Чейзер

На следующий день мы встретились вновь. Гуляли по парку, слушали птиц и разговаривали о разных пустяках. А потом Андре внезапно сказал мне: "Я хочу попросить тебя об одной вещи, Гиерлинда. Никто не должен знать того, о чем мы с тобой разговариваем. Можешь мне это пообещать?" Конечно, я согласилась. И он попросил меня рассказать ему о моей стране, о Вальзерате. Он очень внимательно слушал, и я с удивлением понимала, что он с ходу запоминает все, что я ему рассказываю. У Андре была удивительная память.

Прошел день, потом еще один, потом еще, и все эти дни я рассказывала Андре разные вещи. О Вальзерате, о наших городах, о красивых местах Десятигорья, о моем детстве. Ему было интересно абсолютно все, он задавал очень много вопросов, самых неожиданных.

— Ты такой любопытный! — в конце концов не выдержала я. — Наверное, ты был в школе лучшим учеником.

— Я хочу выжить, Гиерлинда, — неожиданно сказал Андре. — То, что ты мне рассказываешь, очень важно для меня. Очень. Однажды я скажу тебе, в чем дело.

— Я чувствую себя учительницей, — пошутила я.

— Так и есть. Ты мне очень помогаешь, милая. Но ты еще больше поможешь мне, если сможешь достать для меня немного бумаги и чем писать. Сделаешь?

— Я попробую, — Я покраснела: Андре впервые назвал меня "милой", и это было очень приятно. — Конечно, Андре, я буду рада помочь тебе.

Сама судьба помогла нам с Андре: на следующее утро я неожиданно получила из Эттбро письмо от моей давней подруги Шилены — она узнала, что я нахожусь в лазарете и написала мне. Конечно, я тут же попросила у отца Филиберта, тогдашнего настоятеля "Белых буков" бумагу и чернила, чтобы переписываться с Шиленой. Так Андре получил бумагу, перо и чернила, чему был очень рад.

— Никому не говори, что ты мне помогаешь, — предупредил он, — иначе нам запретят видеться.

Мне показалось странной его просьба, но я пообещала хранить молчание. А вот ночью в лазарете было неспокойно. Всю ночь лаяли собаки, а утром я узнала от сестры Мири, что у нас появились новые больные. Их поместили в отдельную палату. Мири сказала, что они очень странные — измученные, голодные и все, как один, не понимают нашего языка. И еще Мири сказала, что Санктур и Тойфельгартен опять начали воевать между собой. Меня встревожили ее слова: живя в лазарете, я совсем забыла о том, что за стенами "Белых буков" остается большой мир. И я подумала о своих близких: конечно, они предали меня, но мне было их жаль. Ведь война могла коснуться их тоже.

Прошло еще несколько дней. Я чувствовала, что люблю Андре, но боялась открыться ему, и потому скрывала свои чувства. Я рассказала ему о войне, но он удивил меня своим ответом.

— Этого надо было ожидать, — сказал он. — Это одна из причин, по которой я оказался тут. Прошу, ни о чем меня не спрашивай, так будет лучше для нас обоих.

— О чем ты говоришь? Ты не доверяешь мне?

— Всего лишь не хочу, чтобы из-за меня ты попала в нехорошую историю.

Меня удивили его слова, но я не стала допытываться, что к чему. Мы продолжали видеться с Андре каждый день, и о большем счастье я не могла и мечтать. Вскоре я получила письмо от Шилены — моя подруга писала, что уезжает в Оссланд, потому что в Вальзерате стало неспокойно. Она пообещала писать мне с нового места, но это было последнее письмо, которое я получила от нее.

Между тем пришла зима, выпал снег, и стало очень холодно. Отец Филиберт сократил время прогулок, опасаясь, что больные простудятся. Теперь мы с Андре могли видеться только полчаса в день, и это было очень и очень скверно. И я решилась. Я понимала, что поступаю глупо, недостойно и легкомысленно, но я не могла по-другому.

— Андре, — сказала я ему во время очередной встречи, — я давно хотела сказать тебе, что ты мне очень дорог. Ты стал для меня смыслом жизни, и я поняла, что Высшие даровали мне счастье.

Он сначала растерялся. А потом улыбнулся и обнял меня.

— Родная моя, — шепнул он мне на ухо, и от звука его голоса мое сердце растаяло, — я тоже должен тебе что-то сказать. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю, Гиерлинда. И я не хочу разлучаться с тобой ни на минуту.

— И я не хочу с тобой разлучаться — никогда-никогда!

— Это дерево слышало нас, — улыбнулся Андре, показав на старую березу, возле которой мы стояли. — Оно теперь наш свидетель. И если тебе понадобится узнать, о чем я думаю, подойди к нему и спроси. И я тоже так буду делать. Договорились?

Это был лучший день в моей жизни. Я вернулась в свою палату и весь вечер молилась, благодаря Высших за посланное мне счастье. Просила их навсегда соединить нас с Андре. Я была уверена, что Высшие услышат меня, и теперь мы станем неразлучны. Но я ошиблась.

Ночью меня разбудили стук и яркий свет. Я увидела, что в моей комнате находятся два человека — высокий молодой мужчина в странной черной одежде и головном уборе, и женщина, одетая по-мужски. Лицо женщины скрывала черная вуаль.

— Встать! — скомандовал мужчина, направляя мне в лицо слепящий луч фонаря. — Быстро!

Я была испугана и не смела показаться перед мужчиной в ночной рубашке, поэтому замотала головой и прикрылась одеялом. Тогда мужчина силой потащил меня с постели и заставил встать.

— Смотреть в глаза! — велел он, схватив меня рукой в черной перчатке за подбородок. Черный говорил со странным акцентом. Глаза у него были страшные, бледно-голубые и холодные, как прикосновение смерти.

— Гиерлинда де Немрай, не так ли? — заговорила женщина, шагнув ко мне. — Сама невинность с виду, никогда не подумаешь, что перед тобой враг. Сама расскажешь все, что знаешь?

— Рассказать? — не поняла я. — Что рассказать?

— Не прикидывайся дурочкой. Я хочу знать, что тебе говорил человек, с которым ты крутила любовь весь последний месяц.

— Я... я ни с кем не крутила любовь, госпожа. — тут я вспомнила, о чем просил меня Андре, и мне стало страшно. — Вы ошибаетесь.

— Я так не думаю, — женщина показала мне раскрытую ладонь, над которой плавал призрачный шар, вспыхивающий огненными искрами. — Я ведь могу забраться в твой мозг, и тогда тебе будет очень больно. Очень-очень. Поэтому говори сама, пока я не рассердилась.

Ведьма, подумала я. В детстве я слышала много ужасных историй о ведьмах. Только они могут так околдовать человека, что он станет покорно выполнять их волю, только они могут читать мысли. Цепенея от ужаса, я попыталась выбежать из кельи, но человек в черном ударил меня фонарем по голове, и я упала на колени.

— Говори быстро, дрянь! — зашипела ведьма. — Выкладывай все, что знаешь, иначе я превращу тебя в кучу пепла!

— Я ничего не знаю!

— Ты каждый день виделась с Андре. О чем вы говорили?

— Мы... любим друг друга. Он добрый, хороший, и я очень...

Ведьма расхохоталась.

— Мало того, что он скрылся от нас в таком неожиданном месте, еще и подружку себе завел, — сказал она. — Что он тебе говорил?

— Как любит меня... как мы с ним поженимся... госпожа, прошу вас...

— Я так и думала, — ведьма что-то сказала человеку в черном, а потом больно вцепилась мне в руку. — Он говорил тебе, что собирается бежать?

— Бежать? — Я задрожала всем телом, из глаз у меня хлынули слезы. — Бежать?! Андре... бежал?

— Теперь я вижу, что ты ни демона не знаешь, — с презрением сказала ведьма и выпустила меня. — Твое счастье.

Сказав это, ведьма вновь обменялась с черным парой фразой, и они вышли из комнаты, громко хлопнув дверью. Я была так испугана, что не сразу поняла, что все закончилось, и я осталась жива.

Остаток ночи я просидела без сна, дрожа от страха и плача. Вот, значит как — Андре бежал из лазарета! Бежал, позабыв обо мне, о своих клятвах, предал нашу любовь. Или же у него просто не было выбора? Теперь я понимала, почему Андре не делился со мной своими тайнами, но мне не было от этого легче. Его ищут ведьмы из Ковена, он может погибнуть. Мое сердце разрывалось, мне было одиноко и страшно, и казалось, что моя жизнь кончена.

Между тем наступил рассвет. Я с трудом оделась, села в кресло и стала ждать — сама не знаю чего. Мне было плохо. Мне не хотелось думать о том, что мой Андре меня предал, но печальные мысли сами лезли в голову. Не знаю сколько я так просидела. Потом раздался стук засова моей двери, и на пороге появилась молодая сестра — новенькая, не Мири.

— А где Мири? — спросила я.

— Тсс! — Сестра сделала страшные глаза. — Не спрашивайте про нее! Она исчезла этой ночью, и лучше вам не знать, кто ее забрал.

Ведьмы, поняла я, и холод разлился в моей груди.

— Что случилось? — спросила я. — Почему Мири забрали?

— Ваш приятель Андре сбежал сегодня ночью из лазарета, — сказала сестра с неприятной усмешкой. — Наверное, сестра Мири знала о его планах. Вот так она заканчивается, любовь эта проклятая.

— Андре нашли?

— Поди, его след уже простыл! Только бегать долго не получится. Рано или поздно его поймают.

— Уходите, — сказала я сестре. — Уходите немедленно.

Она ушла, пробормотав что-то презрительное в наш адрес. Никогда я еще не чувствовала себя такой несчастной и одинокой. И тут я внезапно вспомнила слова Андре, сказанные им в тот день, когда мы открылись друг другу.

" -Это дерево слышало нас. Оно теперь наш свидетель. И если тебе понадобится узнать, о чем я думаю, подойди к нему и спроси. И я тоже так буду делать."

Гиерлинда вздохнула, переводя дыхание, подняла на меня свои невидящие глаза, и мне вдруг показалось, что она может видеть меня, мое лицо, и уж совершенно точно заглянуть непостижимым образом мне в душу.

— Я не ошиблась, — сказала она после долгой паузы. — Мне было очень трудно выждать несколько дней, прежде чем улеглась суматоха, вызванная побегом Андре. На пятый день после всех этих событий я вышла в парк и осторожно, пугаясь любого шороха, дошла до той самой старой березы. Осмотрев ее, я увидела небольшое дупло на высоте в три сажени и, встав на цыпочки, смогла до него дотянуться. В дупле оказалась скрученная в трубочку записка от Андре. Прошло семьдесят лет с того дня, но я помню каждое написанное в ней слово:

"Милая моя, родная! Я знаю, что мой поступок причинит тебе много горя, но я вынужден бежать из "Белых буков". Мои враги знают, где я, и завтра будет поздно. Я не буду тебе рассказывать, какое страшное зло пришло на твою родину, потому что это будет очень долгая история, в которую ты вряд ли поверишь. Знай лишь одно — если я останусь жив, то обязательно найду способ вернуться к тебе и уже никогда с тобой не расставаться. Хочу сказать, что я очень многим тебе обязан. Ты помогла мне, и я этого никогда не забуду. Я хочу доверить тебе последнюю мою тайну. Помнишь, ты мне рассказывала о качающихся камнях Иссарты, которые ты видела в детстве? Я оставил в своей темнице кое-какие важные записи. Твои воспоминания помогут найти их. Если появится человек, который напомнит тебе обо мне, поделись с ним воспоминаниями, и пусть он заберет то, что я оставил для него.

Люблю тебя и буду любить всегда. Прости меня и будь счастлива, ненаглядная моя Гиерлинда.

Андре".

— Вы сохранили эту записку? — спросил я.

— Нет. Я боялась, хотя очень хотела сохранить ее. Но я сделала больше — я сохранила память о моем Андре в своем сердце. И храню ее уже семьдесят лет. Через год после случившегося я совсем ослепла, и с тех пор живу во тьме. Лишь воспоминание о моей любви светит мне среди вечной ночи. А сегодня я встретила тебя и сразу поняла, что ты тот человек, о котором говорил мой Андре. Я почувствовала это. Странно, что ждать пришлось так долго.

— А Черный Человек?

— Это призрак из прошлого. Из тех дней, когда мой Андре прятался в "Белых буках" от зла, идущего за ним следом. Я знала, что рано или поздно он придет за мной. За всеми нами.

— Что же нам теперь делать?

— Слушай и запоминай, — матушка Гиерлинда вздохнула и, сделав знак наклониться к ее лицу, зашептала мне в ухо: — Первый камень помечен руной "сей", это значит счастье. Второй камень помечен руной "хат", это значит полет. Третий камень помечен руной "рас", что значит цель. Четвертый камень помечен руной "лай", что значит ласточка. Пятый камень помечен руной "сафир", что значит весна. Шестой камень, как говорит легенда, таит ответ на загадку под луной. Запомнил?

— Да. И что это значит?

— Это виденные мной качающиеся камни Иссарты. Память моего детства. Не забудь мои слова.

— Я запомню.

— Иди, сынок. Будь осторожен. Ты должен опередить Черного. И помни, что старая Гиерлинда молится за тебя...

— Вы очень долго разговаривали, — заметил отец Эммерих, когда я вышел в коридор. — Что-нибудь узнали?

— Ничего, — вздохнул я. — Госпожа Гиерлинда всего лишь рассказала мне о своей юности.

— А про Черного Человека? Она что-нибудь говорила про него?

— Только то, что верит в его существование... Один вопрос, мэтр Эммерих — я могу получить ключи от всех помещений "Белых буков"? Хочу в одиночку побродить по лазарету.

— В лазарете есть только четыре помещения, запертые на ключ, — ответил настоятель. — Это мой кабинет, кладовая с припасами, аптека и старый дом в дальней части парка, который давно отдан под склад разной рухляди. Если вам необходимо, я дам вам ключи.

— Благодарю, это очень важно. — Я ощутил волнение. — Если вас не затруднит, дайте мне в придачу к ключам огниво. И еще, мне нужно забрать мое оружие.

* * *

Ужин оказался более чем скромным — овсянка на воде, грубый хлеб и холодный травяной чай. Впрочем, я не ожидал царского пира, да и голод утолил. Отец Эммерих отвел мне для отдыха маленькую комнатку, в которой в обычное время дежурили братья-санитары. Здесь была узкая кровать с жестким тюфяком и заменявшие стол козлы с двумя табуретами, но мне и не требовалось большего. Я снял куртку, растянулся на кровати, пытаясь расслабить уставшие за день ноги, и это было чудесное ощущение. Нужно было отдохнуть, мне понадобятся силы, когда наступит ночь, и я попытаюсь осуществить задуманное. А задумал я рискованную вещь. Наверное, по-другому разобраться в этом деле никак не получится, а то, что мой смарт молчит, косвенно подтверждает мою правоту. Ну и конечно, я очень надеялся на то, что рассказанная мне Гиерлиндой история реальна, и я не окажусь в положении идиота, разыскивающего черную кошку в темной комнате.

В этой реальности я понял, что отсутствие часов — огромное неудобство. Совершенно не имеешь представления о времени. Я лежал, вытянув ноги и заложив руки за голову, смотрел в потолок и пытался думать о хорошем, но не получалось. Все мои раздумья в конце концов плавно съезжали к главной теме — моему попаданию в этот странный и таинственный мир, в котором я уже успел попасть в очень опасную переделку и едва не лишился жизни, и вот-вот собираюсь опять подвергнуть себя опасности.

Тут я подумал об Эплбери. Не то, чтобы я уж очень на нее запал, но девушка видная. Фигурка, личико, голос приятный. А уж глазищи, глазищи! Но с претензиями, сразу начала меня строить. И что самое скверное, легко и просто меня расшифровала. Догадалась, что я попаданец (тьфу, слово какое противное!) Наверное, надо было попытаться найти с ней общий язык, а я вместо этого в бутылку полез. Да Бог с ней, что сделано, то сделано. И потом, магичка не сказала мне "Прощай". Никогда не поздно заявиться в лавку Окана и спросить про пояс из змеиной кожи...