— Николай Николаевич, а зачем вы мне это рассказываете? — спрашиваю. — У меня вроде никаких отношений с нынешним замнаркома нет. Пока по крайней мере.

— А ты слушай и на ус мотай. Ты молодой, тебе еще долго жить и творить. Подводные течения в Наркомате ты себе должен представлять, — и так укоризненно и с сожалением на меня смотрит. — Между прочим в том, что перед войной было разгромлено мое КБ, есть и его заслуга. Нет, не напрямую, а лишь косвенно. Где-то язык подложил, где-то еще что-то. А сам он вроде как и не причем, но это только кажется. Когда Лавочкина и Микояна, а и поделом этим молодым да ранним, оставили без заводов, именно Яковлев перетянул часть их коллективов. Опять же с началом войны, когда начали укрупнять КБ, именно ему достались и прочие сливки. Так что ныне у Яковлева самый сильный коллектив, которым он руководит постольку-постольку.

— А в вас не обида говорит, — спрашиваю осторожно.

— Есть немного. Но тут главное, в том, что Сашка метит в самые верха. А чтоб туда забраться, умеет он не только локтями работать, но и подсидеть и подставить конкурентов. И вот это ты должен запомнить как следует. Тем более, что тебя такого удачливого в Наркомате не особо любят.

— Я запомню, Николай Николаевич. — а сам пытаюсь понять, зачем он все это говорит. И почему именно сейчас. Не из-за одной же надежды, которую я ему подарил. А Поликарпов тут же вроде как это и подтверждает.

— И не думай, что это я делаю из-за вчерашнего нашего разговора. Просто ты хороший парень, и конструктор от Бога. Но в бюрократических штучках, без которых не обходится ни один Наркомат, ты наверняка мало что понимаешь. А потому шишек набьешь еще немало. И хорошо если только шишек. Ведь у нас НКАП — это сущая банка с пауками. С началом войны то все вроде поутихло. Не до того было. А как наступать уверенно наша армия стала, так опять взялись за старое.

— Есть что-то конкретное? — допытываюсь.

— И конкретное тоже есть. — кивает Поликарпов. — Конкурента можно подставить разными способами. Пару месяцев назад Шахурин то ли с дуру, то ли на него Верховный надавил, то ли еще по какой-то причине взял на Наркомат повышенные обязательства. К будущей зимней кампании НКАП должен перевооружить на мои По-6 минимум авиаполк. Но это ерунда. А вот то, что с Ил-2 на новые штурмовики Сухого Су-8 должна быть перевооружена целая авиадивизия — это совсем не ерунда! Причем именно перевооружена и готова к бою, а не просто самолеты выпущены. Сухому аж два завода под это выделили. И планеры уже начали собирать и там и там. Но как начали, так и притормозили. Движков твоей разработки, которые трехтысячники, и которые должен был производить Казанский моторный, приходит Паше от силы треть от потребного. Да и то, что приходит, такого качества, что сборщики и летчики только плюются. А кто в этом виноват будет? Ну казанцы понятно. А еще ты, который плохо обучил казанцев.

Подобные новости меня сразу в тупик поставили.

— Как же так? — спрашиваю. — Ведь мы и у себя обучили их спецов и на завод команду свою опытную посылали. И началось у казанцев вроде относительно неплохо.

— А вот это я не знаю, — развел руками Николай Николаевич. — Что знал, я тебе рассказал. А дальше твоя забота. Первым делом, естественно, в верхах спросят за срыв планов с Шахурина и казанцев. А потом и с тебя. И будешь ты со всех сторон виноватый. А коли выйдет именно так, то будешь просто обязан посылать в Казань свою команду... А поскольку, видимо, будет аврал, то команда должна быть большой.

— Бляааа! — вырвалось у меня. — Это ж у нас у самих проблемы с производством могут начаться. Да что там могут, с ТВД то они уже есть. А тогда и ...

— А ты как думал? — горько усмехнулся Поликарпов. — Вы, видать, там у себя в далеком Иркутске сильно расслабились. Так что готовь мыло. Расслабляться в нашем деле никогда нельзя. Поимеют во все щели сразу.

— А причем тут Яковлев? — возникает сразу вопрос.

— Да может и не причем. Я ж не знаю, что они там с Шахуриным между собой решают. А может и причем. То одному господу Богу известно.

Поликарпов ушел, а я по номеру походил, да спать лег. Пока ходил, вспоминал, что знал про этот Казанский завод. А завод и впрямь самый молодой и слабый. В этой истории сам он начал выпускать климовские двигатели уже после начала войны. До этого он только их ремонтом занимался. А потом на эту площадку эвакуировали еще воронежский моторный N 16. Он тоже слабый был до войны. Вроде собирались в Казань еще эвакуировать заводы, но потом переиграли. Московские моторный и агрегатный так из Москвы и не потребовалось эвакуировать. Отбились наши в 41-м от немцев, а потом еще дальше немцев от столицы отогнали. А рыбинский моторный эвакуировали в Куйбышев, а не в Казань.

Ну что ж. Завтра совещание, на котором, видимо, нас с директором будут ставить в позу пьющего оленя. И Хрунов хорош. Поди знал, но ничего не сказал. Помощью поманил хоть какой-то... Будет нам завтра "помощь". Такая, что вдвоем не унесем. Но смысла дергаться уже нет. Чему быть, тому не миновать. Вот завтра и узнаем, что нам начальнички уготовили.

—

Назавтра нас поимели знатно. От Наркомата были Шахурин, Яковлев, Дементьев и три начальника главка, от ВВС сам командующий — генерал Новиков, плюс командующий АДД Голованов, еще какие-то лица в немалых чинах... Начали с турбо-винтовых двигателей, которые авиации Дальнего действия якобы нужны еще вчера. На то, что производственный корпус еще не построен, и что мы за это не в ответе, ноль внимания. На то, что работать там почти некому — тоже. Потом перешли к тому, что начальник КБ, то есть я, вместо того, чтобы заниматься конструированием ТРД, занимается черте чем. А на то, что задание выдано как перспективное с неопределенным сроком — один ответ. Вы КБ авиамоторное, а не погулять вышли. А с теми, кто так задания выдавал, мы еще разберёмся.

Когда подошли к нехватке трехтысячников, мы в глазах всех присутствующих были уже со всех сторон виноватые. Потому срыв планов по производству моторов в Казани тоже во многом повесили на нас. Типа не научили, не обеспечили и все такое. И это при том, что ни одного представителя казанцев на совещании не было. Нет, были и сомневающиеся в этом, но в общем фоне не они делали погоду. Когда возник вопрос про отсутствие казанцев, Яковлев заявил, что и ак понятно, что они виноватые, что на казанском заводе сейчас сидят представители НКАПа и стараются выправить ситуацию. Да и он сам недавно оттуда прилетел. Это же поддержал Дементьев. Ага, стараются! Чем помогут эти представители? На заводе бумажки быстрей перебирать научатся? Или начальственный ор в цехах технологию исправит? По всему выходит, еще вчера Иркутский моторный был в передовиках, но всего за одно совещание в НКАПе из него сдали козла отпущения. Вот так!

А нам с директором выставили список на 42 специалиста, которых мы немедленно должны были послать в Казань. Попытки Кузнецова возразить, что если мы пошлем такую команду, то у нас у самих производство упадет и возможно серьезно, практически были проигнорированы. Было сказано, что Наркомат должен нам помочь, и что будто бы во многом это уже делается. В общем дурь абсолютная. Такое впечатление, что с ростом званий у начальства атрофируются мозги. А исполнители должны брать под козырек и не выпендриваться. Исполнители все равно останутся виноватыми. Но кое-что все-таки с Голованова выбить удалось. Выбили у него 20 мотористов, которым в будущем эти движки и обслуживать. Может их хоть на сборку после обучения поставить удастся? Но это смотря кого пришлют. Могут ведь пацанов 18-летних после училища прислать. Тогда вообще караул.

Совещание закончилось, а у директора нашего сердце прихватило. Часа два Алексея Николаевича отпаивали. Врач сразу прибежала, еще какой-то народ вокруг суетился. Но пронесло. Порозовел наш директор, в себя пришел, вроде оклемался. Его было хотели в больницу направить, но оговорился он. Пошли вроде на выход из Наркомата, но потом директор маршрут изменил. Ты, говорит, меня тут подожди, я на пару минут. И слинял за одну дверь без таблички. Пару — не пару, а минут 10 я под дверью простоял. Кузнецов вышел и мы в гостиницу двинули. Нам даже кто-то из сердобольных машину от НКАПа выделил, чтоб довезли болезненного директора до его временной обители.

Пока ехали, молчали. Говорить не хотелось. В гостиницу приехали, Кузнецов потащил меня к себе в номер. Сам на кровать прилег, меня рядом посадил и говорит:

— Шепнули мне тут, что главный инженер Казанского завода в Москве. Но на совещание его не позвали. А это значит, что что-то здесь не так...

Да меня самого все совещание это чувство не покидало. Как так? Представителей от главного виновника срывов плана на совещании нет. Ну бред же! Так, оказывается есть от них кто-то в Москве, но его специально, именно специально на совещание не позвали. То есть руководство Наркомата явно что-то химичит. Причем на грани фола.

Этими мыслями я и поделился директором. А потом пересказал наш вчерашний разговор с Поликарповым. Это что же получается? Николай Николаевич как в воду глядел? А ведь про усилия Наркомата в Казани именно Яковлев отвечал. Так-так! Пока я про разговор свой Кузнецову рассказывал, он на глазах оживлялся, а как дорассказал, так у моего директора как будто новый мотор в грудину вставили. Прошелся он по номеру туда сюда и сказал, что мы едем искать этого казанца. Он может быть только в двух местах. Ну не на конспиративную квартиру его же упрятали.

Повезло с первого раза. Знакомы мы с казанцем не были, но друг о друге слышали. Корочки, да прочие бумажки ему предъявили. И постепенно разговорили. Картина, что нам открылась, была совершенно неприглядной. Вообще-то до перехода на моторы нашей конструкции ихний завод занимался выпуском климовского мотора М-105 разных модификаций. То есть теми, что шли в том числе на истребители Яковлева. С конца весны этого года, уже после того, как Яковлев стал замнаркома НКАПа, с завода приказами Наркомата по 2-3-4 человека начали переводить важных спецов на Уфимский и Куйбышевский моторные заводы. То есть на те, что продолжали дела ть все те же М-105, а потом и М-107. И причины в приказах указывались вполне себе уважительные. Сначала руководство завода терпело, потом начало протестовать, но куда там! Как может воздействовать Наркомат на свои заводы нам только что продемонстрировали на нас самих. Причем среди этих важных спецов были и те, кого обучали наши как на самом заводе, так и у нас. В августе это закончилось. Даже трех человек вернули из Уфы. Почему так случилось — неизвестно. На сегодняшний день Казань делает треть спущенного плана по нашим бесшатунным двигателям. Качество их хреновое. Тут даже главный инженер отнекивался не стал. Причина такого положения тоже понятна. На заводе, конечно, работает не одна тысяча человек, но есть узкие места, которые очень многое в производстве определяют. Если спецов с них забрать, то заводу мало не покажется. Так мало того. Раз Казань не делает плана по бесшатунным двигателям, им Наркомат вернул часть плана по двигателям М-105ПФ, которые вообще непонятно зачем нужны. Они ж уже устаревшие. Разве что на ремоторизацию старых бомберов или еще на что-то подобное. И главный виновник тоже ясен, хотя и не все так просто. Но основываясь на принципе "кому выгодно было забирать из Уфы спецов" все понятно. А Шахурин его вчера покрывал, видимо, тоже как-то оказался в этом деле замазан. Ну да начальник всегда отвечает за прегрешения своих подчиненных. Причем налицо может быть громкое дело. И если оно пойдет в разработку, то это будет явное вредительство, использование служебного положения и прочая и прочая. Тут могут даже шпионаж в пользу врага пририсовать, если следователей об этом попросят. Если мы будем тупо терпеть и молчать, то еще долго будем виноватыми. А вот если не будем... Вот только для этого нужно выйти на самые верха. На Сталина или на руководство НКВД. Ниже обращаться смысла нет. Для всех, кто ниже, это внутринаркоматовская кухня. На перевод спецов с завода на завод имеет право даже начальник главка. Не то что нарком или его зам. Но ведь смысл в том, что перевод части спецов привел к срыву задания по освоению нового двигателя Казанским заводом. А сейчас это может привести и к более серьезным последствиям, поскольку производство может уже упасть у нас.

Стали думать втроем как поступить. Сразу родилось предложение написать письмо Сталину. И будто бы у Спасских ворот даже ящик почтовый для таких дел есть. Но вот если дело отправят на рассмотрение в Наркомат, то написавшим его сразу писец настанет. Поэтому казанец Тамиров подписывать письмо отказался. А вот дать свидетельские показания, если что, то всегда пожалуйста. Если, конечно, письмо попадет к Самому. Да и куда он нафиг денется? Там кроме правды и сказать то нечего. Переводы спецов на заводы, продолжающие выпускать М-105 и М-107, никак не скроешь. О них весь завод поди знает. Главное, чтоб дошло до таких вопросов. А пока следует выполнять приказ НКАПа и составлять списки тех, кто должен будет поехать в Казань. От этого уже не отвертеться при любом развитии событий.

Кузнецов направился обратно в гостиницу писать письмо, а я решил воспользоваться телефоном, что мне вчера дал Судоплатов. Это дело, конечно, совсем не 4-го Управления НКВД, но мимо нашего сигнала ни один сотрудник госбезопасности такого ранга не пройдет. Нашел отделение связи и с него позвонил. Нарвался, естественно на секретаря, который долго не хотел меня соединять со своим начальником. Но как-то его в конце концов уломал. Судоплатов удивился, что это мне вдруг загорелось, да еще столь срочно. Отговорился, что это точно не телефонный разговор, а дело сверхважное и сверхсрочное. И ежели оно таковым не окажется, то готов ответить по всей строгости. Но мне еще рапорт нужно написать, чтоб бумага была. Договорились встретиться в 20-00. Он дал какой-то адрес, куда я должен будут подъехать. Потом была гостиница, писанина... Директора опять было дернули в НКАП, но он отговорился плохим самочувствием. И чтобы соответствовать этому состоянию залег в кровать. К этому времени мы письма уже нарисовали в двух экземплярах. Директор прилег, а я постарался незаметно покинуть гостиницу. Мне сначала на Красную площадь нужно, а потом на рандеву с диверсантом-Легендой.

Меня никто не пас. Я в этом точно уверен, но вот сфотографировать у Спасских ворот теоретически могли. Ну да и ладно. Меня от этого не убудет. Я ведь сам теперь иду в НКВД.

Без десяти восемь нашел указанный мне адрес. Это оказался аккуратный, особнячок в центре Москвы, окруженный хорошим таким забором. Не глухим, но основательным. Явно дореволюционная постройка. Быстро я внутрь не попал. Но все-таки попал. Табельное оружие и документы отобрали еще на проходной, после чего провели в какое-то помещение и сказали ожидать. Ожидание растянулось на минут 40, но все когда-то заканчивается. Закончилось и ожидание. Провели меня через какие-то переходы в кабинет, где меня принял Судоплатов. За полчаса он ознакомился и с письмом и с моим не всегда последовательным рассказом. Ну а что? Я волноваться что-ли не могу?