Часть 1. На Туманных Островах

— Ты недостоин! — прогрохотал старец, и от его худой, высохшей фигуры повеяло страшной и древней силой. — Недостоин мудрости тайных знаний! Недостоин принять в себя могущество возрождённой магии! Прочь, порождение скверны! Прочь!!!

Ни Хетаг, ни отступившие к нему за спину Этьен с Рейнхардом не успели ничего сделать — тройная молния, вырвавшаяся из посоха разгневанного Трифона, ударила им под ноги, и последовавшая за ней яркая вспышка не оставила от колдунов и следа. Ни пепла, ни запаха гари — лишь пустота там, где стояли трое магов.

Колдуны и адепты, которых некогда обучал мудрый Трифон, замерли, оцепив воронку сплошным кольцом, замолкли, и в упавшей тишине пронзительно закричала Виверия, подлетая к бывшему учителю.

— Что ты наделал?! Что ты натворил, старый кретин?! Проклят, будь ты проклят! Предатель, никчёмный старик! Знала, знала, что тебе нельзя доверять! Хетаг говорил...

— Девочка моя, — устало, мгновенно сгорбившись, обратился к ней Трифон, — я не сказал тебе. Я видел сон. Ты знаешь, малышка, я никогда не ошибаюсь... В этом сне...

Договорить он не успел: ведьма выхватила из-за пояса кинжал и с диким рёвом всадила его в грудь бывшего наставника. Охнул мудрый Трифон, оседая на землю, выронил из рук покатившийся к алтарю посох... и вскрикнул Велегор, округлившимися глазами глядя на мёртвого учителя.

— Велегор, Велегор! — позвал Януш, протягивая к нему руки. — Не смотри, не надо! Иди сюда!

Сын перевёл на него взгляд, и Януш ужаснулся. Чёрные глаза будто расширились, превращаясь в два бездонных провала, плеснули диким зелёным огнём.

— Значит, это действительно ты? — Тихо спросил Велегор. — Папа?..

— Я, — подтвердил Януш. — Только без бороды.

Велегор медленно обернулся к тяжело дышавшей, дрожащей от ненависти ведьме — и разжал пальцы.

Виверия проводила безумным взглядом упавший на землю из раскрытой ладони жертвенный кинжал, вскинула глаза на дрогнувшее алое марево небосвода. Уродливые тени беззвучно закричали, забились в отчаянной попытке остаться в человеческом мире — но красный огонь погас, и вместе с ним исчезли жуткие существа. Невидимый смерч прошёл по нестройным рядам растерянных колдунов, сбивая их с ног...

— Ты меня обманула.

Виверия шагнула вперёд, затем назад, глядя на сына. Велегор едва доставал ей до пояса, но в эту минуту внушал почти потусторонний ужас — взглянув на него, Януш увидел, как разгораются зелёным огнём чёрные глаза, как нарастает в его груди нечто жуткое, страшное, тёмное...

— Ты. Меня. Обманула.

Дрогнула земля, заходила под ногами, застонала... ужасный колдовской смерч вырвался из воронки, промчался по Нектарису, набирая силу... и тысячи слепящих искр метнулись к Велегору, наполняя его тело жутким, искажённым, режущим светом. Мальчик глубоко вдохнул, полной грудью, точно впитывая в себя нечто невидимое взгляду, и в его глазах ярко вспыхнуло зелёное пламя.

— Королева, мы бессильны! — закричал кто-то сверху, и Януш узнал голос Савина. — Он выпил нашу силу! Всю невидимую смерть! Мы не можем... неоткуда взять... не чувствую...

— Это же. Мой. Отец!

Виверия вскрикнула, когда просевшая под ногами земля посыпалась, затянув её в себя, точно в зыбучий песок. Ведьма рванулась вперёд, чтобы достать неподвижного Велегора, но руки лишь наткнулись на невидимую преграду. Те из колдунов, кто рискнул спуститься в воронку, замерли, не в силах ни преодолеть невидимый барьер, окруживший юного повелителя и его отца, ни развеять могущественное колдовство, в сотни раз превосходящее их собственное. Первые из колдунов упали — вначале на колени, затем плашмя на серую, дрожащую землю, один за другим, будто из них в самом деле вытягивали силы, и не только магические.

— Обманула, обманула!!!

Януш обернулся: за пределами невидимой преграды земля ходила ходуном, засыпая обугленные пласты смертоносного металла, стонала, раскрывая бездонную пасть расширявшихся трещин, принимала в себя то, что было на поверхности, сбивала с ног колдунов, которые пытались отползти как можно дальше от вобравшего в себя всю невидимую смерть Велегора...

— Сын, нет! Остановись, перестань! — выкрикнул лекарь, и сам не услышал своего голоса.

Велегор закричал. Долго и протяжно, жутким, нечеловеческим голосом, точно зло, что ютилось в нём со дня зачатия, лишь сейчас проявилось в полной мере, вырвалось наружу, набирая силу... несмотря на прерванный обряд, на непролитую жертвенную кровь...

Юный Велегор впитал в себя всю магию, без остатка, выпив её из обессиленных колдунов, даже не пытавшихся подняться с земли, выжав разрушительную силу из самой невидимой смерти...

Януш взглянул на Виверию — ведьма провалилась под землю уже по пояс и отчаянно билась, барахталась, пытаясь удержаться на поверхности, не дать тверди поглотить себя — и глаза их встретились. Она закричала, на миг прекращая борьбу, протянула к нему руки...

Лекарь инстинктивно протянул свои, чтобы помочь ей — но пальцы лишь наткнулись на невидимый щит, которым их оградил беснующийся Велегор. В тот же миг твердь ухнула, просела, и Виверия провалилась вниз, сквозь землю, так и не увидев того, кто стал воплощением её предсказаний...

Зато очнулся сам Велегор. Вздрогнул, как от удара, тряхнул головой, точно прогоняя наваждение, и вскрикнул, будто лишь теперь понимая, что произошло.

— Велегор! — позвал Януш, протягивая к нему руки. Алтарь, с которого он не мог слезть, ухнул вниз, провалившись наполовину, так что лекарь оказался практически на земле. — Велегор!

Сын перевёл взгляд на него, затем куда-то поверх его головы — и на детском лице отобразился ужас. Велегор бросился к Янушу на шею, крепко обхватил руками, зажмурился — и полыхнувшая вслед за этим яркая вспышка скрыла от лекаря и мёртвый город, и проваливавшихся под землю колдунов, и предрассветное небо Парадиса.

Слепящий свет погас внезапно — и таким же внезапным оказался неожиданный удар о землю. Переломанные кости отозвались дикой болью, но Януш удержал в объятиях Велегора, ещё крепче прижимая его к себе. Сын перенёс их на северо-западное побережье Стилоса — единственное место на ближайшем к материку острове, где доводилось бывать мальчику, и где сам лекарь не появлялся уже несколько лет. Они упали на песок; в нескольких шагах от них разбивались о берег буйные волны беспокойного океана. Даже отсюда Януш ощутил, как стонет и подрагивает под ними земля, как ревёт, поднимая гигантские волны, океан. Предрассветное небо то и дело разрывалось мелькавшими над Парадисом молниями; там разверзалась бездна, точно все силы мира рвали дальние Острова на части — но лекарь смотрел не на них, а на бесчувственное, безвольное, обмякшее тело сына, которое он по-прежнему крепко сжимал в объятиях.

Из носа и рта Велегора стекали две тонкие струйки крови, кожа мальчика в первых лучах восходящего солнца казалась серой, как мёртвая земля Нектариса — и лекарь едва ощутил пульс на худой детской руке.

— Велегор... — прошептал он, не слыша своего голоса: то, что творилось за их спинами, поглощало всякий звук. — Велегор, сынок...

И заплакал, склоняя голову на маленькую, худую грудь. Потому что узнал, почувствовал боль в его голове. Как при сотрясении, как при жестоком ударе... и невидимая смерть, которой вдоволь наглотался его мальчик на Парадисе, лишь усугубила начавшееся кровоизлияние, не позволяя крови свернуться, не оставляя ребёнку шансов на жизнь...

— О Единый...

...Понимание пришло сразу, вдруг. Януш оторвал голову от тяжело поднимавшейся груди Велегора, с безумной надеждой вгляделся в бледное лицо, перевёл взгляд на собственные руки. Он чувствовал! Чувствовал боль своего сына! Ощущал её отражение, знал, где болит, знал, почему... то, на что он не был способен долгих семь лет!..

— Во имя Единого, — заговорил, не пытаясь сдержать улыбку, лекарь. — Во имя Единого...

Провёл рукой по лицу Велегора, затем над распростёртым на песке телом, обхватил ладонями его голову, прижался лбом ко лбу, прикрыл глаза, читая молитву...

Может ли так быть, чтобы дар, столь справедливо отнятый у него однажды, так незаслуженно и так милосердно был дарован ему вновь?..

Любовь и всепрощение Единого не знают границ... кажется, так говаривал на своих службах господин Бажен...

— Паап?..

Януш вскинулся, вглядываясь в бледное, непонимающее лицо Велегора.

— Где мы? — скорее прочёл по губам, чем услышал лекарь.

— На Стилосе, — не сдержавшись, Януш вновь прижал к себе сына и услышал, как тот сдавленно пискнул ему в ухо. — Хвала Единому, ты жив!..

— А, да... я про это место подумал, когда... ох... дальше не помню... голова болит...

— Поспи, — прижимая сына к себе, шепнул ему на ухо Януш. — Поспи пока, сынок...

Они пролежали так долго — Велегор и в самом деле уснул, угревшись в руках отца, а Януш слушал далёкие раскаты грома и глухие удары землетрясения на Парадисе, когда солнце окончательно поднялось из-за горизонта, освещая своими лучами необычно ясное, голубое небо Стилоса. Лекарь осторожно, чтобы не беспокоить Велегора, осмотрел себя. Ноги оказались переломаны не в коленях, как он предполагал, а чуть ниже. Покойный ныне Трифон перемотал их жёсткими бинтами от бедра до лодыжек, но это ничуть не помогало повреждённым костям. Идти лекарь не мог, и уже продумывал варианты, как побыстрее добраться до города ползком, когда услышал шаги — к ним из зарослей северных лесов Стилоса приближался целый отряд.

— Эй, кто там?!

— Смотрите, кто-то живой!

— Может, из колдунов кто спасся? Хотя... не похоже... Клеветник меня раздери! Да это же...

— Януш! — вскрикнул знакомый голос, и лекарь увидел подлетевшего к нему священника, упавшего перед ними на колени. Бажен за время, проведённое в Саксе, похудел и покрылся лёгким бронзовым загаром, но в целом абсолютно не изменился со дня их первой встречи. — Лекарь Януш! Во имя Единого, как?! Как?!

Быстрого взгляда хватило священнику, чтобы сориентироваться: лекарь и странный мальчик, мирно спящий даже в шуме нескольких голосов, самостоятельно идти не могли.

— Велизар! Велизар, Николас, Андрэ! Нужна ваша помощь! Здесь...

— Януш, — ахнул Велизар. Тряхнул головой, прогоняя оцепенение, и махнул рукой братьям-оборотням. — Сюда, быстро!!!

— Держитесь, мы скоро, — склонившись к нему, торопливо проговорил Бажен. — Потерпи, потерпи ещё немного...

Гул знакомых голосов внезапно показался бессвязным и приглушённым, как рокот накатывавших на берег волн, и Януш прикрыл глаза, отворачиваясь от горожан, вышедших на разведку после жуткой ночи.

Одной рукой он по-прежнему обнимал Велегора, и лёгкий бриз доносил до них брызги уставшего после ночной бури океана...

Глава 8. Благословенный дар

Что-то с диким рёвом пролетело мимо окна, и с грохотом приземлилось под дверью, тяжело впечатавшись в неё всем весом. Тотчас с улицы раздались крики и вопли, и Бажен подскочил, подлетая к двери.

— Яну-уш! Господин Януш! — закричал кто-то снаружи.

Лекарь прервал беззвучную молитву, отрывая руки от пришедшего на приём Люсьена. Вампир получил жуткие ожоги, когда выбрался из таверны днём для встречи с Одноглазым, и Януш только снял первую острую боль, прежде чем их бесцеремонно прервали.

— Да что такое?! — поразился Бажен, раз за разом пиная неподдающуюся дверь. Снаружи её по-прежнему подпирал некто, кто сдавленно ругался, пытаясь подняться на ноги.

— Господин Януш, господин Януш! — заголосил под окном хор детских голосов, и лекарь внутренне похолодел, наспех ополаскивая руки в миске с водой. — Велегор снова бушует! Он Велизара покалечил! Господин Януш!

— Да чтоб вас!.. — ругнулся в последний раз тот, кто за дверью, и тотчас дёрнул её на себя, едва не столкнувшись нос к носу с Баженом. — Януш, иди и уйми своего отпрыска! Вконец охренел...

— Велизар! — укоризненно воззвал к другу священник.

— ...сопляк твой! — закончил-таки негодующую тираду Велизар, вытирая кровь с рассечённого при падении лба.

Януш молча оттолкнул оборотня с дороги и устремился на улицу. Направление к сыну он бы определил безошибочно, даже если бы местная детвора не указывала на него пальцами, прячась друг у друга за спинами. Весь путь ошеломительного полёта Велизара был осенён в воздухе синим колдовским огнём, который постепенно развеивался под порывами лёгкого бриза с набережной. Велегор стоял у причала, нахохлившись и скрестив руки на груди. С приближением отца он вызывающе вздёрнул подбородок, посмотрев ему в лицо.

— Ну что ты опять натворил, Велегор? — пытаясь подавить в себе отчаяние, спросил Януш. — Разве можно так? Ты же его едва не покалечил!

— Он сам виноват! — грубо ответил сын, но глаза всё же опустил. — Запретил мне пойти на корабль! Схватил меня за руку, когда я начал чертить в воздухе символы...

— Снова колдуешь, — с болью в голосе выговорил Януш. — Ты же обещал мне, Велегор! Обещал не применять магию, когда меня нет рядом! И обещал слушаться Велизара, пока я занят с больными...

— Он разозлил меня...

— И что, это причина нарушать данное мне слово? — требовательно спросил Януш, наклоняясь, чтобы видеть недовольное лицо сына. — Велизар совершенно правильно тебя остановил! Это чужой корабль, чужая земля! Зачем ищешь ссоры? Учись сдерживать себя, сын, иначе никогда не станешь сильным человеком! Ведь ты хочешь стать сильным?

— Я и так самый сильный! — тотчас вспыхнул Велегор, подняв глаза, но под испытывающим взглядом отца вновь сник и нахохлился.

— Ты станешь сильным, когда научишься владеть своей силой, — сказал Януш. — Пока что сила владеет тобой.

Велегор промолчал; лекарь тоже заговорил не сразу. За его спиной столпились дети, с которыми мальчик играл под присмотром Велизара до скандала. Януш вздохнул, привлекая сына к себе.

— Прошу тебя, не делай так больше, — попросил лекарь, целуя Велегора в макушку. Сын стоял по-прежнему ровно, и злобно дёрнул плечом, отстраняясь от отца. — Велегор, — позвал Януш, и мальчик поднял на него глаза. — Велегор, пожалуйста. Не огорчай меня...

Он отпустил его, разворачиваясь, чтобы уйти, и даже сделал несколько шагов, когда Велегор встрепенулся, догнал его, ухватив за локоть.

— Долго тебе ещё?

— К ужину освобожусь, — пообещал Януш. — Освободился бы раньше, но из-за твоего непослушания мне придётся обработать рану Велизара, и задержаться ещё немного. А тебе неплохо было бы извиниться перед ним.

— Зачем? — удивился Велегор. — С ним же всё в порядке!

— Ему будет приятно слышать твои извинения, — вздохнув, ответил лекарь, не вдаваясь в подробности. — Можешь поиграть ещё немного с детьми, потом приходи домой.

— Мне скучно с ними, — повторил его собственный вздох Велегор. — Но я пойду. Лучше, чем слушать стоны и жалобы твоих посетителей.

Януш с трудом перевёл дыхание, провожая сына взглядом. Велегор подбежал к группе детей, и детское любопытство к новичку взяло верх над страхом. Вся ватага побежала к причалу, понабирав полные пригоршни плоских камешков для "блинчиков". Лекарь, прихрамывая, направился обратно к дому.