Пламя юных сердец

деревень Калужской области солдаты нашли одиннадцатилетнего мальчика Афоню Фирсова,

прятавшегося в доме. Привели в штаб к дедушке. Оказалось, что мальчишка только этого и ждал —

мечтал попасть в армию, на фронт. Дедушке Афоня очень понравился, и он на время согласился оставить

его при штабе. Мальчишка оказался очень трудолюбивым и ответственным — всѐ, что ему поручали,

обязательно выполнял. Солдаты любили его и за танцы — «цыганочку» и «барыню». Правда, по словам

деда, это был весь репертуар Афони, и тогда он обучил его и лезгинке. Потом дедушка направил мальчика

учиться в Калининское Суворовское училище. Интересно, что после войны на Параде Победы

участвовали и дедушка, и Афоня — Иван Христофорович возглавлял сводный полк 1-го Прибалтийского

фронта, Афоня Фирсов был в составе сводного полка лучших воспитанников Суворовского училища. На

параде они и встретились. Афоня Фирсов стал военным, дружил с нашей семьѐй и считал дедушку своим

вторым отцом.

(По свидетельству внука Баграмяна).

Рассказывает Сергей Васильевич Устинов

В городском парке в Лубнах Полтавской области стоит памятник. Бронзовые фигуры

мальчиков возвышаются на гранитном постаменте.

Боря Гайдай, Ваня Сацкий и Толя Буценко во время фашистской оккупации Лубен работали в

паровозном депо. 27 января 1943 г. в депо стояли 22 уже отремонтированных паровоза. Ребята

поднялись в будку одного из них, перевели реверс, открыли регулятор, а сами соскочили на землю. Паровоз,

набрав скорость, свалился в яму поворотного круга и разрушил его. В результате Лубенское депо надолго

вышло из строя.

Мальчикам не удалось убежать. Гитлеровцы схватили их, пытали, а потом расстреляли.

Памятник юным героям был торжественно открыт 30 декабря 1959 г. На передней стороне

постамента на украинском языке высечено: «Юным героям Боре Гайдаю, Ване Сацкому, Толе Буценко».

Памятник в Лубнах

Рассказывает Виталий Алексеевич Махов

В марте 1943 года, в неполные 14 лет, Виталий убежал из дома, от семьи, чтобы попасть в

действующую армию. Добрался до Тулы, где его зачислили воспитанником 116-го отдельного дорожного

батальона. Естественно, такой батальон разминировал и строил дороги, наводил переправы,

обеспечивая передвижение наших войск. За это награждѐн первой медалью «За боевые заслуги». На одной

из переправ Виталий был ранен.

Много разных событий вобрала в себя судьба паренька, оказавшегося сметливым,

расторопным, пока он не стал командиром орудия в танке и одновременно хорошим наводчиком.

Танкисты участвовали в ожесточѐнных боях на Висле, освобождали Варшаву и Познань. В

сражениях в районе Одера танковая рота, где служил Виталий, провела разведку боем, а позже прорвала

первую оборонительную линию врага. Вслед за танковой ротой устремились и главные наши силы, весь

фронт. 16 апреля 1945 года при взятии последней, третьей линии обороны, у танка снарядом оторвало

ствол орудия. В этот же день юному танкисту исполнилось 16 лет. В завязавшихся боях на площадях и

улицах Берлина экипаж танка геройски воевал с первой до последней минуты. А за 10 дней до Победы

погиб командир танка Андрей Павлов.

Встречи с Виталием Александровичем Маховым всегда интересные и запоминающиеся. Вот и

сегодня, зайдя в Дмитровский районный совет ветеранов, он вспоминал о пережитом: «Наш механик

Иван Кирюшкин как-то увидел себя в кинохронике на ступеньках рейхстага. Мне не пришлось.

Посмотреть бы Берлин, каким он стал теперь? Я ведь видел город мельком, и то ночью, или через прицел

пушки.»

В настоящее время В. А. Махов проживает в Катуаре. У Виталия Александровича два ордена

— Красного Знамени и Красной Звезды, есть и медали.

Витя Махов

Рассказывает Валентин Дмитриевич Чулков

Люберецкие мальчишки Володя Фролов и Толя Гужеев, ученики 7-го класса, бегали в горком

комсомола, просили, чтобы их отправили на фронт. Им, конечно, дали от ворот поворот. Но вскоре

представился такой случай, что никто и представить не мог.

Разведуправление Западного фронта замыслило заслать в Белоруссию, в район Слуцка,

разведгруппу. По легенде, нужно было двое подростков. И мальчишки сумели добиться своего, напирая на

то, что они — уже комсомольцы и это их долг. Так «Снегирь» (Володя) и «Орлик» (Толя) ушли в немецкий

тыл. По легенде они во время большого наступления немецкой армии в 1941-1942 годах жили в

Подмосковье, сотрудничали с «новой властью», а теперь, боясь возмездия, бегут дальше на запад. В

спецшколе недалеко от метро «Сокол» ребята прошли короткую подготовку и приняли присягу.

В ночь со 2 на 3 сентября 1942 года группу с транспортного самолѐта выбросили в заданный

район. Но легализоваться по плану не удалось, и пришлось заниматься оперативной разведкой.

Во время одного из таких мероприятий Толю задержали полицаи. Обыскали, нашли

«вальтер». Наградной — Толя получил его от командира партизанского отряда, которого спас в бою

незадолго до этого. Отвезли в Слуцк, в гестапо. Добиться ничего не смогли — и расстреляли…

…Зимой 1943-го года Володя сильно поморозил ноги. С трудом поправился, лѐжа в лесном

партизанском госпитале. И действовал в составе группы до июля 1944 года.

А после войны как-то раз поскандалил с партийным начальством — ему не верили, что в 15-17

лет он уже участвовал в войне. Обвинили даже в «спекуляции на священной памяти»…

Рассказывает Ирина Владимировна Уколова

В дни Великой Отечественной войны Советская Армия встречала на своѐм победном пути

сотни ребят, лишѐнных родителей и крова. В еѐ частях дети находили семью и дом.

Когда немцы были изгнаны из Смоленской области, в одной из еѐ деревень советские бойцы

нашли толь-ко одно живое существо. Это был больной мальчик Гриша Никитин, лежавший в подвале

каменного сарая. В жару, голодный, он долго что-то соображал, молча разглядывая звѐздочки на шапках

людей. Бойцы не сразу его увидели, и Гриша долго не подавал голоса, пока не услыхал, что они говорят по-

русски. Тогда он поверил, что это действительно свои, и тихонько заплакал от радости.

Больного перенесли на «кровать», сооружѐнную специально для него на машине при помощи

ящиков со снарядами. Эта «постель», пробегавшая десятки километров в день, оказалась вполне удобной,

и Гриша стал поправляться. Мальчик привык к своим спасителям — солдатам и офицерам,— и они

полюбили его. Особенно им понравилось, что Гриша не сразу обнаружил себя в подвале. «Он хлопец

смышлѐный, осторожный,— говорили они командиру полка, — да и мы выходили его... Куда ж теперь

отдавать его?»

Майор Алѐшкин решил взять ребѐнка на воспитание. Гриша Никитин стал сыном

артиллерийского полка.

Гриша Никитин

Костя Лазарев. Он сам пришѐл в один из полков и попросил, чтобы его усыновили. «А если

убьют?» — спросил Костю старший лейтенант Яковлев. «Я смерти не боюсь»,— ответил мальчик.

И лейтенант взял его. Костя бегал с донесениями, подавал во время боя патроны. ходил в

разведку. Однажды группа советских бойцов лесом пробралась к деревне, где стояли немцы. Бойцы

остались на опушке, а Костя полем пошѐл прямо к сараю, около которого стоял часовой. Сначала тот

его не видел, а заметив, не подумал об опасности. Но не успел он в ахнуть, как мальчик-«пастушок».

вертевшийся только что па его глазах, сделал сильный прыжок и крепко повис на нѐм, изо всех сил

вцепившись ему в горло. Подоспевшие бойцы завернули «добычу» в палатку и доставили «языка» в часть.

Так служил Костя Лазарев. В боях под Кенигсбергом он заменил убитого пулемѐтчика, был

ранен, но всѐ же дошѐл до Берлина.

Костя Лазарев

Серѐже Мокрову не довелось побывать в столице Германии, но зато он принимал участие в

боях за освобождение Бухареста, Вены, Будапешта. Этот путь ему открылся после боѐв за Сталинград,

где он стал гвардейцем. Там, на хуторе Вертячем, он сидел за аппаратом, отзываясь то «Ласточкой»,

то «Ястребом», то «Фиалкой». Сквозь вой фашистских бомбардировщиков и грохот артиллерийской дам

был слышен его звонкий мальчишеский голос. Потом, при форсировании Днепра, гвардеец Мокрое ходил в

разведку на другой берег реки.

Серѐжа Мокров

Рассказывает Зинаида Павловна Красноок

Толя Алѐхин

...Последние воинские части Красной Армии оставили Анапу, последние катера ушли по

направлению к Новороссийску. Чуть раньше анапский партизанский отряд ушѐл в горы. Толя Алѐхин

хорошо знал радиодело. Ещѐ в школе он занимался в радиокружке. Эти знания ему пригодились в отряде

— он стал радистом.

Не раз участвовал в боевых операциях, ходил в разведку. Однажды партизанам сообщили,

что через станцию Тоннельную будет проходить важный гитлеровский эшелон. Опасаясь диверсии,

фашисты усилили охрану железной дороги.

Партизаны, в том числе и Толя, взяли инструмент и под видом путевых рабочих пошли вдоль

железнодорожного полотна. Это была очень рискованная операция. Не успели пройти несколько

десятков метров, как их остановили гитлеровцы. «Рабочие» объяснили патрульным, что они идут срочно

ремонтировать железнодорожный путь. Гитлеровцы, приняв партизан за рабочих, пропустили их.

Через некоторое время раздался страшный взрыв, грохот, лязг металла. Вздыбились

покорѐженные вагоны, взметнулось пламя, охватившее весь состав, но партизаны были уже далеко от

места взрыва. Развороченные рельсы, образовавшаяся пробка надолго прервали снабжение гитлеровского

фронта новыми воинскими частями и техникой.

И все же фашистам удалось выследить анапских партизан. Это было в конце января 1943

года. Здесь, на стоянке отряда возле Петрова бугра, в Лобановой щели, гитлеровцы обстреляли партизан

и атаковали их. В этом бою с врагами пал смертью храбрых юный партизан Толя Алѐхин.

Пионеры средней школы N 1 г. Анапы, в которой учился юный герой, на месте его гибели в

Лобановой щели, установили обелиск. На нем надпись: «ЮНОМУ ПАРТИЗАНУ ТОЛЕ АЛЁХИНУ».

Витя Голубятников

В феврале 1943 года по улицам станицы Брюховецкой шли унылые колонны отступающих

немецких войск. Усталые, мрачные и озлобленные фашисты месили густую грязь. Все явственней

доносился грозный гул советских пушек. С часу на час жители станицы ждали своих освободителей.

Ждала их и семья Голубятниковых — Виталий, Лена и их мама.

Стало тихо. Замолкли орудия. Над станицей нависла настороженная тишина... Виталий

схватил пальто и шапку, сунул в карман галстук, вынутый из тайника, и выскочил за дверь. За ним вышла

и Лена. Улицы были безлюдными...

Вдруг Виталий схватил сестру за руку и кивнул в сторону каких-то фигур в конце улицы.

Из боковой улочки показались фашистские автоматчики в стальных касках и серо-зелѐных

шинелях. Несколько минут — и группа автоматчиков исчезла в стареньком сарайчике, словно еѐ и не

было.

Виталий и Лена сразу поняли, что из сарайчика фашисты собираются стрелять в наших

солдат... Это — засада. Ребята решили пробраться огородами к окраине станицы и предупредить

солдат о засаде. Но было поздно. В самом конце прямой станичной улицы появились наши разведчики.

Они настороженно всматривались в пустоту улицы.

Разведчики остановились на перекрѐстке, в двух кварталах от дома Голубятниковых. Один

из них махнул шапкой, и из-за угла показалась большая группа наших солдат.

Ещѐ мгновение — и разведчиков сразит автоматная очередь. Что же делать?

Виталий взглянул на сарай, и ему показалось, что в дверях, между досками, он видит

фашистские автоматы.

Мгновенно мальчик метнулся через забор. В несколько прыжков Виталий добрался до

середины улицы. Выхватив из кармана пионерский галстук, что-то крича, он бежал навстречу советским

бойцам.

...Сухо и отрывисто щѐлкнула короткая автоматная очередь. Виталий откинулся назад,

бессильно опустилась рука с галстуком.

Советские разведчики заметили мальчика, они насторожились и остановились на

перекрѐстке.

Стремительным прыжком Лена перепрыгнула через забор и побежала по улице,

предупреждая вол дат об опасности.

Залаяли фашистские автоматы. Словно надломленное деревце, упала на землю девочка.

А через мгновение в старый сарай полетела противотанковая граната, грохнул тяжѐлый

взрыв, и стало тихо.

Из укрытия выбежали советские солдаты. Приблизившись к двум лежащим телам, бойцы

обнажили головы: брат и сестра были мертвы.

Во дворе средней школы № 3 станицы Брюховецкой установлены бюсты Виталия и Лены

Голубятниковых.

* * *

Володя Гуков жил в станице Мингрельской Абинского района. Был он тихим, скромным,