А дальше мы едем в ресторан, в котором любуемся на ночную гавань, под местные ужасно острые блюда пьём очень лёгкое сухое вино, всё очень неспешно, камерно и при этом между нами словно натянута вибрирующая от напряжения струна, ведь мы оба знаем, что будем делать совсем скоро в роскошной широченной кровати, но это десерт, вы ведь не забыли? А пока по пути к нашим столикам к нам подходит девушка с корзиной местных цветов и я выбираю две огромные белые хризантемы. Я и не видела таких никогда, они шире моей ладони, такие белые, словно светятся в полутьме изнутри, они так пойдут к моему платью. Одну отломив почти полностью стебель закрепляю заколкой на своей косе и у меня посреди спины теперь такая огромная белая пушистая звезда сияющая в полумраке, а другую тут же у зеркала вставляю в волосы сбоку над виском, мне очень нравится, я словно невеста, поворачиваюсь и ловлю нежный восхищённый взгляд, от которого меня словно окатывает теплом. Что там было о трёх вещах, которые из ничего может сделать только настоящая женщина? Не помните? А это ШЛЯПКА, УЮТ и ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ССОРА. (Замечу, восхитительная ссора, в которой он — жутко виноват, но может попытаться исправиться, а не безобразную базарную крикливую склоку.) Вот я и потренировалась чуть-чуть в разряде "шляпок". Мы идём к своему столику, в моих ушах покачиваются в такт шагам длинные мерцающие отблесками камушков страз серёжки. Я здесь сегодня пусть и не королева, но уж принцесса точно... Время словно стоит, мы не торопимся, я тяну, специально купаясь в нежности его и своего ожидания, но мы добираемся до своего номера, и время встаёт окончательно. Платье скинуто и остались только нежность, ласки, прерывистое дыхание, и какой-то безумный полёт в солнечную бесконечность, в которой счастье словно щекочет меня изнутри весёлым заливистым смехом...

И я просыпаюсь счастливая и опустошённая, с клокочущей радостью и всеми ощущениями в том далёком ресторане в Пхукете или Гоа, Патайе или Бангкоке, да какая разница, Сосед моей рукой нежно ласкает мою грудку, а вторая рука снова между ножек в трусиках и там мокро и сладко, и всё тело раскачивают горячие томные волны не заканчивающегося наслаждения!...

Сосед, как доктор мне сегодня прописал ласки, потому, что накануне мне в помощь выделили ШМАСовца Пашу и когда я смотрела как и что он делает, поймала себя на том, что уже тянусь чтобы поцеловать его такое близкое и манящее ухо, а от взгляда его карих блестящих глаз что-то в животе вибрировать начинает... Если бы Сосед вовремя не гаркнул на меня, вот проблем бы было, если бы я его поцеловала.

— Как у вас у девочек всё сложно... Природа сильна и конкретна, ей нужно, чтобы ты реализовалась как женщина и она тебя ведёт гормональными уровнями, даже блокадой контроля сознания. Представляешь, как всё жёстко устроено, природе нужно и у тебя даже критики к ситуации нет... То есть в этот момент ты вообще не отдавала отчёт, что именно делаешь, согласна?

— Конечно! Ты, же не думаешь, что я правда хотела его поцеловать...

— Сложность в том, что именно хотела и именно ты, а вот то, что в это время твоё сознание вздремнуло отключенное это точно!

— Какой ужас! И что теперь это будет всегда так?

— Надеюсь, что у нас с тобой хватит силы воли и уменья контролировать ситуацию! Жаль, что ты сейчас с Верочкой спишь, тебе нужна разрядка, имею ввиду сексуальную разрядку. Не морщись, это один из основных инстинктов. Видишь, что он с тобой делает?

— Но, я не хочу так!

— Вот для этого лучше уж ты сама себя поласкаешь и доставишь себе радость и заодно снимешь накопившееся напряжение, иначе в следующий раз я ведь могу и не успеть, а проблемы нам обоим потом разгребать!

— Ну, если так... А Верочка?

— А вот Верочку нужно сегодня отправить спать на печку. Она вчера вроде подкашливала, вот и отправь её погреться...

— Только я сама наверно не смогу...

— Сможешь! У нас ведь уже получалось...

— Я стесняюсь...

— Мета! Малышка! Кого и чего ты стесняешься?

— Тебя и того, что я чувствую, знаешь, я ведь словно лечу куда то, и так сладко, что больше всего хочется, чтобы это не прекращалось!

— Про меня мы уже говорили. А остальное — естественно, так и должно быть! А то, что ты испытываешь, это наслаждение, которым природа награждает нас за то, что мы делаем, так как она в нас заложила...

— То есть это все такое испытывают?

— Не все, есть фригидные женщины и мужчины импотенты...

— Бедненькие...

Пока воевала с картошкой, шинковала капусту и чистила вялую явно подмороженную морковь, мысленно выбирала с Соседом какой сладкий момент из его воспоминаний будем сегодня играть. Мне из его девушек нравится Наташа, она, конечно, не такая как я, но мне почему-то кажется, что я её понимаю или чувствую, чувствую — вернее, а вот про понимаю — не уверена. А ещё мне очень нравится, как она одевается. Я наверно никогда в жизни так одеваться не буду, и дело даже не в деньгах на наряды, которых у неё целая куча, а в том, что сейчас нет таких тканей, какого кроя, такой моды... Как же я смеялась на сапоги и туфли у которых как у клоунов были вытянутые тонкие носы, вот как такой кошмар можно надеть и по улицам ходить? А ведь видела, что ходят и жутко гордятся, что у них такая модная обувь. А ещё Сосед показал моду на платформы, это же представить, что можно ноги на такие колобашки поставить и радоваться... Вообще, там у него какой-то переворот в мозгах у всех. А штаны, у которых мотня между колен и красивые девчонки так себя уродуют и ведь ходят, когда даже красивые ровные ножки выглядят словно у неё кривулины чудом дожившего кавалериста времён Наполеона, у которого ноги мало, что колесом, так ещё и высохли за столетия. Такие нежные шикарные ткани и так бездарно их портят. Вот послевоенная мода мне очень понравилась, такие платья и широкие юбки на утянутых в талии поясках! М-м-м-м! Вот кончим войну и я такое себе обязательно сошью и буду носить, красное в белый горошек! М-м-м-м! Хочу! Хочу! Хочу!...

А ещё вспомнила, что дня два назад, когда Малюга мне объяснял, что я должна сегодня сделать, он стал рисовать схему на листке, а я чтобы лучше видеть наклонилась к нему и от него пахнуло табаком как от папки и я вдруг поймала себя на том, что очень хочу почувствовать как наверно интересно целоваться, когда усы губы и щёку щекочут... Так, что выходит, Паша сегодня был совсем не первым сигналом, просто Малюгу я не тянулась поцеловать немедленно, но ведь порыв то был! Да, прав наверно Сосед! Будет Верочка сегодня на печке спать...

Утром встала. Как уже сказала какая-то лёгкая и светлая вся, словно пропитанная нежной дрожащей лёгкостью... Как лепесток цветочный, которые часто в местных фонтанах плавают, они их туда специально запускают, но всё равно каждый раз вздрагиваю, как это трогательно и красиво... И вот сегодня у меня в животике, где-то в самом низу ощущение, словно я вся как этот лепесток подрагивающая на мелких волнах от колебания падающих в фонтан струй воды. Как-то очень быстро и ловко у меня сегодня с утра в руках всё спорилось, а Верочке оказалось нужно сегодня на час раньше на занятия, и я решила её проводить, так не хотелось с любимой сестрёнкой расставаться прямо сейчас, наверно ещё немного стыдно было, что её сегодня от себя отправила...

— Мета! Ты говори мне. Когда тебе нужно одной поспать! Ладно?

— Верочка! С чего ты взяла, ты же кашляла...

— Мета! Я не маленькая! У тебя сегодня с утра глаза были, как мама с утра на папу иногда смотрела... Будет нужно, ты говори, я же понимаю...

Вот так! Штирлиц был как никогда близок к провалу! Блин! Вот и что говорить?

— Верочка! Договорились. Знаешь, мне действительно нужно иногда одной спать, ты сейчас не поймёшь наверно, но когда станешь взрослее, я тебе обещаю, я всё тебе расскажу!

— Это как у тебя, когда кровь идёт?

— Нет не так, но с этим тоже связано... Не угадывай! Всё расскажу сама, и даже напоминать не нужно! Я тебе как сестра обещаю!

— Я подожду!... Мета! А где мы на нас обеих нам папку найдём?

— Как папку найдём? Зачем нам его искать? Он на фронте, мы же письма читали...

— Нет! Ты не поняла! Вот мы вырастем, и надо же нам с кем-то жениться. Но его ведь любить нужно, и любить, как мама папу любила... А для этого кто попало не подойдёт, нам с тобой папка нужен... — И выговаривает это так серьёзно! Тимоша с Олей вперёд ушли, чтобы нам не мешать болтать. А я то дурочка уже совсем поверила, что моя сестричка стала такая взрослая, а она совсем ребёнок ещё, это же надо таким вопросом озаботиться, и не нужно ей ничего пытаться объяснять, сама всё поймёт как постарше станет:

— Знаешь, Верунечка! Найдём мы с тобой каждая по папке, даже лучше! Всё, беги давай!

Целую сестрёнку в тугую щёчку и она бежит вслед за другими идущими в школу детьми. А я разворачиваюсь, мне нужно на аэродром и буду сегодня Малюгу дожимать! Никуда он не денется! И после такого сладкого сна у меня сегодня всё получится, я просто знаю это!...

На разводе, когда я уже готова была выступить в очередной раз со своим наездом в адрес своего непосредственного начальника и даже уже встретилась с ним взглядом и набрала в грудь воздуха, у меня в голове буквально взорвалось:

— Стоять Зорька! Блин! МОЛЧАТЬ! Стоять! Бояться! Не дыши! Не шевелись! Мета! Ты слышишь? Не сметь!

— Ты чего? Какая Зорька?

— Имя такое коровье! Главное, что остановить тебя сумел!

— А зачем?

— Мета! Ты его уже почти дожала, и он сегодня уже ждал, ты же видела.

— Видела...

— Вот и славно! Молчи не вздумай опять его давить! А если сам спросит, молчи и улыбайся! Сможешь?

— Смогу! Но когда я летать то начну?

— Я тебе что-нибудь плохое советовал когда?

— Да вроде нет...

— Вот и поверь! Должно сработать! Ты так качественно его прокачала, самое время сдать назад...

— Ну, не знаю...

Тем временем Малюга, которому я продолжала смотреть в глаза, подошёл, остановился напротив и уставился на меня. Как мне сказали, стою молчу, улыбаюсь, он такой смешной. Здоровенный, но всё равно какой-то нескладный, как мишка плюшевый жизнью и детишками потрёпанный...

— И чего улыбаешься? Ничего сказать не хочешь?

— Не хочу. Улыбаюсь... Настроение хорошее...

— Совсем ничего не скажешь?

— А зачем? Товарищ инженер-капитан третьего ранга!

— Странно... — Молчу, он ест меня глазами и явно сбит с толку, а я кажется понимаю, о чём сказал Сосед. Вот психолог! Блин, как он говорит...

Малюга ушёл не дав мне задания и такой озадаченный, что не описать... А я с Василием Трофимовичем пошла возиться с Филей, доделывать вчерашнее, да и посмотреть. Может что упустили, а назавтра полёты назначены. Раз не дали занятия, то не спать же ложиться, дела всё равно есть...

Насонов сегодня решил мне рассказать, как устроены высотомер и вариометр. С высотомером всё понятно, барометр-анероид, к которому крепятся через систему шестерёнок две стрелки, а цифры — десятки метров для длинной стрелки, и сотни для короткой. Всё вроде понятно и никаких сложностей. Перед взлётом выставляю ноль уровня посадочной полосы по сегодняшней погоде и, скорее всего, за время полёта глобально атмосферное давление не изменится, и при заходе на посадку имею достаточно ясный ориентир определения высоты над посадочной полосой. А вот вариометр оказался таким любопытным устройством. Нет, тот факт любопытен, что он показывает скорость набора или потери высоты, это понятно. Восхитило меня, как прибор сделали. Если я набираю высоту, то с высотой изменяется окружающее меня атмосферное давление, а в приборе почти такой же анероид, как в высотомере, за одной особенностью, он не герметичный, как положено анероиду, а тоненькой трубкой соединён с окружающим воздухом. И сечение трубки откалибровано так, что прибор просто измеряет изменение высоты в единицу времени, то есть давление снаружи и внутри не сразу приходит в равновесие. А при горизонтальном полёте без изменения высоты давление снаружи и внутри уравновешено и прибор показывает ноль вертикальной скорости. Это же нужно было такое придумать!

Всё-таки я восхищаюсь мужчинами, такое суметь придумать! Как придумали двигатель, я просто молчу и не пытаюсь разбираться, это далеко за пределами моего понимания. Вот, стала бы хоть одна женщина придумывать прибор вроде вариометра? Я бы не стала, потому, что не смогла бы. Вот вырастить какой-нибудь новый необычный цветок это понятно и жутко интересно. А вот придумать трубку к анероиду, чтобы это позволило измерять вертикальную скорость... Нет, это за пределами моих возможностей. У меня наверно мозги иначе устроены. В общем, я осталась потрясённая, а Трофимыч жутко довольным, что сумел меня удивить. Действительно удивил! Чего уж... Это же нужно было найти такое изящное решение, я когда смотрела на этот прибор, подспудно представляла что внутри такого прибора должно быть столько накручено, что часовой механизм рядом с ним, покажется лопатой рядом с арифмометром. А оказалось, что самыми минимальными средствами решена такая сложная задача, как не восхищаться таким изящным решением, благодаря которому я буду летать и знать, какая у меня вертикальная скорость. А в технике — чем проще, тем надёжнее...

А потом пришёл Малюга. Сам пришёл, то, что он на разводе забыл меня лично озадачить, это мелочи, а вот то, что он пришел к нам на площадку, и не с каким-то срочным приказом, а как-то даже робко позвал меня в штаб, где предложил сдать ему зачёт по устройству У-дваса. А ведь я его столько времени безрезультатно донимала, но вот стоило сегодня нарушить схему и промолчать, и смотрите сами...

В штабе нас уже сидел и ждал какой-то военный во флотском плаще, но без нашивок, так, что звание его я определить не смогла. Виктор Григорьевич меня старательно гонял по всем разделам, задавал каверзные с его точки зрения вопросы, но я с честью ответила ему. Да я уже почти наизусть выучила, особенно места, которые не очень внятно понимаю. Наконец, после часа с лишним истязания меня по теме "устройство самолёта сегодня и насовсем", мне объявили, что зачёт по этой теме мной успешно сдан! После чего он достал из своего вечно беременно вздутого планшета какую-то книжечку и стал её пыхтя от старания заполнять. Как мне не было любопытно, но я держалась и с самым независимым видом разглядывала незнакомого военного, а он разглядывал меня. Наконец Малюга закончил, встал, оправил форму, я тоже встала, почувствовав, что это нужно:

— Главстаршина Луговых, Комета Кондратьевна! Вы сдали полностью зачёт по теоретической и практической части темы устройство, обслуживание и эксплуатация учебного самолёта У-2, о чём мной сделана соответствующая запись в вашей лётной книжке. Поздравляю, вы теперь полноценный курсант Саранского лётного клуба ОСОАВИАХИМ! — Протянул мне книжку, которую до этого заполнял и пожал руку. У меня сами навернулись слёзы, и если бы я попробовала что-нибудь ответить, у меня бы точно предательски дрогнул голос...

*— Может у кого-нибудь возникнет вопрос, а почему Сосед не посоветовал Мете сделать овощной ножик, в котором уже есть заданная ширина прорези и можно не напрягаться по поводу толщины снимаемой шкурки. На эту тему у каждого будет своё мнение. Лично мне эти ножи ужасно не нравятся, я таким люблю чистить морковь, а вот картошку мне удобнее и привычнее чистить обычным ножом. Мне ещё муж рассказывал, как в армии они чистили заточенными по краю алюминиевыми ложками, и так наловчились, что потом ему было очень трудно вспоминать, как это делать ножом. А ложки точили тут же об бетонные полы столовой, затачивали край и носик ложки вынимать глазки. То есть можно и так...