Я удивлялась самой себе. И когда стала такой жадной? Разве мало было легкости, что присутствовала в нашем общении, его заботы и уважения? Разве не об этом мечтала всю жизнь? А теперь... Какая же я все-таки дурочка.
— Еще несколько часов и мы, наконец, будем дома.
— Дома? — я так задумалась, что не сразу поняла, о чем он говорит.
— Дома, — еще раз повторил мужчина, бросив на меня внимательный взгляд. — Это теперь и твой дом тоже, моя герцогиня. Скоро, Меллани, уже скоро.
Что именно "скоро" он не уточнил, а я не стала спрашивать, хоть и не совсем поняла, что имел в виду супруг.
Следующие несколько часов прошли в молчании — Ренделл, казалось, полностью погрузился в чтение, я же сосредоточилась на тех землях, которые мы проезжали. Красиво, даже очень. И красота окрестности заключалась не в природе, хотя надо отметить, места были просто великолепны, а в ухоженности полей, качественной дороге, крепких, вполне пригодных для жилья домах арендаторов, и в улыбках местных жителей при виде кареты с гербом герцога. Во всем чувствовалось влияние Ренделла, и мне было весьма приятно видеть такую заботу о своих землях, ведь если судить по тому, что я знала, титул, как и все предлагающееся к нему имущество перешло к мужу в возрасте девятнадцати лет, после смерти отца. Даже не представляла, что делала бы, окажись я на его месте. Такая власть, такое состояние и такая ответственность. Знать, что от твоих действий зависят жизни сотен людей, живущих в герцогстве и на других землях, принадлежащих роду Веллиант, когда ты полон амбиций, стремлений, желаний и только начинаешь пробовать на вкус взрослую жизнь... Еще одна причина уважать и восхищаться человеком, с которым меня связала судьба.
О том, что мы подъезжаем к имению я поняла по странному напряжению, охватившему мужа. Тот мгновенно подобрался, отложил книгу и, посмотрев в окно, перевел задумчивый взгляд на меня.
— Не хочет ли герцогиня Веллиант немного пройтись?
— Только если вы, ваша светлость, составите ей компанию, — тем же высокопарным тоном ответила я, улыбнувшись.
Подобные обращения после приема в честь нашей свадьбы стали не редкостью, и следовало признаться, мне нравилось, как звучал новый титул, да и Ренделл, казалось, получал от этого удовольствие.
Повинуясь знаку, карета остановилась, и, с помощью мужа спустившись по ступенькам, я с наслаждением вдохнула свежий по-летнему теплый воздух, наполненный ароматом луговых цветов. И застыла, не в силах оторвать взгляда от величественного строения, возвышающегося над небольшим озером. И здесь мне предстояло провести ближайшие несколько недель? Все это великолепие мое? Невероятно.
Особняк представлял собой огромное трехэтажное здание, окруженное по бокам небольшими башенками, возвышающимися всего на один этаж и заканчивающимися высокими шпилями. Светлый камень и резная лепнина, всю красоту которой можно было разглядеть даже с такого расстояния, приковывали взор, светло-серая крыша, казалось, задевала небо. А ведь это только фасад... Даже я, привыкшая к определенной роскоши, не в силах была противостоять этому месту и с первого же взгляда влюбилась в великолепное строение. Его просто невозможно не полюбить!
— Нравится?
— Очень, — совершенно искренне выдохнула я, даже не думая скрывать восторга, и с удивлением заметила, как расслабились плечи мужа, а из глаз ушло напряжение. Ему действительно так важно было знать мое мнение? — Это сказка, Ренделл, я даже предположить не могла, что когда-нибудь увижу нечто подобное, не говоря уже о том, чтобы здесь жить.
Сделав несколько шагов, подошла к нему вплотную и прикоснулась к щеке, пытаясь хоть как то выразить всю гумму чувств, что теплилась в моей груди. Изумление, восторг, гордость, а также небольшая доля страха — ведь следить за поместьем придется именно мне. Даже занятно что, примерно эти же чувства во мне вызывал и сам владелец этих земель.
— Спасибо.
— За что?
— За что, что позволил стать хозяйкой всего этого. Теперь и я вижу всю прелесть нашего брака.
— Рад служить, ваша светлость, все мое состояние отныне принадлежит вам, — со всей серьезностью изобразил поклон мужчина, однако глаза искрились весельем.
— Постараюсь не разорить вас, ваша светлость, — присела я в реверансе и, не сдержавшись, засмеялась, а успокоившись и вновь посмотрев на супруга, замерла.
Почему он на меня так смотрел? И отчего мне стало тревожно? Рендел больше не веселился, хоть внешне этого невозможно было заметить, однако вместо тепла и задора во взгляде герцога на несколько мгновений показалась ярость и что-то похожее на боль. Это отрезвило, напомнив, что приличные леди в любой ситуации ведут себя достойно и уж конечно не проявляют столь открыто эмоции в компании мужа.
Взяв себя в руки, отвернулась и направилась обратно к карете. Поделом мне, слишком расслабилась, открылась, зная, что не каждый человек нашего круга способен оценить подобное. Таков уж высший свет, своеобразный мир с собственными законами, правилами и укладом жизни. Обычно я об этом не забывала. Обычно.
— Меллани? — в голосе Ренделла помимо удивления проскользнула тревога.
— Кажется, я несколько переоценила собственные силы, — пришлось остановиться и чуть виновато улыбнуться. Сыграть все это было легко — сказывались годы тренировок. — Мне бы хотелось побыстрее добраться до покоев и немного отдохнуть. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Конечно нет, прости, что сам об этом не подумал.
— Пустяки.
Весь оставшийся путь до особняка прошел в молчании, только на этот раз ни о каком комфорте речи не шло. Не знаю, о чем думал герцог, но тяжесть его пристального взгляда мне удавалось вынести с трудом. Пару раз казалось, что он хотел что-то сказать, но передумывал в самый последний момент, и, честно говоря, меня это вполне устраивало.
Изнутри поместье оказалось не менее восхитительным, чем снаружи. Мне действительно понадобится время, чтобы привыкнуть к подобной роскоши, которую даже сравнить нельзя с тем, что мог позволить себе мой отец. Графство Ассек никогда не считалось бедным, напротив, наш годовой доход по меркам аристократии был весьма высок, однако по сравнению с состоянием Ренделла мы были беднее храмовых мышей.
Встречать, по традиции, нас вышла вся прислуга, которой меня представили в новом статусе. Слушая, как Ренделл перечисляет имена каждого своего человека, начиная с управляющего и заканчивая самой обычной служанкой, я внимательно присматривалась к этим людям, не в силах понять, что же меня так настораживало. Запомнить, как их зовут, я даже не пыталась, прекрасно понимая тщетность этого занятия, и делая зарок на утро запросить полный список прислуги у управляющего. Им, кстати, оказался всего один человек, да к тому же мужчина, что несказанно удивило. Надо бы присмотреться к нему повнимательнее. Обычно загородными поместьями, которые довольно редко посещают хозяева, занимаются двое — поверенный делами и домоправительница. Мужчина и женщина, и всегда в паре. Здесь же Тольрих, как представил его муж, отвечал абсолютно за все. Даже если предположить, что основную часть дел Ренделл предпочитал вести сам, объем работы у управляющего был попросту огромным.
Что же касается прислуги... Опрятные, приветливые, исходя из того, что я уже успела увидеть — исполнительные и весьма ответственно относящиеся к своей работе, но что-то не давало покоя. Быть может взгляд, в котором отражался налет обреченности? Или мне это всего лишь показалось?
Поприветствовав всех должным образом и извинившись перед Ренделлом, я поднялась в хозяйские покои, отныне принадлежавшие мне и, наконец, смогла расслабиться, оставшись одна. Пресветлые боги, как же здорово! Пять дней в карете не могли не сказаться на самочувствии, поэтому первое, что я сделала — с наслаждением растянулась на огромной кровати, даже не потрудившись раздеться. Перевернувшись на спину, медленно прошлась взглядом по комнате, понимая, что абсолютно ничего не хотела бы здесь изменить. Нежные бело-золотые тона покоев радовали глаз и создавали атмосферу легкого шика, в остальном же планировка оказалась вполне типичной. Всего четыре комнаты: малая гостиная, спальня со смежной дверью в покои герцога, гардероб и ванна — стандарт любых хозяйских покоев. Но почему-то мне именно мои казались самыми-самыми.
— Ваша светлость, к вам можно? — в дверь робко постучалась молоденькая служанка.
— Проходи.
— Я Эмми, ваша светлость, — пройдя в комнату, девушка присела в неглубоком реверансе. — Мы заметили, что с вами нет горничной, я буду вам прислуживать, пока она не подъедет.
— Боюсь, что свою горничную я оставила в родительском доме, Эмми, поэтому буду рада, если ты возьмешь на себя эту обязанность, — улыбнулась я, сев на край постели.
— Конечно, ваша светлость, с большим удовольствием, я... — радость ее была настолько искренней, что улыбка моя стала еще шире, а эта малышка густо покраснела, поняв, что слишком бурно проявляет эмоции.
Действительно малышка. Невысокая, худенькая, на вид не больше шестнадцати-семнадцати, довольно миленькая, а густыми ярко-рыжими волосами, непослушно выбивающимися из-под белоснежного чепчика, я так просто залюбовалась. Чем-то она напомнила мне Кристи, заставив сердце сжаться от тревоги. Именно ради сестренки я рассталась с Ленси, горничной, прислуживающей мне с детства. Раз Кристабель забрали из пансиона, я не могла доверить заботу о младшей кому-то другому.
— Все в порядке. Эмми, сколько тебе лет?
— Восемнадцать, ваша светлость.
— Правда? Я думала меньше.
— Мне многие это говорят, ваша светлость, — она не решалась поднять на меня взгляд.
— Хорошо, — я добавила в голос больше теплоты, надеясь, что это хоть как-то подбодрит перепуганную девушку. — Ты ведь знаешь, чем должна заниматься горничная?
— Да, ваша светлость, моя матушка прислуживала покойной герцогине.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что речь шла о матери Ренделла, которая отправилась за Грань три года тому назад.
— В таком случае помоги мне переодеться, а после ступай к господину Тольриху и предупреди о своих новых обязанностях.
К тому времени, как в дверь вновь постучались и предупредили, что все готово для обеденной трапезы, я успела переодеться, дать Эмми указания насчет гардероба и немного передохнуть. В столовую, вопреки собственным ожиданиям, я спустилась первой.
— Прикажете подавать, миледи?
— Нет, думаю будет лучше дождаться его светлость, — с легкой полуулыбкой ответила лакею и заметила, как тот виновато отвел взгляд.
— Боюсь, милорд просил передать, что не сможет отобедать с вами.
Это шутка? Как он мог не прийти на первый семейный обед? Как мог так унизить меня перед слугами? Не понимаю. Возможно что-то произошло? За последнее время я успела достаточно хорошо узнать своего мужа, чтобы быть уверенной, что он никогда не позволит себе неуважительное отношение ко мне. Но его нет, и если честно, я даже не знала, что думать.
— Он у себя в покоях? — внешне я оставалась абсолютно спокойной.
— Нет, ваша светлость, он уехал с пол часа назад.
Уехал? Знаком поблагодарив слугу, я принялась за еду, совершенно не чувствуя вкуса. Аппетит пропал, словно это не я за весь день съела всего одно яблоко, однако продолжала пробовать кулинарные изыски местной кухарки. Любой труд должен быть оценен, этому нас всегда учил отец, а она действительно постаралась на славу. Каждое блюдо было восхитительно вкусным и будь я в более благодушном настроении, непременно отдала бы должное каждому творению. А так приходилось лишь делать вид и улыбаться, ни на миг не позволяя себе "потерять лицо".
Выждав достаточно времени, чтобы уход не выглядел бегством, попросила передать благодарность кухарке и направилась прочь из дома. Уж не знаю, что подумала прислуга, но мне срочно нужно было на воздух. Как он посмел?! Немыслимо, просто немыслимо. Он не мог вот так просто уйти в такой момент, не поставив в известность меня лично, это верх неуважения, и подобные негласные правила высшего света мы знаем с первых лет жизни.
Едва замечая красоты прекраснейшего сада, разбитого вокруг усадьбы, я пыталась успокоиться. Тщетно. На душе было так гадко, так обидно... И это первый день в новом доме. Стерпеть? Ну уж нет. Возможно, именно так и следовало бы поступить благовоспитанной и утонченной герцогине, во всем покорной воле мужа. Однако не этого я ждала от брака, когда решила довериться Ренделлу.
Шаг за шагом, минута за минутой, и я, наконец, спустилась к небольшому озеру, окруженному с одной стороны усадьбой, с другой — дорогой и полем, а с третьей — лесом, очень напомнившим мне другой, в котором знала каждую тропинку. Именно увидев лес, я словно очнулась. Слишком далеко. Неужели я действительно сюда дошла? Это сколько же времени прошло?
Самым правильным было повернуть назад, и вернутся в дом, пока встревоженные долгим отсутствием слуги не подняли на уши всю округу или же не вернулся Ренделл. Однако я, не отрываясь, смотрела на лес и пыталась разобраться в ощущениях. Странно. Это место влекло, шелковыми нитями притягивало к себе, не позволяя отвернуться и даже помыслить об уходе. Я хотела туда. В самую чащу. Жаждала окунуться в ледяную тьму, изнывала от желания пройтись особыми заветными тропами, прикоснуться к прохладной листве, уколоть нежную кожу острыми иглами ароматной хвои. Хотела почувствовать, как гостеприимно разойдутся передо мной ветки вековых деревьев и тут же сомкнутся за спиной, отрезав от всего остального мира, чтобы не выпустить из своего чрева уже никогда.
Тело свело от боли, а из груди вырвался стон, когда что-то врезалось в живот, а потом мир вокруг перевернулся. Перед глазами поплыло, уши заложило от тяжелого пронзительного гула, так похожего на яростный вой. И пришел холод, обжигающий лед, медленно распространяющийся по всему телу.
— Меллани! Смотри на меня! На меня... Все хорошо, только дыши. Открой глаза...
Я слышала его голос. Ренделл. Но не могла понять реальность это или кошмарный сон. Холод распространялся мучительно медленно, с каждой секундой подбираясь к сердцу, и почему-то я знала, что если это случится, ничего хорошего меня не ждет. А значит надо согреться, вот только не получалось.
— Открой глаза, Меллани!
Не могу. Ничего не могу, кроме как чувствовать боль и жуткий холод. Холод, навеивающий ужас, холод, отнимающий надежду и желание бороться за жизнь. Страшно.
Первое тепло я начала ощущать лишь через пару минут, показавшиеся мне вечностью, и исходило оно от мужчины, крепко сжимающего меня в своих руках. Ренделл. Кажется, он что-то говорил, но я не слышала, направив последние крупицы сил на то, чтобы прижаться еще плотнее, хоть это казалось невозможным. Тепла... Пожалуйста... Тепла... Всего на миг... совсем немного... лишь для того, чтобы согреть медленно леденеющее сердце и прогнать боль. Тепла...
Судорога, прошедшая через все тело заставила закричать, а потом все прекратилось. Внезапно. Полностью, словно никогда и не было. Будто где-то оборвалась натянутая до предела нить, соединяющая меня с источником ледяного холода и невыносимой боли.
