Три ошибки Императора

Он оказался на небольшой площадке, с трех сторон окруженный массивной скалой, уходившей высоко в небо. В угольно-черное небо.

Впереди же виднелся обрыв, у которого сейчас и стоял Скорпион, спиной к Саб-Зиро, сложив руки на груди.

— Иди сюда, — позвал он, и Саб-Зиро вздрогнул, вспоминая рассказ брата о том, что Скорпион делал после этой фразы.

В несколько шагов молодой воин дошел до обрыва и взглянул вниз.

ГРОХОТ.

ГУЛКАЯ ТИШИНА.

НЕВЫНОСИМЫЙ ЖАР.

ОБЖИГАЮЩИЙ ХОЛОД.

МИЛЛИОНЫ ГЛАЗ.

ТЬМА.

Резкий толчок отбросил Саб-Зиро назад. Прислонившись к скале, Ледяной Воин помотал головой, приходя в себя.

Скорпион смотрел на него с уважением.

— Не каждый сможет целых восемнадцать секунд смотреть туда, — заметил он.

Восемнадцать? Ледяному Воину показалось, что минула целая вечность.

— Ч-что это? — прохрипел он, делая неуверенный шаг.

— У этого места много имен, — Скорпион вновь отвернулся и стал смотреть вниз. — Мне больше всего нравится название Бездна Вихрей. Я здесь часто бываю. Это меня... успокаивает.

"Какой ад нужно носить в душе, чтобы ЭТО успокаивало?" — ошарашенно подумал Саб-Зиро. Но вслух сказал совсем другое:

— Скорпион...

— Да?

— Я хотел спросить. Ты — воин Огня, но всегда спокоен и сосредоточен, тебя очень нелегко вывести из себя. Я должен быть таким, но мой самоконтроль постоянно рушится...

— Это очень хорошо, — отстраненно заметил Скорпион, продолжая смотреть в Бездну. Отблески призрачного пламени скользили по его маске.

— Почему? Мастера говорили...

— Методы Лин Куэй несовершенны. Вас учат, что надо вести себя в соответствии со своей Стихией. Вас учат спокойствию, ярости или коварству — в зависимости от Стихии. И несмотря на это, воины Лин Куэй никогда не доживают до старости. Огненные сгорают, Воздушные распадаются... Ледяные промерзают насквозь.

— Я не знал...

— Теперь знаешь. Этим вопросом занимались многие, лучше всего проанализировала Ахэнне Лазурная. Но решение его просто.

— И какое же?

Скорпион наконец повернулся.

— Чем больше ты соотносишь себя со Стихией, тем больше ты к ней приближаешься. Чем спокойнее Воин Холода, тем более он близок к Холоду. И настает день, когда ты становишься полностью подобен Стихии, сливаешься с ней. И умираешь как человек.

А решение просто — не давать Стихии владеть собой. Наоборот. Если ты Ледяной — не сдерживай эмоций. Если Огненный — будь спокоен. Если Воздушный — умерь порывистость. И так далее.

Такой метод применили и в Рин Элем, после определенных событий. Впрочем, ты об этом вряд ли слышал. Но с тех пор их воины живут нормальные сроки.

Саб-Зиро прикрыл глаза. И спросил опять не то, что намеревался:

— Скорпион, а как тебе удается долго смотреть в Бездну?

— Я там был неоднократно, — равнодушно ответил воин. — После этого смотреть на нее просто.

— Был? Но как...

— У любой души есть два пути. Первый — идти в свой загробный мир или переродиться, создавая новую личность. Второй — переродиться, сохранив память о прошлой жизни... или жизнях. В этом случае — иди через Бездну.

— И ты... шел?

— Да. С момента своей первой смерти.

Скорпион вдруг шагнул от обрыва и оказался совсем близко.

Холодные белые глаза встретились с изумленными синими.

— Я не буду убивать тебя, — сказал Скорпион. — Я буду тебя учить.

— Но... почему? — это было все, что сумел сказать Саб-Зиро.

— Потому что я боюсь. Боюсь того, что однажды верх во мне возьмет Огонь. Или те силы, что дали мне это тело, все-таки дотянутся до меня.

— И что?

— И в этом случае ты меня убьешь.

— Если ты действительно будешь меня учить... Убийство учителя — самое подлое, что можно представить.

— Если тебе действительно придется это сделать, я уже не буду твоим учителем.

Саб-Зиро отступил на шаг и внимательно посмотрел на стоящего перед ним. На человека, проходившего через Бездну, не желая терять себя. На человека, успешно боровшегося с собственной Стихией и собственной природой. На человека, собиравшегося обучать своего возможного убийцу и спокойно говорящего об этом.

И низко поклонился.

Уже уходя, Саб-Зиро оглянулся.

Скорпион все так же стоял, глядя в Бездну. На какое-то мгновение Ледяному Воину почудилось, что он что-то шепчет...

* * *

Я иду по огню, я иду по клинку,

Я отныне не чувствую боли,

Идеальный боец, воплощенная смерть,

Для которого жизнь — неволя.

Острый меч за спиной, и гарпун меж костей,

Мертвым блеском сияют глаза,

Вихрь пламени в сердце и лед на душе —

Вот он я, вот таким-то я стал.

Я ведь помню свой дом на берегу озерца,

Помню небо и крик журавля...

Почему для меня закрыт вход в мир живых?

Почему стала адом Земля?

"У тебя нет и не может быть чувств,

Твоя доля — лишь убивать".

Как вы смеете рассуждать обо мне?

Вы — живые. Вам не понять.

У меня была месть, была цель для клинка,

Я отдался убийцы судьбе,

Но теперь мой враг мертв. Будь ты проклят, Лю Канг.

Будь ты проклят. Спасибо тебе.

Я иду, и никто не встает на пути.

Я ведь — смерть, это точный закон,

Хоть бы кто-то нашелся, кто знает меня,

Кто окликнет: "Постой, Скорпион!"

У меня нет хозяев, нет врагов, нет друзей,

И текут годы вдаль, как вода...

Что осталось мне? Мой гарпун и огонь,

И короткая фраза "Иди сюда!"

Ночной Мир. Нитара

Тонкие пальцы сомкнулись вокруг ножки бокала; припав губами к алой жидкости, Нитара блаженно закрыла глаза. Расправив крылья, она поудобнее откинулась в невысоком кресле.

Был вечер... вернее, то время, которое в Ночном Мире соответствовало вечеру. Дела на сегодня были закончены, и вампиресса могла позволить себе отдохнуть. Она уже начала прикидывать, как именно провести время, когда в дверь вежливо постучали.

— Да?

Дверь медленно отворилась, и в комнату заглянул Сейген, секретарь Нитары, высокий и мощный вампир.

— К вам гость, госпожа.

— Кто? — подняла тонкую бровь Нитара. — Я же велела никого не пускать!

— Это он, госпожа.

— А. Тогда впусти немедленно.

Сейген отошел в сторону, пропуская человека, скрытого багровым ореолом. Подождав, пока гость пройдет на середину комнаты, он вышел и закрыл дверь за собой.

— Нитара.

— Жа'линт.

— Ты, как всегда, прекрасна.

Нитара польщенно улыбнулась, проводя рукой по крылу.

— Знал бы ты, как трудно сохранять кожу крыльев шелковистой...

Жа'линт вежливо кивнул.

Нитара поднялась из кресла и пристально взглянула на гостя.

— Зачем ты пришел теперь, Жа'линт?

— Вскоре к тебе явится волшебник по имени Шанг Сунг.

— Маг Императора? — удивилась вампиресса. — Я слышала, что он умер.

— Он больше не маг Императора. И очень даже жив. Так вот, он вскоре явится и попросит тебя пропустить его и его спутников к порталу во дворец в определенный день.

— Ты представляешь, что со мной сделает Император, если он об этом узнает? — тихо спросила Нитара.

— Представляю, — спокойно ответил Жа'линт. — Если все пройдет как надо, Императора это уже волновать не будет.

— А если не пройдет?

— Тогда это не будет волновать меня.

Вампиресса прошлась по комнате, крутя в пальцах пустой бокал.

— Нужна очень большая цена, чтобы я согласилась так рисковать.

— Назови ее, — немедленно отреагировал гость. — Только не переборщи.

— А если моя цена будет чрезмерной?

— Я сочту, что этой области нужен новый правитель, — прямо ответил Жа'линт.

Нитара вздрогнула. Ее гость вполне был способен это сделать; у него было колоссальное количество связей и рычагов влияния.

— Что ж, — вампиресса помолчала, потом повернулась к своему собеседнику. — Хорошо. Моя цена — власть над Ночными. Не только над этой областью, но и над всем Ночным Миром.

Жа'линт тоже ответил не сразу. После некоторого молчания, он кивнул:

— Я согласен. Но это осуществится только после исполнения моего плана.

— Понятно, — махнула рукой Нитара. — Правда, ты так и не рассказал, в чем он состоит.

— И не расскажу, — заверил Жа'линт. — Слишком многое поставлено на карту. Итак, можно ли считать, что мы договорились.

— Да. Я не откажусь от своего слова.

Жа'линт снова кивнул и вышел, не прощаясь.

Нитара задумчиво смотрела ему вслед.

— Ты называешь себя "Памятью", — прошептала она. — Памятью чего? Или о чем?

Внешний Мир, дворец Императора. Шао Кан

Шаг. Еще шаг. Два шага — одна плита. Восемьдесят шагов — сорок плит.

И обратно.

Шао Кан мерил шагами тронный зал; ему всегда лучше думалось на ходу. Голова опущена, зеленые глаза полуприкрыты, пальцы задумчиво теребят одежду.

Только избранные могли видеть Императора таким — погруженным в раздумья, спокойным и сосредоточенным. Именно такими периодами холодного размышления сменялись его знаменитые вспышки гнева.

Шаг. Еще шаг.

Шао Кан думал о Земле.

В течение тысячелетий он строил свою империю, нет — Империю. Даже Смертельная Битва, серьезно ограничившая его возможности, не остановила победное наступление войск Шао Кана.

И вот, он терпит поражение на какой-то заштатной планетке, где даже не верят в магию. И ее хранит его брат, будь он проклят!

Император с силой ударил кулаком по стене, на мгновение застыл, заставляя себя успокоиться. Повернулся и пошел обратно.

Шаг. Еще шаг.

Да, шаг за шагом он строил свою империю. Сначала его вела МЕСТЬ. Месть за отца, месть брату, некогда победившему его в поединке. Но постепенно жажда мести переродилась в жажду власти. Мститель стал повелителем — и Вселенная содрогнулась.

Шао Кан вспомнил, как решительно отмежевался от всего, что ценил Рэйден. Брат говорит о милосердии — так введем в Империи казни по воле Императора! Брат не скрывает лица — так пусть все трепещут перед маской Шао Кана!

Сейчас это казалось Императору мальчишеством.

Он не раз жалел, что правила не позволяют встретиться в поединке Завоевателю и Хранителю. И неважно, чем закончится бой — значение имеет лишь сам шанс.

Шаг. Еще шаг.

А сейчас его авторитет начал шататься. Беспорядки на Киенсаре — это лишь первый знак; киенсарцы всегда были непозволительно горды.

Землю необходимо не просто завоевать, но сделать это показательно. Обратить в такие руины, из которых не поднимется ничто и никто.

Вопрос: кто стоит между Императором и наказанием Земли?

Ответ: Рэйден и земные воины. А также правила Смертельной Битвы.

Решение: как обойти правила, Шао Кан уже знал. Этот же способ лишит силы и Рэйдена. Но сначала необходимо убрать воинов.

Как?

Если твои люди не справляются, используй чужих.

Кано мертв, но его организация жива. Будет не так трудно взять ее под контроль и натравить на земных бойцов. Пусть попробуют совладать. И Рэйден не сможет вмешаться — это будет схватка землян. Пускай убивают друг друга. Войскам Императора останется меньше работы.

Шаг. Еще шаг...

Внешний Мир, дворец Императора. Китана

Мягкий шелк струится меж пальцев...

Узор из тончайших золотых и серебряных нитей оплетает стены...

Каждый предмет в этих покоях дышит изяществом и красотой...

Роскошь и красота окружают во дворце Шао Кана лишь тех, на кого укажет Император. А он все еще надеется подчинить себе Эдению по всем законам и превратить наследницу в верную служанку.

Легкие шаги, приглушенные толстым ковром. Лишь веера, свисающие с пояса, тихо позванивают в такт шагам.

Хорошо, хоть сейчас Шао Кан получил по заслугам! И планета, на которой почти все даже не знают о его существовании, отбросила его назад!

Но что изменилось? Она по-прежнему пленница во дворце, а все земляне, которые так пришлись ей по сердцу — в своем родном мире.

И мама в последнее время изменилась...

Раньше, когда магия Кана лишь подняла ее из мертвых, они общались часто. Связанная волей Императора, Синдел все же не утратила любви к дочери, и была одним из ее немногих союзников. Лишь заклятие Кана не давало ей возможности активно помогать принцессе.

А теперь... теперь она постоянно где-то пропадает. И вместо обычного грустного мерцания в ее глазах — злорадный огонек. И крепнет чувство, что мама ведет какую-то свою игру, что она тоже против Кана, но почему-то не желает делиться этим с дочерью...

Вежливый стук в дверь. Хоть одна приятная черта этого положения: никто не смеет просто так вломиться в ее покои. Таков приказ Императора.

Единственным исключением был он сам.

— Входи.

На пороге — фигура, сотканная из тьмы. Скользящий шаг — и Нуб Сейбот уже рядом.

— Что тебе нужно, воин? — Побольше холода в голос. Может, сразу уйдет, и не будет этого жутковатого чувства, которое у нее вызывают высшие воины Императора.

Короткий поклон, и рука Нуб Сейбота протягивает ей письмо.

Послание? Но от кого?

Треск сломанной печати, шелест разворачиваемой бумаги.

"Китана, не знаю, поверишь ли ты этому письму. Но Рэйден свидетель, я не вижу другого способа передать его. Пожалуйста... я бы хотел с тобой встретиться. Меня проведут в Эдению, к Лесу Изваяний; думаю, ты знаешь, где это.

У меня так и не получилось написать все, что я сейчас хотел сказать. Очень надеюсь, у меня найдутся слова при встрече... милая.

Лю"

Лю!

Он хочет встречи!

А если это ловушка? Но очень хочется верить... Очень... И эта фраза: "Рэйден свидетель"... Император приходит в ярость от упоминания имени брата, и вряд ли его помощники стали бы вставлять такой оборот. Впрочем, Рейко еще и не такое может прийти в голову...

Нет. Надо верить. В крайнем случае, ничего не изменится — Шао Кану прекрасно известно ее мнение об Императоре и Империи в целом.

— Когда встреча?

— Завтра, принцесса.

Те несколько раз, что она разговаривала с Нуб Сейботом, он так и называл ее: "принцесса". Ничего больше.

— Я приду.

— Я передам, принцесса. Вам лучше уничтожить письмо.

Темная фигура отступает назад, растворяется в полумраке коридора.

Уничтожить письмо? Да, конечно. Но сначала надо еще раз перечитать.

Милая...

Как приятно, когда есть кто-то, кто называет тебя так.

Земля, Лос-Анджелес. Воины

— Не верю. Не верю. Не бывает этого.

Джакс мерил шагами комнату, повторяя "Не верю". Соня вполне его понимала; она сама окончательно поверила только после впечатляющей демонстрации способностей Саб-Зиро и Скорпиона.

Последний, кстати, был здесь, удобно расположившись в кресле и погрузившись в чтение. Вместе с Шанг Сунгом, они прибыли незадолго до Джакса. Как пояснил маг, ему надоело, что в Храме Света от него шарахаются все монахи.

Участия в разговоре они не принимали; разве что Шанг Сунг пару раз вмешивался, дополняя детали. Рэйдена тут, естественно, уже не было — его роль ограничилась доставкой Джакса.