Леодан сын Льва: Колыбель Тени. Главы 1-8

— Теневой Чаши? Хм! — Ла Мар с интересом посмотрел на собеседницу. — А поподробнее можно?

— Вначале Ла Бантьен искал это место через своих осведомителей в Братстве — ту же Галерию Вар-Смартен, с которой ты наверняка уже встречался. Он рассчитывал, что Братство откроет ему, где же находится Генератор Силы. Но Ла Бантьен просчитался — вампиры сами ничего об этом не знали. Или делали вид, что не знали. Тогда он решил использовать другой способ. Он взялся за создание Нерожденного — гомункула, живущего исключительно за счет Силы. Такой гомункул может привести своего создателя к источнику Силы, которая его питает. Чтобы создать гомункула, ему были необходимы части тела умерщвленных людей.

— Убийства, о которых говорил Барнас! Откуда ты это знаешь?

— Вильен сумел это узнать. Он вел дневник, в котором записывал все, что разузнал об убийствах. Я заплатила ему, и он пообещал сделать копию и для меня.

— Почему Вильен не передал этот дневник мастеру Барнасу?

— Он собирался перепроверить свои выводы. Уж слишком страшной оказалась правда, до которой он докопался. Обвинить в зверских убийствах женщин и детей в Эргалоте самого Протектора Трибунала, второе лицо в Магна Коллегии — это было бы более чем серьезным шагом. После первой беседы со мной он понял, что в самом деле нашел убийцу. Но Вильен колебался, и это стоило ему жизни. К сожалению, я не успела спасти Вильена. Агенты Трибунала убили его и устроили в его доме засаду. Они пытались и меня убить, но ты мне помог. Но вот дневник пропал. И копию Вильен сделать — увы, — не успел. Теперь будет очень трудно доказать, что за убийствами женщин и детей стоит Авер Ла Бантьен.

— А стилос Цариката? И Теневая Чаша?

— Стилос — это магический ключ, открывающий вход в Колыбель. Думаю, ты догадываешься, у кого он может быть.

— Ла Бантьен?

— Конечно.

— А Чаша?

— Древний артефакт, возможно, один из генераторов Силы Тени.

— Откуда ты все знаешь, Эннид?

— Это не должно тебя заботить. Скажем так — мне небезразлична судьба этого мира, друг мой. Теперь ты знаешь все.

— Позволь мне сказать, Эннид... — Ла Мар помолчал, вздохнул. — Я всего лишь человек. Я не великий маг и не великий воин. И уже немолод. Неужели ты считаешь, что я могу справиться с тем делом, которое ты мне поручаешь?

— Ты будешь не один. У тебя будут союзники.

— Ты?

— Увы, Ла Мар, я не смогу сражаться вместе с тобой. Однажды ты поймешь, почему. Но я буду помогать тебе и твоим друзьям.

— О каких друзьях речь?

— Если ты согласен выполнить мое задание, сегодня же отправляйся в Янтарную Гавань. Знаешь это место?

— Знаю. Что дальше?

— В Янтарной Гавани сейчас стоит корабль, прибывший с юга. Найди женщину, приплывшую в Селтонию на этом корабле. Ее зовут Лейда Каста. Расскажи ей то, что узнал от меня. А если она не захочет тебя слушать, назови ей имена — Динче, Элеа, Айлор. Она поймет.

— Клянусь Ориусом, очень уж все запутанно! — Ла Мар одним глотком допил свой эль. — Считаешь, что женщина мне поможет в таком деле?

— Каста не совсем обычная женщина, — с улыбкой сказала Эннид. — Встретишься с ней, все сам поймешь. У нее свои счеты с Теневой Стороной. Одну Колыбель Тени она уже уничтожила.

— Она тоже охотник за Братьями?

— Нет, поэтому ей могут пригодиться твой опыт и твои навыки. Вместе вы составите отличную пару.

— Эннид, что ты знаешь об Эликсире Чистой Крови?

— Вынуждена разочаровать тебя, Ла Мар. Эликсир не поможет твоей подруге. Проклятие деаргду необратимо. Единственное, что может спасти Виолу — уничтожение Колыбели. Только тогда она снова станет частью нашего мира, избавится от проклятия Тени. Не раньше, Ла Мар.

— У меня остался последний вопрос, Эннид. Вопрос о логове вампиров близ Корнала. Мне сказали, что ты уничтожила в Корнале вампиров, но сама была укушена.

— Я догадываюсь, почему ты это спрашиваешь. Кого еще мог нанять Трибунал, чтобы избавиться от меня? Только такого человека, как ты. Угадала?

— Меня нанял не Трибунал. Вернее, не совсем Трибунал.

— Значит, Братья? Это меня не удивляет. Иерархи Магна Коллегии давно и активно контактируют с Братством. Политика, алхимические секреты, деньги — ради своих шкурных интересов они готовы подставить вампирам собственные шеи.

— Ты пугаешь меня, девушка.

— У тебя особая репутация, Ла Мар. Твоя тайная война не секрет для тех, кто умеет видеть сокрытое. О твоих талантах знают и друзья, и враги. Я действительно уничтожила клан вампиров в заброшенной деревне близ Агрианума. Так получилось. Но укушена я не была. Я слишком хороший воин. Если не веришь, можешь меня осмотреть. Или просканировать мою ауру.

— Даже так? — Ла Мар покраснел, кашлянул в кулак. — Я тебе поверю. Хоть ты и мой конкурент.

— Нисколько, Ла Мар. Я уничтожила этих тварей не по контракту и не ради платы.

— Тогда ради чего?

— Это месть, Ла Мар. — Глаза Эннид потемнели. — Обычная месть.

— У тебя свои счеты с вампирами?

— И не только с ними. Но хватит об этом. В Корнале я помогла одному мальчику, и об этом стало известно агентам Трибунала. Меня ищут. Магна Коллегия и Братья рассчитывают, что ты станешь охотиться за мной. Хотят избавиться от меня твоими руками. — Эннид усмехнулась. — Можешь убить меня, Ла Мар. Но Виолу это не спасет.

— Кто ты?

— Друг. Остальное неважно.

— Я верю тебе.

— Рада это слышать. Вернемся к делу. Ты должен успеть в Янтарную Гавань до того, как Каста покинет Селтонию. Опоздаешь, упустишь время, и все будет кончено. — Эннид поднялась со скамьи, надела капюшон. — Сделай то, о чем я прошу. Тогда каждый получит то, что должен получить.

— Твои речи туманны, — Ла Мар тоже встал, намереваясь проводить сидку. — Мы еще встретимся, Эннид?

— Возможно. Я сама найду тебя. Adverehen,Drehnnyd!

— До встречи, — ответил Ла Мар.

Только спустя некоторое время до него дошло, что он стоит один посреди корчмы. Эннид исчезла так же необъяснимо, как и появилась. Впрочем, рядом был хозяин — он терпеливо ожидал, когда гость закажет еще что-нибудь или хотя бы расплатится за выпитый эль.

— Возьми, — Ла Мар сунул в руку корчмаря медную монету и выбежал на улицу. Площадь перед корчмой была пуста, Умница встретила его радостными прыжками и повизгиванием. И тут Ла Мар вспомнил о коршуне. Небо было чистым — птица улетела.

— Сидская волшба, — пробормотал Ла Мар и направился к своей лошади.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Э

й, Резаная, иди сюда!

Женщина вздрогнула. Человека, который появился из переулка вместе с двумя стражниками, она знала хорошо. Даже слишком хорошо, хотя совсем не была рада этому знакомству. В Эргалоте каждая шлюха знала, что человек по прозвищу Крысовод — садист и изувер. Что ему доставляет удовольствие издеваться над женщинами. Когда-то Крысовод был сутенером, поставлял клиентам малолетних проституток — на уличном жаргоне "крыс", — за что и получил свою кличку. Настоящего имени его уже никто не помнил. Потом Крысовода вместе с его братом, тоже сутенером и тоже садистом, арестовала полиция — по трущобам Эргалота ходил слух, что братья до смерти забили какую-то тринадцатилетнюю девчонку, утаившую от них подарок клиента, латунную брошку с фальшивым красным самоцветом. Через три года Крысовод нежданно-негаданно объявился в Эргалоте, но уже как сержант королевской полиции. Догадок, почему и как бывший сутенер стал полицейским, было много, но истины не знал никто. Жильена-Резаная слышала от подруг, что брат Крысовода умер в тюрьме от брюшного тифа еще во время следствия, что самого Крысовода приговорили за убийство проститутки к двенадцати годам каторги, и он получил помилование, согласившись поступить на службу в полицию. Очень скоро Крысовод доказал свою лояльность властям — начал жестоко преследовать уличных женщин в Нижнем городе и в Городе Каналов, где он знал все притоны и подозрительные места. Однако какое-то время спустя кто-то заметил, что Крысовод не особенно суров к тем девицам, которых в свое время "вывел в свет". Резаная была в их числе. Она впервые встретила Крысовода, когда ей было двенадцать лет, в тот самый день, когда родной отец погнал ее на панель зарабатывать деньги на выпивку. С тех пор прошло уже пять лет, но Резаная хорошо помнила, как Крысовод обращался с девушками, которые чем-то ему не угодили. Теперь он снова появился в их квартале. И он сержант полиции. Так что лучше не злить этого ублюдка. Если он зовет, надо подойти.

— Да? — спросила Резаная, приблизившись к сержанту.

— Да, господин сержант, — сказал бывший сутенер. — Когда я научу вас, сук трипперных, вежливости? Повтори!

— Да, господин сержант.

— Уже лучше. — Крысовод подошел к Резаной ближе, заглянул ей в вырез платья, попробовал на ощупь простенькую сережку в правом ухе девушки. — Давненько не виделись, Жильена. Как поживаешь?

— Хорошо, господин сержант.

— Верно, потаскушки стали сытые да ухоженные. Гляжу, сиськи у тебя выросли. А ведь была ты доска доской, пощупать нечего. Помнишь, как я твои дырочки растачивал? — Крысовод засмеялся. — Помнишь, как же! И язычком тебя научил работать тоже я. Так что я вроде как твой учитель, Жильена. А учителя надо благодарить, молиться за него и подарки ему делать. Хороший доход сегодня?

— Нет, господин сержант, — Резаная опустила глаза. — Никакого дохода.

— Вот как? Клиенты тебя избегают, не так ли? — Крысовод приблизился к девушке, обнюхал ее. — Дерьмом, потом и вчерашней спермой вроде не воняешь. Чистенькая. Может, больная?

— Я здорова, господин сержант, — еще тише ответила Резаная. От страха у нее начали дрожать ноги.

— Тогда почему дохода нет? Плохо работаешь, не можешь угодить уважаемому клиенту? — Крысовод запустил руку в бархатный кошель на поясе девушки. В кошеле не было денег, только носовой платок, баночка с мазью и несколько завернутых в лоскуток тампонов из корпии. Крысовод выругался, брезгливо вытер руку в перчатке о платье Резаной.

— В нем дело, — Резаная, виновато улыбнувшись, провела пальцами по безобразному шраму, рассекавшему ее левую щеку. Полгода назад пьяный клиент ни за что ни про что саданул ее навахой по лицу, чудом не перерезав артерию и лицевой нерв, и хорошенькая черноглазая Жильена Пантэ превратилась в Жильену-Резаную. — Из-за него никто меня не хочет, господин сержант.

— Ну, морда в твоем деле не самое главное. Ты просто ленишься, сука. — Крысовод схватил девушку за подбородок, задрал лицо так, чтобы свет уличного фонаря освещал изуродованную щеку. — Точно ленишься. Шрамик-то пустяковый. Могу тебе и вторую щечку разукрасить. Или рабочую дырку тебе на пол-брюха расширить, а?

— Господин, простите...

— Два арджена, сука. С тебя два арджена за неделю. Ты работаешь на моей улице, так что плати. Не будешь платить, я тебя заставлю. Знаешь, что я с тобой сделаю? Сам тебя оттрахаю куда можно и не можно и коня своего заставлю обслужить. А потом нос отрежу. Хочешь?

— Я... я поняла, господин сержант.

— Поняла? Вот и ладушки. Вот и молодец. Два арджена сегодня до полуночи. Я вернусь. Сбежишь — из-под земли достану.

— Не сбегу, — Резаная чувствовала, как слезы сами собой наворачиваются на глаза.

— Иди, работай, сосалка грязная! — Крысовод толкнул девушку в спину и, повернувшись на каблуках, медленно направился к углу улицы. Стражники, усмехаясь, двинулись за ним.

Резаная с трудом доковыляла до стены одного из домов, облокотилась на нее, чтобы не упасть. Руки у нее тряслись, хотелось кричать от страха и обиды. Или напиться так, чтобы забыть эту гнусную рожу, этот мокрый рот с кривыми желтыми зубами, растянутый в мерзкой кровожадной ухмылке. Но денег у нее нет даже на стакан дешевого самогона. Скоро ночь, на этой улице ей до полуночи не заработать два арджена. Идти к площади бесполезно — там работают девочки Мокрой Бэсс, которым совсем не нужна конкурентка, даже такая, у которой порезано лицо. А Крысовод вернется. Он всегда держит свое слово...

— Ты плачешь?

Резаная обернулась. Человек, заговоривший с ней, был жрецом. Длинный особого покроя темный плащ с капюшоном совершенно скрывал его фигуру и лицо. И подошел он так тихо, что Резаная не услышала его шагов

— А тебе-то что? — бросила она, вытирая слезы. — Иди своей дорогой, преподобный.

— Я подумал, что мы можем поговорить.

— На хрена мне с тобой говорить? Мне сейчас не до исповеди.

— А если я жду от тебя не исповеди?

— Вот как? — Резаная уже с интересом посмотрела на странного жреца. — Что, ретивое зашевелилось, преподобный? Бабу захотелось?

— Мы все грешны. А ты очень красива.

— Я красива? — Резаная фыркнула. — Да ты, видать, и впрямь давно воздерживался. Коль так, давай к делу. Пять ардженов. Я знаю укромное местечко, можно туда пойти.

— Веди.

Резаной показалась, что она ослышалась. Но мгновение спустя она поняла, что сегодня боги сжалились над ней. Проклятый пес Крысовод получит свои два арджена — чтоб ему их на глаза положили, паразиту! Она так вцепилась в руку жреца, что тот засмеялся.

— Не бойся, малышка, я не убегу, — сказал он.

Жрец, а туда же, подумала Резаная, ведя странного клиента за собой к темному тупику между домами, где обычно обслуживала клиентов. Малышкой называет. И что самое смешное — завтра ведь будет в храме о грехах плоти громкие речи произносить, клеймить разврат, учить свою паству, что богам неугоден блуд, и блудника ждет наказание в будущей вечной жизни. Все они такие, эти святоши. Всех поучают, а как баба перед ними ноги раздвинет, так готовы чуть ли не внутрь залезть... Пресветлая Берис, да что это за мысли у нее! Радоваться надо такой удаче, а не богохульствовать.

— Ну вот, пришли, милый, — сказала Резаная, когда они добрались до тупика. — Деньги вперед.

— Хорошо, — шепнул жрец, и звук его голоса почему-то испугал девушку. — Выйди на свет, чтобы я мог видеть твои глаза.

— Какой ты... — игриво сказала Резаная, шагнула в сторону, так, что полная луна теперь светила ей прямо в лицо. — Ну, давай же, распахни свой плащ. Хочу увидеть твоего дружка.

— Вот мой дружок, — жрец молниеносно выбросил из-под полы плаща правую руку. Отточенный клинок свистнул в воздухе, рассек горло девушки, скрежетнул по шейным позвонкам. Хрипя и заливая кирпичный забор кровью, Жильена Пантэ осела на землю, судорожно царапая замшелые кирпичи ногтями. Жрец стоял и наблюдал, как она умирает. Когда широко распахнутые, полные ужаса глаза Резаной остановились и остекленели, и кровь перестала толчками выплескиваться из рассеченных артерий, он шагнул к трупу и склонился над ним, чтобы довести до конца дело, ради которого пришел этой ночью в городские трущобы. Он работал спокойно, неторопливо, с бесстрастностью врача, заботящегося только о результате операции. И Тьма и полная луна были его невольными и безмолвными ассистентами.

* * *

* * *

**

— Вот, извольте глянуть, господин сержант.

— Фу! — Крысовод с трудом удержал в желудке недавно съеденный завтрак, отвернулся, нашел взглядом стоявшего рядом с приставом королевского коронера, бледного и тщедушного молодого человека. — Когда это случилось?