Джонни Оклахома

К сожалению, норвайские ругательства не являются заклинаниями и не влияют на меткость — второй болт эльф отбил уже мечом, и тот рикошетом ушёл в сторону, воткнувшись в глаз одному из телохранителей степного владыки. Ну хоть какой-то толк...

После третьего выстрела вылетел из седла ещё один ушастый, и сэр Людвиг поспешил сменить позицию — степняки начали посылать стрелы навесом, и несколько штук выбило искры из камня в опасной близости от графа. Оклендхайм-старший показал вражеским стрелкам выставленный средний палец и на четвереньках скрылся в башне.

Вечером на военном совете подвели грустные итоги отбитого штурма. Осадные башни так и не подошли к стенам, но укрытые в них стрелки маркиза нанесли немалый урон защитникам замка. Таран, правда, удалось поджечь, но этот подвиг стоил жизни пятерым.

— Сегодня мы потеряли восемнадцать человек, сэр Людвиг, — барон Винслей за день заметно похудел, но именно из-за этого казался помолодевшим лет на пятнадцать. — А всего за неделю осады наши потери составили тридцать четыре человека. Это всё ушастые ублюдки!

Последнее замечание встретили дружным молчанием. Именно из-за эльфийских лучников оборона замка превратилась из увлекательного и относительно безопасного праздника в игру со смертью. Многие защитники Оклендхайма сейчас жалели об опрометчивом решении приехать в гости к графу, но обстоятельства сложились так, что любое бездействие ляжет на репутацию несмываемым пятном. Клеймом труса и предателя, передающимся по наследству. Нет, уж лучше сдохнуть со стрелой в кишках, чем жить потом с этим...

— Много, — согласился сэр Людвиг. — У кого есть предложения?

— Моё предложение вы знаете, граф, — сэр Генрих отсалютовал Оклендхайму-старшему кубком с вином. — Ночная вылазка. Если получится поджечь проклятые башни, то мы получим передышку дня на три, а за это время может многое измениться.

— Надеетесь, что герцог Ланца обуздает зарвавшегося родственника?

— Именно так, сэр Людвиг, — кивнул барон. — Ни для кого не является секретом, что первый советник Его Величества приглядел графство для себя, и не горит желанием облагодетельствовать кого-либо другого. А ещё я рассчитываю на помощь магистрата вольного города Окленда.

— Вот уж на что бы я не стал надеяться, — мрачно ответил граф. — Не думаю, что господин Тарбаган сможет быстро забыть о проигрыше целых трёхсот марок. Будем строить планы, исходя из своих сил.

— Значит, вылазка?

— Да, барон, она самая. Не хотите составить мне компанию, благородные сэры?

В окне кабинета главы магистрата города Окленда до утра горел свет. Но на этот раз господин Микаэль Тарбаган не был занят важными делами — он сидел за столом в обществе нескольких бутылок, и попросту напивался. Время от времени почтенный председатель шлёпал себя ладонью по лбу, и спрашивал у собственного отражения в зеркале:

— Кого ты обманул, старый тупица? Ведь чуть ли не собственноручно сообщил стервятнику о добыче... Где же была твоя голова, Микаэль?

Отражение молчало, только в ответ на самые тяжёлые обвинения страдальчески морщилось и норовило отвернуться.

— Не отвечаешь? — Тарбаган погрозил зеркалу пальцем. — А кто понадеялся на ведьму, а?

Господину председателю было стыдно признаться, что его расчёт на силу природной ведьмы не оправдался. Леди Ирэна внезапно исчезла из замка в неизвестном направлении. а проклятый маркиз привёл вдвое больше воинов, чем обычно использовал в вылазках против соседей.

— И куда эту рыжую дуру нечистый понёс?

И опять вопрос остался без ответа. Или он найдётся на дне бутылки? Нужно посмотреть...

— А у нас в Трансильвании магии отродясь не водилось. Так... деревенские колдуны-погодники, способные град от полей отогнать, или в засуху дождевую тучу приманить, — бывший стражник маркиза де Рамбуйе, а сейчас доверенный слуга норвайского рикса Вована, сидел у костра и старательно мазал лицо смесью сажи с томлёным салом, заодно рассказывая грустную историю своей предыдущей жизни. — Зато жил в горах пророк по прозвищу Оракул, способный ответить на любой вопрос.

— Дракул? — переспросил виконт Оклендхайм. тоже наносящий маскировочные узоры. — В Трансильвании без Дракула никак.

— Нет, ваша милость, — решился указать на ошибку Стефан. — Влад Оракул его звали. Всем пророкам пророк был! Да только собственную судьбу предсказать так и не смог.

— Убили?

— Ага. Мужики наши осиновыми кольями до смерти забили.

— Да что?

— Да за ответы, за что же ещё. Кому понравится узнать, что в одной семье из двенадцати детей только у двоих правильные отчества?

— И?

— Я как раз восьмым по счёту был из неправильных. Выгнал нас папаня из дому, да каждого напутственным пинком благословил.

— Понятно. А остальные где сейчас?

— Не знаю, ваша милость. Вроде бы двое Казимировичей к Пшекийскому герцогу на службу пошли, а Фридриховичей пятеро было — те в Ингерманланд двинули. Про иных и вовсе ничего не известно.

— А ты?

— Я же Баторьевич, мне с остальными никак не по пути было.

Демон, сосредоточенно полировавший лезвие легендарной секиры первого ярла, вмешался в разговор:

— Нам пора. Ира, солнышко, ты не забыла сигналы?

— Обижаешь, Владимир Дмитриевич, — глаза ведьмы в свете костра блеснули пугающим зелёным огнём. — По красным светлячкам посылаю проклятие желудочно-кишечного тракта третьего уровня, по синим — поднимаю до второго, а в случае жёлтых — напускаю порчу высшей категории.

— Правильно, — кивнул Вова. — Только нас не задень своими поносными лучами. Что-то на эти амулеты никакого доверия не вызывают.

Ирка не обиделась, так как заговорённые наспех монетки достоинством в одну гривенку и самой не нравились. А что делать, если золото плохо держит ведьмовскую ворожбу? Серебро, правда, вообще никуда не годится. На драгоценные камни бы заговор наложить, так ведь опыта нет — три крупных рубина взорвались, а дальше экспериментировать врождённая экономность не позволяет.

И вообще тут магия нужна, но она появляется у Ивана непредсказуемо. Ладно ещё научился запускать разноцветные фаерболы, да и те маломощные, годные лишь вместо сигнальных ракет. И уменьшение веса хорошо получается, но зачем оно в ночном бою? Даже не в бою, в диверсионной вылазке.

Эх, учиться виконту и учиться настоящей магии! Но ничего, осталось только надрать задницу охамевшему маркизу, и можно будет со спокойной душой ехать в университет. А уж там мудрые и опытные преподаватели придадут должный блеск талантам Оклендхайма-младшего. Да, настоящие алмазы встречаются только в провинции, но лишь столица позволяет правильно огранить их.

— Мальчики, вы уж там поосторожнее, ладно?

Вова принял просьбу на свой счёт, и буркнул:

— Разберёмся. — Демон крайне болезненно переносил намёки на неудачную попытку применить потусторонние способности. — Мы ведь тоже не пальцем деланные.

— И всё равно...

Иркино беспокойство имело под собой все основания — пойманный вчера эльфийский разъезд при допросе с пристрастием рассказал немало интересного о планах маркиза де Рамбуйе, но на вопросы об организации его охраны вольные дети степей ответили гордым молчанием. Понятное дело, что молчание очень быстро сменилось воплями, и выбранный дознавателем риттер приготовился слушать чистосердечные признания, но увы... эльфы сдохли, едва заговорив. Здешняя магия применяет ментальные блоки или НЛП?

— Готовы? — норвайский рикс вылил в костёр воду из котелка. — Через час мы должны выйти на исходную позицию.

Левантийская миля, принятая для измерения расстояний практически во всех государствах, исключая эльфийские каганаты, состоит из тысячи ярдов, и равняется примерно одному земному километру. Неизвестно, что взято за основу этой единицы, но Вова предполагал, что брали от балды. Но, во всяком случае, пользоваться удобно и заново привыкать не пришлось.

До лагеря маркиза как раз шесть миль — час ходьбы днём, и почти два часа ночью.

— Серёга, здесь негры живут? — виконт в очередной раз споткнулся о муравейник.

— Негров нет, а что?

— Темно примерно так же.

— Заткнитесь оба, пожалуйста! — вежливо попросил демон.

— Сам не ори, — ответил Иван, и дальше зашагал молча.

Кто бы знал, как тяжело даётся это молчание! Когда хочется материть во весь голос проклятый лес, где под ноги то и дело попадаются упавшие деревья, муравьиные кучи, колючие кусты дикого шиповника. Нет, ну надо же было такому случиться, что в этом мире даже у эльфов всё устроено через задницу! Эльфы — скотоводы и кочевники, вместо меллорнов выращивающие овец! Поэтому и приходится избегать открытых пространств — ушастые отродья патрулируют дороги, но в чашу не сунутся. Неправильные ушастики, мать их за ногу.

Самим бы не заблудиться. Но вроде бы Вова ведёт уверенно, будто вошлебный клубок из сказки, только размерами покрупнее. Ориентируется на дым костров?

Впрочем, минут через пять виконт и сам смог увидеть просвечивающие между деревьями огни. Сколько их! Не меньше сотни, а если у каждого сидит хотя бы десяток воинов...

Ближайший костёр у самой опушки. Кажется, протяни руку, и сможешь похлопать по плечу ворочающего вертел бойца. А ещё лучше — воткнуть тонкий стилет в обтянутую кольчугой спину.

— Конину жарят, — с завистью прошептал Стефан. — А потом пиво будут пить, сволочи.

— Почему конину? Вдруг это баранина? — так же шёпотом засомневался норваец.

— Так гномы же.

— И что?

— У них высшей доблестью считается увести у эльфов лошадь, и сожрать её.

Риттер фон Тетюш осторожно подобрался к демону и бывшему стражнику:

— Стефан, а тебе не жалко будет своих резать?

— Против своих сэр Вован меня не пошлёт, — слуга рикса гордо вскинул голову. — У нас договор.

— А эти?

— Гномы в договор не попали. Так я схожу, ваше демонство?

— Давай.

Стефан тут же растворился в кустах, и Вова замер, оживая последствий собственной доверчивости. А с другой стороны... когда ещё проверить бывшего стражника, как не сейчас? Выдаст — не велика беда, всегда можно смыться обратно в лес, и попробовать зайти с другой стороны. Коротышки, как и длинноухие, среди деревьев чувствуют себя неуверенно, и в погоню не бросятся.

Потянулись долгие минуты, и вдруг тишину разорвал пронзительный женский визг.

— Бабские гномы, — выдохнул фон Тетюш. — То есть гномские бабы. Откуда они тут?

Глава 12

Когда с опушки леса послышался женский визг, граф Оклендхайм мысленно поблагодарил Небесных Богов, пославших барону Винслею красивую, глупую, и очень громкую жену. Сейчас воины маркиза отвлекутся на шум, и можно будет без помех пробраться к осадным башням. Вдруг чёртов сэр Гийом ещё и катапульты успел собрать за это время? Чем не шутит то самое всезнающее норвайское существо и его мама?

Баронессу, конечно, жалко. Было дело, немало приятных минут провёл в её обществе, и до сих пор мог вспомнить расположение родинок в куртуазных местах, но...

— Берите своих людей, сэр Генрих, и выручайте леди Люсиллу. Я пока попробую отвлечь неприятеля на себя.

— Никогда не забуду вашего благородства, граф! — с жаром произнёс Винслей, и смахнул невидимую в темноте слезинку.

Не забывай, наивный болван, только поскорее беги через весь лагерь маркиза к своей ненабля... в смысле, ненаглядной.

Разумеется, Оклендхайм-старший не стал говорить этого вслух, а барону ответил напыщенной фразой:

— Мы же благородные люди, сэр Генрих! Какие могут быть сомнения! На моём месте так поступил бы каждый дворянин!

Прилетевшая на голос стрела воткнулась у ног, и заставила графа снизить тон:

— Идите к славе, барон.

— Да хранят вас Небесные Боги, милорд! — Винслей отсалютовал мечом, и бросился к кострам с громким воплем. — Люсилла, я иду к тебе! Грумант и Оклендхайм! Бойся!

Риттер фон Крупп, вызвавшийся на вылазку добровольцем, проводил барона скучающим взглядом:

— Сегодня ночью одним болваном на свете станет меньше. Какие будут приказания, сэр Людвиг?

— Мы тоже идём в бой, сэр Франц. Но очень и очень тихо. На цыпочках. Ферштейн?

— Что?

— Не обращайте внимания, это по-норвайски. Вы со мной?

У осадных башен защитников Оклендхайма ждали. Наёмникам плевать на суматоху, поднявшуюся в лагере — у них приказ, и за его исполнение заплачены деньги. Неплохие деньги. Маркиз де Рамбуйе поручил охранять башни? Тем лучше, не нужно никуда бегать, а уж стоять насмерть гномы умеют.

— Отходим к замку! — граф отшатнулся, пропуская метившую в грудь секиру, и срубил вывалившегося из строя молодого гнома. — Уходим, мать вашу!

Нет ничего постыдного в отступлении перед превосходящим противником. Это не баллада, где доблестный риттер должен непременно погибнуть, красиво забрызгав врага содержимым кишок. В жизни всё проще — убей, но останься в живых сам, и тогда получишь шанс отправить к нечистому ещё не одного противника. Ударить в спину? Да без угрызений совести! Навалиться втроём на раненого? Обязательно! Плюнуть в кашу в надежде, что ублюдки отравятся? Тоже неплохо.

Темноту прочертил огонёк, и в глубине гномьего строя полыхнуло ярким пламенем. Кто-то не выдержал, и швырнул кувшин с зажигательной смесью, приготовленной для поджога башен? И ведь неплохо получилось!

— Бросайте в них зажигалки!

Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп — в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину... Очень удобно — не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.

Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего — запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.

Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома:

— Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, — прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.

— Пустое, сэр Франц! — граф поднялся, и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. — Не пора ли уходить, сэр?

И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего — разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно... такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.

— Отец, ты живой? — вынырнувший откуда-то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый... — Ага, живой!

— Джонни? Откуда? — сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.

— Оттуда! — непонятно чему улыбнулся виконт, и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. — Сейчас кому-то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?

— Что? — норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.

— Шашки!

— Тут они! Идём к башням?

Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал — его бойцы на такое не способны, и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть-чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!