История первая. Сны зачаровня.

— Все равно не понял. — признался, наконец, эльф, обретая вновь подвижность. — По-твоему, желтые — это кувшинки?

С тщательностью, в деталях, вспомнила кувшинки в закрытом пруду, в правом крыле Розового дворца, и решительно не согласилась:

— Не знаю, с примесью чего, но в тех цветах тоже не весь цвет — желтый.

— Потому что они немного с зелена. — подсказал Дейлин, вновь занявшись изучением одуванчиков. — Так что?

— У золота оттенок пламени. У солнца — нет. — не умея сказать точнее, попыталась использовать сравнения. — В твоих одуванчиках слишком много огня, это неправильно. Весной нет накала, нет открытого жара. Весна разнообразна и ярка, но осторожна. А твои цветы имеют окрас тех, что цветут на излете лета.

— Знаешь, я подумаю над твоими словами. — по-моему, и не расслышав меня толком, согласился Дейлин, небрежно прощаясь.

Подождав, пока эльф исчезнет привычным путем через перила, еще раз осторожно подошла к карнизу. Нет, совершенно точно — они слишком красные.

Тревожное настроение, в общем-то, не имеющее ничего общего с художником, не позволяло усидеть на месте. Походив бесцельно по комнате, покосилась на полку с восковыми уродцами, вновь вышла на балкон. Тучи уплотнились.

К ночи они затянут все небо, — подумала, посматривая на тонущее в пушистых перинах солнце. Шум ветра, обычно так много говоривший мне, казался раздражающе громким. Хочу тишины! — поняла отчетливо. Внешней и внутренней. Я устала жить ожиданием. Я устала прислушиваться к шагам в коридоре ночью, и собственному отчаянию днем. Я знаю, что никогда не услышу того, чего жду с упорством, достойным лучшего применения.

Одиночество многоречиво, я устала его выслушивать.

Кувшинки в закрытом пруду — возможно, они действительно желтые... Сдернув со спинки кресла меховую накидку, решительно спускаюсь вниз, в правое крыло Дворца, придирчиво спрашивая себя — а не затем ли бегу туда, что буду хоть немного ближе... к нему?..

*

В полумраке крытого пруда я сразу ощутила постороннее присутствие.

— Прости, что нарушаю твое одиночество! Желаешь остаться одна?

— Я слушаю тучи, здесь их голоса не перекрывает шум леса. Если желаешь, их можно слушать и вдвоем. — храбро ответила, удивляясь собственной разговорчивости.

Эльф подходил, вырисовываясь сначала силуэтом, потом объемной тенью. Отведя взгляд, заставила себя рассматривать кувшинки: желтые, белые и розовые, почему-то уверенная, что настоящие кувшинки бывают только какого-то одного из представленных цветов.

— Я — Маррир, а ты, верно, Элирен?

Плотные тучи обрели свинцовый оттенок. Если бы сейчас была не зима, наверняка могла бы разразиться прекрасная гроза. Снег, превратившийся из мелкой крупы в пушистые комки, постепенно гасил окна в прозрачной крыше, затягивая их таинственной занавесью. Когда слой его слишком тяжелел, он съезжал по покатым поверхностям, на какое-то время освобожденное окно вновь оживало, потом всё повторялось. Клочки полу-света мягко перемещались по поверхности пруда, придавая тишине завершенность.

Темнело.

"Ты — блик. Я — тьма. Это танец, Элирен". — "Вряд ли я подходящий партнер тебе, эйльфлёр!.." — "Кто слышит голос зимы, тот слышит музыку теней!"

Медленный танец в сгущающихся сумерках... он взял меня за руки, и повел по песку, мысленно отсчитывая ритм: "раз, два... раз, два..."

Шаг друг к другу, шаг назад. Шаг в серый квадрат, шаг в квадрат плотной ночи. Поплыли столбы рассеянного мутного вечера, поплыл притихший пруд. Переплетаясь, смазываются границы даже теней. Даже оттенков. Даже тишины. Ускоряясь, ускоряясь, ускоряясь...

Мир закружился вокруг нас. Вокруг обрывков тьмы, светлых пятен под ногами, чистых окон вверху, и незрячих глаз напротив...

— Ты желаешь остаться, или покинешь пруд?

— Мне пора уходить. — темнота, скрывшая окружающее, усилила мистичность. Окна сверху окончательно погасли, скупо отливая серым, не пропуская и луч света. Где-то рядом эльф, но я не слышу его движений, отпустив руки, не чувствую присутствия.

— Если позволишь, хотел бы проводить тебя наверх.

Вложив пальцы в точно протянутую руку, неторопливо иду за ним.

Должны бы появиться двери и терраса, но вдруг появляются винтовые ступени, по стенам изредка — факелы, эльф, проходя мимо, зажигает один из них, и вынимает из кольца, освещая дорогу впереди. Для меня. Промежутки темноты между кругами света длинные, Маррир не отпускает моей руки. Не оставляет, проводя вверх по лестнице, через несколько переходов в узкий коридор, вновь вверх по лестнице. Подойдя к глухой стене на верхней площадке легко прикасается к ней пальцами, и мы оказываемся в знакомом коридорчике с полукруглой аркой. Именно здесь эльф отступает от меня.

Когда-нибудь я научусь никак не относиться к всеобщей осведомленности о комнатах, в которых может жить женщина, приведенная принцем Эллорном. Его привычки сложились давно, и как видно, остались неизменными.

— Твое общество доставило мне истинное удовольствие. Надеюсь, я был не слишком навязчив?

— Ну что ты, Маррир!.. Я словно прикоснулась к сказке. Доброй ночи, эйльфлёр.

— Доброй ночи, Элирен! Завтрашняя ночь будет лунной, тучи разойдутся, ветер утихнет. Доброй ночи.

На террасе кто-то присутствовал, прислушавшись к негромкому напеву, поняла: Дейлин. Сразу прошла к бассейну, присела на бортик, рассеяно слушая доносящуюся песню. Сумбур теней в голове не проходил, околдовывал, обещал открыть некую истину, что может сделать счастливой...

Ночью мне снился Маррир, он стоял в полнейшей темноте над непрозрачной водой крытого пруда, и слушал умирающую вьюгу.

Утром, выглянув на террасу, постояла над стертым венком, удивляясь сговорчивости эльфа. Ведь, что ни говори, а я могла и ошибаться. Самого Дейлина опять не было, и Эллорн сегодня также был занят. Впереди меня ждал очередной долгий день.

Умывшись и позавтракав, аккуратно прибрала комнату. Собственно, беспорядка в ней я и раньше не создавала, но надо же мне чем-то заняться! Перестелила покрывала на огромной кровати, переставила кресла, смахнула несуществующую пыль с мраморных столиков и широких подоконников. Вновь разобрала гардероб за ширмой. Достала из угла свою походную сумку, с легкой грустью заглянула внутрь, вспоминая собственную независимость и Охотников. Но все эти хлопоты не заняли и полдня.

Не зная, куда себя деть, отправилась бродить по Дворцу. В одном из переходов едва не налетела на незнакомого беловолосого эльфа. Отскочив от неожиданности, рассматривая его, поняла: то, что вначале приняла за особый оттенок волос, было сединой.

Он скупо улыбнулся, словно извиняясь, и просто прошел мимо. Черные глаза очень напомнили кого-то, долго вспоминала — кого, так и не смогла вспомнить.

Потом уже сообразила: одежда эльфа была зеленого цвета. Кого из принцев я только что встретила?

*

Утро обещало быть на удивление ясным, если вспомнить, какая метель крутила всю ночь. Солнце еще раздумывает, надо ли ему просыпаться столь рано, когда даже птицы не нарушают своим щебетом привычный покой Дворца, и только откуда-то издали раздается легкий звон.

Если спуститься до первого этажа и войти в крайнюю угловую мастерскую, можно понять, откуда эти редкие хрустальные звуки: в мастерской позвякивает молоточек. Мастер не зажигает света, и не раскрывает ставней. Он не видит ночь.

Ближе к полудню приходит принц Бринон, останавливается у распахнутой настежь двери, привыкая к полумраку. Маррир, оторвавшись от работы, зажигает светильники, и отходит к окну. Поскольку оно не открыто, получается — отступает в тень.

— Доброго утра, отец.

— Сейчас середина дня. Позволишь оторвать тебя от дел?..

— Я всегда рад тебе, отец.

Принц заинтересовано рассматривает не склепанные половинки ножен под короткий меч. Посредине ножен причудливый узор: даже не притрагиваясь к ним, и не шевелясь, кажется, что по спирали сам по себе движется блик света, обвивая ножны лентой.

— Меча еще нет, им я займусь позже. — поясняет мастер, оставаясь у темного окна. — Тут нужен особый материал, надо будет поискать на выработках в Каменном мешке.

— Ты поймал свет. Что это значит?

— Внутреннее, неосознанное стремление. Я нашел в ней интересную мелодию... Как ты думаешь, мне удалось?

— Не знаю. Ножны прекрасные, твое мастерство давно превосходит все, виденное мною до сих пор!.. Жаль, что ты так редко бываешь во Дворцах. Нам всем есть, чему у тебя научиться.

Маррир слегка кивает в благодарность за похвалу, и одновременно пожимает плечами.

— Ты преувеличиваешь, но спасибо. Мне и самому еще многое предстоит узнать, прежде чем претендовать на учительство. Но ты не ответил на вопрос. Насколько я смог воплотить сущность?

Бринон осторожно кладет заготовку на место, признается несколько напряженно:

— Прости, тут я не смогу ничем помочь. Если мелодия и звучит, то слишком тихо. Похоже, только ты и слышишь её... по крайней мере, я не увидел в ней ничего особенного.

Некоторое время в мастерской висит тишина, потом Маррир отвечает спокойно:

— Не о чем беспокоиться, ты знаешь, я ему не соперник. Но если это приказ...

Бринон еще долго разглядывает ножны, потом стоит, задумавшись. Уходя, предостерегает:

— Прошу тебя, будь осторожен.

*

Ночь, лунная и тихая. Ветер унялся. Тучи разошлись.

Спускаясь вниз, встречаю внимательные взгляды. Обычно женщины не совершали прогулок ночами?

Он у пруда, сидит на скамеечке, легко перебирая пальцами ленивые струи. Понаблюдав, как рассеянный свет красит одним цветом и серебряный обруч через лоб, и седые струйки в черных волосах, и металлические застежки одежды, здороваюсь:

— Доброй ночи, Маррир. Она действительно лунная.

— А-а!.. Тебя тоже зовет тишина?

Иногда. Наверное, слишком редко.

— Мне уйти?

— Я слушаю шелест лунных лучей, Элирен. Его можно слушать вдвоем.

На его приглашающий жест присаживаюсь на низкий бортик. Каждый раз, когда красивое лицо поворачивается в мою сторону, приходит уверенность — Маррир видит меня. Хоть и знаю, что этого не может быть никак. Понимаю, чьи глаза вспомнила, столкнувшись с седым принцем нынче днем: у Маррира они такие же черные, с тем же непонятным выражением. Только совсем неподвижные. Неживые.

Эльф на ощупь находит мою руку, и уводит на платформу над прудом. Совершенно не испытывая страха, полностью подчиняясь слышимой лишь нам музыке, между небом и прудом, мы танцуем на ней до рассвета.

Вернувшись перед восходом в комнаты наверху, отмечаю тихое умиротворение в душе, созвучное тишине рождающегося утра. Спать ложиться уже поздно, начинать день — слишком рано. Я прислушалась к себе, выделяя новые звуки, легко звучащие в вечно настороженном разуме. Эллорн... с тобой моя музыка не звучит. Почему?..

*

Я просидела на террасе до восхода, вместе с просыпающимся лесом встречая погожее утро. Когда за мною зашел нахмуренный Эллорн, и увел в оружейную под крышей, я не удивилась. Он не сглаживал резких движений, не прятал потемневшего взгляда, и я даже не надеялась на снисхождение. Возможно, днем раньше такой поворот событий меня испугал бы до крайности, но сегодня во мне не нашлось ни гнева, ни страха. Он по-прежнему имел надо мною неограниченную власть, но теперь она меня не давила, не ломала, я не чувствовала душевной боли, ставшей почти привычной за последние месяцы. Ночь в тишине, вдали от него, словно отрезвляющий глоток воздуха в душном подземелье, прояснила разум.

— Сегодня ты совсем не в форме, Элирен. Плохо спалось? Конечно, танцы в лунном свете весьма расслабляющий отдых, но не до утра же...

Вялость в мышцах, следствие бессонной ночи, не дает мне ни шанса на защиту. Едва кивнув, он, не дожидаясь пока я подниму меч, бьет своим плашмя, наотмашь, не сдерживая руку, и я отлетаю в угол, роняя по пути подвернувшийся некстати табурет.

Встаю, без жалоб снова занимаю позицию напротив. И снова отлетаю к стене, не успев заметить начало его движения. Сегодня не успеваю даже сгруппироваться, падая.

Раз, два... Каменный пол. Его меч над лицом. Отдышаться, встать, собрать мысли и силы. Раз, два... Холодные плиты пола. Клинок ложится на воротник.

— Знаешь, иногда я задаю себе вопрос: а нужен ли противник людям?

Раз, два, три...

— То есть, противник — вообще как данность?

Раз, два, три... отвернулась, чтобы он не видел, и дышу осторожно, глотая стоны. Когда боль отпускает, вновь встаю, радуясь, что сегодня совсем не хочется плакать. Как странно! Никогда еще мне не удавалось с такой легкостью сдерживать слезы. Внимательный взгляд ни на мгновенье не отрывается от меня, я чувствую его раздражение и нетерпеливое ожидание. Нет, Эллорн. Не сегодня. Ты можешь загонять меня до беспамятства, но ты не услышишь, ни жалоб, ни просьб.

— Не размахивай руками! Соберись. Так вот, возвращаясь к нашему разговору...

Раз, два... танцевальный момент совсем короткий. Я лежу на полу, прижавшись лбом к холодному граниту, и вновь выравниваю дыхание. Встаю, поднимаю упавший меч, вновь выпрямляюсь напротив.

— ... зачем вам противник? Ведь ты, к примеру, сама запросто покалечишься любой острой железкой, только мешать не надо.

Не дождешься. Раз, два, три, четыре. И так на протяжении нескольких часов.

Я почти не помню, как всё заканчивается. Только вдруг понимаю, что опираюсь на его руку, и мы уходим из оружейной. Видимо, наступил момент, когда я не смогла сама встать. Эльф доводит меня до самых комнат, до удобного кресла с высокой спинкой, в которое я падаю, как смятая одежда, без сил и почти без мыслей.

— Сегодня в Розовом Дворце небольшой семейный ужин, будут читать поэты. Я не проявлю излишней назойливости, если попрошу присоединиться к нам?

Удивленная мягким, почти ласковым тоном, с трудом поднимаю голову.

— Если, конечно, у тебя нет других планов на вечер!

Ах, вот в чем дело. Нет, у меня нет "других планов". Ты доволен?

— Вполне. Отдохни пока что, я попрошу, чтобы обед принесли прямо сюда. Сегодня довольно холодно на улице... вечером зайти?

— Спасибо, я сама найду дорогу. — даже говорить мне трудно от усталости, настолько мало осталось сил. Эллорн тут же исчезает.

Я проспала весь остаток дня, и к вечеру вполне оправилась, вновь ощутила в себе силы двигаться и разговаривать. К сожалению, вместе с ними вернулись и кое-какие чувства, от которых я так хотела избавиться навсегда. Тщательно осмотрев себя в зеркало, в очередной раз мысленно поблагодарила неведомого портного: неброские рубашки и минимум вышивки как нельзя лучше подходили мне. Даже не представляю, что бы делала, если бы мне предложили гардероб, обычный для эльфиек. Наверное, так и носила бы свою походную одежду.

Посмотрев в окно, понимаю, что пора идти, и не без внутреннего протеста спускаюсь вниз, в общий зал. Меня всегда тяготили подобные "семейные вечера", я стеснялась внимания и испытывала сильную скованность в окружении эйльфлёр. Но я запретила себе жаловаться.

Я спустилась почти до первого этажа, когда столкнулась с черной тенью на одной из площадок.