Часть 4. Люди и призраки (1)

Глава 5

В учебной комнате Мафея уже никто не спал. Ольга приводила в порядок прическу, Тереза поправляла перед зеркалом воротничок, а несравненная Азиль, вернувшаяся со своих ночных похождений, восседала в кресле мэтра и, как обычно, улыбалась. Они выглядели так уютно и по-домашнему, что король просто умилился.

— Ой! Ваше величество! — радостно взвизгнула Ольга, как она обычно это делала, и, бросив расческу, рванула обниматься. Тоже, как обычно.

— Доброе утро, ваше величество, — склонила головку Тереза, приседая согласно этикету. Как обычно.

— Доброе утро, Шеллар, — сказала Азиль, продолжая улыбаться. — Поздравляю. А где же Кира?

— К Эльвире убежала, — отозвался король, тоже не в силах удержать улыбку. — А я вот зашел к вам пожелать вам доброго утра и заверить, что я действительно жив, здоров и счастлив. А вы как себя чувствуете?

— Великолепно, — качнула локонами Азиль.

— Слава богу, ничего, — отозвалась Тереза.

— И черти его принесли, этого эльфа! — вздохнула Ольга, покидая королевские объятия и приземляясь в кресло. О том, что у нее одна косичка заплетена, а вторая так болтается, она уже забыла. — Я глазом моргнуть не успела, как он меня накачал до поросячьего визга. Я и повеселиться не смогла, отрубилась в момент. Кстати, он что, правда голубой, или мне спьяну показалось?

— Исключительно спьяну, — засмеялся король. — У него черные волосы, белая кожа и темно-зеленый костюм, ни одной голубой детали.

— Ах, да я не о том! Ну что вы, я не дальтоник, чтобы зеленое с голубым путать! Я имела в виду, он правда Элмару в любви объяснялся?

— Правда, — захихикала Азиль. — Бедный Элмар, если бы он не был так пьян, его бы, наверное, Кондратий хватил!

— А причем тут голубой цвет? — не понял король.

— Да это не цвет, это у нас так выражаются... Вот уж не думала, что эльфы голубые бывают!

— А в каком смысле у вас так выражаются? — уточнил его величество, присаживаясь в ближайшее кресло.

— В том смысле, что мужчины друг с другом. Вы смотрите, он вам еще Мафея соблазнит.

— Пока что он его соблазняет пить вино и развлекаться с Камиллой, — вздохнул король. — А в остальном, я надеюсь, у Мафея есть голова на плечах.

— А, так этот эльф с женщинами тоже? — уточнила Ольга. — Тогда еще ладно. Это я еще могу понять. А вот Тереза осталась глубоко разочарована. Она считала эльфов как-то... нравственнее.

— Жаль, конечно, когда красивая сказка не выдерживает испытания действительностью, — улыбнулся король. — Но эльфы такие и есть, милая Тереза, и принципы христианской нравственности им чужды так же, как и их понятия — тебе. Так что не стоит на него обижаться. Элмара только жалко, засмеют ведь господа паладины. И за Мафея действительно немного боязно, этот непутевый старший товарищ еще и его всяким непотребствам научит. Пьянство и групповой секс с Камиллой они уже изучили, дальше что? Наркотики и групповой секс с мужчинами? И ведь запрещать как-то неловко, не поймет.

— Не переживай, — звонко рассмеялась Азиль. — У Мафея действительно своя голова имеется. Вчера он, например, заявил, что не находит ничего интересного в однополой любви.

— А его наставник глубокомысленно повел своими дивными очами, — хихикнула Ольга. — И тоном старого мудреца прорек: "Это сейчас тебе так кажется. А пройдет лет семьдесят, и ты поймешь, что в женщинах уже все изучено вдоль и поперек, и тебе захочется какого-то разнообразия в жизни. Ах, где теперь мои шестнадцать лет, когда мир казался огромным и интересным!"

— Надеюсь, я до этого не доживу, — сам себя утешил король. — Люди столько не живут. Азиль, милая, что ты на меня так смотришь?

— Ты знаешь, — серьезно сказала нимфа, остановив на его величестве неподвижный взгляд. — Твоя матовая сфера куда-то подевалась. И я теперь вижу в тебе столько интересного...

— Я тебя прошу, — поспешно перебил ее король, вспомнив, чем обернулась болтливость прелестной нимфы для Кантора. — Не надо никому говорить о том, что ты во мне видишь. Я не хочу, чтобы об этом знала вся столица. Это вообще государственная тайна.

— А-а, — понимающе кивнула Азиль. — Хорошо, я никому не скажу. А если Элмар спросит?

— Элмару я расскажу сам.

— Но ты же не знаешь.

— А ты мне как-нибудь расскажешь. Наедине, чтобы нас никто не слышал.

— Даже Элмар?

— Даже Элмар.

— Ну, если это так для тебя важно... — вздохнула нимфа. — Тогда ладно. Я за тебя очень рада, Шеллар. За то, что ты любишь, за то, что ты счастлив, и за то, что ты смог разбить свою сферу сам, без посторонней помощи, как и собирался. Но знаешь, мне все равно очень хочется заняться с тобой любовью. Не для того, чтобы тебе помочь, а просто так. Со сферой, или без, ты все равно очень особенный человек.

— Опять за плюта восемь медяков! — обреченно вздохнул король. — Даже не думай, я почтенный женатый человек, и не собираюсь изменять любимой супруге даже с самой прекрасной нимфой на свете.

— Я знала, что ты так скажешь, — улыбнулась Азиль. А Ольга тихонько хихикнула, видимо, как обычно, вспомнив что-то веселенькое по поводу.

— Надеюсь, ты это как-нибудь переживешь, — шутливо отозвался его величество и поспешил сменить тему. — Ты лучше скажи, зачем ты преподобного Чена, святого человека, с пути истинного сбила? А вдруг он обет целомудрия сломал из-за тебя? А у них в Хине обычаи есть дурацкие...

Азиль расхохоталась, зазвенев всеми своими украшениями.

— Да что ты, Шеллар! Нашел, о чем переживать! Ничего с ним не случится, прочтет лишних двести раз молитву, и всего-то. Преподобный Чен нормальный здравомыслящий человек, весьма терпимый к человеческим слабостям. Особенно к собственным. Он, между прочим, половину твоих придворных дам перепробовал. Это он мне сам признался.

— И, разумеется, забыл тебя предупредить, чтобы ты не болтала об этом направо и налево. Ох, Азиль, когда ты уже повзрослеешь... Там в моей гостиной сидит Элмар и ждет тебя, чтобы проводить домой, так что ты не засиживайся.

— Правда? — спохватилась Азиль. — А я думала, он еще спит! Тогда я побежала.

— А где в таком случае Жак? — тут же поинтересовалась Тереза.

— Пошел выяснять, сделали ли мне гроб, — пояснил король и, увидев, как резко изменились в лице все присутствующие дамы, укоризненно проворчал: — Ну, вот, еще вы мне скажите, что у меня некромантский юмор... Люди иногда коллекционируют такие вещи, что уму непостижимо, почему я не могу собирать гробы?

— А, так вы их коллекционируете? — захихикала Ольга. — А что, это круто. И прикольно.

Тереза тактично промолчала.

— Действительно, некромантский юмор, — покачала головой Азиль. — Впрочем, ты всегда был не такой, как все люди. За это я тебя и люблю. Счастья тебе, Шеллар.

— Спасибо, — вздохнул король, проводил ее взглядом и снова обратился к Ольге. — Не откажешь ли ты мне в любезности прогуляться со мной по парку?

— А королева не возревнует? — хитро поинтересовалась Ольга. — А то она такая, она уже грозилась сделать Камилле рот от уха до уха, если поймает.

— И ведь сделает, — вздохнул король. — Ее величество — дама серьезная. Но ты можешь не опасаться. Мне нужно переговорить с тобой об одном деле. Только прическу закончи все-таки.

— Ой! — спохватилась Ольга. — Это я тут сижу перед вами, как лахудра, и все молчат!

— А все как-то уже привыкли, — заметила Тереза. — Только зачем вам ходить в парк? Оставайтесь тут и беседуйте. А я пойду домой. Не бегать же мне по дворцу в поисках Жака. Да и на работе он... вроде как.

— Вроде как, — согласился его величество. — А кстати, когда мой верный шут намерен жениться? А то меня он женил столь усердно, что я не знал, куда деваться, а сам что-то не торопится. Вот теперь уж я на нем отыграюсь...

— Ах, ваше величество... — вздохнула Тереза, в очередной раз без надобности поправляя воротничок. — Это больной вопрос. Я просто не знаю, что с этим делать. Ведь получается, что мы живем в греховной связи, а обвенчать нас, как положено, здесь некому.

— Не усложняй себе жизнь, — посоветовал король. — Любой из наших общепринятых свадебных обрядов, которые ты столь забавно именуешь "языческими", с таким же успехом сделает вас законными супругами.

— Перед обществом, — мягко поправила его Тереза. — но не перед богом.

— А тебе так важно, чтобы именно перед богом, причем конкретным? Тереза, милая, да разве дело в обрядах? Бог ведь и так все видит. К тому же, помнится, он у вас до безобразия милосерден и всех прощает. Так что уж в твое бедственное положение как-нибудь войдет... Нет-нет, не возражай, может я в чем-то и не прав, я не настаиваю, но мне просто не хочется ввязываться в теологические дискуссии. Сам я в богов не верю, и в теологии не силен, я просто высказал, что думаю. Если ты все-таки соберешься домой, не дожидаясь Жака, не ходи пешком, пусть тебя лучше Мафей телепортирует. Он сейчас переоденет штаны и явится, герой-любовник. Ну как, Ольга, ты готова?

— Ага... — неуверенно ответила Ольга, пытаясь разгладить на себе помятое платье. — Только может все-таки не надо в парк? А то я в этом платье поспала, теперь оно как коровой жеванное, опять ваши придворные смеяться будут.

— Не будут, — утешил ее король. — С тобой же буду я.

— Можно подумать, они вас так уж боятся! Все равно будут.

Его величество засмеялся.

— Подавляющее большинство моих придворных еще не знает о том, что я жив, и увидев меня, будут так удивлены, что твое помятое платье даже не заметят. А разговор у меня к тебе такой, что беседовать надо именно в парке, причем не среди деревьев, а на Центральной поляне. То есть, посреди большого открытого пространства, где нет стен, имеющих уши, и укрытий, за которыми может спрятаться посторонний.

— Это правда что-то серьезное? — с подозрением спросила Ольга. — Или вы просто Киру хотите разыграть? Вы смотрите, она может не понять...

— Нет, это правда серьезно. И очень. Раз ты готова, пойдем. Тереза, если к тебе кто-то заглянет и будет искать меня, скажи, что я вернусь через полчасика. Сначала зайду к мэтру Истрану, а затем, наверное, вернусь к себе... или проведаю свою королеву, если окажется, что она слишком долго засиделась у Эльвиры. Пойдем, Ольга.

— До свидания, ваше величество, — серьезно сказала Тереза и присела к столу, на котором до сих пор валялась папка с рисунками Мафея, недосмотренными вчера. Рисунки эти девушка видела не в первый раз, но всегда с удовольствием рассматривала снова. К тому же Мафей не имел привычки как-то упорядочивать свои работы, и они всегда валялись вместе в одной папке — и старые, и новые, так что, для того, чтобы посмотреть новые, все равно приходилось перебирать всю папку.

Мафей никогда специально не учился рисовать. Он просто однажды увидел, как работает маэстро Ферро, и ему "тоже захотелось", как он сам это объяснил. Его работы всегда были исключительно черно-белыми, углем или карандашом, часто грубоваты, набросочны и схематичны. Но было в них нечто особенное, не оставлявшее сомнения в том, что это рисовал маг. Портреты часто были совершенно непохожи на оригинал, но тем не менее всегда узнаваемы. Если же кто-то указывал Мафею на внешнее несходство, он просто пояснял: "А я так вижу". К примеру, король на его рисунках всегда выглядел намного симпатичнее, чем в жизни, и изображался непременно с очень добрыми и грустными глазами. Элмар всегда был то полуголый, то в каком-то варварском наряде, хотя Мафей его в таком наряде никогда не видел и видеть не мог. Жак всегда получался разным. То улыбающимся очень-очень хитро, то невероятно печальным, а однажды Мафей и вовсе изобразил его в странном шлеме без забрала, с каким-то оружием в руках, похожим на автомат, с жестоким холодным лицом и совершенно пустыми глазами. Этот рисунок был спрятан у Жака в кабинете и показал он его Терезе только недавно, после того, как рассказал о себе. "Мафей нарисовал это год назад, — сказал он тогда. — Как он увидел? Уму непостижимо. Я ведь ему ничего не рассказывал..." Сама Тереза на рисунках юного эльфа всегда была похожа то на мадонну, то на строгую учительницу. Ольге он вечно пририсовывал невообразимые прически, отчего она ахала и говорила, что-нибудь вроде: "Ну что ты выдумываешь, сроду я под панка не стриглась!". А также дикий макияж и странные украшения. Впрочем, Ольге шло. Вот и мэтра Альберто он почему-то изобразил в шляпе... Только двух людей Мафей никогда не изображал, или просто никому не показывал. Своего наставника и несравненную Азиль.

Тереза не спеша пролистывала папку, останавливаясь на новых работах, чтобы рассмотреть их получше. Вот он мэтр Альберто, который почему-то так заинтересовал Жака. Тоже не совсем похож на себя. У него кроткие добрые глаза, а у этого взгляд твердый, жесткий. Воинский. Да еще эта шляпа... А вот он Диего, как же мог Мафей обойти такую достопримечательность. А вот этот как раз очень похож... вернее, для чужого человека, может, тоже показался бы непохожим, но Тереза-то видела его в качестве мага, и ей было ничуть не удивительно видеть его таким — с отстраненным взглядом, устремленным в неведомое, и с маленькими эльфами, танцующими на его раскрытой ладони. Вот наш вчерашний знакомец, бесстыжий Хоулиан, точно такой, как в жизни, без малейших искажений. А это кто? Неужели у Мафея есть еще один знакомый эльф? Впрочем, у этого вполне человеческое лицо, так что, это может быть и человек, которого юный художник просто "так видит". С эльфийскими глазами и ушами. Хотя узнать его Тереза все же не смогла, как ни старалась. Увлеченная размышлениями о странном портрете, она, так же, как и Элмар, не заметила приближения господина Флавиуса.

— Доброе утро, — неожиданно услышала она у себя за спиной. — Могу я видеть его величество?

— Доброе утро, господин Флавиус, — охотно откликнулась девушка, оборачиваясь. — Вы всегда так тихо подходите, испугаться можно. Его величество вышел в парк, поговорить с Ольгой о чем-то важном и секретном. Сказал, что через полчасика вернется и пойдет к мэтру Истрану, а затем — либо к себе, либо к Эльвире, если ее величество до тех пор не вернется.

— Благодарю вас, — вежливо ответил Флавиус и мельком заглянул в раскрытую папку. — Знакомое лицо. Кто это?

— Не знаю, — пожала плечами Тереза. — Мне оно не кажется знакомым. А у вас что, есть знакомые эльфы?

— Вовсе нет, видимо, я где-то видел похожего человека... А его величество действительно здесь был?

— Конечно, — слегка удивилась Тереза, не понимая его сомнений, и снова вернулась к портрету. — Кто же это такой? Должен быть кто-то знакомый, раз вы его видели... Хотя я все равно не припоминаю...

Глава департамента подошел ближе, присмотрелся пристальнее, затем протянул руку и прикрыл ладонью ухо загадочного эльфа.

— А, — небрежно сказал он, — вспомнил. На небезызвестного господина Пассионарио смахивает. Вот почему он мне показался знакомым, а вам нет.

— А вы что, с ним знакомы? — удивилась девушка.

— Лично — нет. Но на портрете видел.

— А с него уже портреты пишут?