Они с Громовым остановились, и девушка вручила ему звезду. Парень вытянулся во весь свой рост, но до макушки достать не смог. Он развёл руками и просопел что-то.

– Эх, вот невезуха! – расстроилась Нестерова. – Дай мне. – Она забрала у него звезду. – Подсади меня. Сможешь?

Миша в ответ опять что-то просопел и тронул Ирку за локоть.

– Подсади меня, ну?

– А как? – промямлил он.

– Ты что, никогда девушек на руки не брал? – удивилась Ирка, голос у неё стал тягучим, как мёд. Она играла с парнем, уже нисколько не стесняясь. – Вот тут, под попу возьми, обними покрепче и подбрось повыше. Ну?

Юрка на той стороне отогнул от глаз ветку, чтобы не мешала смотреть. Что это с Иркой? У девчонки, по всей видимости, от свежего воздуха крыша окончательно съехала. Как щуплый Громоотвод может поднять её, что она себе думает?

Алексей встал в пяти шагах от них, как вкопанный. Кажется, в голове у него роились те же мысли, что и у Юрки. На губах, искривлённых в усмешке, блестела соломинка мишуры.

Громов ничего этого не видел. Перед его глазами была Ирка, она заслоняла ему весь белый свет. Он смотрел на девушку испуганно и немного удивлённо, силясь понять, как же с ним случилась эта катавасия. Девушек в своей жизни он не то что не брал на руки, он даже ни разу не прикоснулся ни к одной из них, ну, разве что на физкультуре нечаянно столкнётся плечом, и всё. А тут такое!

Но Ирка ждала. И парень решился. Он нагнулся, ухватил её повыше колен и, тяжко выдохнув, поднял.

– Ай! – Ирка прикусила губу.

С высоты ей были хорошо видны и костёр, и застывшие ребята у палаток, и растерянный Лёшка с шарами. Громова пошатывало, он держал её с большим трудом, она чувствовала, что это ненадолго, но всё-таки сначала помахала Иванову звездой и только потом нацепила её на макушку.

– Всё! Опускай!

Руки Громова ослабли, голова попала Ирке под куртку, он потерял равновесие и с полным для себя позором выронил девушку в сугроб.

– Ура! – завопила Ирка, барахтаясь в снегу. – Получилось!

Выползая на четвереньках из сугроба, она нос к носу напоролась на Алексея. Миша куда-то испарился.

– Ты цела? – спросил Иванов.

– Цела.

– Не ушиблась?

– Не-а. Я люблю летать: у меня папа лётчик-испытатель!

– Ну и ладно.

Алексей поднялся. Ирка протянула ему руку, но он сделал вид, что не заметил, отряхнулся и пошёл обратно к лагерю.

– Эй! – весело крикнула девушка. – А шары куда понёс?

Иванов, не останавливаясь и не оглядываясь, сбросил шары в снег.

– Чучело-мяучело! – рассмеялась Ирка.

Она сходила за шарами и вернулась к ёлке. Тут уже орудовали братья Синицыны. Они что-то втыкали в снег и, как минёры, тянули к лагерю тонкие провода.

– Ой, а что вы делаете? – спросила Ирка.

– Тсс! – цыкнули на неё китайцы.

Ирка повесила шары. Сзади к ней подошла Светка. В руках у неё была плитка шоколада, обвязанная лентой с петлёй на конце. Её голубые глаза со смешинкой смотрели на Ирку.

– Надо это прицепить повыше.

– Ой, а Миша делся куда-то...

Тут девушки заметили Юрку.

– Юрочка, помоги мне, – попросила Светка. – Эту шоколадку надо так повесить, чтобы никто не смог руками достать. Подними меня.

– Да ты что! – засмеялась Ирка. – Громова надо, он высокий.

Её слова задели Юркино самолюбие. Парень подошёл к Светке, захватил её пониже, у самых колен, и стал поднимать. Девушка помогала, опираясь ему на плечи. Плитку она держала, зажав ленту зубами. Затем она оторвала одну руку, взяла шоколад за петлю и потянулась к ветке. И в этот самый момент колени у парня подогнулись, и Светка, взвизгнув, полетела в сугроб, как это недавно проделала её подруга. Юрка подполз к ней, разгрёб снег и помог девушке выбраться.

– Ну, что же ты? – Она смотрела на него немного сердито. – Ищи теперь шоколадку! Эх, растяпа...

Юрка виновато вздохнул и вновь закопался в снег. Плитка отыскалась быстро, вернее, то, что от неё осталось.

– Теперь её придётся съесть, – облизнулась Ирка. – Давайте поделим на троих и никому не скажем.

– Я не хочу, – буркнул Юрка и пошёл в сторону лагеря.

– А Громов бы справился, – вслед ему насмешливо сказала Нестерова. – У него это классно получается.

– Тебя он тоже искупал в снегу, – возразила Светка, протягивая ей кусок шоколада.

– Ну и что. Звезда-то висит, как видишь... А ничего, вкусная шоколадка.

– Вкусная, – грустно согласилась Светка. – Была!

За десять минут до полуночи Синицыны выложили на "стол" остатки от своего арсенала – шесть ракет "Пётр Первый", две дюжины бомбочек "Огненная стрекоза", а также систему залпового огня "Катюша" с десятью зарядами.

– Ого, – с уважением отозвался на всё это Мальцев. – Этой ночью все медведи в округе проснутся!

– Лишь бы девчонки не померли от страха, – улыбнулся Алексей.

Они с Вадимом подкатили ещё один чурбан, стряхнули с него снег, застелили чистой белой скатёрочкой и выставили три бутылки шампанского.

– Крррасота! – прокомментировал Малой.

– Дамы и господа, прошу ваши кружки, – обратился Брыкин к тем, кто ещё не понял, что последние минуты года навсегда уходят в Лету. – Время не ждёт. Президент скоро закончит речь.

На столе, теряясь среди кружек, лежал маленький наладонник, на экране которого величественно возвышалась Спасская башня Кремля. Брыкин сделал звук погромче, и друзья встали в круг. Китайцы держали в руках бутылки, зажимая пробки пальцами. Когда президент поздравил всех и забили куранты, шампанское под дружный визг и хохот залпом выстрелило вверх. У тройняшек получилось это абсолютно синхронно.

– С Новым годом! – завопили двенадцать глоток.

– Ура!

Вразнобой застучали друг о дружку "бокалы" – металлические кружки, плошки и пластмассовые стаканы.

– Ой, какое холодное, с ума сойти, – замахала рукой Ирка. – Надо было ещё подогреть...

– Ещё подогреть! – поперхнулся Борис. – Ненормальная! Шампанское холодным пьют, если хочешь знать. Даже специально во льду держат.

– Потому что оно с газом, – не удержался от разъяснений Юрка. – В тёплой воде газ плохо растворяется.

– О, – Малой указал на него мизинцем, – слыхала, что профессор сказал?

– Профессор кислых щей! – засмеялась Нестерова.

Юрка нахмурился. "Почему кислых щей?" – подумал он. С того происшествия у ёлки он чувствовал себя неловко. Сколько Светка весит? Совсем ничего. А ведь не удержал, дурак. Брыкин бы удержал. У него мускулы вон какие.

Парень старался поймать Светкин взгляд, но девушка будто нарочно не смотрела на него. Юрка решил, что это из-за Нового года, из-за шума и веселья. Но всё равно ему казалось, что она обиделась. Это гадкое чувство уже начало подгрызать его, когда он вдруг вспомнил звезду Толиман, и ему сразу стало легче. Светка его сестра. А он – её брат. И это навсегда. Это было так же непоколебимо, так же устойчиво, как сама Вселенная.

Вдруг он вздрогнул, чуть не выронив стаканчик. Девушки завизжали и присели от страха. Это китайцы незаметно пустили ток по проводам. На поляне вокруг ёлки творилось что-то невообразимое: ракеты взлетали одна за другой, взрывались высоко над лесом, и громко шипящие искры летели во все стороны. Стало светло как днём. Это светопредставление продолжалось не меньше минуты.

– Ребята, предупреждать же надо, – пробормотала Разумова, держась за сердце.

– Вот это да! – восхитился Малой. – Салют продолжается! А ну, девчонки, затыкайте уши!

Он схватил одну из петард, достал из костра тлеющую ветку и отбежал в сторону. Китайцы тоже похватали шутихи, и через миг поляна вновь озарилась яркими разноцветными вспышками, а воздух содрогнулся от оглушительных хлопков. Но как ослепительно ни вспыхивали искусственные звёзды, настоящие на их фоне были всё равно ярче.

– "Салют" продолжается... – прошептал Юрка, глядя в небо и думая о своём.

– "Салют" продолжается! – эхом повторила за ним Светка.

Она приободрила его толчком в плечо. Юрка повернулся к ней. Девушка улыбалась, сузив глаза в хитрые щёлочки. Его сестра ничуть не изменилась, это была всё та же Светлана Карамышева – озорная, никогда не унывающая девчонка. И шампанское было тут ни при чём, потому что её стаканчик был полон.

Глава 13

Десятый "А"

Мария Ивановна, учительница русского языка и литературы, была человеком очень добрым и отзывчивым. Но даже её доброта не могла перешагнуть границу дозволенного, если речь шла о дисциплине в школе. Женщина смотрела в журнал десятого "А" и ничего не понимала. Светланы Карамышевой в нём не значилось – хоть через лупу разглядывай!

Класс взирал на учительницу совершенно невозмутимо, будто произошло досадное недоразумение, которое непременно будет исправлено. Ну, забыли вписать новую ученицу, что тут такого?

– А тебя точно приняли в нашу школу? – ещё раз спросила она, строго посмотрев на Светку.

– Оу, бой! А Ленского точно Онегин замочил? – вопросом на вопрос ответила девушка. Так говорить с учителем, конечно, было недопустимо, но новенькая даже не покраснела.

– Ленского? За... замочил?

Палец Марии Ивановны потянулся к переносице и застыл на полдороге. Она за зимние каникулы успела сделать операцию и теперь ходила без очков. Вообще, даже без них это была вполне миловидная молодая женщина, но ученики сейчас не узнавали её, и потому в классе висела неловкая тишина.

– Марьванна, впишите её, да и всё, – предложила Разумова.

– Наша она – зуб даю, – подтвердил Мальцев. – Она сестра Гагарина, можете у него спросить.

Мария Ивановна перевела взгляд на Юрку, потом на старосту:

– Вадим, это правда?

– Что именно, Марьванна? Что она сестра Гагарина?

– Нет. Ты прекрасно понимаешь, о чём я спрашиваю.

Брыкин заёрзал на стуле и вдруг тихо взвыл: это Ирка саданула его по ноге под партой. "Да, это правда!" – кричали глаза Нестеровой. Но староста тайком показал ей кулак.

– Официального решения ещё не было, Марьванна. Формально Светлана, мягко говоря, пока не является ученицей нашей школы. Но... – Брыкин осёкся, ощутив, как два десятка гневных очей прожигают дыру в его затылке. А взгляд соседки по парте просто поджаривал ему ухо. – Но может стать ею в некотором, не столь отдалённом будущем, – высокопарно закончил он.

– Вот как! – сказала учительница и неожиданно улыбнулась. – Выходит, её пока можно считать вольной слушательницей, я правильно тебя поняла? Тогда пусть остаётся. Надеюсь, в течение дня вопрос решится.

– Конечно! – просиял Брыкин и победно посмотрел на Ирку. "Врать нехорошо, милая моя, даже с благими намерениями", – сказали его глаза.

Весь класс облегчённо вздохнул. Юрка подмигнул Светке. Они сидели за одной партой, для этого Лену Курочкину пришлось попросить пересесть к Мальцеву, но тот был не против: после новогодней ночи в лесу Борис почему-то резко зауважал тихую Коко.

Мария Ивановна отошла к доске.

– Сегодня у вас первый урок в новом, последнем полугодии. Я хотела сделать его тему свободной. – Она вновь улыбнулась. – Давайте отойдём от сухого плана и просто поговорим, кто как провёл каникулы. Но! – повысила она голос, уловив в классе торжествующие нотки анархии, – но в конце урока я попрошу вас написать коротенькое сочинение, всего в два-три предложения, в которых вы должны будете уместить всё самое главное, что произошло в вашей жизни за эти две недели. Яркими литературными мазками. Договорились?

Учительница обвела учеников ласковым взглядом.

– И всё-таки, Светлана, почему Онегин убил Ленского? Вы должны были проходить это. Ты где раньше училась?

Светка поднялась с места.

– Я из Москвы приехала.

– Вот как. – По глазам Марии Ивановны можно было понять, что она немного растерялась. – Это интересно. Что у тебя было по литературе?

– Пятёрка.

– Ну, значит, ты сможешь ответить на мой вопрос. Я люблю краткие ответы. Всего три слова.

– От скуки убил, – ответила девушка, усмехнувшись. – Ровно три слова. Верно?

Учительница долго, изучающе смотрела на Карамышеву. Потом натянуто улыбнулась:

– То же утверждает и Писарев.

– Я в курсе. Мне близки взгляды Дмитрия Ивановича.

– Хм, – покачала головой учительница, – надеюсь, ты не смотришь на творчество Пушкина столь же нигилистически?

– Оу, бой! – закатила глаза Светка. – Мария Ивановна, вы меня извините, но давайте поговорим о чём-нибудь более насущном? Например, как я провела каникулы? Я могу вам сто-олько всего понарассказывать!

Женщина сделала круглые глаза. Ей нужно было какое-то время, чтобы привыкнуть к манере общения этой ученицы, очень странной, хотя далеко не глупой девочки, что было видно сразу.

– У тебя будет такая возможность в конце урока, когда вы будете писать сочинение, – наконец произнесла она.

– Хорошо. Мне уже можно сесть?

– Постой... Что это за фраза, которую ты всё время повторяешь? – полюбопытствовала учительница. – Бой-ковбой... Это из английского языка?

– Переводится как "О, пацан!" – загоготал Мальцев. Курочкина посмотрела на него строго, но не выдержала и тоже засмеялась в кулак.

– Это из Мюрай, – невозмутимо ответила Карамышева. – Мари-Од Мюрай. Есть такая французская писательница. Давно-давно я прочитала одну её книгу, которая меня очень впечатлила. Там есть один герой, он всё время повторяет "Oh, Boy!". Книга прямо так и называется. Не читали? – Голубые Светкины глаза излучали добродушное ехидство. Мария Ивановна уловила это добродушие и не обиделась на слова девушки, хотя от них отдавало фамильярностью.

– Нет, не читала. Но обязательно найду эту книгу и прочитаю. Теперь можешь сесть.

А в конце урока, когда все тихо склонились над тетрадями, сочиняя три "самые потрясные" предложения, с Марией Ивановной вдруг случилась маленькая истерика. Она какое-то время напряжённо, как гипсовая статуя, сидела за своим столом у компьютера, затем издала непонятный звук, подскочила, покраснела и пробежалась туда-сюда вдоль доски. Ученики с изумлением смотрели на неё.