Еретик. Книга 1

— Похоже, лодыжки он повредил, когда вскочил и ринулся в воду. Улучил момент, пока я наклонился, чтобы отстегнуть ноги, и… не стал дожидаться.

Лоран поморщился.

— Это ведь должно быть жутко больно. Как может человек специально устраивать себе такие муки?

Вивьен пожал плечами.

— Если он вознамерился умереть, ему, должно быть, было все равно. А возможно, он рассчитывал, что ремни разорвутся. Они и разорвались, к слову, просто… чуть позже, чем сухожилия. — Он тоже скривился. — Но вы правы, это наверняка жутко больно. Что до его плеча, — Вивьен виновато потупился, — боюсь, это случилось из-за меня еще до начала допроса. Он сильно вырывался и, видимо, я… переусердствовал, сдерживая его.

Лоран перевел испытующий взгляд на Ренара.

— Так и было?

— Я был вынужден удалиться с допроса, Ваше Преосвященство, — буркнул Ренар.

— Его там не было, — кивнул Вивьен. — Ему нездоровилось. Мы оба сочли, что инквизитор, которому нездоровится, не очень хорошо повлияет на ход допроса. Тем более такого простого… как нам поначалу показалось.

Ренар недовольно скрипнул зубами, но ничего не сказал.

Кантильен Лоран усмехнулся.

— Вот как, — выдохнул он. — И как сейчас твое самочувствие, Ренар?

— Сносно, ваше Преосвященство.

Несколько мгновений судья Лоран внимательно смотрел на своих подчиненных, а затем, тяжело вздохнув, махнул рукой.

— Ладно, Бог с вами. Если Гаетан начал выдавать что-то, похожее на ересь катаров, туда ему и дорога. Нам только еще одного катарского проповедника не хватало. — Он поморщился. — В этом случае понятно, почему он предпочел утопление костру.

— Я на его месте поступил бы так же, — примирительно сказал Вивьен, тут же удостоившись уничтожающего взгляда судьи.

— Радуйся, что ты не на его месте, — строго сказал он.

— Разумеется, — серьезно кивнул Вивьен.

Лоран устало потер переносицу. Похоже, он прекрасно понимал, что подопечные ему чего-то недоговаривают, но знал он и то, что от катарской ереси им хочется держаться как можно дальше. В этом он их упрекнуть не мог.

— Ладно, — вздохнул он. — Пошли вон. Оба. Чтоб глаза мои вас тут не видели, уяснили? — Сердито нахмурившись, судья Лоран указал им на дверь.

— Да, ваше Преосвященство, — хором отозвались инквизиторы и спешно покинули кабинет.

Оказавшись на улице, они некоторое время провели в молчании, затем Ренар повернулся и недовольно толкнул Вивьена в плечо.

— Зачем ты это сделал? — почти обиженно воскликнул он.

Вивьен изумленно приподнял брови.

— Сделал что?

— Свел все катарской ереси, — прошипел Ренар, подозрительно оглядевшись по сторонам. — Ансель до сих пор в бегах, и эта история с катарами все еще висит над нами тенью. Обязательно, что ли, было напоминать про это Лорану? Соскучился по роли арестанта?

Вивьен примирительно вздохнул и положил другу руку на плечо.

— Ренар, прости, — искренне попросил он. — Я не хотел задеть тебя этой ложью. Но ведь Лоран не оставил бы расспросы, услышь он любую другую версию. Мне пришлось…

— Иди к дьяволу! — сплюнув на дорогу, прошипел Ренар. — Тебе не пришлось, ты просто воспользовался тем, что отравило нашу жизнь. Одного не могу понять: неужто это совсем не отравило твою?

Не дожидаясь ответа, он резко повернулся и зашагал прочь. Вивьен сжал руки в кулаки, с трудом совладав с приступом злости, и нагнал друга.

— Постой! Ренар! Да стой же ты, черт тебя возьми! — Он преградил ему путь и спокойно выдержал пылающий злобой и обидой взгляд друга. — Послушай, я не знал, что история с Анселем так сильно задела тебя.

— А тебя, хочешь сказать, не задела? — угрожающе тихо спросил Ренар.

— Ну… меня не кривит от одного упоминания ее.

Ренар побагровел.

— Вот как? А должно бы! — Он всплеснул руками. — Я поражаюсь тебе, Вив! Ты был там! Ты пережил то же, что и я! Ты… — Ренар поморщился, и выплюнул, словно ругательство: — Проклятье, да ты же куда сентиментальнее меня!..

Лицо Вивьена исказила кривая усмешка.

— Ты еще вспомни, что я ростом ниже, — бросил он.

— Да пошел ты!

Вивьен прикрыл глаза и поймал друга за локоть, дождался, пока тот повернется, и сказал:

— Я ведь никогда не осуждал тебя за хладнокровие на допросах, а ты обычно ставил мне в укор, что я принимаю все чересчур близко к сердцу. Отчего же сейчас, когда я хладнокровнее тебя, ты снова меня осуждаешь?

Некоторое время Ренар молчал. Затем плечи его вдруг опустились, словно на них навалился тяжелый груз.

— Ансель был нашим учителем. Он проводил с нами много времени, много разговаривал с нами, медленно и осторожно готовясь обратить нас в свою веру. Когда выяснилось, что он катар, — Ренар покачал головой, — я не знал, как реагировать. Несколько месяцев я размышлял над тем, уж не проникли ли его пагубные мысли в мою голову. А потом стал думать, не проникли ли они в твою. — Он посмотрел на друга почти умоляюще. — Скажи мне, что это не так, Вив. Поклянись, что это не так.

Вивьен обомлел. Почти никогда он не слышал в голосе Ренара такого жара. И уж тем более — не слышал в нем мольбы. Стараясь как можно скорее успокоить друга, он согласно кивнул.

— Я клянусь, — честно сказал Вивьен. — Клянусь, что не исповедую катарскую ересь, именем Господа нашего Иисуса Христа. Ансель был нашим другом, Ренар. Но он оказался еретиком, и теперь он наш враг. Мы обязательно поймаем его и придадим суду, как он того и заслуживает.

Несколько мгновений Ренар внимательно вглядывался в глаза Вивьена, словно пытаясь отыскать в его словах хоть толику лжи, но не был уверен, видит ли ее там. В конце концов, он тяжело вздохнул и примирительно кивнул, решив поверить другу.

— Хорошо.

— Все нормально? — прищурился Вивьен. — Ты не держишь на меня зла?

— Не держу, не держу, — отмахнулся Ренар. — Мне вообще тяжело дается долго испытывать злость — это утомляет. Сейчас я уже ничего не чувствую. Кроме голода, разве что.

Вивьен снисходительно улыбнулся.

— Составить тебе компанию в трактире?

— Давай не сегодня? — передернул плечами Ренар. — Сегодня было достаточно встреч и разговоров, мне хочется немного побыть одному. Если ты не возражаешь, — добавил он в конце, замечая на лице друга легкое волнение.

Вивьен поджал губы и согласно кивнул.

— Конечно, друг. Конечно.

— Увидимся завтра, хорошо?

— Да.

Не прощаясь, Ренар медленно побрел прочь.

Вивьен некоторое время провожал его глазами. На душе стало мерзко от того, что он невольно обидел своего друга, напомнив ему об истории Анселя де Кутта.

Ансель де Кутт явился в Руан аккурат в то время, когда судья Лоран застал Ренара и Вивьена за тренировками по фехтованию. Фехтованием, по правде говоря, их занятия было назвать непросто: скорее, это были попытки поколотить друг друга плохо сбалансированными деревяшками. Как полагалось строгому наставнику, Кантильен Лоран задал своим нерадивым подчиненным хорошую трепку. Однако двое сорванцов, вовремя забранных из аббатства Сент-Уэн, заявили, что просто хотят уметь «хорошенько отметелить врагов Господних».

Задумавшись об их словах, Кантильен Лоран, в конце концов, рассудил, что затея эта не так уж и плоха. Особенно после истории с проверкой монастырей.

Через довольно короткое время он познакомил их с Анселем де Куттом. Тот был родом из небольшого городка на юге Франции. Этот сдержанный и добрый человек волею Господа пережил чуму, хотя та, по его словам, практически полностью уничтожила его родной городок. Кантильен Лоран счел, что Господь послал этого человека не просто так — похоже, Он одобрял затею юных сорванцов и благословлял их.

— Месье Ансель де Кутт любезно согласился попытаться утолить вашу блажь, мои дорогие. Если сегодняшняя встреча пройдет гладко, месье Ансель станет вашим учителем по фехтованию. Если, конечно, охота у вас еще не пропала, ведь средства на его услуги я буду вычитать из вашего жалования, — представил Лоран нового учителя своим непоседливым подчиненным, после чего обратился к этому человеку: — Отметельте их хорошенько во славу Господню. Даст Бог, может, и научатся чему.

Ансель был скрытен и крайне мало рассказывал о себе, хотя при этом было видно, что рассуждения о мироустройстве притягивали его. Он очень осторожно выбирал слова при разговорах, старался не упоминать о своем прошлом, а любые вопросы пресекал более усердными тренировками. Пару раз он обмолвился о том, что его ученик граф Гийом менее любопытен, чем два малолетних инквизитора, однако больше к этому разговору не возвращался.

Через некоторое время стало ясно, почему не возвращался. Инквизиция с городской стражей нагрянула в Кантелё, где графская семья была уличена в исповедовании катарской ереси. То было довольно громкое дело, как бы его ни пытались замять. Выяснилось, что в свою веру графское семейство обратил именно Ансель де Кутт. Самому ему удалось сбежать перед прибытием инквизиции, оставив в особняке кровавые следы своего преступления.

Это известие стало для всего руанского отделения инквизиции настоящим потрясением. А ученики не могли понять, что заставило миролюбивого и кроткого Анселя так поступить.

Судью Лорана мало волновали мотивы беглого еретика. Он устроил своим подчиненным строгий расспрос, плавно перетекший в допрос с пристрастием, проведенный с участием городского палача и аббата Лебо. Лоран приказал измучить их, выбивая правду, однако Ренар и Вивьен стоически выдержали это и сумели доказать судье Лорану, что в их умы катарская ересь, которую исповедовал их беглый учитель фехтования, не пробралась.

Вивьен не предполагал, что эта история так глубоко задела его друга. Похоже — пусть Ренар этого и не показывал — он когда-то искренне доверял Анселю и уважал его. Весть о том, что друг и учитель еретик, сильно ранила непробиваемо бесстрастного на вид молодого инквизитора. С тех пор он мало кому мог довериться.

«Не нужно было так поступать», — корил себя Вивьен, бредя по улице Руана вдоль Сены в сторону лесной тропы. Ноги словно сами повлекли его в лес, пока день склонился к ночи.

Он в задумчивости пришел к домику Элизы и остановился на поляне, ожидая вновь стать незваным гостем — он думал, что лесная ведьма проводит время со своей сестрой, однако Рени поблизости не оказалось. Элиза была на поляне, готовя место для костра. Услышав шорох, она обернулась. Поначалу в глазах ее мелькнула легкая враждебность, однако заметив Вивьена, она одарила его теплой улыбкой и приблизилась.

— Я пришел сказать, что отчет судье Лорану состоялся, — передернул плечами Вивьен. — С Гаетаном проблем не будет ни у тебя, ни у меня. Думал, ты захочешь это знать.

— Спасибо, — покачала головой Элиза. Несколько мгновений она молчала, глядя в землю, а затем все же подняла глаза на инквизитора. — То, что ты сделал… Хочу, чтобы ты знал: никто и никогда не делал для меня ничего подобного.

— Я счел, что это может напугать тебя, но понадеялся, что этого не случится.

— Этого не случилось.

Элиза стояла, глядя на него с легкой улыбкой. Она надеялась, что он вот-вот потянется к ней и поцелует ее, но он, похоже, не собирался этого делать.

Передернув плечами, Элиза подняла глаза к небу.

— Сегодня стареющая луна, — спокойно заметила она. — В моих традициях луну провожают танцем.

Вивьен неловко улыбнулся.

— Так я снова явился и прервал вас с сестрой? Рени тоже здесь?

— Рени сегодня у себя. — Уголок губ Элизы на секунду подернулся вверх в намеке на улыбку. — К тому же, сегодня ты явился, когда я еще и не начала свой танец. Так что, — она помедлила, пожевав нижнюю губу, — если хочешь, ты… можешь остаться и посмотреть. Впрочем, я не буду настаивать, ты ведь…

Вивьен благодарно кивнул.

— Элиза, — прервал он, взяв ее за руку, — я хотел бы остаться, если ты позволишь.

Она вдруг почувствовала, что тело охватывает легкая дрожь, и поспешила отстраниться. Из головы не шли образы того, как он помогал ей с рубкой дров или починкой крыши. А особенно она не могла забыть момент, когда он явился сюда на лошади и забрал ее с собой, чтобы показать, как осуществляется месть.

Мстительность была тем качеством, которое — Элиза была уверена — никто не сможет до конца понять в ней. У людей не вязалась холодная месть с образом хрупкой и нежной девушки. Казалось, лишь Вивьен Колер сумел разглядеть в ней это.

Разглядеть и не испугаться. И не осудить.

Стараясь отвлечься от этих мыслей, Элиза снова занялась костром.

— Я могу помочь? — подавшись вперед, спросил Вивьен.

— Нет-нет! — предостерегающе воскликнула Элиза. — Я должна сама. Понимаешь, чтобы общаться с силами природы, я должна полностью отдаться этому процессу.

— Я понял, можешь не объяснять. — Он не был уверен, что действительно понял, однако Элиза от его слов просияла и вернулась к работе.

Вивьен покорно сел на один из пней, нашел на земле тонкую палочку и, пока лесная ведьма суетливо носила дрова к кострищу, он на золе написал ее имя: Élise.

— Что ты делаешь? — застав его за этим, спросила она. Он изумленно поднял на нее глаза. Первым порывом было поскорее стереть надпись, однако он не стал этого делать, заметив, с каким интересом она в сгустившихся сумерках изучает начертанные на золе буквы. — Что это?

— Это твое имя, — невинно улыбнулся Вивьен. — Ты не можешь это прочитать?

Элиза почти небрежно сбросила дрова наземь и, как завороженная, уставилась на буквы.

— Читать, — с детским восторгом прошептала она. — Я никогда не умела. Да и где бы мне, простолюдинке, было этому научиться?

«Говоришь ты далеко не как простолюдинка», — заметил про себя Вивьен, но решил промолчать.

— Вот. — Он протянул ей длинную тонкую веточку и стал рядом с ней. — Попробуй повторить.

Она старательно вывела на золе те же самые, пусть и немного неуверенные буквы.

— Вот эта буква читается как «Э» за счет акута[4]. Я имею в виду эту… палочку над буквой. А «е» на конце нужна, чтобы последняя буква твоего имени читалась как «з». И вообще читалась. Понимаешь?

— Да! — вдохновленно воскликнула Элиза, повернувшись к нему. И вновь ей показалось, что сейчас он должен поцеловать ее, но он этого не сделал. Казалось, он выжидает правильный, идеальный момент, и отчего-то Элиза была лишь благодарна ему за это томительное ожидание. — А как пишется твое?