— Это не...
Я снова сделал глубокий вдох.
"Это паршиво".
— Но это не...
— Они меня не видят. Что если... меня видишь только ты один, Сакакибара-кун?
Мей медленно развернулась ко мне. Тень улыбки мелькнула в ее правом глазу — том, на котором не было повязки. Мне это показалось, или там была еще и тень одиночества?
— Нет... не может быть.
Если я сейчас зажмурюсь и открою глаза, скажем, через три секунды, она исчезнет, испарится? На миг мной овладели подобные мысли, и я поспешно отвел глаза, стал смотреть на заоконный мир.
— Не может быть...
И тут — я услышал, как кто-то несется вверх по лестнице.
7
Шаги бухали отчаянно; сейчас, когда вся школа была погружена в экзамены, этот грохот казался совершенно неуместным. Интересно, что случилось? Раздумывая так, я повернулся и увидел бегущего — мужчину в темно-синем спортивном костюме.
Это был Миямото-сэнсэй, один из учителей физкультуры. Я от физры по-прежнему был освобожден, но уж учителя-то в лицо и по фамилии знал.
Миямото-сэнсэй подбежал к нам, раскрыл рот, будто собираясь сказать что-то, но так в итоге и не сказал, а бросился к передней двери класса 3-3 и рывком отодвинул ее.
— Кубодера-сэнсэй! Кубодера-сэнсэй, на минуточку...
Секунду спустя наружу высунулась голова проводящего экзамен учителя японского.
— В чем дело?
Грудь физрука тяжело поднималась и опускалась после бега по лестнице, он сперва смог выдавить лишь "в общем...". Оттуда, где стояли мы с Мей, слышно было плохо.
— Нам только что сообщили...
...И больше я ничего не услышал. Он понизил голос.
Зато я четко видел реакцию Кубодеры-сэнсэя. Что бы там ни сообщил ему Миямото-сэнсэй, от этих слов его лицо застыло.
— Ясно, — наконец ответил он строгим голосом и скрылся в классе. Миямото-сэнсэй поднял глаза к потолку, по-прежнему тяжело дыша.
Потом -
Дверь, захлопнутая Кубодерой-сэнсэем, снова рывком отодвинулась, и оттуда пулей вылетела ученица.
Это была староста, Юкари Сакураги. Свою сумку она держала в правой руке, и, судя по лицу, была сама не своя.
Обменявшись несколькими короткими фразами с Миямото-сэнсэем, стоящим недалеко от двери, Сакураги выхватила свой зонт из стойки возле класса — бежевый зонт-автомат — и побежала на заплетающихся ногах...
Направлялась она поначалу к восточной лестнице. Но потом, уж не знаю почему, застыла на месте. Кажется, это произошло, как только ее взгляд упал на нас с Мей, стоящих рядом возле окна напротив лестничной площадки.
В следующий миг она развернулась и понеслась в противоположном направлении. Похоже, ее правая нога, которую она подвернула при неудачном падении, до сих пор не зажила полностью. Сакураги бежала неуклюже, явно оберегая ногу.
Промчавшись по коридору, идущему с востока на запад, она свернула на западную лестницу в противоположной стороне здания и скрылась из глаз.
— Интересно, что это было, — я снова повернулся к Мей. — Как ты?..
Мей моих слов будто не слышала. Она стояла как вкопанная, ее лицо посерело. Я шагнул к физруку в спортивном костюме и попытался узнать у него:
— Ээ, сэнсэй? Что с Сакураги-сан такое?
— Что? А... — Миямото-сэнсэй посмотрел на меня, и его лицо исказилось. — Ее семья попала в аварию. Нам только что сообщили, чтобы она немедленно отправилась в больницу.
Не уверен, сказал он все, что хотел, или нет, но тут — внезапно раздался какой-то громкий звук, а потом по коридору разнесся короткий вопль.
Что это было?
Меня охватила жуткая тревога.
Что только что произошло?
Я рванул по коридору, не успев даже подумать на эту тему. Я как будто гнался за Сакураги, только что пробежавшей этим же путем.
По западной лестнице я сбежал на второй этаж; там ее не было. Кинулся дальше, на первый... и тут же увидел.
Нелепая, кошмарная картина.
У основания мокрой бетонной лестницы, на площадке между первым и вторым этажами, стоял открытый зонт. Бежевый зонт-автомат. Тот самый, который Юкари Сакураги только что выхватила из стойки. И прямо на нем лицом вниз лежала сама Сакураги.
— Э, это...
Ее голова лежала на куполе зонта. Ноги — на нижних ступеньках пролета. Руки — нелепо раскинуты в стороны. Сумка — в углу лестничной площадки.
...Что случилось?
Что, блин, случилось?
С первого взгляда понять было трудно. Но довольно быстро у меня сложилась общая картина.
Узнав о несчастье в своей семье, Сакураги в панике вылетела из класса и понеслась вниз по лестнице. Где-то между вторым и первым этажами она поскользнулась. Зонт, который она держала в правой руке, вылетел и стоймя упал перед ней. От удара о пол он раскрылся. Металлический наконечник смотрел на Сакураги. И -
Полностью потеряв равновесие, она упала точно на него. Как будто пролетев по воздуху. Не в состоянии сделать ничего вообще — даже голову отвести, даже руки перед собой выставить.
Сакураги лежала абсолютно неподвижно. Тошнотворный красный цвет расползался по бежевой ткани зонта. Это была кровь. Много крови...
— Сакураги-сан?.. — дрожащим голосом позвал я. Мои ноги тоже затряслись, когда я продолжил спускаться по лестнице.
Когда я добрался до площадки, и без того в ужасе, моим глазам предстала еще одна кошмарная подробность.
Наконечник зонта пробил шею Сакураги навылет, войдя в нее до основания. Кровь потоком лилась из раны.
— Как...
Я отвернулся, не в силах больше смотреть.
— Как же так...
Вдруг раздался глухой стук — это тело Сакураги съехало с зонта. Стальная рукоять, до сих пор каким-то чудом — нет — какой-то чудовищной случайностью поддерживавшая ее вес, переломилась.
— Эй! — раздался сверху громкий голос. — Что там случилось? Все целы?
Это был Миямото-сэнсэй. Позади него стояли еще люди — учителя, вышедшие, должно быть, из ближайших классов.
— Плохо. "Скорую", быстро! — приказал Миямото-сэнсэй, сбегая вниз по лестнице. — И сбегай в медкабинет. ...Уаа, какой ужас. Как так могло — эй, ты сам в порядке?
Я кивнул. Собирался сказать "да", но из горла вырвался лишь стон. Острая боль пронзила грудь. Ах... эта дикая боль, это же...
— П-простите, — прижимая руки к груди, я прислонился к стене. — Я... не очень...
— Я все сделаю. А ты иди в туалет, — сказал Миямото-сэнсэй. Видимо, он подумал, что меня тошнит.
Я ковылял вверх по лестнице, когда увидел в коридоре второго этажа Мей. Она стояла за спинами учителей, пристально глядя на меня.
Лицо ее было серым, как у мертвеца. Правый глаз распахнулся настолько, что, казалось, вот-вот вылезет из орбиты. Приоткрытые губы, как у куклы в черном гробу в подвале "Пустых синих глаз в сумраке Ёми", словно хотели что-то сказать...
...Что?
Что, блин, ты?..
Считанные секунды спустя, когда я добрался до второго этажа, ее уже не было.
8
Авария, в которую угодила семья Сакураги, — это была автокатастрофа. Разбилась машина, где ехала ее мать Миеко. За рулем была тетя Сакураги, а мать сидела на пассажирском сиденье. Что произошло, было не совсем ясно, но, похоже, на двухполосной набережной реки Йомияма у машины отказали тормоза, и она врезалась в дерево у дороги.
Машина была разбита в хлам. Обеих женщин доставили в больницу в тяжелом состоянии. Особенно пострадала мать — ее травмы не давали поводов для оптимизма. Тогда-то из больницы и позвонили срочно в школу.
Миямото-сэнсэй передал сообщение Кубодере-сэнсэю, а тот сказал Сакураги быстро отправляться в больницу. Он решил перенести ее экзамен на другой раз.
Мать Сакураги пытались спасти, но безуспешно; она умерла в ту же ночь. Тетя с трудом, но выжила. Как я узнал позже, она больше недели провела в коме.
Саму Сакураги, которую постигло такое невероятное несчастье на западной лестнице корпуса С, отправили в больницу на "скорой", но она умерла от шока и потери крови еще в пути. Ей исполнилось пятнадцать всего два дня назад — это я тоже узнал позже.
Вот так Юкари Сакураги и ее мать Миеко стали "жертвами мая" в классе 3-3 Северной средней школы Йомиямы в 1998 году.
К оглавлению
Интерлюдия I
...В третьем кто-то умер.
Ага, шуму было — ужас.
Говорят, она поскользнулась на лестнице корпуса С и неудачно упала...
Нет, там по-другому было.
Правда? А как?
Она когда поскользнулась на лестнице, прямо перед собой зонт выронила и на него же упала, и его кончик проткнул ей горло.
Уиии!
Но некоторые говорят, он ей в глаз воткнулся, а не в горло.
Уиии. Правда, что ли?
В общем, выглядело так кошмарно, что они там приказали молчать всем, кто это видел.
Она же была старостой у девочек, да? Ну, та, которая умерла?
Вроде да.
Я слышала, ее мама в тот же самый день тоже умерла, в аварию попала.
Угу, я тоже слышал.
Слушай, слушай, как ты думаешь, это из-за "того проклятия"?
"Того проклятия"? Так ты знаешь эту историю?
Ну, краем уха слышала. Целиком не знаю.
Это называют "проклятием класса три-три".
Ну?
Но просто так болтать об этом опасно.
Но на самом-то деле ее все знают, только молчат, да? Как двадцать шесть лет назад в том классе умерла ученица Мисаки, которую все любили...
Мм... угу.
И этот год — тоже такой?
...Может быть.
Нееет. А если я на будущий год в три-три попаду, что тогда?
Сейчас-то об этом какой смысл беспокоиться?
Но...
Почему бы тебе не перевестись, пока ты еще во втором?
Хмммм...
Потом, не каждый же год такой. Кажется, прошлый год был обычный.
А позапрошлый? Вроде тогда был такой год?
У проклятия свои причуды.
Когда оно начинается, в классе что-то плохое случается каждый месяц, да?
Угу.
Кто-то умирает, да?
Угу. Каждый месяц как минимум один человек, имеющий отношение к классу...
Что, не только ученики?
Их родственники тоже. Особенно близкие. Я слышал, для дальних не так опасно.
Уааа. Ты так много об этом знаешь.
У меня в секции кендо есть один семпай, его зовут Маэдзима-сан, он как раз в три-три. Вот он мне недавно рассказал по секрету. По-моему, он сам в это не верит, вот и рассказал чужаку.
Он, значит, не верит. Но ведь на самом же деле кто-то уже умер...
Просто совпадение. Несчастный случай. Проклятия — это просто чушь... так он говорит.
Может, он и прав...
Без понятия. Но знаешь, по-моему, лучше тебе просто держаться от этого класса подальше.
Мм, ты так думаешь?
Представляешь, какой будет ужас, если мы в это вляпаемся? В смысле, даже говорить с тобой сейчас об этом — и то может быть страшно опасно. Что мы тогда будем делать? Что если...
Не хочу. Перестань.
Угу. Надо завязывать с этой темой...
К оглавлению
Глава 6. Июнь I
1
— Думаю, тебе не о чем беспокоиться, — сообщил пожилой врач своим обычным жизнерадостным тоном. — Судя по тому, что я вижу, твое состояние стабилизировалось. Ты ведь больше не испытываешь боли?
— ...Да.
— В таком случае ты можешь ходить в школу, как обычно.
Даже эта четкая информация не изгнала мою тревогу полностью.
Все еще немного подавленный, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Да, никаких зловещих ощущений. Боль в груди и затрудненное дыхание... неделю назад эти симптомы снова стали проявляться время от времени, но в последние два-три дня они пропали.
— А физкультура?..
— Физические нагрузки по-прежнему исключены. Посмотрим, что будет через месяц. Возможно, потребуется и больше времени.
— ...Хорошо.
— Для полной уверенности я хочу, чтобы ты зашел еще раз в ближайшие выходные. И если никаких изменений не будет, в следующий раз встретимся через месяц.
Я кивнул, потом покосился на календарь, висящий на стене кабинета. Вчера было 1 июня. Ближайшие выходные — это суббота, 6.
Когда я стал свидетелем ужасной смерти Юкари Сакураги на второй день промежуточных экзаменов — это было ровно неделю назад, — у меня снова стала болеть грудь из-за все той же проблемы с легкими. Я перепугался и на следующий же день отправился в городскую клинику, чтобы меня посмотрели. Там я получил неприятный диагноз: "Признаки незначительного пневмоторакса". Правда, заодно мне сказали, что "уровень рецидива не достигнут".
"Хотя в оболочке легкого есть очень маленькая дырочка, микронадрыв, окружающая ткань, похоже, полностью здорова. Поэтому тебе удалось сохранить приличную форму и избежать полного коллапса, — так мне тогда объяснил лечащий врач. — Какое-то конкретное лечение тебе вряд ли понадобится. Просто отдохни дома недельку".
И, следуя рекомендации врача -
Я всю неделю проторчал дома, в школу не ходил. И был практически без понятия, что происходило в классе после того случая.
Вот минимум информации, который я получил. Мать Сакураги, попавшая в аварию, умерла в тот же день. Похороны матери и дочери прошли тихо, исключительно в семейном кругу. Ну и, конечно, весь класс был в колоссальном шоке. Пожалуй, и всё.
Что делала на этой неделе Мей Мисаки, я был без понятия. Не то чтобы я ну совсем никак не мог разузнать насчет нее и остальных, но прибегать к этому способу мне совершенно не хотелось. Почему-то никак не мог решиться.
У меня по-прежнему не было списка класса, так что позвонить и пообщаться напрямую я мог только с Тэсигаварой. Несколько раз я его набирал, но он не отвечал. Видел небось, что это я звоню, и не брал трубку нарочно.
Бабушка слышала про то, что случилось, но лишь повторяла, как попугай, одно и то же: "Какой ужас-то" и "Мне их так жаль". Похоже, ее заботило исключительно здоровье внука. Дедушка, понимал он или нет, что происходит, лишь кивал на каждое бабушкино слово. Рейко-сан очень волновалась за мое психологическое состояние, но в душу мне не лезла. Я сам тоже не решался лезть в деликатные вопросы. Майна Рей-тян орала так же энергично, как и прежде. Из Индии не было ни звонка, я тоже ничего пока не сообщал отцу.
Посреди всего этого оставался лишь один человек, с которым я мог общаться более-менее нормально. Как ни странно, это была Мидзуно-сан из городской больницы. Она мне позвонила ближе к вечеру через день после смерти Сакураги и, соответственно, на следующий день после моего визита в клинику.
— У тебя все в порядке? Как твои легкие? — она сразу взяла быка за рога. — В конце концов, тот кошмар произошел у тебя прямо на глазах. Наверняка это как-то сказалось на твоем самочувствии.
— Вы знаете про то, что случилось?
— Мне братишка рассказал. Ну, знаешь, младший — он в Северной средней, в одном классе с тобой? Такеру Мидзуно. Он еще в баскетбольную секцию ходит.
Значит, это действительно он.
— Ты вчера вместо школы в поликлинику ходил, да?
— Ага.
— Но, судя по всему, ничего настолько страшного, чтобы тебя снова госпитализировали?
