Ленивый засранец

— Это Дан'Айгур, — с придыханием произнесла ведунья, широко распахнутыми глазами глядя на великана снизу вверх. У его подножья человеческие фигурки казались игрушечными, хрупкими и менее ценными, чем пылинки на ветру. За то время, что этот камень умывается ледяными водами и чешет айсбергами крутые бока, сменились тысячи, а может и десятки тысяч поколений. Несметные полчища родились и умерли, не оставив после себя ничего, кроме руин и погребенных в вечной мерзлоте останков, а эта громада пролежит тут еще столько же, незыблемая и глухая к чаяниям скачущих кругом букашек. — Дверь Духов. За ней вход в иной мир, откуда мы, шаманы, черпаем силу. Эта мощь надежно укрыта от глаз богов, но ее сторожит сама сущность воды. Ты должен с ней сразиться.

Вот так да. Думал, просто порезвимся на расстеленных шубах, Танбад получит маленького шаманчика, а я — лодку и охрану до столицы, а тут на тебе — с какими-то сущностями сражайся. Надеюсь, не в виде гномика.

— А получится?

Женщина ехидно улыбнулась:

— Постараешься — и получится.

Я расправил плечи и встряхнул руками, будто готовящийся к бою боксер. Не очень хочется драться, да еще и непонятно с кем (или с чем), но придется, и не столько из-за благосклонности шаманки, сколько из желания поскорее убраться из неприветливого снежного края. Да, ночные сияния очень красивы, а особый шарм можно отыскать и в россыпях валунов и в полярной ночи месяцев эдак под шесть, но как писал "наше все" — вреден климат для меня. Да, в оригинале не климат, а север, но север северу рознь, и морозы под минус сорок бывают далеко не везде... в общем, вы поняли.

— Ну, попробую.

Я вытащил из кармана палочку, но украшенная браслетами рука как змея метнулась к ней, выхватила и сломала надвое.

— Это — мусор, — Танбад брезгливым жестом швырнула обломки в море и коснулась моей груди. — Сила — тут. Не в дереве, не в железе, а внутри тебя. Действуй, и ничего не бойся.

А красавица умеет воодушевить, но все равно малость мандражировал перед грядущей схваткой. Знать бы еще, что за сущность и как с ней бороться, а то опять: пойди незнамо куда и одолей незнамо что. Но делать нечего: не врубать же заднюю в последний момент, лишаясь не только подмоги, но и последнего уважения в глазах роскошной северянки. Спешился, запахнул шубу и потопал к ступеням, как вдруг услышал позади насмешливый голос:

— Разденься.

— Раздеться?! — я крутанулся на пятках и выпростал пальцы из длинного рукава. — Да тут градусов двадцать минимум!

— Раздевайся, — уже приказным тоном повторила шаманка. — Духи не носят одежд, и тебе не надо. Бой пройдет на равных.

— Я же околею!

Она пожала плечами и улыбнулась:

— Значит, ты не Избранный. И поверь, это не самая плохая смерть для самозванца.

Пришлось стаскивать теплую шубу и шапку, задыхаясь от порывов соленого промораживающего до костей ветра. Обнял себя, вжал голову в плечи и побрел по острому крошеву, цыкая и шипя на каждом шагу. Наверное, Русалочка меньше страдала впервые выйдя на сушу, чем я, примерзая стопами к влажным камням. Да, идти в общем-то недалеко, можно и потерпеть, но между берегом и ступенями шумела полоса прибоя метров десять шириной.

Осторожно окунул в пену пальцы и тут же перестал их чувствовать. Судорога, гипотермия, смерть — вот и весь ритуал. Пока размышлял о нелегкой доле, из глубины, обдав колючими брызгами, вынырнул полупрозрачный переливающийся радугой шар. Пару секунд подрагивал на месте, словно выискивая цель, а затем с плеском вытянулся и принял форму человека. Очень, кстати, похожего на меня, только целиком из мутной жижи и с длинными тонкими хлыстами вместо рук.

— Так вот ты какая — сущность воды... — процедил под стук зубов, как завороженный глядя на элементаля и совсем позабыв о лютой стуже.

Дух ничего не ответил, да и вряд ли вообще умел говорить. Сразу рубанул водяным кнутом по плечу, и на коже вздулась алая полоса, словно не водой приложили, а раскаленным железом.

— Ах ты, лужа ходячая! — в праведном гневе возопил я. — Ну, держись...

Отскочил, катая меж пальцев огненный шарик, и со всего размаху швырнул точно в цель, но существо в последний миг увернулось. Точнее, рассыпалось тысячью искрящихся капель, а затем стеклось воедино. И как, скажите на милость, в него попасть? Один плюс — я начал неплохо колдовать без палочки, видимо, близость мира духов подпитывала магией или же блок немного ослаб в вотчине чужой стихии.

Враг не остался без ответа и врезал с двух рук сразу. От резкой боли помутнело в глазах, на впалом животе вспыхнуло темно-красное перекрестие.

— Так значит? — я зашипел как вода на раскаленной сковородке и зажал руками брюхо, словно меня не высекли, а пропороли насквозь. — Посмотрим, как запрыгаешь, когда превратишься в сосульку.

Вскинул руки — левую вперед, правую согнул в локте, и, повинуясь прописанному в мыслях сценарию, из ладоней выстрелили ослепительные голубые протуберанцы, с морозным треском и звоном бьющегося льда сошлись в единый луч и копьем вонзились в тушу водяного.

Заклинание наполнило врага хлопьями снежной кашицы — первой предвестницы скорого оледенения, я не без труда усилил колдовской натиск, жмурясь от нестерпимого сияния и треска, и уже приготовился праздновать победу. Но тут вода закрутилась вихрем, изошла пузырями и забурлила как в кипящем чайнике, а противник из четко очерченной формы превратился в сгусток неуязвимого для холода пара.

Оборона в тот же миг переросла в наступление — дымчатое щупальце сконденсировалось на лодыжке, дернуло и опрокинуло меня на острые камешки. Кое-как отползя, увидел тянущиеся за собой кровавые дорожки — дело запахло солененьким, и благой исход таял что тот пар.

— Не хочешь помочь?! — крикнул шаманке.

— Это твой бой, — усмехнулась та. — Сражайся как мужчина!

— Советы давать каждый умеет, — я встал, пошатываясь как боец после нокдауна, и поднял кулаки к подбородку, исподлобья разглядывая колышущуюся тварь. — Но вот ты, козлина мутная, подкинул отличную идею. Не получилось заморозить — попробуем испарить.

Вокруг противника взревел небольшой смерч, расшвыривая во все стороны гальку. Дух попытался вырваться из крутящегося быстрее болгарки кольца, но неистовая воронка слизала его плечо вместе с водяным хлыстом. Посланец моря явно занервничал, задрожал, начал метаться из стороны в сторону в поисках слабого места, но я держал так же крепко, как хозяин рвущегося с поводка пса, вздумавшего напасть на ребенка.

Мышцы свело как от удара током, из носа брызнула кровь, в легких развели костер, однако прекрасно понимал — отпущу и будет гораздо хуже. Оставалось лишь добавить огня — и водяному конец. Повинуясь моей воле, воздух раскалился, дрожащее марево исказило очертания гигантского валуна.

Я уже не видел врага — предо мной будто стартовала ракета: оглушающий рокот, сбивающая с ног тряска, на ладонях и груди взбухают волдыри — такого жара поддал, что сам обжегся, но оно того стоило — даже самая страшная боль всяко лучше смерти. И только когда из смерча вылетело облачко пара, опустил руки и рухнул на колени.

Делюсь ощущениями: пробежал кросс, получил люлей от десяти гопников, снова пробежал кросс. Не то что двигаться — моргать тяжело, зато после такой баньки и ледяной прибой — парное молоко.

* * *

Как взобрался по скользким ступеням — не помню. То ли ползком, на четвереньках, то ли Танбад помогла — черт знает, но уверен в одном: все вокруг расплылось, утратило очертания и воспринималось горячечным бредом. Очухался уже на вершине серой громады, прикованный кандалами за руки-ноги. На мне сидела шаманка, разглядывая себя в отражении полированного тесака из чистого золота с подозрительно зазубренным лезвием — учитывая мягкость металла, такие отметины вполне могли остаться от рубки... например, костей.

— Наконец-то. — Женщина отложила оружие и сползла мне на колени, грубо сжав сморщившийся как жухлая морковка член.

Несмотря на грубую и спешную ласку, расти срамной уд не спешил. Спину и задницу насквозь пронзал холод, торс нещадно пекло от ожогов, голова раскалывалась, а во рту насрали кошки — одним словом, не до секса. Но Танбад явно куда-то спешила и настойчиво дергала причинное место, причиняя больше боли, чем удовольствия.

— Не тяни — не репка, — прошипел, морщась от накатившей мигрени и пытаясь сфокусироваться на облике наездницы, чьи очертания превратились в двоящийся силуэт, то слепящий как засвеченная пленка, то утопающий в тени как негатив.

— Заткнись, — рявкнула Танбад. — И делай то, зачем пришел.

— Почему я в цепях?

— Это не цепи, — с каждым словом женщина проявляла все больше раздражения, и от вчерашнего томного спокойствия не осталось и следа. — А оковы духов. Забыл?

— А тесак зачем?

— На всякий случай, — меж пухлыми губками блеснули мелкие зубки, и готов поклясться — каждый был острее волчьего клыка. — Вдруг нападет кто.

— Че-т подозрительно, — я дернулся, звякнув цепями, но проще силой мысли сдвинуть весь этот чертов валун, чем высвободиться из кандалов в палец толщиной.

— Милый... — Ведьма выгнулась кошкой, скользнув грудью по моему одеревеневшему телу, и дохнула в лицо смрадом тухлой рыбы. Ее тело было холодно как полежавший в сугробе труп, а острые соски впились в кожу чуть ли не до крови. — Вставай. Пора делать маленького шаманчика.

— Тесак в море выбрось и сделаю, — я опасливо покосился на блестящую гладь и, казалось, разглядел в изгибах примитивной ковки распахнутые пасти сотен мужей, заманенных колдуньей на проклятый камень.

— Ну что такое? — с насмешливой пародией на былую нежность проворковала тварь. — Ты уже меня не хочешь?

Танбад заерзала на причинном месте, постанывая и сжимая разукрашенные будто кровью груди. Я хоть и озабоченный придурок, но сразу понял — все это жу-жу-жу неспроста: обездвижен, безоружен, на мили вокруг ни души, а рядом баба, которую знаю меньше суток. И у нее здоровенный тесак. Золотой. А что делают золотым оружием? Правильно — приносят жертвы. И тут меня охватил такой страх, что все набухшее вмиг сдулось.

Женщина в гневе впилась когтями в бедро и вытаращила белесые как у дохлой нерпы глаза.

— Вставай, кому сказала!

— Знаешь, я передумал. К черту эти ритуалы. Как-нибудь сам доберусь до столицы.

Ответом стала улыбка, больше похожая на хищный оскал маньяка:

— Поздно метаться, птенчик. Хочешь не хочешь, но я подниму твою змейку, а потом заберу силу.

— Каким, простите, образом? — несмотря на дыхание смерти, я старался не поддаваться панике и что есть мочи напрягал мозги, выискивая любые, даже самые безумные пути отступления.

Шаманка провела обухом по ребрам. Кожу обожгло холодом, но показалось — огнем.

— Съем твои сердце и мозги, — из уголка растянутой как у жабы пасти свисла зловонная струйка. — Но сначала ты извергнешься в меня до последней капли.

Ну вот, сперва изнасилуют, потом сожрут — а так все хорошо начиналось. Пожалуй, если когда-нибудь вдруг пересекусь с Лирой — попрошу прощения за озабоченное поведение и муравьев в штанах. Уж лучше френдзона и поцелуи в щечку, чем обед у поехавшей ведьмы, где ты — главное блюдо.

Я снова задергался и зазвенел цепями, хотя прекрасно понимал — никто не услышит и не придет на помощь. Даже если предсмертные вопли пробьются сквозь рев ветра, гулкое дыхание моря и долетят до ушкуйников, не пойдут же воины против главы племени? А больше никого поблизости нет, только камни, камни, камни... А вообще, не самое плохое место для последнего пристанища. Красивое, живописное, пропитанное колдовством и тайнами.

— Расслабься, — ухо защекотал прохладный выдох, — и умрешь довольным. Уйдешь в мир духов на пике наслаждения, о котором не смеет мечтать никто из живущих.

— Слушай... — я облизнул пересохшие онемевшие губы, силясь вернуть им хоть немного тепла. — А куда спешить? Ну получишь ты мою магию сегодня... или завтра, да хоть через год — времени еще полно.

— Заткнись! — звериные глаза полыхнули демоническим огнем. — Я и так слишком долго ждала. Час пробил!

Клинок золотой молнией вспыхнул надо головой. Еще секунда — и клюнет в грудь, добавив к немалой коллекции вмятины и от моих ребер. Так закончит свой путь простой и ничем не примечательный парень с планеты Земля — глупый, взбалмошный, несерьезный, но никому не причинивший зла. На бесконечно далекой родине его объявят пропавшим без вести, дело за недостатком улик уйдет под сукно и никто никогда не узнает, где лежат выбеленные солеными штормами кости.

И если очень повезет, какой-нибудь сумасшедший в шапочке из фольги узнает о пропаже из выпуска региональных новостей и напишет короткий пост в интернете: дескать, это была очередная жертва внезапного перемещения между мирами — и эта запись станет единственным упоминанием обо мне, затерянным среди миллионов страниц некрологом. Над сетевым дурачком посмеются от души, в комментариях нагадят тролли, и ни одному из них и в голову не придет, что все это — чистая правда.

От этих мыслей слезы навернулись сами собой, как не сдерживался, как не крепился. И больше всего жалел не себя, а родных и близких, которые до самой смерти вряд ли найдут покой — мама уж точно. Так и будет каждый вечер звонить мне на мобильник и слышать редкие протяжные гудки, сменяемые чеканным голосом автомата: абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала. И она оставит. Что-нибудь в духе: "сынок, как ты? Мы все тебя очень ждем". А потом проворочается до утра, вздрагивая от поскрипывания едущего лифта или шагов на лестничной площадке, в надежде, что вот-вот раздастся звонок или скрежетнет ключ в замке.

Я шмыгнул и до белых искорок стиснул веки. Что же — сам виноват. Возможно, в следующей жизни буду умнее.

— Отойди от него, — холодным прибоем прокатился над валуном знакомый голос.

По ступеням поднималась Лира с мечом наголо, медленно выплывая из-за камня. Хмурый взгляд исподлобья, сжатые в бледную линию губы, полы синего плаща метут мокрую гладь, а острие меча аж дрожит от напряжения в руке.

Вряд ли получится описать нахлынувшие в тот момент чувства. Фонтанирующее счастье. Взрывная эйфория. Распирающий изнутри восторг... и слов-то подходящих не подберешь. Представьте самый радостный момент в вашей жизни — и не какую-нибудь чепуху вроде щенка на день рождения или успешной сдачи экзаменов. Нет, вспомните что-то в самом деле серьезное: например, вам поставили диагноз — рак мозга, но последующие анализы его не подтвердили. Или любимый человек пропал, а спустя неделю нашелся целый и невредимый. Или разминулись с пьяным лихачом за секунду до столкновения, после которого вас смыли бы с асфальта брандспойтом. Представили? А теперь умножьте это на десять — вот что я почувствовал тогда.

— Только посмотрите, кто пришел, — мурлыкнула Танбад и взяла тесак наизготовку.

Без лишних слов Лира прыгнула наперерез, чуть не наступив на мое расплывшееся в дебильной улыбке лицо. Шаманке отскочила от первого выпада, спасительница тут же кольнула острием, но змеюка отразила удар с ловкостью опытного фехтовальщика. И если мастерство лейтенанта понятно и обосновано, то скачки и пируэты размалеванной ведьмы иначе чем колдовством и не объяснишь.