Не дожидаясь Оки, переоделась и завалилась на кровать. Мышцы ног болели от усталости, ужасно хотелось есть, а стоило смежить веки, как перед глазами всплывали кровавые картины недавнего нападения разбойников.
Неестественно расширенные зрачки волосатого громилы в невообразимых лохмотьях, мокрый металлический шарик на конце его короткой дубинки, размозжённый череп несчастного Макаса, разрубленная грудь охранника рыцаря Канако.
Всё ещё бурливший в крови адреналин настойчиво требовал от неё каких-нибудь действий, но усталость и голод уже подточили силы.
В дверь постучали.
— Вы здесь, самая младшая госпожа? — донёсся знакомый голос. Не дожидаясь ответа, вошла Оки. Заметив хозяйку, она испуганно ойкнула и поклонилась.
— Простите, госпожа. Я думала, вас здесь нет.
— А я тут, — усмехнулась Ия.
— Вас старшая госпожа зовёт, — пролепетала служанка, как-то особенно виновато отводя взгляд.
"Сейчас начитывать начнёт", — мысленно усмехнулась девушка, поднимаясь.
Твёрдо запомнив уроки подруги и наставницы, первым делом посмотрелась в зеркало. Если с бледностью лица и усталыми глазами она ничего сделать не сможет, то причёску надо поправить, спрятав выбившиеся локоны. Благородная женщина покидает свои покои только тогда, когда выглядит безупречно. Ну, или почти.
Супруга начальника уезда тоже успела переодеться. Распущенные волосы падали на плечи тяжёлыми прядями. Икиба расчёсывала их редким деревянным гребнем и казалась полностью поглощённой своим занятием.
На столе стоял поднос, где красовался пузатый фарфоровый чайничек с длинной ручкой на боку. Сняв крышечку с белоснежной чашечки, хозяйка дома вдохнула приятный аромат, чуть прикрыв глаза, сделала глоточек и только после этого посмотрела на скромно опустившую взгляд приёмную дочь своего мужа.
— Признаюсь, Ио-ли, я не хотела, чтобы господин брал вас в Канако. Несмотря на успехи в обучении, вы порой всё ещё забываете, что стали частью уважаемой семьи благородного господина Бано Сабуро, и обязаны вести себя соответственно. Но в замке вы показали себя с самой лучшей стороны, хотя порой и позволяли себе лишнее. Если бы не та глупая выходка, когда вы, забыв о приличиях, бросились за господином, словно какая-то неотёсанная простолюдинка, я бы даже посчитала, что вы уже в должной степени усвоили правила этикета, принятые среди благородных и образованных людей. Ну зачем вам понадобилось так вызывающе привлекать к себе внимание посторонних мужчина да ещё в присутствии приёмного отца?
— Я посчитала, что это очень важно, старшая госпожа, — по-прежнему глядя в пол, ответила Платина. — Господин обязательно должен знать, что среди разбойников может быть тот самый человек, кто зимой убил в лесу людей.
— Почему вы не сказали мне об этом? — собеседница грозно свела брови к переносице.
"Так бы ты и стала меня слушать, — мысленно огрызнулась девушка. — Гавкнула бы, что это не моё дело, и всё!"
Но вслух она тихо произнесла, виновато разведя руками:
— Забыла, старшая госпожа. Так много всего случилось, что просто из головы вылетело. А когда господин на коня сел, я и вспомнила. Ну, и подумала, что это поможет ему отыскать убийц, и не сдержалась.
— Вы что же, Ио-ли, считаете, что без вас тот след никто бы не нашёл? — презрительно фыркнула женщина, передавая пустую чашечку служанке.
— Его там уже нет, старшая госпожа, — вздохнув, покачала головой Платина. — Какой-то слуга наступил и всё испортил.
— Какой ещё слуга?! — почти крикнула супруга начальника уезда. — О чём вы вообще?
Девушка подробно рассказала, где и при каких обстоятельствах ей на глаза попался тот злополучный отпечаток, и что с ним потом стало.
Внимательно выслушав её, хозяйка дома задумалась, глядя куда-то мимо собеседницы.
— Я поняла, почему вы так поступили, Ио-ли, — наконец медленно заговорила она. — Но не могу оставить столь вопиющее нарушение правил приличия без последствий. Поэтому до возвращения господина вы не должны покидать свою комнату. Пусть он сам решает: как с вами быть?
"Отделалась домашним арестом", — усмехнулась про себя Платина и склонилась в почтительном поклоне.
— Слушаюсь, старшая госпожа.
— Ступайте, — устало махнула рукой женщина.
— Только мне бы чего-нибудь поесть, — не выдержав сосущего чувства под ложечкой, попросила девушка.
— Так в чём же дело, Ио-ли? — вскинула брови супруга начальника уезда. — Пошлите служанку на кухню.
— Я так и сделаю, старшая госпожа, — заверила Платина, мысленно обругав себя за очередной промах.
Едва оказавшись на веранде, она тут же последовала совету хозяйки дома.
Минут через пятнадцать она уже сидела за столом в своей комнате, с жадностью поедая варёный рис с множеством закусок.
А поздно вечером, уже в сумерках, её навестили все три наложницы, сразу явившись со своими служанками, чаем и сластями.
Слегка озадаченная подобным визитом, девушка на всякий случай напомнила, что старшая госпожа не разрешает ей выходить из комнаты.
— Но она не запрещала нам навещать вас, — царственным тоном заявила Эгоро, грациозно опускаясь на табурет.
— Ах, не переживайте вы так, Ио-ли, — пренебрежительно махнула рукой Ошо. — Завтра вернётся господин, и вас выпустят. Лучше расскажите нам о разбойниках! И о празднике в замке Канако. Это правда, что господин Хваро привёз родителям невесты какие-то умопомрачительно дорогие подарки?
— Неужели молодую госпожу Канако в самом деле убили из-за украшений? — вступила в разговор Анно. — Вы их видели? Они на самом деле такие дорогие и красивые? А то старшая госпожа нам ничего не говорит.
Разобравшись в причинах столь трогательного внимания к своей персоне, Платина охотно поведала наложницам историю поездки в замок Канако, не забыв упомянуть о своей стрельбе из лука, умолчав лишь о подслушанном разговоре барона с кем-то из доверенных людей.
— Расскажите, как на вас напали разбойники, Ио-ли? — дрожащим от нетерпения голосом попросила третья наложница.
Но старшие дружно возразили.
— Нет, рассказывайте по порядку, Ио-ли, а то ещё забудете что-нибудь! Почему вы не танцевали? Неужели вам никто из молодых людей не понравился?
— Я на них и не смотрела, — отмахнулась девушка. — Всё равно мужа мне господин выбирать будет. Да и танцевать я не умею.
— Может, он уже и сговорился с кем-нибудь, — произнесла первая наложница чрезвычайно многозначительным тоном и, словно дразня навостривших уши товарок, откусила кусочек сушёной хурмы.
— Вы что-нибудь знаете, Эгоро-ли? — сочла уместным поинтересоваться приёмная дочь начальника уезда.
— Господин так быстро нашёл Ио-ли жениха? — охнула третья наложница, а вторая скептически хмыкнула, делая глоток чая.
— Вот этого не знаю, — прожевав хурму, покачала головой Эгоро. — Но я слышала, как господин сказал старшей госпоже, чтобы она не беспокоилась за будущее Ио-ли.
— Когда это случилось? — спросила Платина.
— Позавчера, — охотно ответила собеседница. — Как раз перед вашим отъездом.
— Надеюсь, господин подобрал вам достойную партию, Ио-ли, — приторно улыбнулась третья наложница и заканючила, словно маленькая капризная девочка: — Ну когда же вы расскажете про разбойников?!
— Мы уже долго ехали по дороге, — понизив голос, заговорила девушка. — Как вдруг со всех сторон завыли волки: "У-у-у-у!"
От неожиданности Эгоро подавилась хурмой, да так, что служанке пришлось хлопнуть её ладонью по спине.
После короткой суматохи и перебранки приёмная дочь начальника уезда продолжила свою жуткую историю. И пока она её рассказывала, слушательницы охали, качали головами, иногда переспрашивали, но никто не притронулся ни к вкусняшкам, ни к чаю.
Не забыла Платина ни о подрубленном дереве, убившем старого рыцаря Канако, ни о ворвавшемся в их фургон страшном бандите, ни о погибшей невесте и других жертвах, ни о следе, так похожем на тот, что они с госпожой Амадо Сабуро видели в зимнем лесу.
А когда речь зашла о том, как они решили ехать не в замок, а в Букасо, пришла Угара и пригласила наложниц на ужин в покои старшей госпожи.
Ия осталась одна. Оки принесла ей с кухни еды, помогла умыться, переодеться в одежду для сна, и девушка завалилась на кровать. Только заснуть никак не получалось. Перед глазами упрямо всплывали неприглядные подробности этого ужасного дня.
Совершенно неожиданно в голову пришла мысль, что если бы та золотая шпилька вдруг застряла в густой шевелюре супруги начальника уезда, тот бандит с глазами наркомана мог убить их всех, как несчастного Макаса.
Девушка задрожала, чувствуя, как тело покрывается "гусиной кожей", словно от холода, а зубы начинают тихонько постукивать. Откуда-то из глубины памяти всплыло словечко из какого-то сериала: "отходняк".
Снаружи донёсся неясный шум. Платина приподнялась на локте. Перестала тихонько похрапывать спавшая на тюфячке у печки Оки.
Ия прислушалась. Мягкий топот ног, непонятные возгласы. По прикрывавшей окно бумаге заскользили жёлтые пятна.
Вскочив с кровати, девушка подбежала к двери и осторожно выглянула из комнаты.
На веранде возле покоев родной дочери начальника уезда толпились неряшливо одетые служанки.
— Что там, госпожа? — прошелестел над ухом тихий голос Оки.
— Вот сходи и узнай, — вздрогнув от неожиданности, проворчала та. — Мне-то нельзя отсюда выходить.
— Слушаюсь, госпожа, — охотно согласилась девочка которую, видимо, тоже обуяло любопытство.
— Оденься сначала, — буркнула Платина, придержав её за рукав.
Пока служанка облачалась в юбку и кофту, на веранде показалась Угара и, отправив кого-то за Чиникешом, напутствовала на прощание:
— Старшая госпожа приказала послать за почтенным Джуичи. Пусть поторопится. Первой молодой госпоже плохо.
— А что с ней, Угара? — спросил кто-то из служанок.
Ответа Ия не расслышала, но женщины дружно заохали, прикрывая ладошками рты. Мимо девушки тенью проскользнула Оки. Торопливо обувшись, она быстро вбежала на перекинутый через прудик каменный мостик.
Скоро появился и сам старший слуга, одетый тоже весьма небрежно. Видимо, очень спешил. Подойдя к двери, он что-то спросил. Дождавшись ответа из запертой комнаты, поклонился, наверное, по привычке, и поспешил на передний двор.
Платина видела, как Оки пристаёт к перешёптывавшимся служанкам, как те отмахивались от неё, иногда даже пытаясь ударить.
Ловко уворачиваясь, девчонка продолжала что-то говорить. Наконец, видимо, прояснив ситуацию, поспешила к своей хозяйке.
— Первая молодая госпожа заболела, — доложила служанка, останавливаясь у веранды.
— Я это уже знаю, — досадливо скривилась Ия. — Что с ней?
— Сильный жар, госпожа, — объяснила собеседница, выжидательно глядя на хозяйку. — За лекарем послали.
— Зажги светильник, — распорядилась девушка.
"Отравилась чем-нибудь? — гадала она, глядя, как Угара пронесла в комнату Иоро медный тазик с водой. — Или простудилась? Всё-таки ещё прохладно, а шёлк плохо греет".
Прибежала Оки с бумажным фонариком и зажигательными палочками.
Платина привычно взглянула на своё отражение в зеркале. Конечно, самой младшей госпоже запрещено покидать комнату, но она не может оставаться равнодушной, когда заболела родная дочь её приёмного отца. Пусть лучше накажут за непослушание, чем посчитают бездушной стервой.
— Заплети мне косы, — распорядилась хозяйка. — И побыстрее.
— Да, госпожа, — поклонилась служанка, взяв со столика пластмассовую расчёску.
За последнее время она уже кое-чему научилась и умела делать самые простые причёски.
Со двора донеслись знакомые возбуждённые голоса. Подошли встревоженные суматохой наложницы. Хотя они, скорее всего, уже знали о болезни Иоро.
Переодевшись в домашнее платье, Ия сложила косу, закрепив сзади шпилькой, и вышла из комнаты. Оки помогла ей обуться. Увидев девушку, служанки расступились склонившись в полупоклоне.
Не заметив на веранде никого из жён своего приёмного папаши, Платина тихонько постучала костяшками пальцев по дверному косяку и, посчитав невнятное бормотание разрешением, вошла в комнату.
У кровати стояло два табурета. На одном блестел медью таз, на втором сидела старшая госпожа и протирала красное лицо дочери мокрой тряпочкой.
Видимо, привлечённая шумом, девочка посмотрела на Ию затуманенным взором и вновь прикрыла глаза.
Из кое-как уложенной причёски хозяйки дома выбивались длинные, неряшливые пряди. Осунувшееся, лишённое косметики лицо казалось постаревшим лет на десять. Платье сидело криво, и в ворот выглядывал край белой шёлковой курточки для сна.
"Не очень-то безупречно ты выглядишь", — подумала Платина и тут же устыдилась подобных мыслей.
Заметив стоявших в углу наложниц приёмного отца, она еле слышно поинтересовалась:
— Как чувствует себя Иоро-ли?
— Она в забытьи, — также тихо ответила Анно.
— А с вами всё в порядке, Ио-ли? — неожиданно поинтересовалась супруга начальника уезда, не глядя в её сторону.
— Да, старшая госпожа, — чуть поклонилась девушка и спросила: — У Иоро-ли что-нибудь болит? Может, она кашляла? Её не тошнит?
— Вы что, лекарь? — неожиданно грубо огрызнулась собеседница.
Платина хотела ответить, что, конечно, не лекарь, но кое-какой опыт во врачевании имеет, но передумала, ограничившись сухим и коротким: — Нет, старшая госпожа.
— Она весь день была какая-то... возбуждённая, — после нескольких минут тягостного молчания заговорила хозяйка дома. — Словно сама не своя. То смеётся непонятно чему, то чуть не плачет... А сейчас как огонь горит.
Недолго поколебавшись, девушка рискнула подойти к кровати. Родная дочь её приёмного отца дышала прерывисто, но не тяжело и без каких-либо хрипов. Кожа на лице покраснела, очевидно, от высокой температуры, но оставалась чистой без пятен или сыпи.
Ия принюхалась, но не почувствовала пугающе знакомых запахов диареи или рвоты.
Снаружи донеслись неясные голоса. Все, кроме больной, посмотрели на дверь.
— Здесь почтенный мастер Джуичи, старшая госпожа, — послышался знакомый голос Чиникеша.
— Пусть войдёт! — разрешила супруга начальника уезда, поднимаясь и машинально поправляя причёску.
Сухощавый, пожилой мужчина в круглой шляпе с узкими полями и в чём-то вроде белого передника поверх серого халата из дорогой, но не шёлковой ткани отвесил церемонный поклон.
— Приветствую благородную госпожу Сабуро. Зачем ей понадобился этот жалкий старик?
— Оставьте церемонии, мастер Джуичи, — недовольно поморщилась собеседница. — Лучше взгляните, что с моей дочерью?
— Слушаюсь, госпожа Сабуро, — выпрямившись, лекарь подошёл к кровати, поставил на пол лакированный деревянный чемоданчик, взял у Икибы шёлковый платок, прикрыл им лежащую поверх одеяла руку Иоро и, прижав пальцы к запястью, принялся сосредоточенно слушать её пульс.
Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как противно пищат налетевшие в комнату комары.
Задумчиво погладив козлиную бородёнку, врачеватель потрогал лоб девочки, также предварительно прикрыв его платком.
