворот остановились и обернулись к Рохому.

— Идёшь?

Тигр жил под самой крышей Северной сторожевой башни, в крохотной, душной, пропахшей голубями комнатке с единственным окном. Сундук, грязный тюфяк в углу, длинный меч в старых вытертых ножнах на стене, глиняная миска да кружка — больше в комнате ничего не было. Из окна открывался вид на север долины Пяти холмов и дальний лес.

— С мечом упражнялась... — усмехнулся Джахар, бережно ощупывая тянущийся через широкую бурую спину антилопы, вздувшийся рубец, — Гарж упражняется куда усерднее!

— Хватит уже. — недовольно фыркнул растянувшийся на тюфяке тигр, — Мне ещё долго кровью истекать?

— Недолго. — пообещал ему аксис.

— Как дела у Карраха? — Гарж внезапно обернулся к Рохому, — Он доволен нынешними новобранцами?

Ответить барс не успел. Непрерывный гвалт доносящийся со стороны Южной башни, достиг апогея, перерос в грозный нарастающий гул.

— Гарж, пора бы прекратить потеху эту... — Рашми нервно переглянулась с Джахаром.

— А что я? — пожал плечами Гарж, — Вон, пятнистый, бунак захватил, пусть и прекращает.

— Покажи им бунак. — поддакнул тигру аксис, — А то ещё крепость по камням растащат.

Рохом подошёл к столу, взял лежащий на нём бунак, обычную палку с привязанными к ней ястребиными крыльями, и вернулся к окну.

Первые, кого он увидел среди окруживших Северную башню наёмников, были братья волки Ильнар и Унал, кабарга Офар, песец Нугыл и леопард Мерро, из-за плеча которого светил забинтованным белой тряпкой носом, лис Хизаг.

Башня дрогнула от обрушившегося на неё яростного рёва, когда барс выставил в окно таким трудом завоёванный бунак самого непобедимого Гаржа.

Но даже самые мощные глотки Рамира, перекрыл хищный рык Офара:

— Дань Углаю!!! —

— Чтоб он тебе бубенцы на рога намотал, Углай этот... — устало проворчал Гарж, подсаживаясь на скамью к Джахару.

6.

Котёл.

Отродясь у неё не водилось таких красивых и вместе с тем опасных вещей. В который раз погладив тёмную отполированную рукоять секиры, обвитую в нижней трети кожаным ремнём, Мрита вытряхнула мешок и заботливо разложила на траве злодейски добытое в лагере псов добро. Вся добыча состояла из небольшой сковороды, пары штанов — холщовых и кожаных, очень тёплого, но старого и провонявшего псиной вязаного салакаша, фляги с кислым бурном, мотка ниток с иглой и главное, прекрасных, совсем новых сапог. Ну и конечно самого мешка. Мрита ещё вчера отпорола с его лямки странную нашивку из красной тряпицы, сочтя её подозрительной и слишком заметной. Чёрная нашивка смутила её меньше, да и пришита оказалась на совесть, потому и осталась. Олениха собрала добро в мешок и устало привалилась спиной к сосне. Солнце почти скрылось за щербатой кромкой западного отрога. Вечер обещал быть холодным и безветренным. Устроившись поудобнее, Мрита позволила себе немного вздремнуть, тем более что сегодня днём ей удалось набить себе живот не только листьями и орехами, но и сырой уклейкой. Точно такая же ловилась на отмели Керли, у большого кургана. Она прикрыла глаза.

Факел, сделанный Вегаром, как назло погас и старший Ахур предложил вернуться. Младший его поддержал, но раздираемая любопытством Мрита, озабоченно задрав хвост, полезла дальше, пока не наткнулась на полуистлевшую железную кольчугу и позеленевший от старости бронзовый шлем, прикрывавшие вросшие в землю кости. Вегар, раздув факел, подполз ближе и испуганно забормотал:

— Не трогай. Не трогай его.

Мрита коснулась шлема, и Вегар панически заверещал:

— Не трогай! Забыла? Не будешь слушаться — нукарх заберёт!

Олениха вздрогнула и проснулась. Была глубокая ночь, над холмами висел месяц, а далеко на юге светилась узкая багровая полоса заката...

На юге?!

Мрита рывком вскочила на ноги.

Приземистая толстая тварь с гулким топотом вылетела из кустарника слева, сшибла олениху с ног, протащила по сухой траве и ударила о торчащий неподалёку пень. За краткий промежуток времени, до встречи с пнём, Мрита успела многое: испугаться, удержать в руке секиру и метнуть её в мелькнувшее в подлеске чёрное пятно. Тварь тяжело охнула. Громко зачавкало болотце под её ногами. Придерживаясь за пень, олениха встала на четвереньки, затем выпрямилась на подгибающихся от страха ногах. Тварь завозилась в болоте, застонала и вновь затихла. Тем временем багровая полоса света, на юге выросла в грозное оранжевое зарево, из-за верхушек сосен потянулись в ночное небо длинные языки пламени, безмолвного и оттого ещё более страшного.

— Это Рамир. — олениху передёрнуло от звука собственного шёпота.

— Да, это Рамир горит. — убеждённо повторила она, настойчиво отгоняя мысль о том, что совсем недалеко от крепости находится Олений Двор.

Раненая тварь тяжело завозилась в болоте. Вновь затрещал подлесок. Большое тёмное пятно снова появилось в кустарнике и медленно направилось в сторону Мриты.

Нож показался оленихе слишком ненадёжным оружием. Не сводя взгляда с приближающейся массивной чёрной туши, она отползла от пня и спряталась за сосной.

Тварь же нападать не спешила. Рывком поднявшись на короткие передние ноги, она вскинула к небу короткий хобот, громко застонала и вновь повалилась на траву.

Лирг!

Мрита плюнула и с облегчением выругалась. Лиргов она побаивалась, но не настолько, что бы бежать без оглядки, да ещё бросив оружие. С ножом наготове она подобралась к раненому зверю. Секира разбила крупной, двух или трёхгодовалой зверюге крестец и косо торчала из её крупа. Почуяв Мриту, лирг повернул голову и угрожающе приподнял свой короткий хобот, обнажая сидящие в верхней челюсти тупые жёлтые клыки.

— Чтоб тебя. — проворчала олениха, поспешно обходя лирга с правого бока. Теперь зверь не мог до неё дотянуться, мешала засевшая в крупе секира.

Что же с ним делать? Забивать лиргов Мрита не умела, но знала как это делается из рассказов гостивших у Ареса охотников. Правда, те использовали копьё. Олениха посмотрела на свой нож, на короткую мощную шею лирга, а затем, придушенно пискнув, навалилась на зверя, поймала его левой рукой за хобот, потянула на себя и одновременно с этим ударила лирга ножом в горло. Нож вошёл легко, и когда олениха повернула его, в руку ей ударила горячая густая струя. Лирг мотнул головой, от чего Мрита слетела с его спины, захрипел, задёргался, разбрызгивая чёрную дымящуюся кровь, повалился на бок и затих. Постояв, олениха толкнула лирга ногой. Зверь не шевелился. Вокруг туши исходила паром пропитанная кровью земля. Для верности пнув лирга ещё раз, Мрита попыталась освободить засевшую в его теле секиру. Тут-то она и заметила тавро. Грубый косой крест темнел на левой половине крупа. Мрита коснулась тавра пальцами. Многие решались разводить этих тупых и злобных тварей на мясо, но метили их только в Рамире. Значит... Олениха посмотрела на юг. Пожар стихал, однако западнее, за холмами, разгорался новый.

* * *

Кожаные доспехи и густой мех спасли Рохома от когтей тигра, а вот самого Гаржа аксису Джахару пришлось штопать. В разгар работы к ним заглянул растрёпанный запыхавшийся Каррах, посмотрел на Рохома, прорычал:

— Оставайся здесь!

И снова пропал.

Голодный, смертельно усталый Рохом ещё долго вынужден был бродить по башне. Впрочем, Карраха он так и не дождался. Вернулся Гарж, с перевязанной башкой, плечом и левой рукой.

— Пошли. — коротко рыкнул он.

— Каррах сказал...

Тигр крепко ухватил его здоровой рукой за плечо и повёл к лестнице. До южной стены шли молча. На стене Гарж остановился, перегнулся через парапет, посмотрел вниз.

— Если б эти дармоеды докопали и заполнили ров водой, как и собирались летом, вы бы ни за что не взяли Южную башню.

Рохом знал это и без тигра, но промолчал.

— Пошли.

Гарж зачем-то потащил его к Северным воротам. Боявшийся получить нагоняй от Карраха, Рохом то и дело оглядывался, надеясь увидеть рысь, но покорно следовал за тигром. Перечить Гаржу он опасался.

— Только не заливай, что шатёр Лиенна сам загорелся! — внезапно рявкнул Гарж.

— Сам.

— Ладно. — тигр остановился, упёрся здоровой рукой в зубец стены, налёг на него, будто проверяя на прочность.

— Ликаоны на мельнице тоже сами? — спросил он, не глядя на барса, — Молчишь?

Северная башня. Долгий спуск по винтовой лестнице. Первый ярус крепости. Гарж молча отобрал у обалдевшего при виде тигра стражника-рыси фонарь и жестом приказал Рохому идти за ним. Поворот. Ступени. Второй ярус Рамира был погружён во тьму. Заслышав шаги Гаржа, наёмники спешили убраться с дороги.

— Бальдира я уже лет восемь знаю. — Снова заговорил тигр, когда они свернули в тёмный пустынный коридор седьмого яруса, — Да, он мне сказал, что вы барахло битых ликаонов с мельницы прихватили. Было там что-нибудь... любопытное?

— Ты о чём, Гарж? — округлил глаза Рохом, — Какое барахло ликаонов? Какая мельница, какой, к мороженым псам, Бальдир?

Тигр смерил его долгим и очень неприятным взглядом. Потом беспечно ухмыльнулся.

— А, забудь! Мало ли гризли да ирбисов шатается по предгорьям. Поди не меньше, чем ликаонов. Забудь. Нам сюда.

Гарж поставил фонарь на пол и навалился здоровым плечом на сбитую из толстых досок тяжёлую дверь.

— За мной.

Барс с опаской заглянул за порог. Было темно. Фонарь Гаржа высветил ступени, каменный пол.

Тигр остановился возле массивной крышки люка в полу.

— Чего топчешься? — раздражённо окликнул он Рохома, — Заходи смелее. Я должен тебе его показать.

— Его? — мрачно переспросил барс.

— Котёл.

Наклонившись, тигр ухватился за железное кольцо и с трудом приподнял тяжёлую дверцу. Потянуло падалью. Присев на краю открывшегося лаза Гарж некоторое время угрюмо смотрел в темноту. Рохом терпеливо ждал.

— Пять лет назад, мы точно так же захватили в учебном бою бунак. Тогда нам показалось этого мало. Бунак принадлежал Мигросу.

Тигр ненадолго умолк, глядя в пол.

— Королю не понравилось то, что случилось после штурма. Нас оттеснили к северным воротам и заперли в крепостном дворе. Тем временем, Калех и Храфна развязали кое-кому языки, и Мигрос узнал имена зачинщиков. Их было четверо. Леопард Загир, лев Маргад, орикс Сарал и я. Нас даже не показали Мигросу. Просто приволокли сюда, пинками затолкали в люк, подняли лестницу и захлопнули крышку. На это стоит взглянуть.

Гарж, с фонарём в руке спустился первым. Рохом с опаской полез за тигром в каменный мешок. Оказавшись там, барс прилип к лестнице, внезапно осознав, что никакая сила не заставит его сделать хотя бы шаг в сторону. Воняло гадостно. Где-то справа журчала вода.

Гарж поднял фонарь к потолку и Рохом увидел большой каменный очаг с узким дымоходом и кованой решёткой, на которой при желании можно было бы зажарить целого лирга.

— Мы решили, что нас заперли до утра, пока Мигрос и Яс не придумают, что с нами делать. Время шло. За нами никто не приходил. Глаза очень скоро привыкли к темноте. А позже, Загир нашёл возле очага огниво. Мы сидели у огня и ждали, когда за нами придёт Мигрос, львята, Калех с Храфной. Гадали, как они с нами поступят: переломают кости здесь или отведут в башню? Дрова в очаге прогорели, и Загир принёс ещё. Сарал обошёл камеру и вернулся с котелком воды.

— Откуда он у тебя? — удивился Маргад.

— В роднике лежал. — ответил орикс.

Пламя в очаге почти погасло, а от углей и раскалённой решётки по темнице разлилось ласковое тепло. Я не знаю, сколько я проспал, а когда проснулся, не знал утро сейчас, день или ночь.

Рохому невыносимо захотелось уйти, но прикованный немигающим взглядом тигра, к ступеням, он не мог пошевелиться.

— Я напился воды и снова заснул. — продолжал Гарж, пристально глядя Рохому в глаза, — Растолкал меня Загир.

— Может, тебя, услышат? — леопард указал на люк в потолке, под которым валялось размочаленное ударами полено.

— Не услышат. — проговорил из тёмного угла лев. — Гарж, храпит громче, чем ты колотишь.

Я нашёл полено потяжелее и ударил в люк так, что в ушах зазвенело. Глухо! Сколько дней прошло? По ощущениям не больше двух суток.

Никто не пришёл. Никто не принёс нам еды.

Напившись нагретой в котелке воды, мы вновь смогли уснуть, а когда проснулись, в наших животах будто пели волки. Мы размозжили о крышку люка ещё четыре полена, сорвали голоса, но никто нас не услышал.

— Ложитесь все и берегите силы. — сказал я тогда, — Они хотят сломить нас голодом, чтобы связать без хлопот.